Часть четвертая. ЛА-СИТАДЕЛЬ И ЛЭНГСТОН. Конец лета 1104 — осень 1106 года

Глава 16

 — Мари доложила мне, что ты сегодня не принимал укрепляющий эликсир, — сказала Вивиана своему любовнику, лежа ночью рядом с ним в постели. Она провела своими изящными пальцами по его груди.

 — Мне больше не требуется лечение, Виви, — ответил ей Хью Фоконье. — Твой брат наверняка рассказал тебе о том, как я великолепно справился с его драгоценной Белли прошлой ночью. Мне больше не нужны лекарства, Виви, Или ты хочешь одурманить меня, чтобы ко мне не вернулась природная память? Почему тебя это так пугает? — Хью взял ее за руку и, поднеся ее к губам, принялся целовать пальцы Вивианы.

 — Вовсе нет, Хью, — солгала она, но сердце ее тревожно застучало.

 — Вот и хорошо! — сказал Хью. — Значит, вопрос решен.

 Навалившись на нее, он приступил к любовному акту; крики наслаждения Вивианы зазвенели у него в ушах. Он понял, что это все, что ей требуется от него: его способность доставлять ей удовольствие и послушно исполнять ее желания. Поскольку все эти месяцы он не сопротивлялся ей и кротко подчинялся любому требованию, она решила, что любит его. И пока что ему придется продолжать в том же духе. Пока он не решит, что делать дальше.

 Больше всего его смущала Изабелла. Он имел полное право уйти отсюда и предоставить ее судьбе, которую она избрала для себя. Почему она не осталась в Лэнгстоне, как подобает доброй жене? И все же, улыбнулся Хью своим мыслям, разве то, что она вытворила, переодевшись в мальчика и приехав сюда за ним, не в характере Изабеллы Лэнгстонской? Она всегда была настоящей чертовкой. Ответственность и материнство нисколько не изменили ее. И если бы она не явилась сюда за ним, разве к нему вернулась бы память? Он вспомнил все только прошлой ночью, когда Белли в экстазе выкрикнула его имя. Быть может, без нее он бы навеки остался здесь во власти чар Вивианы. Быть может, он в неоплатном долгу перед Изабеллой.

 Но с другой стороны, Хью не мог забыть, что все эти последние месяцы Белли была покорной любовницей Гая Бретонского. А как же насчет твоей прекрасной любовницы, спросил его внутренний голос. Но это же совсем другое дело! Мужчина может завести любовницу, но женщина должна хранить верность своему господину. Однако разве Изабелла Лэнгстонская могла сохранить верность при существующих обстоятельствах? Неужели было бы лучше, если бы она в отчаянии бежала из Ла-Ситадель? Надо с ней поговорить, решил Хью. И он стал размышлять о том, как они смогут выбраться из Ла-Ситадель. Если его жена действительно зачала, то нельзя допустить, чтобы их ребенок остался во власти Вивианы и Гая.

 Утром он тихонько выскользнул из спальни, оставив Виви сладко спать после бурной ночи. Пробравшись к клеткам, он обнаружил, что Изабелла уже там и беседует с Купе.

 — Доброе утро, Изабелла Лэнгстонская, — тихо проговорил он.

 Золотисто-зеленые глаза Белли в испуге встретились с его голубыми глазами.

 — Ты помнишь? — прошептала она. — Ох, Хью! Расскажи мне, что ты вспомнил!

 — Я вспомнил, моя Белли, — прошептал он в ответ, и в то же мгновение Белли, рыдая, бросилась ему на шею.

 — Как? Когда? — спрашивала она.

 — Когда ты в пылу страсти назвала меня по имени, — ответил Хью.

 Белли, вспыхнув от смущения, взглянула ему в лицо.

 Ресницы ее намокли и слиплись.

 — Никто не захотел помочь мне, Хью. А король даже пытался соблазнить меня. Он хотел, чтобы я осталась при дворе и развлекала его. Рольф не знал, что делать. Я была уверена, что ты жив. Я не знала, где ты, но должна была попытаться разыскать тебя. Хью! Ты очень на меня сердишься? — Она запиналась на каждом слове, спеша все объяснить. Поймет ли он? Или возненавидит ее?

 — Почему ты не осталась в Лэнгстоне, Изабелла? — спросил Хью.

 — А что было бы, если бы я осталась?! Лэнгстонцы, которых захватили вместе с тобой, так боялись магии Вивианы, что даже не попытались помочь тебе или бежать за подмогой. Если бы я не разыскала тебя, Хью Фоконье, то кто бы сделал это за меня? Твой старый друг Генри Боклерк был больше занят соблазнением твоей жены, чем розысками. И это при том, что ты поехал в Нормандию по его просьбе! Все это просто бесчестно! А герцог Роберт — немногим лучше. Если бы я не пришла за тобой, то позапрошлой ночью ты старался бы сделать ребенка другой женщине! — Давно сдерживаемый гнев ее вырвался наружу.

 Хью не удержался от смеха. Белли была самой неистовой в мире женщиной, настоящей чертовкой, которая не остановилась бы ни перед чем, чтобы добиться своего. Хью крепко обнял ее и поцеловал. На мгновение ее губы смягчились, но затем она вырвалась из его объятий и ударила его по руке.

 — Белли! — возмутился он.

 — Каким надо было оказаться дураком, чтобы поехать в Манвиль, зная, что за негодяй мой братец Ричард?! Как ты мог поверить в его честность? Неужели нельзя было не поехать с ним в Манвиль?

 — Отказаться от приглашения было бы невежливо, особенно после того, как он был таким обходительным и учтивым, — оправдывался Хью, потирая ушибленную руку. Наверняка эта чертовка поставила ему синяк!

 — Ты сам во всем виноват, Хью Фоконье! — прошипела Изабелла. — Виноват во всем!

 — Милорд, госпожа! — Алан вошел в помещение. — Во дворе много людей. Оставаться дольше здесь небезопасно.

 — Он прав, — сказала Белли. — Мы не должны показываться вместе слишком часто, чтобы не возбуждать подозрений. Мы будем общаться через наших сокольничих, Хью.

 Хью согласился, но, прежде чем уйти, спросил:

 — Ты забеременела, Белли?

 — Еще слишком рано, чтобы говорить наверняка, — ответила она, — но нельзя сказать, что ты не постарался изо всех сил, чтобы подарить Хью Младшему брата или сестричку, милорд. — Белли слегка улыбнулась.

 — Ты его любишь? — внезапно спросил Хью.

 Изабелла загадочно взглянула на мужа и, не сказав ни слова, вышла из клеток. Купе сидел у нее на перчатке. Хью увидел, что Белли сажает кречета на каменную тумбу и кормит его сырым мясом. Почему она не ответила? Ведь вопрос был совсем простой. Неужели она действительно любит Гая Бретонского? И если да, то что будет с ними? С Лэнгстоном? С их ребенком? Он собрался взять сапсана и присоединиться к ней, но, когда он снова выглянул наружу, Изабеллы уже не было. Хью хотел поговорить с ней еще раз, но понимал, что придется потерпеть несколько дней.

 Изабелла сильно изменилась. Она стала гораздо более сильной женщиной. Можно сказать, даже грозной. Мысль о том, чтобы иметь такую жену, удручала Хью.

 Один за другим проходили дни лета; колосья на полях наливались зерном. Гай и Вивиана подглядывали за Белли, думая, что она не замечает их; но Белли все знала. Она понимала, чего они ждут: подтверждения, что она беременна. Интерес Гая к ее животу был чрезмерен. Гай часто поглаживал и ласкал его своими большими ладонями. Он постоянно кормил Белли всяческими лакомствами. И она чувствовала себя, как гусыня, которую закармливают перед тем, как зарезать.

 — Как ты думаешь, ты забеременела? — наконец спросил он через несколько недель. Белли понимала, как его волнует этот вопрос.

 — Не могу сказать наверняка, — честно созналась она, зная, что Гай следит за ее месячным циклом. — Вероятно, да, но нужно подождать еще немного, чтобы знать точно, милорд Гай.

 — Думаю, ты все же зачала, — сказал он, целуя ее руку. — Пускай Вивиана считает себя матерью сколько угодно, — тихо произнес он, — но настоящей матерью все равно будешь ты.

 Ведь это твои груди выкормят его, и от тебя он получит материнскую ласку.

 — И любовь, — добавила Белли. — Но умоляю вас, подождите еще немного и не говорите пока ничего. Я действительно не вполне уверена.

 В тот же день в Ла-Ситадель явился всадник — первый посетитель с тех пор, как Изабелла и Линд прибыли сюда много месяцев назад. Вивиана дала гостю время поесть и отдохнуть, а затем велела ему представиться и изложить свое дело. Молодой человек вежливо поклонился.

 — Мой хозяин, граф Бретани, требует, чтобы вы принесли ему вассальную присягу, госпожа, — сказал он. — Вам и вашему брату следует явиться ко двору на Михайлов день и присягнуть графу Алену. Затем он предложит вам на выбор несколько благородных рыцарей, из которых вам надлежит избрать себе супруга. Он будет управлять замком Ла-Ситадель от имени графа и надежно охранять его. — Посланник снова поклонился.

 Вивиана Бретонская была ошеломлена.

 — Присяга?! — переспросила она. — Вассальная клятва?! Супруг?! Твой хозяин, должно быть, безумец! Или он не знает, кто я такая?! Я и мой брат — потомки великой волшебницы Вивианы, возлюбленной Мерлина. Мы никому не приносим присяги, тем более какому-то жалкому графу Бретани. Что же до ваших расчетов выдать меня замуж… — Эхо ее хохота раскатилось по всему залу; рассмеялись даже слуги. — Передай своему хозяину, что я возьму себе мужа по своему выбору. Ла-Ситадель принадлежит только мне. Скажи этому графу, что если он считает нас беспомощными, то пускай приходит и проверит, способны ли мы охранить замок от врага! — Вивиана снова рассмеялась. — С удовольствием превращу армию твоего хозяина в толпу лягушек! — Зал снова взорвался раскатистым хохотом. — Мы предоставим тебе кров на эту ночь, но с утра отправляйся к своему господину и передай ему мои слова. Ему здесь нечего делать!

 Когда все разошлись из зала, кроме Белли, Вивианы и их любовников. Гай сказал сестре:

 — Мудро ли ты поступила, сестренка, разговаривая так враждебно с графским посланником?

 Фиолетовые глаза Вивианы потемнели от гнева:

 — Думаешь, я не знаю, чего добивается этот граф Ален?

 Он хочет отобрать у нас Ла-Ситадель, и это лишь первый шаг! Я этого не допущу! Надеюсь, наша репутация колдунов заставит его держаться подальше.

 — Возможно, — хрипло проговорил Хью, — самое разумное — как можно раньше убрать урожай, дорогая. Замок Ла-Ситадель хорошо укреплен, но ты же не захочешь потерять урожай. Если граф примет твой вызов, Виви, то в первую очередь он сожжет всходы. Нам не хватит пропитания, и тебе придется покупать пищу у соседей. А если соседи узнают, что ты поссорилась с сеньором, они не станут торговать с тобой, Так что надо защитить то, что у тебя есть сейчас.

 — Откуда тебе известны подобные вещи? — подозрительно спросила Вивиана. В последнее время он стал более независимым. Уж не начал ли он вспоминать свою прежнюю жизнь? Сама Вивиана ничего не знала о прошлом Хью, Ричард де Манвиль ничего ей не рассказывал. Да в то время это, откровенно говоря, ее и не интересовало. Простое, открытое лицо Хью привлекло ее сильнее, чем что-либо в жизни, и Вивиана пожелала взять этого незнакомца в любовники. Этого было достаточно. Однако теперь она, пожалуй, не отказалась бы узнать его историю.

 — То, о чем я говорю, подсказывает мне обычный здравый смысл, — ответил Хью своей прекрасной любовнице. — Ты же понимаешь сама. Просто ты рассержена на графа Алена за его дурные манеры. Я бы не возражал, если бы ты вышла замуж, дорогая. Вот бы мы позабавились, каждый день наставляя ему рога! — Он расхохотался.

 Гай кивнул:

 — Хью прав насчет мер предосторожности, сестренка.

 Подумай немного, и сама поймешь. Нам надо строить планы, как если бы война уже началась.

 — Возможно, вы правы, — медленно проговорила Вивиана Бретонская. — Граф поступил опрометчиво, не явившись к нам лично. Это значит, что его мало интересуем мы сами; единственное, чего он хочет, — наши земли. Могу представить себе, кого он предложит мне в мужья. Здоровых чурбанов, честных рыцарей, преданных ему одному и никому больше. Да, нам надо позаботиться о защите.

 — Боюсь, он не станет дожидаться Михайлова дня, — сказал Хью.

 — Откуда тебе знать?! — снова не сдержалась Вивиана.

 — Он будет обижен. Ты отказала ему, Виви. Ты предложила ему попробовать взять силой то, что он собирался взять хитростью. Граф Ален — сильный, опытный воин.

 Теперь он просто обязан попытаться завоевать Ла-Ситадель, чтобы избежать унижения перед своими вассалами.

 — К тебе вернулась память! — воскликнула Вивиана Бретонская.

 Изабелла покачала головой, гадая, что же ее муж ответит на это. Сознается ли он?

 — Виви, хотя я не помню свою прежнюю жизнь в подробностях, но мы с тобой оба знаем, что я был солдатом. И сейчас я говорю с тобой, как солдат. Я интуитивно чувствую опасность. Вот и все. Я все еще с тобой. Разве тебе этого не достаточно? Почему для тебя так важно, чтобы я ничего не помнил о своей жизни до встречи с тобой? — Взгляд Хью был прямым и откровенным. Он взял руки Вивианы в свои ладони. — Дорогая?

 — Я не хочу, чтобы ты меня бросил, — тихо проговорила она.

 — Не будь глупышкой, — сказал Хью. — Сама подумай, где бы я еще нашел такую легкую жизнь и такую прекрасную возлюбленную, как не здесь, в Ла-Ситадель? Ты ведь сама сказала: если никто за мной не приехал, значит, я не представляю никакой важности. Значит, я не смог бы жить в другом месте так роскошно, как живу здесь, с тобой. «

 Изабелла была удивлена словами Хью Фоконье. Прежде она и не подозревала, что ее муж так искусен в обмане.

 Такого Хью она еще не видела. Не притворялся ли он когда-нибудь в своих чувствах к ней самой? Об этом стоило поразмыслить.

 — Я думаю, — сказал Гай, — что мы поручим заботы о защите Ла-Ситадель именно Хью.

 Вивиана согласилась.

 На следующее утро Хью Фоконье провожал графского посланника.

 — Как вы сюда добрались? — спросил он гонца.

 — По прибрежному тракту, — ответил тот.

 — На обратном пути поезжайте через топи, — посоветовал Хью. — Это займет немного больше времени, но надвигается шторм, и прибрежный тракт станет непроезжим.

 — Благодарю вас, — ответил гонец.

 Глядя с замковых укреплений, Хью заметил, что графский посланец свернул на прибрежную дорогу. Хью улыбнулся. Он сказал гонцу чистую правду, но после такого дурного приема Вивианы Бретонской тот, естественно, решил, что Хью хочет подшутить над ним, а возможно, и убить. Хью поглядел на море. Тучи уже сгустились и быстро двигались по направлению к берегу. Незадачливому гонцу придется искать укрытие на несколько дней. И у него уйдет гораздо больше времени на путешествие, чем если бы он послушался совета. Это было хорошо: обитателям Ла-Ситадель время было очень дорого.

 Хью спустился к соколиным клеткам и нашел там Изабеллу. Это была для них первая возможность поговорить наедине после первой встречи несколько дней назад.

 — Ты что, совсем не можешь управлять этой женщиной? — гневно набросилась на него Изабелла. — Она собирается начать войну с графом Бретани. Как нам тогда бежать отсюда? Нас всех убьют.

 — Ты беременна, — спокойно, утвердительным тоном произнес Хью. Он вспомнил, что во время прошлой беременности Изабелла была весьма раздражительна.

 — Конечно, беременна! — фыркнула она.

 — Ты не ответила тогда на мой вопрос, — сказал Хью.

 — Какой вопрос? — спросила она, хотя и знала, что он имеет в виду.

 — Ты любишь его? — повторил Хью.

 — Конечно, не люблю, хотя он считает, что люблю. Я сказала ему так, чтобы он не выгнал меня из замка.

 Если бы они выгнали меня, как бы я смогла тебе помочь? Как ты вообще можешь задавать мне такие дурацкие вопросы, Хью Фоконье? — возмутилась Изабелла. — Я всегда любила тебя одного.

 — Ты уверена? — мрачно спросил он.

 — У нас с тобой есть дети, — ответила Белли. — А ты разве не любишь Вивиану Бретонскую? Хоть чуть-чуть? Я заметила, как ты бережно с ней обращаешься, даже сейчас, когда к тебе вернулась память.

 Хью вздохнул.

 — Да, — согласился он. — Она так беспомощна, несмотря на всю свою жестокость. Странно, но Виви до сих пор еще ребенок. Она цепляется за образ жизни, от которого давно следует отказаться, и тем самым обрекает и себя, и Гая на большие беды, хотя сама в этом никогда не сознается.

 — Мы с тобой никогда этого не забудем, ни ты, ни я, — сказала Изабелла. — Но мы должны простить друг друга, Хью.

 — Первым делом, — заметил Хью, — мы должны бежать из Ла-Ситадель и вернуться в Лэнгстон. И это будет непросто. Белли.

 — Возможно, тебе стоит бежать одному и оставить меня здесь, — предложила Изабелла. — А потом ты сможешь вернуться за мной: ведь я твоя законная жена, и ребенок, которого я ношу, — наш ребенок, что бы там ни воображали себе Вивиана и Гай. Тебе с лэнгстонскими людьми будет гораздо проще бежать сейчас, прежде чем начнется осада, чем позже и с беременной женщиной.

 — Нет, — возразил Хью, — я не оставлю тебя здесь. Ни в коем случае. Обещаю тебе, я что-нибудь придумаю.

 — Я должна сказать им, что забеременела, — сказала Изабелла. — Гай уже догадывается, и я не осмелюсь солгать ему.

 — И не надо, — отозвался Хью. — Твое положение нам на руку. Не забывай, желаниям беременной женщины всегда идут навстречу. Они ведь безумно хотят получить этого ребенка, Белли.

 Изабелла протянула руку и слегка погладила его по щеке.

 — Если не считать голоса, ты снова стал самим собой, Хью. Я счастлива, что вновь обрела своего мужа.

 Мне не нравился грубый, жестокий любовник Вивианы Бретонской. Интересно, почему ты стал таким, потеряв память? Однако помни, что ты должен продолжать играть роль. — И, поцеловав мужа в щеку, Изабелла поспешно удалилась.

 — Я это знал! — радостно воскликнул вечером Гай, когда Белли сообщила ему и его сестре о своей беременности.

 Вивиана промолчала. Она хотела получить этого ребенка ради продолжения рода, но сам по себе будущий младенец ее не особенно интересовал. Сейчас ее главной заботой стало то, что их спокойствию угрожает граф Ален.

 Она могла справиться с графом при помощи волшебства, но понимала, что магия, способная одолеть все войско графа, теперь уже больше не доступна ни ей, ни Гаю. По неизвестной причине в какой-то момент ее род утратил свое чудесное могущество. Последние несколько поколений они удерживали Ла-Ситадель только с помощью запугивания и обмана. Церковь никогда не была властна над их землями.

 Их крепостные были суеверны и невежественны. Ла-Ситадель была достаточно хорошо изолирована, чтобы их никто не тревожил. Почему же граф Бретани неожиданно заинтересовался ими? Хватит ли сурового обращения с посланцем, чтобы запугать его? Вивиана Бретонская от души надеялась на это. Ей хотелось лишь одного — чтобы ее оставили в покое.

 Однако Хью начал настоящие приготовления к войне, Крестьян выгнали на поля и заставили работать днем и ночью, чтобы они успели собрать урожай. Сено складывали в сараи, пока оно не перестало умещаться. Убрали урожай и с плодовых деревьев и виноградников. Только крепостным ремесленникам и их семьям будет предоставлено укрытие за стенами замка. Прочим предстояло самим позаботиться о себе.

 Ворота запирали рано, подъемный мост не опускали до самого утра. На стенах замка круглосуточно дежурили стражники. Но бдительность их оказалась не на высоте: однажды утром часовые обнаружили под стенами военный лагерь графа Алена. У ворот валялись убитые псы, которых отпускали рыскать по окрестностям каждую ночь.

 Услышав эти новости, Хью мрачно улыбнулся.

 — Граф принял твое любезное приглашение, дорогая Вивиана, — раздраженно произнес он. — Теперь тебе надо выбирать: либо защищать Ла-Ситадель до тех пор, пока она не падет или мы все не умрем от голода, либо использовать последний шанс и заключить мир с графом. — Он бросил взгляд на собравшихся во дворе рыцарей и стражников. — Я бы на твоем месте заключил мир.

 — Ты сошел с ума! — взвизгнула Вивиана. — Выйти замуж и принести присягу этому дураку? Ни за что!

 — Гай, неужели ты не можешь образумить свою сестру? — спросил Хью.

 Гай Бретонский взял разгневанную Вивиану за руку:

 — Мы, бретонцы, славимся своим свирепым нравом, Виви, но ты понимаешь, что мы не в состоянии противостоять графу Бретани. Мы надеялись, что он не примет вызов, но он пришел. Возьми себе в мужья того, кого предложит граф. Неужели мы не сможем справиться с этим человеком и вернуться к прежней жизни? Граф будет счастлив, считая, что наши земли в его власти; а мы будем счастливы, потому что он уберется отсюда со своими людьми. Смири свой гнев, сестренка, и давай начнем переговоры, пока еще не поздно. Если ты будешь упорствовать в своей глупости и Ла-Ситадель падет, то что нам останется?

 Нас наверняка казнят. Наш род угаснет, а граф получит наш замок — то, чего он добивается.

 Вивиана долго молчала, но наконец со вздохом склонила голову.

 — Хью, — сказал Гай, — поезжай к ним с белым флагом и начни переговоры. По-моему, ты кое-что понимаешь в таких делах.

 — Ты ничего не хочешь добавить? — спросила Вивиана своего любовника.

 — А что тут еще можно сказать? — возмутился Хью. Ты возьмешь себе мужа, и мы с тобой будем наставлять ему рога. Я не намерен отказываться от тебя, Вивиана. Возможно, тебе понравится, если мы с ним попробуем вдвоем заняться с тобой любовью, как мы с твоим братом занимались любовью с Белли! — Хью угрюмо рассмеялся, зная, что его ответ польстит детскому тщеславию Вивианы.

 — Ты действительно любишь меня! — радостно воскликнула Вивиана. — О, Хью, я буду исполнять все, что ты пожелаешь, до тех пор, пока мы вместе. — Ее фиолетовые глаза сверкнули, как драгоценные камни.

 Хью Фоконье оседлал огромного вороного жеребца, велел опустить подъемный мост и медленно выехал за ворота с белым флагом в руке. На другой стороне моста его встретили и привели в графский шатер. Хью взвесил про себя, стоит ли говорить графу Алену правду о причине своего пребывания в Ла-Ситадель, и в конце концов решил, что от графа будет мало помощи сыновьям Вильгельма Завоевателя, хотя он и был женат на их сестре. Кроме того, как он сможет объяснить возмутительное поведение Изабеллы? Нет. Лучше просто исполнить план, предложенный Гаем. Не надо вмешивать графа в их дела. Пока Гай и Вивиана будут разбираться с этим женихом, они смогут что-нибудь придумать насчет побега.

 Хью Фоконье низко склонился перед графом Бретани.

 Получив разрешение говорить, он произнес:

 — Милорд, госпожа Ла-Ситадель по обычаю, свойственному всем женщинам, переменила свое решение. Она согласна принять мужа по вашему выбору и принести вам присягу на верность.

 — Вы не бретонец, — заметил граф.

 — Да, милорд, я англичанин. Меня зовут Хью. Остального я не помню, ибо я потерял память перед тем, как хозяева этого замка нашли меня, раненного, принесли сюда и исцелили. Я остался в замке служить им, поскольку мне больше некуда идти. Я обязан им своей жизнью и теперь стараюсь помочь им.

 — С виду вы благородного происхождения, и речь у вас правильная, — задумчиво проговорил граф.

 — Они решили, что я — рыцарь, поскольку у меня сохранилось рыцарское мастерство, — ответил Хью, не желая, чтобы граф почувствовал себя оскорбленным, решив, что на переговоры с ним послали простолюдина.

 — Какого рода муж, по-вашему, подойдет для госпожи Ла-Ситадель, сэр Хью? — напрямик спросил его граф. — Я ни разу не видел ее, хотя за ней до сих пор сохраняется репутация колдуньи, и это может кое-кого напугать. Все же мы, бретонцы, — потомки кельтов! Однако мне кажется, что магия, некогда царившая в этих землях, давным-давно ушла, иначе мои солдаты в эту минуту уже квакали бы на соседних болотах! — Граф фыркнул и рассмеялся.

 Хью позволил себе слегка улыбнуться:

 — Госпожа Вивиана искусна в изготовлении лечебных снадобий, милорд. Этим талантом должна обладать любая хозяйка замка, ибо он полезен для всех обитателей поместья, — сказал он. — Что же касается мужа, то я бы избрал в мужья этой даме очень сильного мужчину, ибо она сама не робкого десятка и славится своим неистовым нравом.

 По моему мнению, чтобы управиться с леди Вивианой, понадобится крепкий, выносливый рыцарь со сластолюбивой натурой.

 — У меня есть такой человек, — с улыбкой ответил граф. — Мне нравится ваша прямота, сэр Хью. Храня верность хозяевам Ла-Ситадель, вы не забываете и о своих обязанностях вассала. Если вы пожелаете, то для вас найдется место при моем дворе.

 — Благодарю вас, милорд граф, — сказал Хью, — но человеку в моем положении, лишенному воспоминаний о прошлом, лучше остаться здесь. Кроме того, я и брат госпожи — единственные рыцари в этом замке.

 — Не поднимайте мост, — велел граф Бретани. — В полдень я въеду в замок с небольшой свитой и женихом.

 Передайте вашей госпоже, чтобы она ожидала меня в Большом зале.

 Хью низко поклонился, вышел из графского шатра и направился обратно к замку. Он приказал оставить подъемный мост опущенным, разумно сочтя, что граф расценит это как признак доверия и доброй воли, — Ну?! — нетерпеливо спросила Вивиана, как только Хью вошел в зал.

 — Граф Ален будет здесь в полдень и присоединится к нам в Большом зале. Он явится с небольшой свитой и твоим женихом.

 — Но ведь я должна была выбрать себе мужа сама! — воскликнула Вивиана.

 — Ты лишилась этого права, когда отказала ему в первый раз, — заявил Хью. — Он сделал выбор сам, и тебе остается только смириться с этим. А теперь иди и подготовься, а я тем временем уберу свои вещи из твоих покоев. Когда ты захочешь меня, Виви, будешь приходить ко мне: едва ли мы сможем впредь заниматься любовью в твоей супружеской спальне.

 Гай не без любопытства наблюдал за ними. Для его гордой сестры это была весьма сложная ситуация. Впервые в жизни ей предстояло вести себя как простой женщине.

 По крайней мере некоторое время, усмехнулся Гай про себя.

 — Я знаю, о чем ты думаешь! — воскликнула Вивиана, глядя на него в упор.

 — Тогда ты понимаешь, почему я смеюсь, — отозвался он.

 — Я вас всех ненавижу! — в ярости крикнула Вивиана.

 Гай рассмеялся вслух.

 — Ну, Виви, — проговорил он, — тебе придется потерпеть совсем немножко. Граф Ален скоро уедет. Твой жених наверняка окажется каким-нибудь тупым, вялым и абсолютно преданным своему господину рыцарем, который с первого же взгляда на тебя забудет обо всем от восхищения и похоти. Он сразу же окажется у тебя под каблучком. Граф уедет, довольный, что его человек будет управлять замком от его имени, а мы вернемся к привычной жизни. Ничто не изменится; просто теперь с нами будет сэр Как-его-там-зовут. — Гай приобнял Изабеллу за плечи. — Когда родится ребенок, мы отравим этого непрошеного мужа, сообщим двору, что у тебя есть наследник, что ты, увы, овдовела, но будешь и впредь управлять замком от имени графа. Едва ли он пришлет тебе нового супруга: ведь он будет спокоен за нас и уверен, что мы не представляем для него никакой опасности.

 — Мы и сейчас не представляем для него опасности, — возразила Вивиана, — и тем не менее он стоит под стенами замка и требует, чтобы я вышла замуж за какого-то чужака.

 — Должно быть, мы — единственное благородное семейство во всей Бретани, не присягнувшее ему на верность, Виви, — ответил Гай. — Не забывай, что земли графа Алена граничат с Нормандией, а на юге — с Пуату и Аквитанией. Он должен быть уверен в своих владениях. Должно быть, ему кажется, что если мы не с ним, то наверняка против него.

 — Как глупы мужчины! — воскликнула Вивиана Бретонская, бурей пронеслась по Большому залу и выскочила за дверь.

 — Несмотря на все это буйство, она сделает то, что должна, — сказал Гай. — Она не такая мягкая и покладистая, как ты, моя Белли. Ну, открой ротик, дорогая, и съешь немного сыра. Нам нужен сильный ребенок. — Он втолкнул кусок сыра в открытый рот Белли и тут же поцеловал ее в губы. Затем он посадил Белли к себе на колени и принялся рассеянно поглаживать ее грудь. — Сочувствую тебе, Хью, что на некоторое время ты лишаешься общества моей сестры. Я не захотел бы расстаться с Белли ни под каким предлогом.

 — Если мне станет невтерпеж, — раздраженно произнес Хью, — найдется много служанок, готовых меня утешить и развлечь.

 Он резко поднялся из-за стола и ушел. Оставаться здесь, глядя, как Гай Бретонский ласкает его жену, было просто невозможно. Вид Изабеллы, нежно прижавшейся щекой к плечу Гая, просто сводил его с ума. Впрочем, Хью понимал, что его жена играет роль — так же, как и он сам. Он понимал, что она доверилась ему и надеется, что он найдет способ бежать из Ла-Ситадель. Но как?! Впервые в жизни Хью почувствовал полную растерянность. Он не знал, что делать, а Белли, сокольничие и прочие лэнгстонцы полагались на него, веря, что он придумает выход из положения.

 Белли сидела в зале на коленях у своего любовника, мурлыкая от удовольствия, пока тот ласкал ее. Благодаря беременности она избавилась от пытки маленьким фаллосом. Почему-то сейчас ласки Гая помогали ей расслабиться, тогда как прежде они вызывали у нее лишь раздражение или возбуждение.

 — Давайте прогуляемся по берегу, милорд, — предложила она. — Мне это очень нравится, хотя тропка там такая крутая и каменистая. Я еще не отяжелела и пока что весьма проворна.

 — Пойдем, если хочешь, — отозвался Гай. — Но карабкаться по скалам вовсе не обязательно. Мы можем выйти на пляж прямо из замка, сокровище мое. — Его большая ладонь гладила Белли по волосам.

 Изабелла удивленно взглянула ему в лицо:

 — Но как?

 — Очень просто, — ответил Гай. — Лестница из подвалов проходит прямо под скалой и ведет к пляжу. Ее построили наши предки. Сегодня мы не сможем ею воспользоваться из-за графа Алена, но когда он уедет, я покажу тебе этот ход, и ты сможешь ходить на пляж, когда захочешь. Только предупреждай, когда соберешься на прогулку.

 Изабелла с трудом сдерживала волнение. Это был путь к спасению! Она едва могла дождаться возможности сообщить об этом Хью. Она нежно поцеловала Гая в губы.

 — Спасибо вам, милорд, — радостно сказала она. — Мне так нравится гулять по берегу!

 — Остерегайся приливов, сокровище мое, — предупредил он. — В полнолуние вода прибывает очень быстро и заливает прибрежные гроты. Будь осторожна, чтобы не оказаться на пляже во время прилива.

 В полдень граф Ален с небольшим отрядом миновал подъемный мост и въехал во внутренний двор замка. Войдя в Большой зал, гости увидели Вивиану Бретонскую. Она была одета в пурпурные юбки и темно-синюю полупарчовую тунику, расшитую серебряными и золотыми нитями, маленькими жемчужинами и хрусталинками. Темные волосы облаком парили над ее плечами; голову Вивианы украшал обруч из золота и серебра, усеянный аметистами и лунными камнями. Сегодня хозяйка Ла-Ситадель была особенно прекрасна, особенно величественна.

 Рядом с ней стоял ее брат; герцог сразу узнал Гая Бретонского из-за чрезвычайного сходства с Вивианой. По другую сторону от хозяйки замка стоял сэр Хью, а рядом с Гаем — еще одна женщина, » не менее привлекательная, одетая в темно-зеленую юбку и тунику цвета весенней травы, расшитую сверкающими золотыми звездочками. Золотисто-рыжие волосы ее были аккуратно заплетены в две длинные косы; их придерживал блестящий медный обруч с овальным малахитовым украшением.

 Граф Ален поклонился Вивиане Бретонской и протянул ей руку.

 — Идите сюда, миледи, — сказал он, — и познакомьтесь с человеком, которому надлежит стать вашим супругом и защитником.

 Вивиана грациозно спустилась по ступеням и подошла к графу, приветственно кивнув.

 — Милорд, — произнесла она, украдкой разглядывая спутников графа. Их было шестеро, один оказался священником. И прежде чем Вивиана успела что-либо предположить, граф снова заговорил, и она обратила на него внимательный взгляд своих прелестных фиолетовых глаз.

 — О вашей красоте, миледи, ходят легенды. Увидев вас своими глазами, я должен признать, что эти легенды были несправедливы к вам, преуменьшая ваши достоинства, — галантно начал граф Ален. — Однако столь хрупкая и нежная женщина, как вы, несомненно, нуждается в муже, который защищал бы ее от опасностей. Заботы о Ла-Ситадель — слишком большая ответственность для такого утонченного создания, как вы, миледи.

 — Милорд граф, — отважно проговорила Вивиана, — я счастлива принести вам клятву верности, хотя от представителей нашего рода никогда не требовали официальной присяги, ибо мы никогда не предавали графов Бретани.

 Однако мне неприятно, что вы решили сами избрать для меня мужа. Верно, что женщины в нашем роду поступали необычно при выборе мужчин, но это не помешало нам благополучно продолжать род в течение многих столетий.

 — Времена меняются, миледи, — сказал граф. — Ваша семья утратила былое могущество. Я должен позаботиться о безопасности Ла-Ситадель. Я уверен, что ваш брат меня понимает. Сэр Хью заверил меня в этом, когда сегодня утром пришел предложить мне вашу дружбу. К сожалению, не могу предоставить вам иного выбора.

 — Что ж, пускай тогда мой брат Гай охраняет Ла-Ситадель, — предложила Вивиана графу.

 — Наследование в вашем роду всегда происходило по женской линии, — спокойно возразил граф. — Я не желаю нарушать эту традицию, миледи. Вы знаете, как суеверны наши люди. Такая резкая перемена огорчит их, выбьет из колеи. Нет. Вы должны немедленно выйти замуж за человека по моему выбору, и он станет охранять Ла-Ситадель. Таково мое желание. — Граф обернулся к своим спутникам и произнес:

 — Симон де Бомон, подойдите ко мне!

 Из горстки рыцарей выступил вперед крупный, плотный мужчина. Он был такого же роста, как Хью, но гораздо более коренастый. Волосы его были черными, как у Вивианы, глаза — карими. Он носил короткую, аккуратно подстриженную бородку, кольцом окружавшую его полные губы и закрывавшую нижнюю челюсть.

 — Милорд, — проговорил он.

 — Итак, миледи, это и есть тот рыцарь, которого я избрал вам в супруги. Отец Поль совершит таинство брака немедленно.

 — Милорд! — Вивиана вышла из себя. — Неужели вы даже не позволите мне узнать поближе этого незнакомца, которому предстоит стать моим мужем?

 Изабелла на мгновение встретилась глазами с Хью: в памяти ее всплыла давняя сцена их знакомства. Ей стало по-настоящему жаль Вивиану Бретонскую. Симон де Бомон не выглядел терпеливым и добрым человеком. В настоящую минуту он дерзко разглядывал свою будущую жену; взгляд его надолго задержался на полной груди Вивианы, и рыцарь облизнул губы.

 — Нет лучшего способа узнать мужчину поближе, чем стать его женой, — произнес граф. — Жених и невеста нередко встречаются друг с другом впервые в день свадьбы.

 Идите сюда, отец Поль, и приступим! Я и так потерял слишком много времени у стен Ла-Ситадель.

 — А если я опять передумаю, милорд, и откажусь? — спросила Вивиана в последней попытке снова овладеть своей судьбой.

 — Я убью на месте вас и вашего брата, миледи. Учитывая вашу репутацию, меня никто не станет обвинять за это, — сказал граф Ален и, взяв маленькую ручку Вивианы, вложил ее в руку Симона де Бомона.

 Вивиана попыталась вырвать руку, но ее нареченный крепко сжал ее и проворчал:

 — Пойдемте, миледи, и не делайте глупостей.

 Священник торопливо совершил обряд. Он неуютно чувствовал себя в Большом зале Ла-Ситадель.

 Это место проклято, думал он. Он сомневался в том, что в этом зале когда-либо звучало слово Господне или будет звучать впредь. Окончив церемонию, он поспешно осенил крестным знамением новобрачных и кивнул графу.

 — А теперь, — добродушно проговорил граф Бретани, словно устроил всем большой праздник, — пускай ваши слуги принесут вина, миледи, и мы выпьем за вашего нового мужа. Затем же вы с братом присягнете мне на верность.

 Когда слуги раздали им кубки с вином, граф, поднимая свой кубок, воскликнул:

 — Долгих лет жизни и большого потомства!

 Симон де Бомон ухмыльнулся, показав удивительно белые зубы, кажущиеся еще более ослепительными на фоне загорелой кожи.

 — Мы изо всех сил постараемся подарить вашей светлости преданных сыновей и дочерей, которые будут верно служить Бретани. — Он собственническим жестом обвил рукой узкую талию Вивианы, но в конце концов вынужден был отпустить свою невесту, чтобы она с братом могла принести графу присягу.

 — Прежде чем я уеду, — сказал граф Ален, — не скажете ли вы, кто эта вторая дама, что была с вами?

 — Это моя жена, — ответил Гай Бретонский.

 — Она очень мила, — заметил граф. Повернувшись к Симону, он сказал:

 — Вы получили все инструкции, де, Бомон, так что вам остается лишь бдительно охранять Ла-Ситадель. — И граф со своим маленьким отрядом покинул замок.

 — Я прослежу за ними со стен, — сказал Хью, — и сообщу вам, миледи. — Он поклонился и поспешно вышел из зала.

 — Ваши люди должны понять, что отныне я здесь хозяин, — строго произнес Симон де Бомон.

 — Вы всего лишь муж моей сестры, де Бомон, — сказал Гай, — а Ла-Ситадель принадлежит Виви. Вы можете планировать ее оборону для вашего господина, но хозяйка здесь — ваша жена. Без ее позволения никто не станет подчиняться вашим приказам. Граф Ален уехал.

 — Вы пойдете против воли правителя Бретани?! — воскликнул де Бомон.

 — Мы вовсе не пытаемся бросить ему вызов, — возразил Гай. — Вы меня не поняли. Позвольте мне просветить вас, но прежде давайте расположимся со всеми удобствами, чтобы наша беседа была приятной. — Он вернулся к столу, сел, посадил Белли к себе на колени и принялся кормить ее хлебом и сыром. — Здесь, в Ла-Ситадель, мы живем под властью женщин. Этот замок всегда наследовала старшая дочь в семье, и это продолжалось с незапамятных времен. Никто уже и не вспомнит, как и когда зародилась эта традиция, де Бомон. Эти женщины порой брали себе мужей, а порой — нет; но как бы то ни было, они оставались главными и единственными владычицами Ла-Ситадель. Их мужья и любовники — не более чем приятное развлечение. Кстати, известно ли тебе, что моя сестра брала себе любовников, начиная с четырнадцати лет?

 Надеюсь, ты не разочаруешь ее в постели, братец Симон. У Вивианы непомерные аппетиты. Теперь ты понимаешь, в чем дело, не так ли? Мы не станем препятствовать тебе исполнить твой долг перед графом Аденом, но вы не должны вмешиваться в нашу привычную жизнь.

 Симон де Бомон был вне себя. Однако, оглянувшись и увидев толпу стражников, он понял, что если начнет возражать, то у него останется очень мало шансов сохранить свою жизнь. Возможно, они даже хотели, чтобы он возмутился: тогда у них появится повод убить его. Какого черта хозяин прислал его сюда? Его новый родственник широко улыбнулся ему, и Симон разозлился еще больше. Он не позволит этому человеку и его сестре издеваться над ним!

 — А почему вы кормите вашу жену? — спросил он Гая, сменив тему.

 — Белли ест и пьет только с моего позволения, — ответил Гай Бретонский. — Она очень послушная женушка. — Он погладил ее грудь под изящной туникой. — Я и купаю ее сам, не правда ли, сокровище мое? Она очень хрупкая женщина, не так ли, Белли?

 — Если вы так считаете, то конечно, милорд, — весело ответила Изабелла.

 Гай рассмеялся:

 — Вот видишь, братец Симон! Она — настоящее сокровище!

 Хью вернулся в зал.

 — Войско графа спускается с холма, — сказал он. — Я послал за ними всадников, чтобы убедиться, что они действительно ушли и здесь нет никакой хитрости. — Он сел за стол рядом с Вивианой и потянулся за кувшином с вином.

 Щедро наполнив свой кубок, Хью залпом опустошил его.

 Принесли обед. За столом царила тишина. После того как слуги убрали со стола, Гай не без ехидства произнес:

 — По-моему, сестрица, тебе пора вести своего жениха в постель. С виду похоже, что он совладал бы и с самой упрямой кобылицей. — Он повернулся к Симону. — Будь осторожен, хорошо? Не раздави ее своей тушей. Ты будешь в восторге от ее изящного сложения и белоснежной кожи.

 — Ты говоришь так, будто тебе это известно, — проворчал Симон де Бомон.

 Гай расхохотался:

 — Конечно, известно. Как ты думаешь, кто был первым любовником моей сестры? Я!

 Графский рыцарь побледнел от ужаса.

 — Но это запрещено! — воскликнул он.

 — Запрещено? — Гай снова рассмеялся. — Для нас нет запретов, братец Симон. Никаких запретов!

 — О, Гай, — упрекнула брата Вивиана, — зачем ты выдаешь все наши тайны? — Она хихикнула. — Может быть, все не стоит?

 — Миледи, — строго проговорил Симон де Бомон, — отныне вы должны вести себя, как подобает доброй христианской жене, иначе мне придется научить вас достойному поведению.

 Вивиана засмеялась:

 — Вы хотите, чтобы я была похожа на Белли, господин муж мой? Белли очень послушна. По просьбе моего брата она спала с ним и сэром Хью, чтобы доставить им удовольствие. Мы с вами позволим сэру Хью присоединиться к нам в постели, когда хорошо узнаем друг друга? — проворковала она над ухом Симона и облизнулась острым розовым язычком.

 Симон де Бомон был потрясен и не знал, верить ли Вивиане, но голос ее звучал весьма волнующе. Она чрезвычайно возбуждала его. Он почувствовал, как растет в нем желание, и, поднявшись, потащил ее за собой.

 — Отведи меня в свою спальню, Вивиана, — сказал он. — Я хочу познакомиться с тобой поближе. Но берегись: я неутомим в любви.

 — Я тоже, — рассмеялась Вивиана и повела Симона в спальню.

 Гай поднялся из-за стола.

 — Последуем их примеру, — произнес он, уводя Белли из зала.

 Хью остался за столом в одиночестве. В каком-то смысле ему даже было приятно, что он избавился от них. Сегодня впервые за много месяцев он уснет без помех. Поднявшись, он вышел из зала и направился на сеновал, где жили сокольничие.

 — Вы имеете возможность общаться с лэнгстонцами? — спросил он их. — Что они вам говорят?

 — Они говорят, что не уйдут отсюда без леди Изабеллы, — ответил Алан. — Чертовы дурни! Как будто мы собираемся бросить ее здесь!

 — Она предлагала это, — сказал Хью, — но я ответил, что если мы уйдем, то только все вместе.

 — Но как, милорд? И когда? — спросил Линд.

 Хью покачал головой.

 — Я чувствую себя полным болваном, — сознался он. — Я не знаю. Я чуть голову себе не сломал, но так ничего и не придумал. Я хотел было рассказать нашу историю графу Алену, но решил, что он все равно ничем не сможет помочь. Я приду утром, когда Белли обычно навещает Купе.

 Мы побеседуем, и, возможно, она что-нибудь придумает. — Хью простился с сокольничими и отправился в свои новые апартаменты.

 На рассвете Хью пришел к соколиным клеткам и застал там Белли.

 — Я знаю, как выбраться из замка, не проходя через привратную башню и подъемный мост! — взволнованно сообщила она. — Я узнала об этом еще вчера, но за всей этой суматохой со свадьбой Вивианы так и не улучила минутки, чтобы рассказать тебе.

 — Что это за путь? — нетерпеливо спросил Хью.

 — Гай мне сегодня покажет. В самых глубоких подвалах замка есть лестница, которая идет под скалой и выходит на пляж. Мы должны как следует изучить смену приливов, поскольку иногда они заливают гроты, и если мы попадем на берег в такое время, то утонем, — сказала Изабелла. — Хью! Хью! Наконец-то у нас появился шанс!

 — Да, — согласился он. — Кроме того, надо выяснить, как далеко вдоль побережья простирается этот пляж по направлению к Нормандии и проходим ли он. Ведь мы должны взять с собой лошадей и Купе!

 — Возможно, лэнгстонцы смогут выехать через ворота с лошадьми. Я понесу Купе на перчатке. Впрочем, нет! Его возьмут Алан и Линд. Они поедут в поля заниматься с птицами. Никто не станет их ни о чем расспрашивать. Так мы и сделаем! — Немного подумав, она добавила:

 — Но куда же мы отправимся, Хью? Ко двору герцога Роберта, в Руан?

 Он наверняка поможет нам вернуться в Англию. Другого пути я не знаю, а ты?

 Хью покачал головой:

 — Нам остается лишь молиться, чтобы он не поссорился с королем Генрихом, Белли. Если братья затеяли войну, то мы снова угодим в ловушку. Подумать только, два простых человека, которые просто хотят, чтобы им дали жить спокойно… — Хью хихикнул, и Белли рассмеялась вслед за ним.