Глава 9
— Только взгляни на меня! — жалобно проговорила Изабелла Лэнгстонская. — Я стала как жирная свинья! Мои юбки на меня уже не налезают, я едва могу ходить. Волосы совсем перестали виться! Когда же этот ребенок родится?
Когда?!
Хью втащил жену обратно в постель, осторожно поглаживая ее по сильно округлившемуся животу.
— Ребенок родится тогда, когда ему настанет время родиться, дорогая. Не расстраивайся.
Белли гневно взглянула на него:
— Не расстраиваться?! Как ты добр, милорд! Как ты благороден! Я чуть не лопаюсь от твоего сына, а ты советуешь мне не расстраиваться? Я едва могу пройтись по залу, чтобы исполнить свои обязанности. Я не могу уснуть, потому что этот ребенок постоянно брыкается. Это просто маленькое чудовище! Если бы мужчинам приходилось вынашивать детей, Хью Фоконье, ты бы не говорил мне так легко:» Не расстраивайся «! Тебе понравилось бы ходить раздутым, как перезрелая груша? — Белли сердито оттолкнула его, едва не плача.
Хью с трудом удержался от смеха при виде такого гнева, но все же он понимал, как тяжело приходится его жене.
Изабелла привыкла к бурной деятельности. Она очень переживала, что не может больше работать, как прежде. Беременность не смягчила нрав Изабеллы. В последние недели она, напротив, становилась все более резкой и раздражительной; сейчас ее могло привести в ярость любое неосторожное слово, даже простой взгляд.
— Недолго уже осталось, дорогая, — сказал ей Хью. — Я могу лишь догадываться о том, как тяжело тебе в эти последние недели, но осталось потерпеть еще совсем немножко. Так говорит твоя мать, а уж она-то знает наверняка. — Хью взял жену за руку и поцеловал ее.
Изабелла расплакалась.
— Завтра мой день рождения, — сказала она. — Мне исполнится семнадцать лет. Я старею, Хью. Я становлюсь старухой!
Хью снова пришлось сдерживать смех.
— Ты самая прекрасная на свете старуха. Белли, — сказал он.
— Ох, Хью! — фыркнула она, внезапно растроганная его добротой.
На следующее утро, когда вся семья собралась в зале поздравить ее с днем рождения, на лице Белли внезапно появилось странное выражение, и Алетта немедленно поняла, в чем дело.
— У тебя начинаются роды, — сообщила она дочери спокойным тоном.
— Я тоже так думаю, — ответила Изабелла и вздрогнула. — Я что-то чувствую, мама! Я хочу вытолкнуть его! — закричала она.
— О небо! — воскликнула ошеломленная Алетта. — Ты собираешься рожать прямо здесь?! — Но выражение лица дочери убедило ее, что Изабелла действительно вот-вот родит. — У нас нет времени, — сказала она остальным. — Ида, Агнесса, помогите уложить Изабеллу на стол! Боюсь, у нас нет другого выбора.
Прежде чем кто-либо успел сдвинуться с места, Хью подхватил жену на руки и осторожно уложил ее на стол.
— Расслабься, Белли, — ласково сказал он ей. — Дыши глубже, дорогая. — Он положил руку ей на лоб.
— Рольф, принеси ширму, чтобы оградить госпожу Лэнгстона от посторонних глаз, — велела Алетта своему мужу. Она начала снимать с дочери тунику и юбки; наконец на Изабелле осталась одна рубашка. Взяв нож, Алетта разрезала льняную ткань с обоих боков.
Хью стоял в конце длинного стола, поддерживая Изабеллу, которая теперь сидела, прижав колени к груди.
— Иисус! Мария! — воскликнула Алетта. — Мой внук не заставит долго себя ждать! Поторопись, Рольф!
Стол отгородили ширмой, и Изабелла получила некоторое уединение. Ида и Агнесса уже носились взад-вперед с горячей водой, вином, чистыми полотенцами, свивальниками и колыбелью для готового появиться на свет младенца. Изабелла закричала и, не в силах сдержаться, упала на стол. Она чувствовала, как все ее тело растягивается, выпуская что-то из себя. Она продолжала кричать. Хью обнимал ее, нашептывая ласковые слова, осыпая ее голову нежными поцелуями. Белли тяжело застонала, а потом, к своему удивлению, почувствовала, что снова свободна. Она услышала крик. Крик младенца!
— Чудесный мальчик! — воскликнула Алетта, взяв на руки кричащее, испачканное кровью крошечное существо. — Изабелла, Хью, у вас родился сын!
— Дайте его мне! Дайте его мне! — закричала Белли.
— Мы сначала вымоем его, — рассудительно сказала Алетта.
— Нет! Дайте его мне немедленно! — потребовала Белли чуть не плача, и Алетта вручила ей ребенка.
— Позволь мне хотя бы перерезать пуповину, — сказала она, но Изабелла не слышала ее. Она была слишком очарована новорожденным сыном, чтобы замечать остальных.
— Посмотри, Хью, — сказала она. — Ты посмотри только, какие у него крохотные ручки и ножки! По-моему, он похож на тебя. Он будет некрасив, как и его отец, милорд. — Слова ее могли показаться обидными, но в голосе звучала искренняя любовь и к сыну, и к мужу.
— Хочешь, чтобы мы назвали его в честь твоего отца? — спросил Хью.
— Нет, — ответила Белли. — Я хочу назвать нашего сына в честь его собственного отца. Он будет зваться Хью Младший. — С этими словами она передала младенца Агнессе; чтобы его вымыли и уложили колыбель.
Через несколько недель после рождения Хью Младшего в Лэнгстон явился королевский гонец с посланием. В письме сообщалось, что Роберт де Беллем, граф Шрусбери, и его братья — Арнульф, граф Пемброка, и Роже из Пуату, лорд Ланкастера, — взбунтовались против короля.
Король собирал войска, чтобы отправить их к валлийским топям — туда, где расположился лагерь мятежников. Эти топи простирались вдоль границы Англии с Уэльсом и на южном побережье Уэльса. Хью и Рольф собрали свой отряд, состоявший уже из пятидесяти лучников.
— На сей раз, — сказал Хью Изабелле, — Я боюсь, вернутся домой не все. На сей раз будет сражение.
— Смотри, чтобы ты сам вернулся, — ответила Белли. — А как насчет Бланки? Если ты явишься на зов короля, то, наверное, не сможешь отвезти ее герцогу Роберту. Он обидится?
— Отправь герцогу письмо и сообщи ему, что я не могу приехать сейчас, но попытаюсь осенью или следующей весной, — сказал Хью жене.
Изабелла кивнула и, поцеловав мужа, бодро пожелала ему счастливого пути.
Роберт де Беллем и два его брата, принадлежавшие к семейству Монтгомери, пользовались в своих владениях абсолютной властью. Объединившись, они образовали мощную силу. Но, к несчастью, их не любили бароны, куда менее могущественные, чем эта великолепная троица. Братья Монтгомери, восстав против короля, не получили поддержки ни от своего сословия, ни от духовенства, ни от простого народа, ненавидевшего их. Почему они все же осмелились выступить против короля Генриха, для большинства оставалось загадкой. Самые прозорливые понимали, однако, что Монтгомери просто пошли на поводу у своих глупых амбиций.
Оттесненные к своим замкам, они были вынуждены сдаться всего через три месяца. Каждый из них лишился своих земель в наказание за собственную глупость; все три брата со своими семьями были изгнаны в Нормандию, где немедленно принялись строить планы нового мятежа. Герцог Роберт не выступал открыто в поддержку мятежников, но и не мешал им. Впрочем, он был занят другими делами. Его жена вот-вот должна была родить первого ребенка. И герцог Роберт не обрадовался возвращению братьев Монтгомери в Нормандию, поскольку они всегда сеяли смуту, где бы ни обосновались.
Хью Фоконье и Рольф де Брияр возвратились в Лэнгстон в конце июля. В боях пали шестеро из лэнгстонских лучников; потери оказались сравнительно небольшими, и Хью считал это удачей. Король Генрих остался весьма доволен верной поддержкой Хью и Рольфа. Пускай крупные сеньоры восстают против него сколько угодно; в действительности главной опорой Генриха в борьбе с мятежниками и чужеземцами были мелкие лорды вроде Хью. В награду за верную службу король сделал друга своего детства бароном, а когда Хью спросил, следует ли ему поехать в Нормандию, король ответил:
— Безусловно, барон Лэнгстон, отправляйся и отвези моему брату белого сокола. Это лучше всего убедит его, что я не считаю его ответственным за дурные поступки Монтгомери. Теперь эти лорды стали его проблемой, и да поможет ему Господь. Бедняга Роберт! Уверен, рано или поздно они доставят ему немало хлопот. Да, поезжай и оставайся в Нормандии до тех пор, пока герцогиня Сибилла не родит ребенка. Потом возвращайся и привези мне все новости, общедоступные и частные, какие тебе только удастся узнать при дворе моего брата.
— Я хотел бы, чтобы ты могла поехать со мной, Белли, — сказал Хью своей жене. — Ах, если бы наш сын был хоть немного старше и не нуждался в твоих ежедневных заботах, дорогая!
— Но пока что я нужна ему, — ответила Изабелла. — Я не хочу отдавать его кормилице, милорд. — Она взглянула на кровать, где их маленький сын лежал обнаженным на овечьей шкуре, брыкаясь и тихонько воркуя. Ему уже исполнилось четыре месяца от роду, и Изабелле казалось, что он меняется на глазах с каждым днем.
— Я уже успел соскучиться по Хью Младшему, — печально произнес ее муж. — Так уж случилось, что мне снова приходится ехать. Когда король укрепит свою власть, в Англии станет спокойно. Тогда я буду уезжать только на ежегодную службу, совсем ненадолго. Я смогу оставаться дома столько, сколько пожелаю, и учить нашего сына ездить верхом и охотиться.
Хью улыбнулся младенцу, а тот ответил отцу широкой беззубой ухмылкой. Хью протянул ему палец, и малыш вцепился в него с удивительной силой.
— Клянусь распятием. Белли, у него уже мужская хватка! — Он наклонился и поцеловал мальчика в лоб. — Позаботься о своей маме, Хью Младший. Я постараюсь вернуться домой как можно скорее.
— А когда? — спросила Белли.
— Король желает, чтобы я привез ему новости о родах герцогини и узнал, какого пола будет ребенок. Она должна разродиться в середине осени. Я вернусь домой к Мартынову дню, если на море не будет сильных бурь.
— Самая лучшая погода обычно бывает либо перед бурей, либо сразу же после нее, — сообщила ему Белли. — Отправляйся, милорд, и исполни то, что должен. Рольф останется здесь, и нам теперь нечего бояться.
Хью Фоконье снова покинул свой дом в праздник урожая, 1 августа, в сопровождении сокольничего Алана и шестерых лэнгстонских стражников. Он взял с собой Бланку — подарок герцогу Роберту, а также очаровательного маленького ястреба-перепелятника, которого собирался подарить герцогине. У этого ястреба, размером с ласточку, спинка и хвост были рыжими. Ястреб-перепелятник считался настоящей дамской птицей. Он будет выслеживать свою добычу, взмывать над ней, стремительно трепеща изящными крылышками, а затем стрелой падать вниз, убивая жертву.
Изабелла стояла на стене замка с сыном на руках, глядя, как ее муж скачет к побережью, где уже ожидал корабль, готовый перевезти его через пролив в Нормандию.
И снова в Лэнгстон пришла пора собирать урожай с полей и садов. Зерно смолотили и ссыпали в закрома. На господской мельнице намололи муку; часть распределили между крепостными и прочими обитателями поместья, часть отправили на хранение. Варили сидр и эль, делали вино; все это тоже будет храниться в кладовых замка. Освободившиеся от урожая поля вспахали и снова засеяли озимыми. Домашний скот согнали с летних пастбищ и перевели поближе к домам, чтобы успеть поставить в стойла, когда испортится погода. Отметили Михайлов день.
Начали прясть лен.
Кристиану де Брияру шел десятый месяц от роду, а его крепышу племяннику Хью Младшему исполнилось шесть с половиной месяцев. Алетта сообщила по секрету своей дочери, что ожидает ребенка.
— Так скоро? — удивленно спросила Изабелла.
— Я уже немолода, дочь моя, — ответила Алетта. — Я хочу подарить Рольфу хотя бы двух сыновей, пока еще могу рожать.
— А что, если у нас с Кристианом появится сестричка? — поддразнила ее Белли.
— Дочка меня тоже вполне устроит, — заявил Рольф, подслушавший часть их разговора, пока они сидели в зале, наблюдая за ползающими вокруг малышами. Он наклонился и поцеловал свою жену, а затем повернулся к Белли:
— Поместье уже готово к зиме, что бы она нам ни принесла, — сообщил он. — Всем пришлось тяжело потрудиться, госпожа дочь моя. Я хотел бы наградить крепостных, позволив им один день поохотиться на ваших полях и в лесах. Не больше чем один олень на деревню и два кролика на семью. Вы позволите?
— Да, — ответила Белли. — Они это заслужили. Подари им этот день. Все ли дома готовы к зиме, Рольф?
— Прежде чем наступят холода, надо будет заделать две крыши, одну — в ближней деревне, другую — в самой дальней. Я уже отдал на этот счет распоряжения, миледи, На завтра я позволил детям и женщинам подбирать остатки колосьев в полях и падалицу в садах. Сытые крестьяне никогда не станут поднимать мятеж. А зимы здесь довольно суровые.
Наступил Мартынов день. Пришло письмо от Хью Фоконье, сообщавшего своей супруге, что у герцога и герцогини родился сын. Герцог, однако, пожелал, чтобы Хью остался у него подольше, принял участие в журавлиной охоте и испытании Бланки. Герцогиня осталась весьма довольна ястребом-перепелятником. Хью обещал вернуться домой как можно скорее. Самое позднее — весной. Изабелла вздохнула, но ничего не оставалось делать.
Ей пришлось смириться с решением своего мужа. Едва ли Хью мог бы отказаться от приглашения герцога, не рискуя оскорбить брата короля.
Рождество отпраздновали в новой лэнгстонской церкви, которую по желанию Хью назвали в честь Святой Елизаветы. Церковь была деревянная, покрытая штукатуркой и побеленная. Крыша — соломенная. Хью хотел построить каменную церковь, но тогда пришлось бы ждать слишком долго: камень надо было добывать в каменоломнях, а затем волоком тащить через топи и холмы из Нортгемптоншира. Но, возможно, позднее им удастся построить церковь из камня.
Хозяин Лэнгстона хотел, чтобы церковь появилась в поместье как можно скорее. Его крепостные прилежно трудились все лето и осень, рубили деревья, строгали доски, месили гипс, плели соломенную кровлю: они спешили, чтобы встретить Рождество в новой церкви. А рядом с церковью построили маленький домик для отца Бернарда.
В канун Рождества церковь украсили ветками тиса и падуба. Алетта и Изабелла целые дни напролет делали свечи из чистейшего воска для подсвечников на алтаре. Гобелен, который Алетта начала после отъезда своего первого мужа в крестовый поход, повесили за алтарем. На нем был изображен Христос, кормящий многочисленные толпы голодных; по словам отца Бернарда, это было наставление господину в том, как обращаться с менее удачливыми людьми; наставление, которое отлично принималось во внимание здесь, в Лэнгстоне.
К Рождеству все жители поместья, и крепостные, и свободные, получили по две меры пива, ломоть свинины и буханку хлеба. Кроме того, детям раздали по пригоршне изюма. Толпа крестьян собралась в зале замка, радостно распевая песни о рождении младенца Христа. Выпили за здоровье отсутствующего хозяина и за его добрую жену.
Потом семейство владельцев Лэнгстона оставили наедине для тихого праздника. Впрочем, Изабелла была печальна.
От Хью не приходило больше никаких вестей. Она смирилась с тем, что не увидит его до весны. Она смотрела на своего крошечного брата Кристиана де Брияра, решительно ковылявшего по залу на толстеньких ножках; рядом с ним ползал его племянник Хью Младший.
Хорошо, что они вырастут вместе. Белли взглянула на мать и отчима, довольных жизнью и счастливых в ожидании второго ребенка. Она вздохнула.
Зима оказалась суровой, очень холодной и сырой. Случилось несколько жестоких снежных бурь, повредивших много плодовых деревьев. Овцы в этом году оказались куда менее плодовиты, чем в прошлом, а вдобавок много новорожденных ягнят погибло во время ужасной метели, обрушившейся на Лэнгстон в конце января. Только овцы, подумала Белли, могут быть такими непроходимо глупыми, чтобы приносить потомство в худшее время года.
Весна была поздней, холода не хотели отступать. Как только завершили сев, посевы тут же смыло ливнем, и все пришлось начинать заново, что оказалось не так-то просто: почва размокла и с трудом поддавалась плугу. Озимая пшеница пострадала от сырости и холодов.
— Помолитесь Господу, — однажды после утренней мессы сказала Изабелла отцу Бернарду, — чтобы летние всходы были изобильными.
— Без хозяина, миледи, в Лэнгстоне все будет идти не так, — дрожащим голосом произнес старый кузнец Альберт. — Где же лорд Хью? Он нам нужен.
Изабелла взяла старика за руку и сказала ему:
— Господин сейчас находится при дворе герцога Роберта по поручению короля. Старый Альберт. Он скоро вернется. Я знаю.
— Не будет в Лэнгстоне удачи до тех пор, пока хозяин не вернется домой! — заявил Старый Альберт. — Вы стараетесь, миледи, изо всех сил, и любите нашу землю, это правда, но в Лэнгстоне должен быть хозяин. Только он приносит удачу.
Наступила и миновала Пасха. Пятого мая Алетта де Брияр родила второго сына. Мальчика окрестили Генрихом, в честь короля. До сих пор от Хью Фоконье не было ни единой весточки. Изабелла не находила себе места от беспокойства. Куда же подевался ее муж?
— Мы пошлем гонца к королю за сведениями о Хью, — однажды вечером, сидя рядом с падчерицей в зале, сказал Рольф. — Король наверняка получал от него какие-нибудь известия и знает, когда он вернется.
— Нет, я поеду к королю сама, — тихо произнесла Изабелла. Они с Рольфом были одни: слуги уже отправились спать, Алетта кормила в спальне новорожденного сына. — Письмо может затеряться среди обильной почты, которую получает король. А если я сама явлюсь к нему, он обязательно обратит на меня внимание, верно?
— Послушай меня. Белли, — сказал ей отчим. — Ты знаешь, что мы с Хью выросли вместе с королем. Нам известно кое-что о нашем сеньоре, чего мы никогда не обсуждали при тебе, поскольку для тебя это было не важно.
Но если ты собираешься отправиться ко двору, ты должна знать, что Генри Боклерк — весьма сластолюбивый мужчина. Он всегда любил женщин сверх всякой меры. Хотя о нем и говорят, что он заводит любовниц не столько ради удовольствия, сколько из политических соображений, но я-то знаю, что это не так.
— Король женат, Рольф, — наивно заявила Изабелла. — А я замужняя женщина. Он не проявит ко мне никакого интереса. Кроме того, я ведь отправляюсь ко двору не для развлечений. Я хочу узнать, куда пропал мой муж, и ничего больше.
— Король посмотрит на тебя. Белли, и увидит в тебе прекрасную женщину, — сказал ей отчим. — И если ты пробудишь в нем желание, то не сможешь отказать.
— Тогда поехали вместе, Рольф. Ты меня защитишь. — Белли рассмеялась. — Я буду вести себя самым достойным образом. Король Генрих даже не заметит во мне женщину.
Я буду носить платок и вуаль, буду притворяться застенчивой. Кроме того, он верный друг Хью и не станет соблазнять его жену. Мы возьмем с собой Агнессу?
— Хью не одобрил бы такого поступка, Изабелла, — сказал Рольф. — Он запретил бы тебе это, и, как твой отчим, я тоже должен запретить.
— Да, ты действительно мой отчим, Рольф, — тихо сказала Белли, но в ее голосе прозвучала знакомая Рольфу угроза. — Кроме того, ты — сенешаль Лэнгстона, а я — госпожа Лэнгстона. В отсутствие моего супруга ты должен подчиняться мне, а не я тебе.
Рольф де Брияр вздохнул и опустил голову. В замке не было такого места, где он мог бы запереть Изабеллу. Он сделал последнюю попытку.
— Позволь мне поехать к королю от твоего имени, — сказал он. — Он поговорит со мной ради нашего друга.
Изабелла покачала головой:
— Нет, Рольф. Король от души обрадуется и пригласит тебя на охоту. Он задержит при себе, а ты очень нужен нам здесь, в Лэнгстоне. Нет, я должна поехать с тобой. Мы узнаем все, что нам нужно, и быстро вернемся в Лэнгстон.
Старый Альберт уже судачит о том, что Лэнгстон покинула удача из-за отсутствия хозяина. Если пойдут такие сплетни, крестьяне опустят руки. Мы обязаны вернуть Хью домой!
— Хорошо, Изабелла, — сдался Рольф. Возможно, она права, решил он. Если он поедет один, Генрих задержит его при дворе, а Лэнгстон будет чахнуть без него. Возможно, Белли сумеет притвориться тихой серой мышкой, обеспокоенной долгим отсутствием мужа, и возбудить в короле не похоть, а участие. Но Алетта рассердится!
— Твоей матери это не понравится, — сказал он Изабелле.
— Моя мать до смерти боится всего, что считает не вполне обычным. — Изабелла хихикнула. — Она решит, что я совсем отбилась от рук, а ты сошел с ума, если помогаешь мне.
Но Алетта удивила их обоих, когда они сообщили ей о своих планах.
— Мне кажется великолепной идеей твое решение отправиться ко двору и поговорить с королем, — сказала она дочери. — Нам действительно необходимо вернуть Хью домой как можно скорее. И я очень довольна, милорд, — улыбнулась она своему мужу, — что ты будешь сопровождать Изабеллу и защищать ее от опасностей. Было бы неразумно ей отправиться одной, только со слугами. Кроме того, ты знаком с королем и поможешь ей добиться у него аудиенции. Время для поездки как раз подходящее.
Посадку наконец завершили, и до сенокоса беспокоиться не о чем. — Она обернулась к дочери:
— Я присмотрю за моим внуком.
Этот вопрос Белли почему-то не учла и сейчас на мгновение смешалась.
— Его еще не отняли от груди, — медленно проговорила она.
— Но он уже ест твердую пищу: ему нравится подражать своему дяде Кристиану, — сказала Алетта. — У меня много молока, дочка. Если будет нужно, я смогу кормить и его. В конце концов, ему уже год от роду. Ступай, разыщи своего мужа. Ты должна родить еще детей, а тебе уже давно исполнилось восемнадцать лет! — Алетта шаловливо рассмеялась.
— Как и вам, мадам, но вы до сих пор продолжаете рожать, — поддразнила ее Изабелла. Потом она задумалась. — Я хотела бы родить дочь, — сказала она.
— Я бы тоже хотела дочку, — произнесла Алетта, и ее голубые глаза лукаво блеснули при взгляде на мужа.
— Мадам, у вас уже есть дочь! — отозвался Рольф, глядя на нее с любовью и восхищением.
— Я хочу еще одну, — упрямо настаивала Алетта.
— В свое время, — пообещал Рольф. — Но сначала надо разыскать Хью.
Несколько дней спустя они отправились в Винчестер:
Рольф полагал, что король после празднования Пасхи остался там, поскольку недолюбливал Лондон в теплое время года. Они взяли с собой служанку Белли, Агнессу, и двенадцать вооруженных людей для защиты. В Лэнгстоне тоже оставалось много сильных защитников. Оруженосец Хью был за капитана стражи, а оруженосцу Рольфа предстояло управлять поместьем в отсутствие хозяина. Отец Бернард благословил небольшой отряд, покидавший крепость. Когда они спускались вниз по холму в деревушку Лэнгстон, путь им преградил Старый Альберт.
— Госпожа, — обратился он к Изабелле с тревогой на морщинистом лице, — куда вы едете? Вы тоже хотите нас покинуть?
— Я еду к королю, Старый Альберт, — сказала Белли. — Он знает, что с лордом Хью. Моя мать остается в замке с моим сыном, Хью Младшим. До возвращения его отца он — лорд Лэнгстона, он приносит удачу. Обещаю тебе, мы скоро вернемся.
— Да поможет вам Бог, госпожа, — успокоившись, сказал Старый Альберт. — Значит, маленький господин в замке со своей бабушкой? Это хорошо. Это хорошо. — И он отступил в сторону, а всадники миновали деревню и направились туда, где ждал лодочник, чтобы перевезти отряд через реку Блит к Винчестерской дороге.
Изабелла была очень взволнована. За всю свою жизнь она ни разу не покидала поместья. Она ни разу не пересекала реку. В этом не было необходимости. Все, что ей могло бы понадобиться, она находила в Лэнгстоне. Даже если бы ее отец остался в живых и выдал ее замуж, она скорее всего осталась бы в своем замке: ведь Лэнгстон был ее приданым. И теперь, когда лодочник перевез ее на другой берег реки, для Изабеллы это было огромным приключением.
— Я рассчитал наш путь до Винчестера, Белли, чтобы мы могли каждый вечер останавливаться на ночлег в гостевых домах при монастырях и аббатствах, — сообщил ей Рольф. — Ты никогда прежде не путешествовала, поэтому первые несколько дней могут показаться тебе несколько утомительными.
— А что, если двор не в Винчестере, Рольф? — спросила Белли.
— Если король переехал в другое место, он оставит нескольких придворных, которые будут знать, куда он отправился. Но я уверен, что Генрих в Винчестере. Он не любит жить в Лондоне в это время года, а сезон охоты в Новом Лесу еще не начался.
— Сколько времени займет путь до Винчестера? — полюбопытствовала Белли.
— Дней семь — девять, если мы не будем задерживаться и погода не испортится, — ответил Рольф. — Ты увидишь Лондон, Белли, но прежде мы проедем через Колчестер. Это маленький и очень древний городок, но ведь ты никогда еще не видела города. Это хорошо для начала: ведь Лондон такой большой и шумный, что ты даже не можешь себе этого вообразить. Мы не задержимся там надолго.
Они ехали через поля; наконец впереди показалась узкая дорога. Свернув на нее, всадники направились на юг. Первую ночь они провели в маленьком монастыре Святой Марии. Агнессе и ее хозяйке предоставили ночлег в стенах монастыря. Рольф со своими людьми спал в гостевом доме, принадлежавшем монастырю и стоявшем прямо у его стен. Поужинали они скромно: немного хлеба, кусок жареной рыбы, кружка сидра.
— Они не очень-то о себе заботятся, верно? — прошептала Агнесса Изабелле, сидя рядом с ней за небольшим столиком, отдельно от монашек. Взяв с подноса ломоть хлеба, она заметила:
— Хлеб черствый, да и рыба дурно пахнет, госпожа. — Агнессе было двадцать лет, и она обычно высказывалась весьма прямолинейно. — Если повсюду нас будут принимать так же гостеприимно, то мы умрем с голоду, не успев добраться до Винчестера. — Ее каштановые косы затряслись от возмущения; пухленькая Агнесса была большой охотницей до вкусной еды.
— Ш-ш-ш, тише, Агнесса! Монастырь Святой Марии беден. Посмотри, святые сестры ужинают одной похлебкой с хлебом. Они наверняка предложили нам лучшее, что у них есть. Нам повезло, что мы нашли безопасный ночлег. Рольф говорил мне, что путешествовать очень опасно, и разбойники сторонятся нас лишь потому, что мы взяли с собой охрану. А когда мы приедем ко двору, то попируем на славу.
На следующий день они остановились в пяти милях от Колчестера. Утром им предстояло проехать через город. Все лэнгстонцы были потрясены тем, как много людей встречалось на дороге по мере приближения к городу. Навстречу попадались лорды и знатные дамы в сопровождении таких же охранников, как лэнгстонский отряд. Были и крестьяне, гнавшие коров и гусей на городской рынок. Мимо проехал аббат на муле, покрытом роскошной попоной, а следом за ним в два ряда двигались монахи в темно-коричневых одеяниях, напевая протяжную песню. А потом лэнгстонцы увидели огромную крепость, возвышающуюся над городом.
Пораженная Изабелла уставилась на нее, раскрыв рот. За всю свою жизнь она ни разу не видела такой огромной постройки: этот замок был гораздо больше лэнгстонского.
Рольф улыбнулся.
— Этот город, — сказал он, — стоит здесь с незапамятных времен. Он стоял еще тогда, когда Англию населяли племена кельтов. Народ, завоевавший эту землю до саксонцев и обитавший здесь, построил храмы своих языческих богов. Этот замок возведен на развалинах одного из таких храмов. Часть кирпичей разрушенного храма пошла на строительство замка. В соседнем квартале — скотный рынок, он тоже находится здесь с давних-давних пор.
Тут продаются лучшие в мире устрицы, — добавил он напоследок.
— Я и представить себе не могла, что существуют такие места, — сказала Белли.
— Тебе здесь нравится? — спросил он.
Белли покачала головой:
— Здесь слишком шумно, Рольф.
Ее спутник рассмеялся.
— Погоди, ты еще увидишь Лондон, — предупредил он.
Они ехали еще несколько дней, и погода им благоприятствовала. В начале весны было слишком сыро, а теперь стало чересчур сухо. Белли замечала, что всходы на полях, мимо которых они проезжали, не поднялись выше, чем в Лэнгстоне. Судя по всему, год предстоял неурожайный, и Белли беспокоилась о том, как бы им не пришлось голодать следующей зимой. Она начинала злиться на Хью. Ему следовало бы сидеть дома, а не торчать в Нормандии! Он нужен своему сыну. Он нужен ей!
Вскоре на дорогах стало еще более людно, и Белли поняла, что они приближаются к большому городу Лондону. Она уже видела впереди город, окруженный тусклой дымкой.
— Это от угольных и дровяных каминов, которыми горожане пользуются для обогрева и приготовления пищи, — ответил Рольф на ее невысказанный вопрос.
Отряд миновал Илдгейт — самые старые из всех городских ворот. Город обступил путников со всех сторон, и впервые в жизни Изабелла не на шутку испугалась. Здесь было слишком много людей. Слишком много домов, теснившихся по сторонам узких улочек. Белли притихла и замерла, глядя перед собой, словно бы в поисках выхода из этого ужасного места. Пасмурный день наводил на город еще больше мрачности.
— Нам надо пересечь реку, — сказал Рольф, — чтобы попасть на дорогу к Винчестеру. На сей раз мы не воспользуемся услугами лодочника, а поедем по прекрасному мосту.
Путники добрались до рынка, расположившегося под открытым небом на берегу реки. Белли стало чуточку легче дышать, когда унылые городские улицы остались за спиной. Она изумленно огляделась по сторонам. На прилавках были выставлены на продажу всевозможные товары.
Один торговец продавал чудесную ткань — Белли никогда в жизни такой не видела. Она вся сверкала невообразимыми красками. Над прилавком торговца птицей были развешены цыплята, утки, гуси и дичь. Торговец лошадьми расхваливал свой товар перед покупателями. На одном из прилавков стояли покрытые глазурью горшки, резные деревянные чаши и ложки. Рольф остановился у виноторговца, чтобы купить всем по кружке вина. Потом он окликнул разносчика, продававшего свежую выпечку, выбрал три булочки с изюмом и заплатил продавцу полпенни.
— Вот и мост, — указал Рольф, когда отряд миновал рынок.
— Мне не понравился этот Лондон, — сказала Изабелла. — Хорошо, что мы здесь не задержались. Он еще грязнее и шумнее, чем Колчестер. Как ты думаешь, в Винчестере будет так же ужасно? — Она запихнула в рот остаток булочки.
Рольф засмеялся:
— Винчестер не хуже Колчестера, Белли, и, обещаю тебе, мы не пробудем там долго. Я устрою встречу с королем. А потом мы вернемся домой.
Они пересекли мост, и город остался позади. Дорога, по которой они теперь ехали, называлась Стейн-стрит. Ее построили римляне. Погода не портилась, и Рольф рассчитывал добраться до Винчестера дня через два. Он переживал из-за того, что везет Изабеллу Лэнгстонскую ко двору.
Что, если Генрих положит на нее глаз? Что бы она там ни говорила, его похоть не остановится перед такой мелочью, что Белли — жена Хью Фоконье. К счастью, Белли провинциалка и не носила элегантных платьев, как нормандские придворные дамы. Ее роскошные волосы были надежно упрятаны под скромную льняную накидку, платье ее было совсем простеньким. При дворе она будет, как воробей среди павлинов. Если повезет, король не заинтересуется ею. Если повезет, он скажет ей то, что она хочет узнать, и они вернутся в Лэнгстон.
Солнце продолжало пригревать, теплый весенний ветер дул прямо в спины путников, словно подгоняя их вперед. Наконец они добрались до Винчестера, который, как немедленно решила Белли, совсем не похож ни на Лондон, ни на Колчестер. Это куда более тихий городок; над ним возвышались собор в романском стиле и замок. Они въехали в город, как только Рольф узнал, что двор короля все еще здесь. Рольф увидел множество знакомых лиц, в городке царила привычная суета. Со вздохом смирения Рольф направил свой маленький отряд к замку.
— О, разве это не чудесно? — захлебывалась от восторга Агнесса. — Как вы думаете, госпожа, мы вправду увидим короля? Ох, мне никто не поверит, когда я расскажу об этом в Лэнгстоне!
— Да, — задумчиво произнесла Белли, разглядывая изысканных, разряженных дам, — не поверят.
Она окинула взглядом собственное одеяние, удобное для путешествия, но такое скромное! Почему Рольф не предупредил ее? Она наверняка опозорит Хью! Если бы она знала заранее, то принарядилась бы, как смогла: в конце концов ей ведь предстоит встреча с королем! Но теперь оставалось только надеяться, что ее внешность не сыграет с ней злую шутку и не обернется против нее.
Было время обеда, и король находился в Большом зале.
Рольф велел Изабелле и прочим лэнгстонцам подождать снаружи. Он не хотел привлекать всеобщее внимание: ведь он не знал, всем ли известно о поездке Хью в Нормандию.
Поблизости всегда крутились шпионы, готовые донести любую мелочь, любую сплетню герцогу Роберту, а также Роберту де Беллему, который поклялся во что бы то ни стало отомстить королю Генриху за изгнание из Англии.
Заметив знакомого пажа, Рольф подозвал его к себе.
— Ступай к королю, мой мальчик, и скажи, что сэр Рольф де Брияр прибыл ко двору и просит переговорить с ним наедине, если он согласится уделить несколько минут. Ты меня понял, мой мальчик?
— Да, милорд, — ответил паж и поспешил выполнить поручение.
Рольф ждал, стоя у стены и глядя на пажа, что-то шепчущего королю на ухо. Жонглер с маленькой забавной собачкой начал развлекать придворных своим представлением: собачка кидала мячи своему хозяину, а затем оттаскивала их прочь под громкий хохот пирующих. Рольф увидел, как король склонил голову набок; паж стоял в тени королевского кресла. Король кивнул мальчику, и Рольф заметил, что губы его неторопливо шевелятся. Потом Генрих снова перевел взгляд на жонглера и раскатисто захохотал при виде забавных ужимок собачонки. Паж поспешил обратно к Рольфу.
— Король сказал, что встретится с вами в своей комнате. Вам ведено отправляться туда и ждать. Он придет, когда сможет.
Рольф поблагодарил пажа и вышел из зала.
— Войдите в зал, — сказал он лэнгстонской охране. — Скажите, что вы прибыли вместе с сэром Рольфом де Брияром, сенешалем Лэнгстонского замка. Вас накормят. Оставайтесь там, пока я не приду, и держите язык за зубами. — Затем Рольф обернулся к Изабелле и Агнессе:
— Король согласился встретиться со мной, Белли. Пойдем, я проведу тебя в комнату, где мы будем с ним беседовать. Я не знаю, когда он явится, так что нам придется подождать. Главное — ты сможешь переговорить с ним.
Они отправились в маленькую комнатушку, где Хью впервые говорил с Генрихом о Лэнгстоне и где позднее Рольф и Хью прощались с королем. Только они переступили порог, как появился паж с вином и пустыми кубками. Он поставил свою ношу на стол и ушел. Рольф налил Белли кубок вина. Женщины уже, должно быть, проголодались, но им не оставалось ничего, кроме как покорно ждать. Белли благоразумно поделилась вином с Агнессой, у которой бурчало в желудке от голода и возбуждения.
Изабелла размышляла о своем наряде. Он до ужаса прост, хотя это один из лучших! Темно-синие льняные юбки; зеленая льняная туника с поясом из синих и зеленых эмалированных медных пластин; каждая пластина украшена маленькой жемчужиной. На воротнике и манжетах — растительный орнамент, вышитый золотой нитью. Волосы Белли, аккуратно заплетенные в косу, были покрыты белой льняной накидкой, тоже расшитой по краю золотой нитью. Изабелла тщательно отряхивала со своей одежды дорожную пыль.» Если бы у меня было время сменить наряд!»— с горечью подумала она.
— Ты выглядишь чудесно, — подбодрил ее Рольф.
— Я выгляжу такой, какая есть, — с некоторой язвительностью отозвалась Белли. — Как деревенская дурочка.
Почему ты не сказал мне, что придворные дамы ходят в таких красивых платьях? От души надеюсь, что не навлеку позора на Хью своим старомодным одеянием, Рольф. Я видела такие чудесные ткани на лондонском рынке, у моста! Я смогу купить их, когда мы поедем домой? Моя мать наверняка очень обрадуется такому подарку.
— Я не думал об одежде, когда мы уезжали из Лэнгстона, — ответил Рольф. — Кроме того, ты ведь не собираешься оставаться при дворе. Мы приехали узнать, куда пропал Хью, Изабелла.
— Мне бы не помешало, если бы я выглядела лучше, — раздраженно возразила Белли. Почему мужчины не могут понять таких простых вещей?
— Белли, — тихо, но настойчиво произнес Рольф. — Вспомни, что я рассказывал тебе о короле. Он питает слабость к хорошеньким женщинам, а ты — очень хорошенькая. Я должен еще раз предупредить тебя, что королю не помешает сознание того, что ты — жена его друга. Пока я ждал в зале, я услышал, что в августе королева должна разрешиться от бремени. Своего первого сына она родила слишком рано, и младенец умер. Поэтому вдвойне важно, чтобы эти роды прошли удачно. Несомненно, что король уже много недель воздерживается от того, чтобы делить постель со своей супругой. Я хорошо его знаю. Он ищет женщину. Позволь мне поговорить с ним самому и, ради Христа, не поднимай головы и опусти свои прелестные глазки. Пускай Генри Боклерк утоляет свою похоть в другом месте.
— Прекрасно, Рольф. Я буду кроткой и скромной женушкой Хью Фоконье, чтобы ты не попал из-за меня в переделку и моя матушка не овдовела бы второй раз. Впрочем, я думаю, что все это смешно. Знай, я не уеду отсюда, пока не узнаю, что случилось с моим мужем. Помни об этом и не подведи меня. — И Белли снова принялась энергично отряхивать пылинки со своих юбок.
Ожидание затянулось. Агнесса заснула: сказался утомительный путь и слишком густое вино, ударившее ей в голову.
— Бедняжка, — сказал Рольф. — Боюсь, все это ей не по силам.
Белли кивнула и улыбнулась:
— Вино слишком крепкое, и, боюсь, Агнессе досталось его больше, чем мне. Она не привыкла к таким крепким напиткам, да и я, по правде говоря, тоже, но я лишь пригубила и не стала много пить.
Наконец из коридора послышались шаги. Паж распахнул дверь, и король Генрих вошел в комнату. Рольф низко поклонился. Белли присела в глубоком реверансе, опустив голову и скромно потупив глаза, как советовал ей отчим. И все же она не сдержалась и бросила украдкой взгляд на короля. Генрих оказался видным, стройным мужчиной с черными волосами и сверкающими голубыми глазами.
— Рольф, я рад тебя видеть. А кто эта дама? — спросил он.
— Мой господин, позвольте представить вам Изабеллу Лэнгстонскую, супругу милорда Хью и мою падчерицу. Мы приехали из Лэнгстона, чтобы узнать новости о Хью. Мы ничего не слышали о нем с Мартынова дня.
— Неужели он не вернулся в Англию? — Король был озадачен. Обдумывая эту удивительную новость, он отвлекся от Белли. — Я попросил его остаться ненадолго при дворе моего брата, чтобы привезти мне кое-какие сведения, но я рассчитывал, что он вернется домой в начале весны. Оставаться в Нормандии дольше не было смысла: ведь он не смог сообщить мне ничего такого, что мне и так не было известно, — к примеру, что Роберт де Беллем сеет в Нормандии смуту и нападает на мои владения, возвращенные мне братом. По-видимому, при дворе моего брата не так много тайн, которые не становятся тут же общеизвестными. Все это очень странно, Рольф.
— Что же тогда могло случиться с моим мужем? — спросила Белли.
Король повернулся к ней и в первый раз внимательно оглядел.
— Мадам, боюсь, я ничего не могу сказать вам, — честно признался он, отметив про себя, что Изабелла Лэнгстонская — прелестнейшая юная особа.
— Но вы должны узнать! — воскликнула Белли. — Ведь это вы, милорд, послали моего мужа в Нормандию! Сокольничий мог бы спокойно отвезти сокола сам. Это вы попросили Хью задержаться у герцога Роберта! Я хочу, чтобы мой муж вернулся! Он необходим нам в Лзнгетоне. Мой сын растет без отца! Кто защитит его? — Щеки ее пылали, глаза сверкали от возмущения.
— Белли! — строго одернул ее Рольф де Брияр. — Милорд, я должен просить у вас прощения за мою падчерицу.
Она прямодушная сельская девушка, не привыкшая к обычаям и правилам вашего двора.
— О нет, милорд, не стоит извиняться. Леди права: я действительно отвечаю за Хью. — Король улыбнулся Белли.
Сделав шаг вперед, он приподнял кончиками пальцев ее подбородок и вгляделся в ее лицо, удивляясь, почему она не пытается стыдливо опустить глаза, как сделали бы многие на ее месте, а, напротив, не отрываясь смотрит прямо в голубые глаза своего монарха. — Я пошлю гонца в Нормандию к моему брату, миледи Изабелла, чтобы он привез нам известия о Хью Фоконье. Вы встретитесь со своим мужем так скоро, как это будет в моих силах. А до тех пор вы должны оставаться при дворе как наша гостья. Я люблю новые лица, а вскоре мы начнем охотиться в Новом Лесу. Вы не захватили с собой какую-нибудь из чудесных птиц Хью?
Белли слегка отодвинулась, чтобы избавиться от прикосновения короля.
— Нет, милорд. Для меня это не увеселительная поездка, и вы должны понять. Я приехала лишь затем, чтобы узнать о судьбе своего мужа. Я польщена вашим предложением, но мы не можем остаться. Мне надо заботиться о ребенке, уже близится пора сенокоса. Крепостных нельзя оставлять без присмотра надолго, а в замке осталась только моя мать. У нее недостанет властности, чтобы руководить ими, ибо у нее кроткий нрав.
— Однако! — воскликнул король, позабавленный и очарованный этой девушкой, которая говорила с ним так серьезно и деловито, словно он был ей ровня, а не король.
Рольф с трудом проглотил комок, застрявший в горле.
Он должен поддержать Изабеллу. Он знал, что она не понимает, в каком опасном положении оказалась, но он-то понимал!
— Мой господин, боюсь, я вынужден согласиться с моей падчерицей. — Он сделал особое ударение на слове» падчерица «, надеясь, что напоминание об этой родственной связи вдобавок к тому, что перед королем стоит жена Хью, удержит Генриха от похотливых намерений. — Хью говорил вам, что леди Изабелла лично управляла Лэнгстоном после того, как ее отец покинул Англию. Моя милая супруга Алетта недостаточно сильна, чтобы удерживать все под надежным контролем в нашем поместье. Мы должны вернуться в Лэнгстон как можно скорее. Я знаю, что вы пришлете к нам гонца, когда узнаете о судьбе Хью Фоконье.
Король улыбнулся. Но улыбка эта была жесткой.
— Отправьте одного из ваших людей обратно в Лэнгстон, чтобы он привез птиц, — велел он Изабелле. — Было бы глупо проделывать такой долгий обратный путь лишь затем, чтобы дожидаться в Лэнгстоне вестей из Нормандии. Если вы останетесь здесь, то получите эти вести гораздо быстрее. Завтра же я пошлю гонца к моему брату. Уверен, что в Лэнгстоне некоторое время смогут потерпеть без вас, мадам, но если вы так беспокоитесь, то сэр Рольф свободно может вернуться к своим обязанностям и к своей супруге.
— У меня нет нарядов, чтобы появляться при дворе, — возразила Изабелла. — Взгляните на меня, милорд: я ведь простая деревенская женщина. Если я буду вынуждена показаться в такой одежде, я опозорю и себя, и своего мужа.
— Вас обеспечат всем необходимым, мадам, — сказал король, — У меня не хватит денег, чтобы заплатить за такие наряды, — откровенно сказала Изабелла. — Я должна вернуться домой, мой господин!
— Нет, мадам, вы должны остаться здесь. Я — ваш король, Изабелла Лэнгстонская, и вы обязаны повиноваться мне. Ну, мне пора проведать королеву. Она носит ребенка под сердцем и очень страдает. Мои визиты несколько утешают ее. Оставайтесь здесь, а я пришлю за вами пажа. Он покажет вам ваши покой.
Ты останешься, Рольф, или тяжкий долг зовет тебя вернуться в Лэнгстон? — Голубые глаза Генри Боклерка лукаво и весело сверкнули: король сумел настоять на своем. Он был опасным противником.
— Я останусь, мой господин, иначе мне пришлось бы нарушить свой долг перед моим хозяином Хью Фоконье, — тихо ответил Рольф.
— Не забывай, Рольф, — напомнил ему король, — твоя присяга мне имеет первенство над присягой, которую ты принес Хью. — И с этими словами король резко развернулся и вышел из комнаты.
— Проклятие! — воскликнул Рольф, побледнев как полотно.
— Ох, Рольф, — попыталась утешить его Белли, — это не так плохо. Я предпочла бы вернуться домой, но если король хочет, чтобы мы остались, нам придется подчиниться. У нас нет выбора.
— Неужели ты не понимаешь. Изабелла? — закричал Рольф. — Король хочет тебя! Зачем только я привез тебя ко двору?!
— Он может хотеть меня сколько ему вздумается, — ответила Белли. — Все равно он меня не получит. В конце концов, он всего лишь мужчина. Возможно, у меня мало опыта в обращении с мужчинами, но я знаю достаточно, чтобы отделаться от нежеланного поклонника.
— Если он хочет тебя, то получит свое, Белли, — угрюмо сказал Рольф. — Он — король. А женщина не может пренебречь королем.
— Почему нет? — возмутилась Белли. — Что, у короля член какой-то особый, не как у всех мужчин? Да это просто смешно!
— Нет, Белли, член членом, но король не обычный мужчина. Если король приказывает, то подданный должен повиноваться. Если король захочет, чтобы его королевский член позабавился между твоими белоснежными бедрами, ты с готовностью раздвинешь их, если не захочешь, чтобы тебя обвинили в государственной измене, моя упрямица! О, конечно, никто не предъявит тебе подобное обвинение открыто, но если ты обидишь Генри Боклерка, он найдет способ наказать тебя. Не исключено, что он пошлет Хью воевать с Робертом де Беллемом, который бесчинствует в его нормандских владениях. Хью погибнет, а ты станешь вдовой. И тогда король станет распоряжаться не только твоей судьбой, но и судьбой Хью Младшего. Он будет держать тебя при себе как любовницу или выдаст тебя замуж за какого-нибудь уступчивого придворного, который станет смотреть сквозь пальцы, пока король будет с тобой развлекаться. А когда ты надоешь ему, он отдаст тебя какому-нибудь незнакомцу, который может не оказаться таким любящим, как Хью, и не станет терпеть твой нрав. Я предупреждал тебя, чтобы ты не приезжала ко двору, Белли, но ты даже слушать не пожелала.
Что ж, теперь тебе придется принять все, что уготовила тебе судьба.
— Я не знаю, что делать, — прошептала Изабелла, придя в ужас от слов Рольфа. — О Матерь Божья! Я могу лишь ненадолго сдержать его. Если Хью вскоре не приедет, я погибла!
— Если до этого успеет дойти, — сказал Рольф, ободряюще обняв падчерицу, — Хью ничего не узнает. Изабелла. Я ничего не скажу ему и тебе не советую. Так будет лучше и для тебя, и для него.
Слезинка скатилась по бледной щеке Белли.
— Ох, Рольф, что я наделала? — всхлипнула она и побледнела еще сильнее. — Агнесса! — воскликнула она. — Она ведь наверняка узнает, если король попытается соблазнить меня. Два человека могут сохранить тайну, но три — уже нет!
1 — Ты должна держать себя в руках. Изабелла, и я знаю, что это в твоих силах. Скажи своей служанке, что если она предаст тебя, ты ее выгонишь. Крепостной не сможет прожить без хозяина, и Агнесса это прекрасно знает. Если ты напугаешь ее, она все сохранит в тайне.
Изабелла кивнула.
— Это была минутная слабость, — сказала она. — Я не должна терять голову, если хочу выжить, Рольф.
— Да, ты права, — согласился Рольф. — Думаю, мы можем позволить себе купить для тебя пару платьев в придворном стиле. Белли. У меня есть деньги. Это поможет тебе несколько дней продержаться, если король начнет проявлять к тебе внимание. Когда тебя представят придворным, ты сможешь выйти к ним с гордо поднятой головой и не осрамишь Лэнгстон.
Дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился паж:
— Милорд, миледи, король послал меня сопроводить вас в ваши апартаменты. Будьте любезны, следуйте за мной.
Изабелла подошла к креслу в углу комнаты, где, похрапывая, дремала Агнесса.
— Проснись, Агнесса, — сказала Белли, слегка толкнув служанку.
Агнесса вздрогнула, подняла голову и принялась озираться вокруг.
— Что, король уже пришел? — спросила она, поднимаясь на ноги.
— Пришел и ушел, — ответила Изабелла.
— Он приходил, а я его так и не увидела? Ох, миледи! — жалобно воскликнула девушка. — Как же так? Я уже никогда его не увижу!
— У тебя будет еще много возможностей увидеть короля, Агнесса, — успокоила Изабелла свою служанку. — Нас пригласили погостить при дворе, пока король пошлет гонца за сведениями о лорде Хью. Пойдем, паж отведет нас в наши покои.
Агнесса просияла от восторга.
— О! — воскликнула она. — Как я рада, миледи! Мы останемся при дворе и увидим короля! Какая удача! Старуха Ида позеленеет от зависти!
Изабелла взглянула на отчима, не в силах удержаться от смеха. Они попали в такую передрягу, а наивная малышка Агнесса даже и не подозревает об этом!
