Глава 13
Алан сначала удивился, а затем обрадовался, увидев, какого мастерства достигла Изабелла в работе с соколами.
— Ты прекрасно обучил ее, Линд, — похвалил он своего старого друга. — Я поручу ей кречетов и ястребов-перепелятников. Она не хуже любого мастера-сокольничего.
Алан смотрел, как Изабелла выносит своих подопечных на каменные тумбы. Все здешние птицы были взяты дикими из гнезд, и с ними было не так легко справиться, как с Купе, но Изабелла отлично справлялась.
— У нее такой же подход к птицам, как у него, — сказал Линд. — Это не я научил ее, а лорд Хью. Что с ним случилось, Алан? Он стал совсем другим человеком.
— Мы приехали в Манвиль от двора герцога Роберта, — начал Алан. — Вначале все было хорошо. Лорд Хью изо всех сил старался смягчить дурной нрав сэра Ричарда, а хозяйка Манвиля, его супруга, была к нам очень добра. Однако сэр Ричард не мог забыть, что лорд Хью увел Лэнгстон у него из-под носа. Однажды ночью он опоил лорда Хью вином и бросил нас всех в темницу. Лорд Хью боролся, и этот мерзавец Люк де Сай ударил его по голове. Я боялся, что он убил его. За винными бочками у них в погребе стоит клетка. Там мы несколько дней промучились без еды и почти без воды. Когда лорд Хью наконец пришел в себя, он принялся бушевать и проклинать себя на чем свет стоит за то, что поверил Ричарду де Манвилю. Он кричал, бранил нашего охранника и в конце концов сорвал голос. Потом Люк де Сай пришел и снова ударил его, чтобы он утихомирился. После этого он изменился и перестал узнавать нас.
Потом появилась она. Мы уставились на нее, как деревенские болваны, Линд! Мы в жизни не видали такой красавицы! Сэр Ричард сказал, что, если она хочет, может забирать его, но пусть возьмет и всех нас. Она засмеялась и согласилась. Она подошла к нашей клетке и улыбнулась лорду Хью.
Глаза их встретились, и он не мог оторвать взгляда от нее.
Он пошел за ней, как овечка за мясником, и мы последовали за ними, радуясь, что избавились от Манвиля. Потом, когда мы приехали сюда, нам предложили выбирать: или принести ей присягу на верность, или умереть. Она держала меня при себе, пока выхаживала лорда Хью и пока он не выздоровел. Я видел, как она готовит свои зелья и поит его ими. В конце концов к нему вернулся голос, но он стал совсем другим — жестким и резким. Похоже, он забыл абсолютно все о своей прежней жизни. Помнит только о том, что разводил птиц. Потому-то меня и послали весной отловить птенцов. Она хочет, чтобы он был счастлив, Линд, потому что влюбилась в него.
— Она продолжает поить его зельями? — спросила Белли, и друзья только теперь сообразили, что она все это время слушала их беседу.
— Не знаю, миледи, — ответил Алан. — Как только я начал работать с птицами, лорду Хью стал прислуживать другой человек.
— Мы должны узнать это! — воскликнула Белли. — Если для того, чтобы удержать его, она все время пользуется магией, то мы сможем вернуть ему память и освободить его, если помешаем ей поить его зельями.
— Но как? — в один голос спросили сокольничие.
Изабелла покачала головой.
— Пока не знаю, — сказала она.
— Возможно, нам стоит уйти из Ла-Ситадель и обратиться за помощью к герцогу Роберту, — рассудительно предложил Линд.
— Слишком поздно! Вы уже согласились поступить к ней на службу, — сказал Алан. — Теперь вам не удастся уйти. Я советовал вам бежать в первый день, когда вы пришли, но вы меня не послушались. Вы ведь не просто прислуга. Простых слуг легко заменить, и она бы не обратила на это внимания. Но вы — сокольничие. Вы ей нужны.
Теперь вы в ловушке, так же как и все мы. Да смилостивится над нами Господь!
— Нет, я это так просто не оставлю, — решительно произнесла Изабелла. — Должен быть какой-то способ помочь Хью, и я найду его, обещаю вам. А потом мы все вместе вернемся домой, в Лэнгстон!
Жизнь их оказалась до странности однообразной. Каждое утро они поднимались с рассветом, завтракали и целый день проводили в заботах о птицах. Обед подавали в четыре часа пополудни, а после обеда Изабелла уходила из зала, где развлечения были чересчур грубыми на ее вкус, и отправлялась на сеновал. Она истосковалась по горячей ванне. Умываться ей приходилось холодной водой.
Ножницами, которые она предусмотрительно захватила с собой, она время от времени подстригала волосы. Запасов ореховой краски ей должно было хватить еще на несколько месяцев, если бы им пришлось пробыть здесь так долго.
Она думала о своем сыне. Здоров ли он? Он, должно быть, уже вырос. Всего через несколько месяцев ему исполнится два года. Он, конечно, не помнит ни отца, ни мать, но Изабелла утешалась мыслью, что Алетта и Рольф хорошо заботятся о Хью Младшем.
Она вздохнула. Что, если она больше никогда не увидит своего ребенка? Эта мысль заставила ее расплакаться.
Надо найти какое-то решение! Нельзя же провести остаток дней, притворяясь мальчиком! Изабелла ненавидела этот неестественный образ жизни, который ей приходилось вести, но она была обречена на это до тех пор, пока не найдет способ освободить своего мужа от чар Вивианы Бретонской.
Через несколько дней они отправились вместе с хозяйкой Ла-Ситадель, ее любовником и ее братом на охоту. Им было ведено взять с собой несколько птиц, хотя охотиться собирались на оленя. Белли взяла Купе и самого сообразительного из ястребов-перепелятников. Алан и Линд выбрали белого сокола и сапсана. Охотник со своим помощником еще с раннего утра выследили добычу — прекрасного оленя-самца.
— Это — великолепное животное, — сказал Симон своей хозяйке. Он растопырил большой и указательный пальцы. — Следы — вот такой величины. А там, где он потерся рогами о дерево, зарубки остались вот на такой высоте! — Он показал рукой высоту зарубок.
— Да, Симон. Это крупная добыча, — сказала Вивиана Бретонская. — Я хочу затравить его до исхода дня. Спускай собак.
Охотник поклонился, а его госпожа поднесла к губам охотничий рожок из слоновой кости и несколько раз коротко протрубила. Это был сигнал к тому, чтобы спустить борзых. Быстро взяв след, собаки рванулись в чащу, заливаясь бешеным лаем. Охотники помчались следом.
Сокольничие не старались угнаться за охотниками: аллюр был слишком быстр для соколов. Они двигались в собственном темпе, то и дело прислушиваясь к звукам охотничьих рогов и лаю собак. Охота будет продолжаться до тех пор, пока оленя не убьют или пока ему не удастся скрыться от погони.
Сокольничие нагнали охотников в тот момент, когда собаки загнали оленя к заливу. Это было величественное животное с роскошными рогами. Симон, старший из охотников, предложил своей госпоже копье. Фиолетовые глаза Вивианы Бретонской заблестели от предвкушения. Она соскользнула наземь со своей вороной кобылы и взяла копье. Она приблизилась к оленю, бесстрашно пройдя через свору собак. Одного стремительного движения руки хватило, чтобы животное упало мертвым. Белли поспешно отвернулась, не желая видеть смерть такого отважного и прекрасного существа.
— Я смертельно проголодалась, дорогой, — услышала она веселый голос Вивианы Бретонской. — Давай перекусим на свежем воздухе, прямо здесь, на поляне, пока освежуют оленя. Пускай собаки поделят его шкуру, Симон. Они сегодня хорошо потрудились. — Вивиана повернулась к своим спутникам:
— Ну что, вы достаточно поохотились, мои милые, или хотите поймать еще уток с нашими соколами? Поблизости на болотах их предостаточно.
— Как тебе больше захочется, милая сестрица, — сказал Гай Бретонский. Впервые Белли оказалась достаточно близко к нему, чтобы услышать его голос. Голос оказался низким, густым и почти мелодичным.
— Сегодня неплохой день, чтобы испытать птиц, — хриплым, странным голосом согласился Хью. — Давай поглядим, дорогая, отрабатывают ли новые сокольничие свое содержание, или их давно пора подвесить в зале и выпороть!
Изабелла вздрогнула. Хью говорил так, будто бы ему пришлось по душе пороть их. «О Господи, — беззвучно молилась она, — помоги спасти моего мужа!» Линд и Алан принесли ей хлеба и сыра, но Белли не могла есть. Что, если птицы не покажут себя с лучшей стороны? Не дай Бог!
После еды охотники и псы двинулись к близлежащим болотам, где в изобилии водились дикие птицы. Несколько слуг отправились обратно в Ла-Ситадель с тушей оленя. Охотники спустили собак, чтобы те спугнули уток, скрывающихся среди тростников. Линд выпустил сапсана, и тот стал кружить у него над головой. Когда собаки подняли нескольких уток, сапсан стремительно ринулся на добычу, без промедления убил утку и стал терпеливо ждать, стоя рядом со своей жертвой. Тогда Белли выпустила Купе, который тоже прекрасно справился с задачей.
— Ну, дорогой мой, — обратилась Вивиана Бретонская к Хью, — эти сокольничие достойны служить мне?
— Да, — ответил Хью, — достойны.
Вивиана рассмеялась.
— Как прекрасна наша жизнь! — воскликнула она. — Поехали, пора возвращаться в замок. Солнце уже садится, а нас ждут на ужин оленина и утки!
— Оленину надо еще прокоптить, — сказал Хью.
— Ну нет, — возразила Вивиана. — Ты же знаешь, я люблю свежую дичь.
Пока они беседовали. Изабелла спешилась и подобрала убитых птиц. Связав их друг с другом за лапы, она перебросила уток через переднюю луку седла. Сев в седло, она подозвала Купе. Кречет опустился на ее перчатку. Белли быстро надела на него колпак и крепко натянула путы. Линд надел колпак на сапсана, и вместе с Аланом они вернулись в Ла-Ситадель. Белли отнесла уток на кухню и предложила ощипать их в обмен т ведро горячей воды.
Главный повар согласился. Цена за услугу была невелика, тем более что ему предстояло успеть пожарить обеих уток до ужина. Ему и в голову не пришло поинтересоваться, зачем молодому сокольничему понадобилась горячая вода. У него были другие, более важные заботы. Он не хотел доставить развлечение хозяевам замка, вися в зале на цепях из-за того, что не вовремя приготовит ужин.
Изабелла понесла драгоценное ведро горячей воды из кухни, через двор и к сараю. Она шла медленно, стараясь не расплескать ни капли.
— Найдите мне какую-нибудь лохань, — сказала она Линду и Алану, войдя в сарай. — И наберите в колодце еще два ведра воды. Я собираюсь принять ванну, ребята!
— Но, госпожа, разумно ли так рисковать? — испуганно спросил осторожный Алан.
— Кто может зайти сюда, кроме нас? — возразила Белли. — Впрочем, если вы волнуетесь, то можете вместе с Линдом отправиться на сеновал и караулить, не появится ли кто-нибудь во дворе. Если вы увидите, что кто-то приближается сюда, я успею спрятаться. Знаете, сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз мылась? Я не могу терпеть ни минуты! Чем грязнее я становлюсь, тем больше нравлюсь блохам.
— В прачечной есть деревянная лохань, — сказал Линд. — Я подружился с одной молоденькой прачкой. Если я попрошу, она одолжит мне лохань за пару поцелуев.
— Я принесу вам еще ведро воды, — сказал Алан.
Двое сокольничих вышли из сарая. Белли едва могла держать себя в руках. Наконец-то она искупается! Она нерешительно обмакнула палец в горячую воду и тут же отдернула его: вода еще не остыла. О, как будет приятно! Как же ухитряются все эти крестьяне жить без горячих ванн?
Белли забралась на сеновал и, порывшись в своих вещах, достала маленький брусок мыла. Услышав, как открывается дверь сарая, она стала поспешно спускаться вниз. Но повернувшись, она застыла от испуга: перед ней стоял Гай Бретонский.
— Милорд! — Голос Лэнга оказался на удивление писклявым.
Глубокие фиолетовые глаза Гая Бретонского надолго задержались на ней. Гай был очень высок — выше Хью по меньшей мере на три дюйма.
— Кто ты? — наконец спросил он.
— Милорд?! — Что, черт побери, он имел в виду? Неужели он догадался, что перед ним — женщина?
— Я наблюдал за тобой с первого же дня, — низким голосом проговорил Гай. — Ты прекрасно играла свою роль, моя милая. По временам мне даже казалось, что я все выдумал; но сегодня, когда ты отвернулась на охоте, я понял, что не ошибся. Ты — женщина. А теперь расскажи мне, кто ты такая и зачем тебе понадобился этот маскарад. Твой пол не защитит тебя от гнева моей сестры.
Изабелла застыла, словно пораженная молнией. От страха она потеряла дар речи. Что сказать ему? Во всяком случае, не правду!
— Она — моя сводная сестра, милорд, — сказал Линд, входя в сарай с лоханью в руках. Опустив лохань на землю, он отважно продолжал:
— Видите ли, у нас с ней одна и та же мать, но ее отцом был хозяин нашего поместья. Когда он умер, его законные сын и дочь выгнали ее из дома, хотя она получила благородное воспитание вместе с ними. Наша мать тоже умерла. Я был единственным родственником, который мог бы помочь ей. И я постарался. Я научил ее моему ремеслу, и мы пустились в путешествия. Что еще мне оставалось делать, милорд? Без меня она совершенно беспомощна.
— Если ты лжешь, — медленно проговорил Гай Бретонский, — то это на удивление мудрая ложь; впрочем, мне кажется, что ты говоришь правду.
— Он не лжет, милорд. — Алан, вернувшийся с ведром воды и услышавший слова Линда, встал на его защиту. Им нужно было любой ценой спасти свою госпожу.
— Значит, ты тоже знал эту тайну?
— Да, милорд. Как я мог их прогнать? Эта девушка беззащитна без своего брата, а в нашем ремесле она столь же искусна, как любой мужчина. Вы сами могли это сегодня наблюдать. Она обучила этого кречета самостоятельно.
— Неужели? — Гай Бретонский был заинтригован. — Для чего вам понадобилась эта лохань?
— Для ванны, милорд, — тихо проговорила Белли, опустив глаза. — Я хотела принять теплую ванну. С тех пор как мне удалось это в последний раз, прошло много месяцев.
Протянув руку, он приподнял ее подбородок двумя пальцами.
— Как тебя зовут, детка? — спросил он. Глаза их встретились, и Белли побледнела, ибо взгляд его обладал некой таинственной властью. Казалось, что он проникает в самую ее душу. Белли почувствовала, что силы изменяют ей.
Она сразу же поняла, что Гай Бретонский околдовывает ее и она не в силах противостоять его чарам. Она чувствовала себя, как мошка, попавшая в паутину. Она попыталась освободиться из-под власти его невероятного взгляда, но Гай не отпускал ее.
— Меня зовут Белли, — прошептала она, удивившись, что оказалась в состоянии хоть что-то выговорить.
— Это имя подходит тебе, — ответил Гай. — Итак, ты хотела принять горячую ванну, Белли? — Он засмеялся:
— Подумать только: сокольничий, который хочет быть чистым! Как забавно! Ванна! Ну что ж, ты получишь свою ванну, милая Белли, но не в этой тесной лоханке с ведром горячей и ведром холодной воды! Кстати, как тебе удалось раздобыть горячую воду?
— Я ощипала убитых уток для повара, — объяснила Белли. — И он отблагодарил меня за помощь.
Гай Бретонский снова рассмеялся:
— Как ты изобретательна, моя милая! — Он цепко схватил ее за руку. — Пойдем! Ты получишь свою ванну!
— Милорд! Куда вы меня ведете?
— Милорд, умоляю вас, не причиняйте вреда моей сестре! У нас не было никакого злого умысла! — воскликнул Линд. — Мы уйдем из замка, если вы этого хотите!
— Я не хочу этого, сокольничий. Успокойся и не кричи. Твоя сестра хочет принять ванну. Я собираюсь устроить это для нее. Итак, оставайтесь здесь оба, иначе будете наказаны. Я позволяю вам выйти отсюда и явиться в зал только к ужину. Вы меня поняли? Оба?
И с этими словами он потащил Белли за собой через весь двор, к замку. Потом он свернул, потом — еще раз.
Затем Белли была вынуждена пробежать за ним вверх по ступеням целый лестничный пролет. Она совершенно не представляла себе, где находится: ведь до сих пор она видела только Большой зал замка. По дороге им не попадалось ни одной живой души. Наконец Изабелла собралась с мыслями и вспомнила, что в замке было четыре больших башни. Она поняла, что Гай ведет ее в одну из этих башен.
Внезапно она споткнулась и упала, ушибив колено.
— Черт побери! — выругалась она.
Гай Бретонский рассмеялся.
— Я так и знал, что у тебя сильный дух, — сказал он. — Слабая девушка не выдержала бы такой жизни, какую тебе приходилось вести. Вот мы и пришли! — Он распахнул окованную железом дубовую дверь.
— Где мы? — спросила Белли, переступив порог.
— В моих покоях, само собой, — ответил Гай. — У меня есть ванная комната. Белли, хотя ты, естественно, не могла об этом знать. Пойдем! Я покажу тебе ее. Мой дед был мавром и снабдил Ла-Ситадель этими удобствами. — Гай распахнул еще одну дверь и ввел Изабеллу в маленькую комнату.
Белли задохнулась от изумления. Это помещение не имело ничего общего с простой и практичной ванной комнатой Лэнгстона. Мраморные стены были гладкими и белыми, с зелеными прожилками. Пол был выложен большими плитами белого камня. В одном углу комнаты находилось углубление в форме раковины с золотой трубой. Там стояла длинная прямоугольная емкость из такого же мрамора, из какого были сделаны стены. Изнутри она была резная и тоже напоминала раковину. В стенах располагались ниши, заполненные полотенцами, всевозможными графинами с ароматными маслами и брусками мыла.
— Где же вода? — спросила она.
Подойдя к емкости, Гай повернул хвосты двух золотых рыбок, выступающих из стены, и, к изумлению Белли, из их ртов полилась вода.
Белли ахнула, и Гай остался доволен произведенным впечатлением.
— Как вы это сделали? — спросила она, искренне пораженная.
— Это лишь малая доля моей магии, — тихо ответил Гай. — Ну, давай мы тебя разденем. Белли.
Белли проворно отскочила в сторону.
— Я вполне способна раздеться самостоятельно, — нервно проговорила она.
— Но будет куда забавнее, если это сделаю я, — возразил Гай, и в его темно-фиолетовых глазах заплясали озорные огоньки. — Ты что, девственница?
Белли взвесила «за»и «против»и решила не лгать:
— Нет, милорд.
Она ограничилась этим, не став ничего объяснять, а Гай больше и не спрашивал.
— Если ты не девственна, то должна понимать, что нет никаких причин стыдиться своей наготы, Белли, — сказал он ласковым тоном. — Ты должна научиться беспрекословно повиноваться мне во всем, моя милая. Подойди ко мне. — Он снова взял ее за руку и притянул к себе. Взгляды их снова встретились, и снова на Изабеллу нахлынула слабость. — Ты — словно дикий зверек, — проговорил Гай у нее над ухом своим мелодичным, бархатистым голосом. — Я не причиню тебе вреда. Белли.
О нет, я хочу лишь доставить тебе удовольствие. — Гай провел пальцами по ее груди, внезапно ущипнув за сосок.
Белли негромко вскрикнула, и Гай рассмеялся. — Итак, ты чувствительна. Значит, готов держать пари, прошло немало времени с тех пор, как ты в последний раз держала между ножек хороший крепкий член. Ну, ничего, мы это скоро исправим, моя красавица. А теперь, — велел он, — подними руки, чтобы мы могли снять с тебя эту куртку, милашка. — С этими словами Гай стянул с нее верхнюю одежду и бросил ее на пол. Затем, подняв Белли и посадив ее на высокую мраморную скамью, он снял с нее изношенные кожаные сапоги, покачав головой при виде их плачевного состояния. — Как давно у тебя в последний раз были новые сапоги? — спросил он.
— Я не помню, — ответила Белли, избегая встречаться с ним глазами. Она чувствовала жжение не только в том соске, который он ущипнул, но уже и в другом.
— А это даже тебе не по мерке, — сказал он, приступая к ее штанам. Он стащил их с ее ног и тоже бросил на пол.
Потом он стянул с нее чулки, молча восхищаясь чудесным зрелищем ее точеных ножек, проводя ладонями вдоль икр.
Он внимательно осмотрел ее ступни, загрубевшие от пешей ходьбы.
Его большие ладони был» теплыми. Они скользнули вверх по ее ногам, задержавшись на бедрах чуть ниже ягодиц. Белли нервно соскользнула со скамьи на пол.
— Бедняки, — сказала она, — не должны быть переборчивы. Эти сапоги мне подарили уже поношенными, и я была счастлива. У меня никогда не было новой одежды, — добавила она для пущего эффекта. Она понимала, что не должна терять головы, а с каждой секундой эта задача становилась все труднее. Магия Гая Бретонского была поистине могущественной, и Белли чувствовала, что беспомощна против нее. И вопреки всей своей браваде Изабелла чувствовала страх. Должно быть, Хью чувствовал себя именно так, когда Вивиана Бретонская околдовывала его. И все же Гай не должен усомниться в том, что Белли — внебрачная дочь благородного сеньора, как сказал ему Линд. — Я ходила в обносках моей сводной сестры, пока Линд не решил, что в мужской одежде я буду в большей безопасности.
Гай Бретонский не ответил: он был слишком занят тем, что снимал с нее остатки одежды. Он стащил с нее две рубашки и наконец развязал ленту, придерживающую ее роскошную грудь. Потом, отступив на шаг, он оглядел Изабеллу и был совершенно очарован этим зрелищем. Наконец он произнес:
— Иди, встань в раковину. Я сейчас приду.
«Что со мной происходит? — думала Изабелла, босиком пересекая комнату и подходя к ванне. — Не смущает ли меня такая ситуация?» Но нет, ее это не смущало. Изабелла Лэнгстонская мысленно отделила себя от Белли, внебрачной дочери знатного лорда. Это было необходимо, чтобы выжить. Это было необходимо, чтобы вырвать Хью из когтей Вивианы Бретонской. Изабелла понимала, что если они узнают, кто она на самом деле, то ей придется быстро распрощаться с жизнью.
Благосклонная судьба помогла ей найти доступ в замок. Она знала, что ей придется еще надолго задержаться здесь. Гай Бретонский был крепким здоровым мужчиной.
Он не предложил бы ей принять ванну просто по доброте душевной. Он не просто хотел позабавиться, купая ее в ванне. Он собирался заняться с ней любовью, и Белли поняла, что ей придется позволить ему это, если она хочет достичь своей цели. Она вспомнила о своем праведном гневе, о своем благородном возмущении при попытке короля посягнуть на ее супружескую верность. Теперь же ради спасения мужа ей придется уступить этому таинственному человеку. Еще год назад Изабелла не могла бы даже вообразить себе такую ситуацию.
«О Господи, о Пресвятая Богоматерь, простите меня, — подумала она, — но я не знаю другого способа. Я не могла покинуть Ла-Ситадель, пока не убедилась, что Хью действительно находится здесь, а когда убедилась, то уже не могла убежать, потому что за мной послали бы погоню, считая, что я — сокольничий. Жить на чужбине тяжело, но если бы я не приехала сюда, то не было бы ни малейшего шанса спасти моего мужа. Да есть ли такой шанс сейчас? Куда я попала? Что со мной будет?»
Гай Бретонский перебирал один за другим хрустальные графины. Найдя наконец нужный, он откупорил его, понюхал и, подойдя к ванне, щедро плеснул в воду бледно-пурпурной жидкости. Потом он поставил графин на место и перекрыл воду. Белли с любопытством смотрела, как он наливает вино в резной аметистовый кубок в серебряной филиграни, добавляет щепотку какого-то порошка и взбалтывает до тех пор, пока кубок не наполняется пурпурным с золотыми искрами напитком. Гай протянул ей кубок.
— Выпей это до дна, и ты успокоишься, — велел он. — В действительности искусство купания очень простое. Когда ты наконец сядешь в ванну, ты уже должна быть чистой.
Сидеть и мокнуть в грязной воде неприятно. Сначала я вымою тебя. Белли, а потом ты отдохнешь и расслабишься в ароматной воде. Вот увидишь, тебе никогда еще не доводилось принимать такую ванну. Обещаю тебе. А теперь выпей вино. — Гай мягко прижал кубок к ее губам и удерживал его до тех пор, пока Белли не выпила до дна.
Потом он наполнил серебряный таз водой из ванны.
Подойдя к ближайшей нише, он достал мягкую губку. Затем он выбрал маленький алебастровый кувшинчик и снял с него золотую крышку.
— Аромат, который я выбрал для тебя, называется «фрезия». Это изысканный цветок, который растет на юге. — Гай обмакнул губку в кувшинчик и протянул ей понюхать. — Тебе нравится, Белли?
Запах был сладким и чувственным, от него кружилась голова. Белли он понравился, и она не стала это скрывать. Гай довольно улыбнулся и принялся мыть ее. Встав на колени, он начал с ее ступней, тщательно растирая губкой каждый палец на ногах. Он вымыл ей пятки, приподнимая ноги, и покачал головой при виде того, в каком состоянии была ее кожа. Затем он приступил к се ногам и, дойдя до бедер и увидев волосы внизу живота, спросил:
— У твоих волос естественный темный цвет, Белли?
— Нет, милорд, — ответила она.
— Ореховая краска? — спокойно спросил Гай.
— Да, милорд, — ответила Белли.
— У меня есть средство, которое быстро снимет краситель, — сказал Гай. — А еще у меня есть особый эликсир, который поможет твоим волосам снова отрасти. Какой длины они были, когда ты их обрезала?
— До ягодиц, милорд, — сказала она, ч ««' — И такого роскошного золотисто-рыжего цвета? — спросил он, ущипнув ее за пылающий холмик.
— Да, милорд.
«Что за нелепый разговор!»— подумала Белли.
Гай рассмеялся, словно прочитав ее мысли, отчего она окончательно занервничала.
— Волосы на твоей голове мне понравятся, но у благородных дам не бывает таких волосатых ног. Только крестьянки ходят с такими волосами. Волосы на теле скрывают природное достоинство женщины, а я этого не желаю, Белли. — Он поднялся и, порывшись в другой нише, достал еще один алебастровый кувшин с розовой мраморной пробкой. Открыв его, он достал немного густой розовой пасты и покрыл ею ноги, холмик и подмышки Белли. — Через несколько минут она подействует, пока я окончу мыть тебя, а потом мы смоем и эту пасту. — Гай вернулся к купанию.
Руки его скользили по ее животу, по бокам. Губка мягко терлась о груди, задевая соски; потом — выше, о шею и плечи. Гай повернул Белли спиной к себе и тщательно оттер ей спину. Затем Белли почувствовала прикосновение губки между ягодиц и замерла. Гай рассмеялся и одобрительно похлопал ее по спине.
Повернув хвост золотой рыбки на стене, Гай несколько раз наполнил хрустальный кувшин водой, ополаскивая Белли с головы до ног. Струясь по ее телу, вода уносила за собой золотистые волосы, прежде покрывавшие низ живота, подмышки и ноги. Белли была удивлена и несколько смущена, когда обнажилась ее пухлая розовая плоть.
Щель между ее ногами теперь была видна так явственно. Такая соблазнительная, такая сладострастная. Этого не должно быть!
Гай куда-то отошел и тут же вернулся, поставив в центре раковины деревянный стульчик.
— Садись, Белли. Я хочу вымыть тебе голову, прежде чем ты сядешь в ванну, — сказал он.
Она повиновалась. Гай смочил водой ее темные локоны и принялся втирать в них какую-то ароматную жидкость. Белли чуть не задохнулась, когда он опрокинул у нее над головой таз с водой. Потом все повторилось сначала. Наконец Гай снова опустился перед ней на колени и вытер ей лицо чистым полотенцем. Прикосновения его были легкими и нежными.
— Теперь можешь открыть глаза, — сказал он и, подняв ее со стула, подвел к ванне. — Забирайся сюда, Белли.
Можешь полежать в ванне несколько минут.
Белли с облегчением опустилась в теплую воду. По правде говоря, за всю свою жизнь она не испытывала такого удовольствия. Так вот что такое настоящее купание! За сегодняшний день она многому научилась и хорошо запомнит это. Она подняла руку и потрогала свои волосы. Неужели они опять стали естественного цвета? Ей так хотелось посмотреться в серебряное зеркало! Возможно, у Гая есть зеркало и он принесет его.
— Хватит, вылезай, — сказал он, помогая ей выбраться из воды. Он быстро вытер се насухо и снова подвел к высокой мраморной скамье. — Я хочу, чтобы ты легла сюда лицом вниз, — сказал он, поддерживая Белли, пока она ложилась на скамью. Затем принялся натирать ее тело тем же ароматным маслом, что он добавлял в купальную воду.
Ощущения были восхитительными. Белли чуть не сомлела от наслаждения, но это наслаждение не было чувственной природы. До этого момента она не позволяла себе размышлять о том, как утомлены и натружены ее мышцы, но сейчас, когда опытные пальцы Гая успокаивали и ласкали ее усталое тело, она чувствовала, как выходит из нее боль. Она решила, что если это и колдовство, то очень хорошее колдовство. Она никогда еще так не расслаблялась.
Гай перевернул ее на спину и продолжал массировать, и в этом не было никакого сладострастия.
Наконец, окончив массаж, он помог ей подняться и подвел ее к двери в другую комнату, которая оказалась спальней. Все это время он оставался одетым, и сейчас, стоя рядом с ним. Белли особенно остро ощущала свою наготу. Внезапно она почувствовала себя очень уязвимой.
Уловив эту перемену в ее настроении, Гай налил в маленький узкий серебряный кубок какую-то бледно-зеленую жидкость.
— Выпей это, — велел он, и Белли взяла кубок, но не торопилась пить.
— Вы позволите мне взять мою одежду, милорд? — спросила она.
— Ты хочешь надеть эти гнусные тряпки на такое великолепное чистое тело? — удивленно спросил Гай.
— Можно взять чистую одежду из сарая, — предложила Белли.
— Ты больше не будешь ходить в мужской одежде, Белли, — сказал Гай. — Это преступление против природы и против матери, породившей тебя.
— Что же я буду носить, милорд? — удивилась Белли.
— Я еще не решил, — откровенно признался Гай. — А до тех пор, пока я приму решение, ты будешь ходить нагой, как в тот день, когда появилась на свет. Ты знаешь, что у тебя красивое тело. И хотя ты довольно крупная, но изящно сложена. А теперь выпей этот напиток. Тогда я принесу тебе серебряное зеркало, чтобы ты убедилась, что твои волосы вернули природный цвет.
— А что это? — подозрительно спросила Белли, понюхав напиток.
— Это смесь вина и трав, которую я составил сам. Она не причинит тебе вреда, глупышка. Ведь не затем я купал тебя так нежно, чтобы потом убить, — со смехом произнес Гай.
Изабелла поднесла кубок к губам и стала пить, глядя на него поверх серебряного ободка. Да, это был самый красивый мужчина из всех, кого она встречала в своей жизни.
Должно быть, красивее его нет во всем свете. Его светлая кожа казалась еще бледнее по контрасту со смоляно-черными волосами и фиолетовыми глазами. Черты лица его были идеальны и симметричны: миндалевидные глаза под густыми черными бровями, высокий лоб и высокие скулы, длинный, четко очерченный нос, узкие ровные губы, квадратный подбородок с глубокой ямочкой. Гай был самым высоким мужчиной из всех, кого Белли когда-либо видела.
Белли проглотила последние капли странного пряного напитка. Гай взял кубок у нее из рук и подвел ее к алькову, которого она прежде не заметила. Там стояло странное сооружение, обтянутое черной кожей; один конец его напоминал букву X, другой был в форме креста. Прежде чем Изабелла успела спросить, что это такое. Гай Бретонский поднял ее и положил на это сооружение, быстро защелкнув у нее на запястьях золотые наручники с подкладкой из овечьей шерсти, приковав ее руки к кресту, а затем — такие же наручники на лодыжках, разведя ее ноги в стороны и уложив их вдоль Х-образного конца скамьи. Туловище Изабеллы покоилось на удобной лежанке.
— Что вы делаете? — спросила она. Голова ее слегка закружилась, но страха она почему-то не испытывала.
— Я должен присоединиться к моей сестре и ее любовнику Хью в Большом зале. Скоро подадут ужин. А когда я вернусь. Белли, я захочу утолить голод другой природы.
Пока я буду сидеть рядом с Вивианой, ужиная мясом убитого ею оленя, пока я буду есть уток, которых ты принесла на кухню и ощипала, пока я буду пить превосходное вино из запасов моей сестры, я буду думать о тебе, такой чистой и ароматной; я буду думать о твоем прекрасном теле, распростертом здесь в жадном ожидании.
— Да, я буду ожидать вас, милорд, ибо не вижу другого выхода, — сказала ему Белли, пытаясь пошутить, что ему очень понравилось. — Но это ожидание не будет жадным.
— Будет, Белли, — мягко возразил Гай, — я об этом позабочусь. — Он подошел к небольшому столику у стены и, подняв крышку продолговатой резной шкатулки, извлек из нее какой-то необычный предмет. — Ты знаешь, что это такое. Белли? Впрочем, конечно же, не знаешь. — Он провел рукой вдоль странной вещицы. — Посмотри внимательно и скажи мне, что это тебе напоминает, моя красавица. — Гай поднес эту вещицу к ее глазам.
Белли взглянула, и глаза ее расширились от изумления. Этот странный предмет был сделан из мягкой, но плотной кожи кремового цвета. Он был длинным и изящным.
По форме он напоминал мужской орган.
— Что это? — прошептала Белли, чувствуя, как от страха у нее засосало под ложечкой.
Гай не торопился отвечать. Он окунул пальцы в фиал с маслянистой жидкостью. Потом он бережно смазал этой жидкостью весь ее холмик и нижние губы, крепко втирая мазь. Белли все никак не могла оторвать глаз от предмета, который он держал в другой руке. К нему было прикреплено овальное золотое кольцо, в которое Гай продел пальцы.
— Это называется «фаллос», — сообщил Гай, заметив, куда она смотрит. Он погрузил фаллос в ту же субстанцию.
Отставив фиал в сторону, он встал над Белли. И тут, к ее огромному потрясению и удивлению, он быстрым движением воткнул в нее фаллос, слегка повернув его раз-другой, и улыбнулся, услышав ее изумленный вздох; — Теперь, — тихо произнес он, — когда я вернусь из Большого зала. Белли, ты успеешь соскучиться по мне. Этот фаллос, смазанный особым маслом, разожжет твою страсть.
Можешь кричать, если пожелаешь. Во всей башне не живет никто, кроме меня. Никто тебя не услышит. Мне же будет достаточно лишь представить себе, как ты здесь лежишь, чтобы моя страсть жарко разгорелась. Этой ночью мы доставим друг другу много наслаждения. Белли. Теперь ты целиком в моей власти. — Наклонившись, Гай нежно поцеловал ее в губы. Потом он повернулся и вышел из спальни, оставив ее в одиночестве.
Вначале Изабелла лежала неподвижно, потрясенная всем, что на нее обрушилось. «О Боже, — подумала она.
Сердце ее бешено колотилось. — Я околдована, как и мой бедный Хью, иначе я никогда бы не дошла до такого состояния». Она остро ощущала внутри себя этот фаллос. Он казался огромным и действовал возбуждающе. Этого не может быть! Это ведь всего лишь неодушевленный предмет! Изабелла в жизни не могла бы вообразить себе, что ее сможет возбудить такая вещь. Никакая женщина не могла бы этого себе представить. Белли слегка пошевелилась и тут же задохнулась от потрясения: малейшее движение было пыткой! Стенки ее лона стискивали фаллос вопреки се отчаянным попыткам как можно меньше соприкасаться с ним. У Белли начинало звенеть в ушах от возбуждения. Это было мукой, но какой сладкой и изысканной!
Гай Бретонский вошел в Большой зал Ла-Ситадель и обнаружил, что Вивиана и Хью уже сидят за столом.
— Ты опоздал, — сказала ему сестра. Ее прекрасные губы покрывал жир от утиного мяса, которое она жадно поглощала.
— Я сделал одно любопытнейшее открытие, — сообщил им Гай. — Оказывается, молодой сокольничий Лэнг — это девушка! Как вам это понравится?
— Девушка?! — Вивиана заинтересовалась. Она воскликнула смеясь:
— Да, братец, кто, кроме тебя, мог бы распознать это! У тебя острый глаз! Я никогда не замечала в юном Лэнге никаких странностей. Как ты это обнаружил?
Гай рассмеялся:
— Трудно объяснить, дорогая. Думаю, это инстинкт. И потом, когда ты сегодня убила оленя, Виви, этот молодой сокольничий отвернулся. Ни один юноша, даже самый мягкосердечный, не поступил бы подобным образом. Он побоялся бы, что его поднимут на смех. — Затем Гай рассказал о том, как зашел на сеновал, где ночевали сокольничие, и что он там обнаружил.
— Ты уверен, что остальные сокольничие не лгут? — спросила Вивиана. — Быть может, это какой-то заговор против нас!
Гай, улыбнувшись про себя, подумал, что Виви становится слишком подозрительной. Она всегда становилась подозрительной, когда брат проявлял интерес к женщинам, хотя ей и в голову не приходило, что Гай может чувствовать что-либо в этом роде по отношению к ее любовникам.
— Сокольничие сказали правду, — спокойно заверил он сестру. — Эта девица определенно благородного происхождения. Хотя она достаточно рослая и крупная, но изящно сложена. У нее правильная речь. Она воспитывалась в доме своего отца. Нет, это не заговор!
Всего лишь жалкая попытка бедняка защитить свою сестру. Впрочем, теперь я буду сам защищать ее.
— А ты поделишься ею? — Хью Фоконье перевел на Гая Бретонского тяжелый взгляд. — Ведь мы прежде делились девушками, брат мой!
— Нет, пока что я не стану делиться ею с тобой, Хью.
У тебя есть Виви, а я пока что хочу эту девушку только для себя, Я еще даже не начал исследовать все ее глубины, и пока я не узнаю ее всю и не устану от нее, я не поделюсь ею ни с кем, даже с тобой, брат.
— Где же она? — спросил Хью. — Почему ты не привел ее с собой к столу, Гай?
Гай Бретонский отрезал своим ножом кусок оленины и отправил себе в рот. Он старательно пережевал мясо, проглотил его и отхлебнул из своего кубка добрый глоток вина.
Утерев рот тыльной стороной ладони, он ответил:
— Я не привел ее в зал по нескольким причинам. Когда я увидел, в каком состоянии находится ее одежда, я велел сжечь эти тряпки. Боюсь, они так и кишат паразитами.
Я не мог привести ее сюда обнаженной, а именно в этом виде я намерен содержать ее в своих покоях. До поры до времени я буду скрывать ее от всех, даже от моих слуг. Она будет зависеть от меня во всем. Даже пищу она будет получать только из моих рук, когда мне захочется накормить ее. Я стану для нее единственным источником и смыслом существования.
— Ох, братец! — воскликнула Вивиана. — Как это дьявольски восхитительно! Как ты думаешь, она выдержит подобное обращение?
Гай кивнул:
— Я не намерен сломить ее дух, Виви. Не в этом цель моей игры.
Вивиана Бретонская была исключительной красавицей.
Ее фиолетовые миндалевидные глаза на лице в форме сердечка с узким остроконечным подбородком загорелись от возбуждения.
— Гай, ты считаешь, что она — именно та, кого мы ждем?
— Мне так кажется, малышка. Она сильна физически, у нее есть мозги. Она хорошо воспитана.
Это куда лучше, чем похитить какую-нибудь дрожащую девицу-аристократку, за которой обязательно явятся родные.
— Тогда давай сделаем это немедленно! — жадно воскликнула Вивиана Бретонская.
— Нет, — возразил Гай. — Ты наслаждалась своим любовником столько месяцев, Виви! Теперь позволь мне наслаждаться до следующего лета. Кроме того, она должна с готовностью исполнить все, о чем я ее попрошу. Я не допущу здесь никакого насилия. Ты понимаешь, Виви?
Вивиана скорчила недовольную гримасу, но Гай только рассмеялся:
— Ты знаешь, что моя магия сильнее твоей, Виви. В прошлых поколениях нашего рода было не так, но теперь-то мы с тобой знаем, что все изменилось. Я подчиняюсь тебе лишь в силу традиции, но если ты будешь испытывать мое терпение, я найду способ наказать тебя. — Гай погладил ее по руке своими длинными изящными пальцами. — Ну, будь паинькой, Виви. Если ты пообещаешь, что доверишься мне в этом вопросе, я покажу тебе и Хью мою новую игрушку.
— Когда? — требовательно спросила Виви.
— Как только вы поужинаете, — пообещал он, широко улыбнувшись при виде такого энтузиазма.
Прежде чем слуги убрали со стола. Гай взял небольшое серебряное блюдо и положил на него немного оленины, ломоть хлеба, намазанный маслом, грушу и кисть винограда. Потом он откинулся на спинку кресла и стал слушать, как менестрель поет очаровательную старинную песню об основательнице их рода — Вивиане, жене великого Мерлина.
Наконец, когда зал почти опустел, Линд и Алан подошли к господскому столу в надежде, что их заметят.
— Можете говорить, — разрешила им Вивиана.
— Мы всего лишь хотели осведомиться, — начал Алан, глядя на Гая, — о судьбе нашей маленькой Белли, милорд.
Линд хранил молчание.
— Она в моих покоях, чисто вымытая и в полной безопасности, — заверил его Гай. Он указал на блюдо с едой. — Я как раз собирался отнести ей ужин. Не бойтесь за Белли. Я остался доволен ею.
— Она не вернется к своим обязанностям, милорд? — спросил Алан.
— Теперь у Белли будут другие обязанности, мастер сокольничий, — ответил Гай. — Со временем вы снова увидитесь с ней, но еще не сейчас. Пока что она будет слишком занята своими новыми обязанностями, чтобы тратить время на соколов. Присмотрите за ее птицей, хорошо? Я знаю, что она очень ценит это милое создание.
— Милорды, миледи. — Двое сокольничих поклонились и вышли из зала. Они больше ничем не могли помочь своей госпоже, но они знали, что она изобретательная женщина. Они будут ждать, когда ей снова понадобится их помощь. Гай проследил за ними взглядом и улыбнулся.
— Разве они не очаровательны? — обратился он к своим соседям. — На их лицах — искренняя озабоченность.
Теперь ты убедилась, сестра? Это не заговорщики. Просто жалкие бедняки.
Вивиана вскочила из-за стола.
— Пойдем посмотрим на эту девушку, братец! — взволнованно произнесла она.
— В спальню входить нельзя, — предупредил ее Гай. — Я подведу тебя и Хью к глазку, чтобы вы смогли полюбоваться ею во всей красе.
— Ты оставил ее на черной скамье? На все это время? — Вивиана была изумлена. — Она не визжала, когда ты положил ее туда?
— Нет, вовсе нет. Она лишь удивилась. Даже ни разу не вскрикнула, — сказал Гай.
Все трое поспешили в башню Гая, вошли в его покои и проследовали по узкому коридору, освещенному факелами. Гай открыл несколько глазков и подтолкнул к ним своих спутников.
— Ох, Гай, ну ты и озорник! — воскликнула Вивиана. — Ты оставил ее развлекаться с фаллосом! Это тот, с маленькими жемчужными кнопками? — Вивиана не опасалась, что девушка услышит ее: каменные стены не пропускали звуки.
— Нет, — ответил Гай, — она еще не готова к таким утонченным удовольствиям.
— Она очень мила. Когда ее волосы отрастут, она станет просто великолепна. Что скажешь, Хью? — спросила Вивиана.
— Она недурна, Виви, — ответил тот, — но с тобой не сравнится ни одна женщина. Гай, ступай к ней и вращай фаллос, чтобы мы могли посмотреть, как она взлетит на небеса. — Зрелище обнаженной девушки возбуждало его, и он торопился избавиться от Гая, чтобы позабавиться наедине с Вивианой. Ей это придется по вкусу.
— О да, братец! — воскликнула Вивиана. — Сделай это!
Гай оставил их наедине, и Хью тотчас же оказался за спиной у Вивианы. Он стащил с нее тунику, быстро расшнуровал рубашку и нащупал ее большие округлые груди.
Пальцы его принялись мять и сжимать их изо всех сил;
Хью знал, что Вивиане это было приятно. Затем он стал покрывать поцелуями ее шею и плечи.
— Если бы этот коридор не был таким чертовски узким, — прорычал Хью у нее над ухом, — я взял бы тебя прямо здесь и заставил визжать от удовольствия, Виви!
— Смотри! — воскликнула она, наслаждаясь ласками любовника, но столь же очарованная и тем, что открывалось ее взору за глазком.
Гай Бретонский вошел в спальню и на глазах своей изумленной пленницы разделся донага. Подойдя к черной кожаной скамье, он приветственно поцеловал ее в губы.
— Ну что, Белли, этот фаллос оказался хорошим товарищем, пока меня не было? — спросил он, опустив руку и сжав пальцами золотое кольцо. — Ax! — негромко воскликнул он. — Вижу, ты оросила его своими любовными соками. В будущем я научу тебя быть более сдержанной.
— Уберите его! — прошептала Белли.
— Нет, еще рано, — сказал Гай. — Сначала я покажу тебе, какое наслаждение он может доставить, моя милая. — И он начал осторожно вращать фаллос, улыбаясь стонам Белли.
— Пожалуйста, не надо! — всхлипнула она. Пока она лежала здесь, ей показалось, что она в конце концов смогла обрести контроль над своим телом, но теперь она поняла, что это не так. Наслаждение разливалось по всему ее телу, и она никогда не испытывала прежде такой сладостной муки. Она извивалась в тщетной попытке спастись от нее, хотя и понимала, что это бесполезно. Фаллос погружался все глубже и глубже, пока она не обезумела от мучительного наслаждения. Она застонала от отчаянного сознания своей беззащитности, но стоны ее быстро превратились в сладострастные крики. Она достигла высшей точки. Губы Гая снова приникли в поцелуе к ее губам, и она перестала сознавать что-либо еще, кроме бесконечно накатывающих на нее волн удовлетворения. Внезапно все кончилось.
Она почувствовала, что Гай вынимает фаллос. Она лежала неподвижно, тяжело дыша, вся мокрая от пота. Она не могла поверить, что пережила такое испытание. Белли чувствовала, что не в силах открыть глаз; веки ее отяжелели. Во всем теле она ощущала страшную слабость. Гай снял наручники, удерживавшие ее запястья и лодыжки. Белли продолжала лежать, не в силах пошевелиться. Затем, к ее изумлению, Гай принялся мыть ее ноги и бедра теплой водой. Потом он поднял ее и переложил на постель, накрыв одеялом. Она услышала, как дверь комнаты захлопнулась, и тут же провалилась в глубокий сон.
Гай нашел свою сестру и Хью в соседней комнате. Нагота его не удивила их. Гай улыбнулся:
— Вам понравился мой маленький спектакль? Не правда ли, она — восхитительное создание?
Вивиана одобрительно кивнула:
— Ты не заметил ее, потому что не сдержался и поцеловал ее, но я-то видела: когда она достигла вершины, ее тело выгнулось так высоко, что мне показалось, она вот-вот взлетит со скамьи. Гай! Ты все сделал очень красиво, братец: не слишком быстро, не слишком медленно. Впрочем, ты всегда очень хорошо, просто исключительно чувствовал время! — похвалила его сестра.
— А ты, Хью? Тебе понравилась моя девочка?
— Да! — ответил Хью. — У нее прекрасные грудки, а ты знаешь, как я ценю женскую грудь, братец. Пожалуй, она отлично развлечет нас этой зимой. — Он немного помолчал, задумавшись. — Кажется, я когда-то знал девушку с волосами такого же цвета, но не могу припомнить.
— Тебе и не надо ничего помнить, дорогой, — мягко, вкрадчиво произнесла Вивиана. — Все, что тебе нужно помнить, Хью, — это то, как сильно ты любишь меня. Ты ведь любишь меня, правда? — Во взгляде ее, к изумлению Гая, на мгновение проскользнул страх.
— Я никогда не любил никого, кроме тебя, Виви, — ответил Хью, — и никогда никого не полюблю, даже если буду жить вечно. — Он поцеловал ее в щеку. — Пойдем в постель, дорогая, и оставим твоего брата с его новой игрушкой. Думаю, она уже набралась сил для очередной любовной схватки. — Хью Фоконье рассмеялся и, обвив рукой талию своей любовницы, повел Вивиану прочь из покоев ее брата.
Гай проследил за ними взглядом, сокрушенно подумав о том, что Вивиана наверняка влюбилась в своего пленника. Обычно Виви не испытывала к своим любовникам ничего, кроме простого влечения, но эта связь тянулась уже слишком долго. Гай был уверен, что сестра влюбилась.
Впрочем, с Хью легко ужиться. Гай покачал головой. Любовь — это слабость, которую не могут позволить себе такие люди, как он и его сестра, но Вивиана не захочет и слышать об этом. Гай улыбнулся. До тех пор, пока Хью Фоконье забавляет ее, она будет счастлива, а счастье Вивианы — это главное. Взяв блюдо, которое он принес из Большого зала. Гай вошел в свою спальню.
