• Хроники границы, #4

Глава 11

 

 Постепенно Сисели полюбила Йена, хотя и не так сильно, как он — ее. И несмотря на все его уверения, что принесенного ей приданого более чем достаточно, она не могла успокоиться. Она хотела получить свои деньги. Как любая женщина. В конце концов, она дочь графа Лейтона, а не какого-то простолюдина.

 Но для лэрда эта история завершилась. Он человек практичный. У него чистый уютный дом, земля, коровы и овцы. И жена, которую он обожает. На границе сейчас спокойно. Гленгорму не хватает одного: наследника.

 Йен так и сказал жене в дождливый осенний день, когда перегнул ее над столом в маленькой комнате, где занимался делами, и яростно овладел. Почему-то именно в этот день его терзало неудержимое желание. Она сидела в зале и ткала шпалеру, когда он проходил мимо. Йен вызвал Артейра и приказал передать госпоже, чтобы шла в его кабинет.

 Не успела Сисели войти в маленькую комнату, Йен немедленно повернул ключ в скважине и схватил ее в объятия. Стал целовать и ласкать. Сисели слабо запротестовала. И тогда он перегнул ее над столом и задрал юбки до талии. При виде идеально округлой попки волна жара обдала его тело. Нагнувшись, он стал целовать, покусывать и лизать упругие полушария, припадая губами к ямке у основания позвоночника, пока нетерпение не одолело его. Выпустив на волю свою плоть, Йен сжал бедра жены и вонзился во влажный жар лона, глубоко и жестко, не в силах совладать с собой, почти всхлипывая от желания.

 Столь внезапный порыв вожделения удивил Сисели, но не раздосадовал. Ее груди были расплющены на столешнице. Но бедра извивались под его выпадами. После одного особенно яростного она застонала и забилась в экстазе.

 Йен тихо рассмеялся и прикусил ее затылок.

 — Понравилось? — прошептал он, щекоча ее языком.

 — Да! Но я хочу целовать тебя и видеть твое лицо, когда и ты достигнешь блаженства.

 Ее бедра зазывно прижались к его животу.

 — Тогда делай все, что я прикажу тебе, — велел Йен и, выйдя из нее, перевернул на спину. — Обхвати меня ногами, прекрасная леди, — прошептал он и распахнул лиф ее платья, чтобы зарыться лицом в груди. — Да, так лучше.

 Слегка подняв голову, он сжал губами розовый сосок и снова вошел в нее.

 Сисели взвизгнула, когда его язык обвел мгновенно затвердевший сосок. Его зубы покусывали чувствительную плоть. Он стал самозабвенно сосать ее грудь, пока Сисели снова не застонала, сгорая на зажженном им костре.

 Воздав почести второй груди, Йен стал лизать ее торс, посылая озноб по спине. И снова стал целовать пухлые губы, отчего Сисели едва не потеряла сознание. Его язык сплетался с ее языком в причудливом танце.

 Сисели так ослабела от желания, что не могла пошевелиться. Тело словно лишилось костей, хотя поднятые ноги сжимали его талию. Она хотела прильнуть к нему, но Йен поднял ее руки над головой, продолжая входить все глубже. Словно хотел полностью и до конца усмирить ее и не мог успокоиться, пока не добьется своего.

 — Йен, — прошептала она.

 — Молчи! — прорычал он. — Я хочу слышать только звуки твоего наслаждения, прекрасная леди.

 Сисели неожиданно поняла, что не владеет своим телом. Оно поглощало его похоть и жаждало большего. Она почти задыхалась, голова кружилась. Она словно поднималась все выше, выше, прежде чем полететь в теплое озеро экстаза. За сомкнутыми веками вспыхивали звезды. И она так не хотела, чтобы это кончалось!

 Сисели тихо вскрикнула, когда он наполнил ее лоно семенем.

 — Я так тебя люблю!.. — простонал он в ее спутанные волосы.

 — И я тебя люблю, мой дерзкий приграничный лорд. Как по-твоему, мы зачали ребенка?

 Сисели опустила ноги, и Йен усадил ее на край стола, чтобы привести в чувство. Переждав волну головокружения, Сисели скромно опустила юбки и попыталась привести в порядок волосы.

 — Мы никогда не любили друг друга днем, да еще в этой комнате, — заметила она.

 — Я увидел тебя в зале, и ты показалась мне такой восхитительной, что во мне поднялось желание. Да, сегодня мы точно зачали ребенка, ибо ты вытянула из меня все семя, моя сладкая красавица!

 Йен снова поцеловал ее.

 

 Но несмотря на уверения Йена в любви, потеря приданого терзала Сисели. Король поступил с ними нечестно, отдав часть приданого Гордонам и захватив остальное. Как ни странно, она не питала неприязни к Бет Уильямс, милой доброй девушке, которая станет хорошей женой Фэрли. Вернее, идеальной, потому что влюблена в него. Лэрд со временем поймет, какое сокровище он получил в образе Бет Уильямс. Если для того, чтобы излечить раненую гордость Эндрю и обеспечить счастье кузины Джо, требуется золото, Сисели сама отдала бы ему деньги.

 Но она ничего не знала. И, видя, как нуждается Гленгорм в деньгах, все больше расстраивалась. Да, король отдаст ее приданое, если жена родит ему сына, но Сисели не хотела ждать. Она решила написать отцу и рассказать о случившемся. А вдруг он поможет ей?!

 Но Йен остался недоволен ее решением.

 — Почему бы тебе не подождать, пока королева родит? На этот раз точно будет сын, и королева сдержит свое обещание.

 — У короля четыре сестры, — напомнила Сисели. — Если Джо родит вторую дочь, я никогда не увижу своего приданого. И это не деньги короля. Не он давал мне приданое, а мой отец, граф Лейтон. Оставил деньги у всеми уважаемого менялы. Теперь я хочу их получить.

 Лэрд пожал плечами. Не мог же он запретить жене переписываться с отцом! Сисели расстроена потерей приданого, и, может, послание графа успокоит ее. Разумеется, он не даст денег. У него и без Сисели четверо детей.

 — Я пошлю Фергуса с письмом и попрошу его дождаться ответа, — пообещал он жене. — Ты согласна?

 Сисели бросилась ему на шею.

 — Я знала, что ты меня поймешь! — воскликнула она, страстно его целуя.

 Йен не понимал, но если это сделает ее счастливой, пусть пишет письмо отцу.

 Йен послал за младшим братом.

 — Не хочешь ли немного прокатиться? — спросил он.

 — Далеко?

 — В Англию.

 — Так до Англии рукой подать, — удивился Фергус.

 — В Лейтон. К отцу Сисели. Она написала письмо касательно своего приданого. Полагаю, отец не возместит Сисели приданого, отнятого королем, но если это сделает ее счастливой и она к тому же получит совет, тогда мне нечего жаловаться.

 Фергус кивнул:

 — Вероятно, он сумеет помочь. Хотя соглашусь с тобой, он не возместит украденных королем денег.

 — Придержи язык, — остерег лэрд.

 — Но он их украл! — настаивал Фергус. — Это не его деньги! Отец дал их Сисели для будущего мужа, и они должны были принадлежать тебе. Я отвезу записку отцу Сисели. Она права!

 В письме Сисели объяснила отцу, как король забрал приданое и воспользовался им в своих целях, и что королева заставила мужа дать обещание вернуть деньги, если родится сын. А если родится вторая дочь?

 «Что мне делать, папа? Йен говорит, что для него это значения не имеет, ибо он любит меня. Но для меня имеет! Отсутствие денег заставляет чувствовать себя никчемной. Пожалуйста, скажи, что я должна делать», — писала она, а в конце рассказывала о своей жизни в Гленгорме и о том, как она счастлива. Запечатала письмо маленькой печаткой с гербом Лейтонов и наутро проводила Фергуса в Англию.

 

 Фергус вернулся через месяц и рассказал печальную историю о том, как Кэтрин, единокровная сестра Сисели, умерла прошлой зимой, после второго дня рождения. Лючана, мачеха Сисели, потеряла рассудок, хотя сначала никто этого не понял: она всегда отличалась капризным характером. Она отравила мужа, но, к счастью, донна Клара узнала обо всем, прежде чем стало слишком поздно, и спасла Роберта Боуэна, дав ему противоядие.

 — Но ваш па так и не оправился до конца, — добавил Фергус. — Он слаб, не в силах пройти больше нескольких шагов, бедняга! И с трудом слышит, что ему говорят. Старшему из ваших братьев пришлось вернуться домой и помогать управлять поместьем.

 — Но ему только двенадцать, — покачала головой Сисели. — А что случилось с Лючаной?

 — Заперта в своей спальне под присмотром компаньонки, — пояснил Фергус.

 — Донны Клары, — кивнула Сисели.

 — Лючана безумна, как бешеная лисица, — вздохнул Фергус. — Я видел, как она гуляет в саду. Платье грязное, одни лохмотья, и ни с кем ни словом не обмолвилась. А увидев малыша садовника, принялась вопить и рвать на себе волосы.

 — Ей место в аду! — холодно бросила Сисели.

 — Я немного поговорил с вашим отцом, — продолжал Фергус. — Он посылает вам заверения в самой горячей любви. Но помочь ничем не может. Однако отправит письмо лондонскому меняле, который перевел ваши деньги из Лондона в Эдинбург. Граф утверждает, что эдинбургский меняла не имел права отдавать деньги кому-то, кроме вас. Он заставит лондонского менялу что-то предпринять.

 — Лондонский меняла побоялся короля, — усмехнулась Сисели. — Скажет, что король, как мой опекун, вполне мог взять деньги. И кто станет его винить? Мне следовало бы вернуться в Лейтон и ухаживать за отцом.

 — Ты не можешь жить в одном доме с безумной! — запротестовал Йен. — Она поймет, что ты рядом, и постарается расправиться с тобой.

 — Я могу жить в том коттедже, где вместе с Орвой провела несколько лет, — не уступала Сисели.

 — Я согласна с лэрдом, — вмешалась Орва, которая в этот момент была в зале и все слышала. — О вашем отце позаботятся и без вас. Вы больше не ребенок, миледи. Ваш долг оставаться с мужем.

 Йен жалел жену, но сейчас по крайней мере она думала о чем-то еще, кроме своего злосчастного приданого. Почему она не поймет: он доволен тем, что у него есть. Он хочет только ее, и ничего больше.

 

 Чуть позже пришла весть, что королева Джоанна родила еще одну принцессу, Изабеллу.

 Услышав это, Сисели разразилась слезами.

 — Теперь я никогда не смогу получить свое приданое!

 — Плевать мне на приданое, — рассердился Йен. — Мне все равно! Неужели не понимаешь, прекрасная леди! Дай мне то, что я действительно хочу! Дай мне наследника! Королева, по крайней мере, пытается исполнить свой долг!

 Ее слезы неожиданно высохли.

 — Йен! — удивленно пролепетала Сисели.

 — Нет, ни слова больше!

 Он казался рассерженным. Она никогда не видела его таким.

 — Я больше не желаю слышать о приданом! Король его забрал! И вряд ли вернет! Не смей твердить, что без приданого ты ничего не стоишь! Все золото Шотландии не утешит меня, если я тебя потеряю! Ты дорога мне и дорога Гленгорму. Ты расстраивалась и злилась с тех пор, как король рассказал о приданом. Но клянусь, что будь у меня сейчас это золото, швырнул бы его в озеро и покончил бы с этим!

 Сисели не сразу поняла смысл его слов. Но Йен, конечно, прав: вряд ли ей вернут приданое, а разрушить счастье из-за горы золота — более чем глупо. Боже, ей так повезло! Маленькой Бет Уильямс пришлось доказывать, что чего-то стоит, с помощью богатого приданого, иначе Эндрю Гордон не взял бы ее в жены. А ее, дочь графа Лейтона, любят ради нее самой! Какая же она была дура! И как прекрасна ее жизнь сейчас!

 — С этой историей покончено, милорд, — решительно заявила Сисели мужу.

 — Навсегда? — уточнил он.

 — Навечно! — улыбнулась она, встав рядом с ним. — А теперь я должна получить поцелуй, потому что твои резкие слова меня перепугали.

 Йен обнял ее и крепко поцеловал.

 — Я никогда не пугал тебя, любимая. Даже когда связал и украл из Перта, ты не сдавалась. Ты самая храбрая девушка на свете. А теперь насчет того дела, что мы обсуждали…

 — Придется получше стараться, милорд, — хихикнула Сисели.

 

 В начале осени начались набеги с английской стороны границы. Англичане угнали отару овец, но никто не пострадал. Йен, как и все приграничные жители, был крайне удивлен. Все они надеялись, что королева-англичанка поможет сохранить мир на границе. Приехавший Эндрю Г рей сообщил, что на Бен-Дафф тоже напали и украли коров, зато никого не убили.

 — Как ты думаешь, кто это? — спросил Эндрю. — Они пришли перед рассветом, и я никого не узнал.

 — Подозреваю, это Хантер Грэм и его шайка. Ему безразличны все королевы на свете. Эта семейка никого и ничего не уважает. Но нельзя, чтобы эти два набега сошли ему с рук, — ответил Йен.

 — Знаю, — вздохнул Эндрю. — Мэгги снова носит ребенка, и я не хочу, чтобы она расстраивалась. Но если мы не ответим ударом на удар, они сочтут это за слабость, и тогда одному Богу известно, что с нами будет.

 — Что же, и мы нападем на рассвете. Они не ожидают, что мы так быстро опомнимся. И решат, что мы придем ночью. Отнимем наш скот и оставим их с носом. Сколько людей ты привел с собой, Эндрю?

 — Всего двенадцать. Не хотел оставлять Мэгги без защиты.

 — Вполне достаточно, — решил Йен. — Давай покончим с этим, прежде чем они зарежут и съедят добычу.

 

 Сисели никогда раньше не видела отряд приграничных рейдеров. Они с Йеном спали, когда Грэмы увели отару из Гленгорма. И теперь не менее трех дюжин солдат собралось в зале, готовясь к набегу. Мужчины, обещавшие вернуться днем, долго не приезжали, и Сисели уже начинала волноваться, когда во двор въехал один из людей ее мужа и сообщил, что в Грейхоуме скота не нашли. Ворвавшись в дом, они обнаружили только двух перепуганных старух, объяснивших, что Грэмы отправились в соседнюю деревню на праздничную ярмарку в честь Михайлова дня.

 — Лэрды решили ехать на ярмарку, поняв, что англичане, возможно, взяли с собой скотину, чтобы продать. Милорд велел вам не расстраиваться. Он завтра же будет дома.

 — Ты поедешь назад к лэрду? — спросила Сисели.

 — Нет, госпожа. Лэрд велел мне оставаться здесь.

 — Он так легкомыслен! — сказала Сисели Орве. — Да и Грей не лучше. Собираются ехать в английскую деревню и забрать свой скот! Их убьют!

 — Нет, девушка, — покачала головой Маб, пришедшая с кухни. — Сначала они разгромят деревню, чтобы обеспечить безопасное отступление, а уж потом угонят животных.

 — Что?! Но в деревне полно невинных женщин и детей! — ахнула Сисели. — Что с ними будет?

 — То, что бывает всегда в подобных набегах, — пожала плечами Маб.

 — Пресвятая Дева! — тихо воскликнула Сисели.

 — Впереди нас ждут новые набеги, — предсказала Маб. — Хорошо, что удалось хоть несколько месяцев пожить в мире!

 — Но нам ничего не грозит? — допытывалась Сисели.

 — Да, пока мы в доме. Но тем, кто в деревне, может прийтись нелегко.

 Сисели, неожиданно побледнев, слегка покачнулась.

 — Нет! Не сейчас! Только не сейчас! — выдохнула она, схватившись за спинку стула, чтобы не упасть.

 — Миледи, что с вами? Что значит «не сейчас»? — нервно спросила Маб.

 — Она носит дитя, — откровенно объяснила Орва.

 — Благослови нас Боже! — широко улыбнулась Маб. — У Гленгорма появится наследник! Не расстраивайтесь, миледи. Гленгорм — один из самых безопасных домов на границе. Этот ничтожный грабеж ничего не значит, и двое лэрдов вполне могут остановить Грэмов. И больше ничего не случится. А наш лэрд знает, что будет отцом?

 Сисели покачала головой:

 — Пока нет. Я собиралась рассказать Йену, но тут украли овец и приехал Грей, а потом они ускакали. Если он вернется, я все скажу.

 — Не «если», а «когда». Наши люди часто отправляются в набег, и мы всегда говорим «когда вернутся».

 — Не стоит расстраивать ее больше, чем она уже расстроена, — упрекнула Орва. — Садитесь, миледи, и отдохните. До родов времени еще много.

 — Когда? — вскинулась Маб.

 — Весной, — ответила Орва. — Миледи родит весной! Буду молиться за сына для Гленгорма, — улыбнулась она.

 — Пусть будет, кто будет! — воскликнула Маб. — Но сначала нам нужен наследник для Гленгорма. Надеюсь, миледи не станет подражать своей подруге-королеве. Парень-другой, а потом еще будет время для девчонок.

 

 Отряд возвратился на следующий день, к полудню, и привел с собой овец и коров. Дугласы убили нескольких Грэмов, однако пощадили английскую деревню, где устраивалась ярмарка в честь Михайлова дня, поскольку прибыли еще до того, как скот успели продать. А жители деревни мудро встали на сторону шотландцев, узнав, откуда взялись коровы и овцы.

 — Заметьте, — добавил Эндрю Грей, — если бы животные были проданы, англичане объединились бы с покупателями. Но завидев нас, они поняли, что спасутся, если не станут мешать. Грэмы были очень удивлены.

 — Вы не ранены? — встревожено спросила Сисели, проводя руками по плечам и спине мужа.

 — Ранены?! — удивился Йен. — Разумеется, нет. Подумаешь, простой маленький налет. И никакой опасности.

 — Никакой опасности?! — возмутилась Сисели. — И ты утверждаешь, что опасности не было? Ускакал с отрядом вооруженных людей, чтобы напасть на шайку бандитов, и говоришь, что это не опасно?! Тебя могли убить! — завопила Сисели и разразилась слезами, бросившись на широкую грудь мужа и жалобно всхлипывая.

 — Моя прекрасная леди, я бывал во многих таких переделках.

 Эндрю Грей вдруг понимающе кивнул и громко хмыкнул.

 — Что, если бы тебя убили? — зарыдала Сисели с новой силой. — Кто бы позаботился о нас?

 — Прекрасная леди, я не убит и даже не покалечен, и уже приехал, чтобы позаботиться о тебе, — утешал лэрд жену.

 Эндрю Грей, не выдержав, оглушительно захохотал.

 — Что тут смешного, интересно? — рассердился Йен.

 — А ты не догадываешься? — едва выговорил Эндрю, согнувшись от смеха. — Леди, вы все должны ему сказать. Не мое это дело — открывать глаза вашему мужу.

 — Да о чем ты? — недоумевал лэрд.

 — У меня будет ребенок, — плакала Сисели. — И я не хочу, чтобы его отца убили!

 — Ребенок? Так я буду отцом?

 Лицо Йена осветилось чистейшей радостью.

 — Прекрасная леди, благодарю тебя! И обещаю не дать себя убить. Потому что иначе кто научит моего сына всему, что он должен знать?

 — Но может родиться и дочь, — покачала головой Сисели.

 — Нет, я уверен, что будет парнишка! — широко улыбнулся лэрд.

 — И никаких набегов, — велела Сисели.

 — Нет, этого я не могу тебе обещать, поскольку, если не отплачу за нападения на мою землю, скот и людей, никто не признает меня своим господином. Мало того, всякий посчитает меня слабаком и сочтет своим долгом ограбить. Набеги — часть жизни на границе, просто Гленгорму повезло больше остальных. А овцы, украденные Грэмами, находились на летнем пастбище, на другом берегу озера. Это самые дальние мои земли. Никто их не охранял, кроме единственного пастуха и собаки. В будущем я поставлю там охрану и построю маленький каменный редут на вершине ближайшего холма. Посадим там человека, который будет знать, кто идет с той стороны. Но я никогда не позволю, чтобы нападение осталось безнаказанным. Слабость ведет к вещам куда худшим, чем небольшие раны.

 — В таком случае я стану молиться, чтобы Грэмы усвоили урок, — вздохнула Сисели. — Пусть они сидят на своей стороне границы.

 — Когда должен родиться малыш? — спросил Йен.

 — В конце марта или в начале апреля. Весенний ребенок!

 Йен обнял жену за плечи.

 — Как только наш сын сможет держаться в седле, я возьму его в набег, — пообещал он.

 — Ты не сделаешь ничего подобного! — вознегодовала она.

 — Ах, Йен, друг мой, тебе предстоит увидеть, как любовь всей твоей жизни на глазах превращается в заботливую мать! Как видишь, это уже началось, поскольку она готова любой ценой защитить своего ребенка от всех окружающих, даже от его отца! — воскликнул Эндрю Грей. — Поскорее бы рассказать Мэгги о счастливом событии!

 Наутро он уехал, гоня перед собой коров.

 

 Через несколько дней Фергус пришел сказать брату, что на другой стороне озера стоит отряд Грэмов, приехавших на переговоры.

 — Нужно еще до зимы построить редут, — решил лэрд. — Не нравится мне, что Грэмы ни с того ни с сего являются сюда и как ни в чем не бывало лезут на мои земли.

 — Не ходи! — взмолилась Сисели.

 — Прекрасная леди, это переговоры, а не смертельная схватка, — мягко заметил Йен. — Лучше разговаривать, чем драться, верно?

 Поцеловав ее, он ушел.

 Братья добрались до озера. За ними быстро собралась толпа Дутласов. На другом берегу стоял небольшой отряд. Озеро было не слишком широким, и стрела могла легко его перелететь.

 — Что вам нужно? — крикнул Йен. — И почему вы ворвались на чужую территорию?

 — Ты лэрд? — спросил приземистый мужчина.

 — Я, — кивнул Дуглас.

 — Это ваша банда убила троих наших родичей?

 — Ваши родичи украли мой скот. А когда я потребовал его вернуть, напали на меня. Я имел полное право обороняться.

 — Теперь плати пеню за убийства!

 — А вы заплатите пеню за трех пропавших ягнят, которых, несомненно, убили, чтобы набить животы! Так что считайте, мы квиты.

 — Если вы не заплатите, мы отомстим! — завопил приземистый мужчина, и не успел он договорить, как всадники за его спиной выпустили дождь стрел в лэрда и его людей.

 Фергус заслонил собой брата, и стрела, предназначенная для лэрда, попала ему прямо в сердце. Йен нагнулся, чтобы подхватить брата, и стрелы поразили его в плечо и грудь. Встав на колени, с трупом брата на руках, он тоскливо завыл. Потом, уложив Фергуса на песчаный берег, он крикнул оставшимся невредимыми членам клана:

 — На коней!

 Деревенский мальчишка уже бежал вверх по холму в дом, требуя оседлать коней. Остальные бросились к себе. Перед домом собрались все мужчины. Йен старался не показываться жене на глаза. Он обломал древки двух стрел, попавших в него, чтобы она не увидела его ран. Схватив узду жеребца, он скомандовал:

 — Ни один не должен выжить! Им нет пощады! Если переплыть на конях озеро, мы быстрее их догоним.

 Они повели коней в озеро. Грэмы уже исчезли за холмом. Они не знали, убит ли лэрд, но вопли скорби, разорвавшие воздух, вполне удовлетворили их: они отомстили Дугласам из Гленгорма!

 Грэмы скакали быстро, предполагая, что их будут преследовать. Вскоре они попытались замести следы, разъехавшись в разных направлениях, и уже считали, что спаслись. Каково же было их удивление, когда менее чем через час Дугласы из Гленгорма догнали их, и воинский клич клана прозвучал в осеннем воздухе. Приземистый мужчина, очевидно, вождь Грэмов, пришпорил коня и крикнул, чтобы отряд рассеялся, вообразив, что так их будет труднее поймать. Но их тактику разгадали, и каждого, кто отрывался от основной массы, преследовали несколько Дугласов. Грэмов ловили и убивали.

 Сброшенный с седла, стоявший на коленях приземистый мужчина поднял глаза на Йена.

 — Как вы смогли появиться так быстро? — пробормотал он.

 — Мы переплыли озеро на лошадях. Знаешь девиз Дугласов? «Никогда не отставать».

 Йен поднял меч.

 — Погоди! Мы же не убили тебя! — взмолился Грэм. — Кого мы убили? По крайней мере, скажи мне это до того, как покончишь со мной!

 — Вы убили моего младшего брата, — объяснил лэрд, прежде чем вонзить меч в грудь врага и повернуть в ране.

 Выдернул меч и вытер о рубашку убитого.

 Один из Дугласов вытащил короткий кинжал и перерезал поверженному горло.

 — Чтобы уж наверняка, — пояснил он.

 Лэрд кивнул, но тут на него нахлынула волна тошноты и головокружения.

 — Помоги сесть на коня. Мне что-то не по себе, — попросил Йен, покачнувшись.

 Мужчина помог ему сесть в седло и крикнул остальным:

 — Поберегите лэрда! Он ранен!

 Усилием воли Йен сумел удержаться в седле и вернуться в Гленгорм. Только когда конь остановился у дома, он стал медленно падать с седла, но тут подоспел один из членов клана, подхватил его и затащил в дом. Навстречу бросились Тэм и Артейр. Одна из служанок помчалась за Сисели, другая — за Маб. Обе вошли в зал почти одновременно. Сисели истерически взвизгнула.

 — Кладите его на высокий стол, — приказала Маб. — Миледи, он жив, и мне нужна ваша помощь. Принесите горячей воды и чистых тряпок, чтобы обтереть раны.

 Она уже успела захватить с собой корзину целебных трав.

 Сисели выбежала из зала, моля Бога о том, чтобы Маб смогла исцелить Йена. Сама она до этой минуты никогда не видела раненых и не знала, что делать. Ни она, ни Джо особенно не интересовались искусством исцеления, хотя Жанна Наваррская предложила его изучать. Но приемную мать вскоре обвинили в колдовстве, хотя потом оправдали.

 А теперь, похоже, это помогло бы ей излечить мужа. Придется учиться у Маб!

 Тем временем Маб увидела сломанные древки стрел. Одна пронзила плечо. Другая — грудь, как раз над сердцем. Маб покачала головой. Раны серьезные, и, как только она удалит наконечники, кровь хлынет рекой. Их нужно туго перевязать.

 — Милорд! — окликнула она.

 Йен открыл глаза.

 — Где моя жена?

 — Пошла за водой и чистыми тряпками.

 — Они убили Фергуса, но мы покончили со всеми, Маб, — с трудом выговорил он, прежде чем снова закрыть глаза.

 В зал поднялась Сисели с грудой чистых тряпок. Бесси несла за ней небольшой котел с кипятком.

 — Он жив, Маб? Его ранило! Куда? Что еще тебе потребуется? Пресвятая Дева! Я не знаю, что делать! Не думала увидеть раненых…

 Голос ее дрожал.

 — Ничего страшного, миледи, — успокоила Маб, — наблюдайте за мной и делайте все, как я скажу. Научитесь.

 Сисели нервно кивнула, нагнулась над мужем, и Йен открыл глаза.

 — Фергуса убили, — прошептал он. — Пойди в деревню и узнай, кого еще убили. Постарайся утешить Мэрион. Маб обо мне позаботится.

 Сисели взглянула на старушку. Та ободряюще кивнула.

 — Я научу вас целительству в другой раз, миледи, — пообещала она.

 Сисели поспешила выполнить поручение мужа. Ей было стыдно чувствовать свою бесполезность. Про себя она поклялась, что больше этого не повторится. Быть хозяйкой Гленгорма — это куда больше, чем приветливо встречать гостей, управлять слугами и ухаживать за садом.

 — Дело плохо, милорд, — покачала головой Маб.

 — Знаю, — вздохнул Йен. — Я почувствовал такой прилив сил и энергии, когда отомстил за Фергуса. Но когда все закончилось…

 — У вас две раны, милорд. Вы отломили древки почти целиком, так что придется извлекать наконечники. И боюсь, будет много крови. Где еще болит?

 — Правая рука немеет, — пожаловался он.

 Маб кивнула и позвала:

 — Артейр и Тэм, мне нужна ваша помощь. Лэрду будет очень больно, когда я стану извлекать стрелы. Крепко держите его, когда я стану их вынимать, иначе можно навредить еще больше. Сначала я возьмусь за ту, которая в плече. По моему знаку придавите его к столу, чтобы он не мог пошевелить руками.

 Отступив от стола, Маб потянулась к небольшому кувшину с виски, который принесла с собой.

 Молодые люди дружно кивнули. И хотя им явно было не по себе, они выполнили просьбу Маб.

 Та тщательно изучила раны. Одна была в нижней части плеча, почти под мышкой. Она положила ладонь на грудь лэрда, так что наконечник оказался между большим и указательным пальцами. Пальцы другой крепко сжали наконечник. Она слегка махнула рукой помощникам, которые немедленно сделали все, о чем она просила. Несильно нажав на плечо, Маб выдернула остаток древка вместе с наконечником.

 Йен завопил и, к счастью, потерял сознание. К облегчению Маб, рана не слишком кровоточила. Она налила туда немного виски и решила, что, пока лэрд лежит без чувств, самое время удалить и второй наконечник. На этот раз она постаралась вынуть его как можно медленнее. Из раны брызнула кровь, но продолжалось это недолго. Она снова налила виски на рану.

 Йен застонал и открыл глаза.

 — Иисус Мария, больно же!

 — Прости, парень, зато я вытащила обе стрелы. И сейчас перевяжу раны.

 Она выдавила из ран немного крови, перед тем как наложить мазь из гусиного жира и растолченных желудей, перевязала их, после чего дала лэрду успокаивающего зелья.

 Сисели тем временем поспешила в деревню узнать, убили ли еще кого-то, кроме Фергуса. Оказалось, что больше никто не пострадал, хотя несколько человек были ранены.

 Тело Фергуса перенесли в его большой коттедж. Он уже лежал на раскладном столе в большой комнате, где было полно женщин. Сисели поспешила к невестке.

 — Мне сказали, что он закрыл собой Йена. Мэрион, твой муж — настоящий герой. Ты должна им гордиться.

 Глядя вниз, на двух маленьких дочерей, цеплявшихся за ее юбки, Мэрион с горечью бросила:

 — Я предпочла бы, чтобы он был со мной! Будь прокляты Грэмы, и будь прокляты все англичане!

 Сообразив, что только сейчас сказала, Мэрион побледнела и с ужасом уставилась на Сисели.

 — Да, — кивнула та. — Будь прокляты все Грэмы, но не проклинай всех англичан. Не все они грабители и убийцы!

 Она обняла Мэрион и расцеловала в обе щеки.

 Мэрион заплакала.

 — Как Йен себя чувствует?

 — За ним ухаживает Маб. Йен велел мне пойти в деревню и узнать, кто был ранен или убит. Убийцы Фергуса мертвы и больше нас не потревожат.

 — Что станется с нами без Фергуса? — рыдала Мэрион.

 — Вы Дугласы. Йен позаботится о родне.

 — Конечно, позаботится, глупая ты девчонка, — покачала головой мать Мэрион.

 — Я должна вернуться к лэрду, — пробормотала Сисели.

 

 Маб ждала ее в зале и, отведя в сторону, прошептала:

 — Не стану лгать, миледи, раны очень опасны. Особенно та, что над сердцем.

 — Он… он будет жить? — испугалась Сисели.

 — Пока что неизвестно. Может, да, а может, нет. Я принесла ему сонного зелья. Он будет долго спать. А сон — лучший целитель. Но я не врач, миледи. Завтра я покажу, как перевязывать раны. Повязки нужно менять часто, чтобы зараза не попала.

 Сисели молча кивнула и побежала в спальню, где лежал муж. Йен был смертельно бледен. Она отвела локон его густых каштановых волос со лба. Трудно поверить, что этот могучий великан может выглядеть таким уязвимым и беспомощным. Встав на колени у его постели, Сисели помолилась, прежде чем лечь рядом. Но уснуть не смогла. Иногда дремала по несколько минут, но большей частью лежала, прислушиваясь к его дыханию. Когда он тихо захрапел, Сисели подумала, что ничего приятнее в жизни не слышала. Но под утро Йен начал стонать от боли: действие макового сока заканчивалось. Сисели поднялась и увидела, что повязки намокли от крови. Что делать? Боже, почему она не слушала наставлений и ничего не узнала от приемной матери?

 — Воды… — прохрипел Йен.

 Сисели налила воды в маленький кубок и поднесла к губам мужа.

 — Так лучше?

 — Да. У меня в горле пересохло.

 — Очень больно? — застенчиво спросила она.

 — Очень. Но станет легче, как только выпью сонного зелья Маб.

 — Еще не рассвело, — сообщила Сисели.

 — Как Мэрион и ее дети?

 — Она в отчаянии, но малышки не понимают, что произошло. Вряд ли они вообще запомнят своего папу, и это очень жаль, потому что Фергус был достойным человеком.

 — А ты как?

 — Все хорошо, — заверила она.

 — Эта история не потревожила нашего ребенка?

 — Похоже, нет, — покачала головой Сисели. Она так волновалась за Йена, что совершенно забыла о своей беременности. — Йен, прости за то, что не знала, как действовать, когда тебя ранили, — попросила она. — Не думала, что буду жить в таком месте, где мужа могут ранить! Маб обещала научить меня всему, что знает.

 Йен слабо рассмеялся:

 — Ты бы еще не в такой переплет попала, если бы вышла за Гордона. Тамошние лорды постоянно грызутся между собой, особенно на севере и западе, да и на востоке тоже. Только Грэмы способны на такую подлость: стрелять в безоружных! Пойми, я должен был погнаться за ними, прекрасная леди. Мне очень важно, чтобы ты поняла.

 Сисели кивнула.

 — Теперь Грэмы и их сообщники хорошенько подумают, прежде чем снова напасть на Гленгорм. У меня просто не было другого выхода! Даже не будь бедный Фергус убит, все равно следовало погнаться за ними и прикончить каждого! Грэмы еще пожалеют о своей наглости, и все Приграничье об этом узнает! В Гленгорме будет безопаснее жить!

 — Да, милорд. Я поняла то, чего не сознавала раньше.

 — Вот и хорошо. Если придет такой день, когда меня больше не станет, а на Гленгорм нападут, я буду спокойнее лежать в могиле, зная, что ты сядешь на коня и возглавишь погоню. Если я умру, наш сын должен во всем положиться на тебя.

 — Не говори такого, муж мой! Ты останешься жить для меня и нашего сына.

 Сисели нагнулась и нежно его поцеловала.

 — Нашего сына, — повторил он, целуя ее в ответ.

 — Или нашей дочери, — добавила она.

 — Или нашей дочери, — согласился Йен улыбаясь.