• Гарем, #2

Часть V. БЕГСТВО ЛЮБВИ

38

 Катриона Лесли тихо сидела перед камином в своей спальне, наблюдая пляшущие языки пламени и пытаясь разобраться в событиях последних недель. Муж был мертв или по крайней мере считался таковым. Она не могла, однако, представить Патрика мертвым и не чувствовала, что он умер. «Но что поделаешь, — вздохнула графиня, — факты неопровержимы».

 Восемнадцать месяцев назад Патрик отплыл из Ли на корабле «Отважный Джеймс» во главе конвоя из шести судов: эта экспедиция отправилась в Новый Свет закупать меха, и, поскольку дело было для Лесли новым, граф сам решил проследить, чтобы оно оказалось успешным.

 За отъезд мужа Кат частично винила себя. Хотя после рождения Френсис Энн они помирились и между ними не оставалось вражды, не оставалось также и ничего другого. С виду граф и графиня Гленкерк составляли идеальную пару. Но всякий миг Кат страдала по своему возлюбленному изгнаннику, графу Ботвеллу. Она ничего не говорила, но Патрик знал и беспрестанно проклинал себя за один миг величайшей глупости, стоивший ему любви супруги.

 Почти год Гленкерк ходил с мыслью снарядить экспедицию в Новый Свет. Меха всегда составляли важную часть европейской моды, а те, что начали слабеньким ручейком поступать из Нового Света, были самого высокого качества. «Почему, — спрашивал Патрик, — наши корабли должны перевозить столь ценный груз для других, когда мы можем закупать меха сами и сами же продавать их в Европе?»

 Так и было решено, что первые корабли Лесли отплывут ранней весной 1596 года, а за ними три месяца спустя отправится второй конвой под началом Адама Лесли. В надежде, что его отсутствие даст Катрионе время залечить раны и жена, возможно, станет думать о нем с большей любовью, граф Гленкерк решил возглавить экспедицию сам.

 А Кат даже приехала в Ли вместе со всеми их детьми, чтобы пожелать ему благополучного путешествия.

 — Привезу тебе бобра на целый плащ, — весело пообещал Гленкерк. — Темный мех подчеркивает твою красоту. — И он с нежностью поцеловал Катриону.

 — Береги себя, Патрик, и возвращайся поскорее, — ответила она.

 — С тобой будет все в порядке, Кат?

 Она улыбнулась, подняв к нему глаза, и на какой-то краткий миг граф увидел жену такой, какой она была до той ужасной ночи.

 — У меня будет все в порядке, Гленкерк! — И изумрудные глаза озорно сверкнули. — Я вполне могу обходиться одна… если только это возможно с девятью детьми!

 Так они расстались. У нее не было предчувствия беды, не казалось, что больше она его не увидит. Но шесть недель назад, в середине июля 1596 года, в Ли возвратился второй конвой Лесли, тяжело груженный роскошными мехами, но Адам Лесли не задержался даже, чтобы проследить за разгрузкой; безжалостно пришпоривая коня, он поскакал в Гленкерк с известием, что Патрик Лесли и шесть его кораблей так и не прибыли в порт своего назначения в Новом Свете.

 Король немедленно узнал об этой трагедии и, даже не посоветовавшись с семейством, объявил юного Джеймса Лесли пятым графом Гленкерк. Кат пришла в ярость, хотя, конечно, замок должен был иметь хозяина. Но снова Джеймс Стюарт вмешивался в ее жизнь. А на этой неделе он прислал письмо, в котором оповещал, что ее траур не должен длиться более шести месяцев, а весной следует снова прибыть ко двору.

 Зная побудительные мотивы, сокрытые под любезным монаршим славословием, Катриона разражалась то смехом, то бранью. Молодому графу приказывалось вскорости жениться, чтобы обеспечить наследование Гленкерка. «Слава Богу, — сказала Кат про себя, — что мы с Патриком еще два года назад предусмотрительно обручили Джеми с Изабеллой Гордон. Иначе бы и тут король вмешался!»

 Но письмо на этом не заканчивалось. Поскольку мать Патрика, Мэг, все еще была жива, то именно Гленкерку выпала необычная честь иметь сразу двух вдовствующих графинь. И раз старшая жила в фамильном доме, то младшей предлагалось отбыть ко двору, чтобы молодожены свободно наслаждались супружеским уединением, а старая женщина — покоем.

 Кат фыркнула. "Ты не обдуришь меня, Джеми! Раз Патрик исчез, а Ботвелл в изгнании, то думаешь, меня добьешься. Явись ко двору и оставь сына наслаждаться с молодой женой? Явись ко двору и отдай мне свое тело.

 Ублюдок ты! И ничего не говоришь о моих остальных детях. Что скажешь, если я приеду вместе с ними со всеми?"

 Она оказалась в очень трудном положении и не могла просить у своего юного сына защиты от короля.

 Но молодой граф был вполне осведомлен о причинах размолвки родителей. И теперь, увидев, как король снова пытается заманить мать в ловушку, Джеми стал искать способ освободить Катриону, не выказав открытого неповиновения королю. И ему показалось, что он нашел, как это сделать.

 Когда Джеми ворвался к ней в покои, то Кат, подняв на него глаза, даже вздрогнула.

 — Боже мой, ты так похож на Патрика, — у нее даже голос перехватило. Сын опустился перед ней на колени и тихо сказал:

 — Я знаю, как тебе помочь, мама! Знаю, как мы можем отделаться от короля и не навлечь при этом на Лесли его гнев! И комар носа не подточит!

 Кат положила руку ему на плечо, и в ее взгляде юный Гленкерк увидел скорбь.

 — Джеми, любимый мой, спасибо. Но я в ловушке, и я не посрамлю памяти твоего отца, погубив его семью… нашу семью. Король хочет заполучить меня к себе в любовницы, и у меня просто нет выхода. Я должна ему подчиниться.

 — Нет! Послушай меня! Король не знает, что я проведал о его двуличии. И что, если этой зимой, когда поженимся мы с Беллой и Бесс с Генри, то всей толпой мы, молодожены, отправимся ко двору. А тебя оставим здесь довершать траур. И когда вернемся, то обнаружим, что ты исчезла. Осталась только записка… сообщающая, что в надежде справиться со своей скорбью ты уехала во Францию навестить наших кузенов Лесли, — А если, — подхватила Кат ему в тон, — сразу после твоего отъезда из Эдинбурга домой в доме Гленкерков появятся рабочие и примутся полностью его обновлять, то король и не заподозрит, что я не намереваюсь возвращаться. — Она захихикала. — А я тайно переведу этот дом на Беллу, а мою избушку, А-Куил, — на Бесс. И когда Джеми обнаружит, что птичка улетела, то он не сможет их конфисковать. Ты прав, сын мой! Если ты станешь изображать верного и любящего подданного, то Джеймс не осмелится тронуть ничего из того, что принадлежит Лесли. Он точил зуб на Ботвелла, на твоего отца и на меня. Но если король считает, что ты ни о чем не осведомлен, то он не сможет наказать тебя или твою семью. Гордость не позволит, да к тому же его очень заботит, чтобы англичане слышали о нем только хорошее. Старая королева так пока еще и не объявила его официально своим наследником, и она еще может предпочесть Арабеллу Стюарт, его кузину. Но, Джеми, тебе придется во всеуслышание осудить мое недостойное поведение. Даже Белла не должна знать о нашем заговоре.

 Он ухмыльнулся.

 — Да, мама. Ты и в самом деле бесчестная девица, но другой я тебе быть и не позволю! — А затем сын посерьезнел. — Тебе потребуются деньги. Я узнаю у Кира, каким образом лучше всего тайно их передать тебе.

 — Не надо, Джеми, но спасибо, что подумал об этом.

 Просто не было случая тебе об этом сказать, но я сама по себе очень богатая женщина. И не позволю, чтобы Кира перекачивали мои деньги в Европу.

 — А куда ты отправишься? — спросил юный граф, зная в душе, какой получит ответ. Кат поглядела ему прямо в глаза.

 — Что ж, Джеми, я поеду искать Ботвелла. Если Френсис все еще меня хочет, то я стану счастливейшей женщиной на свете.

 — По-моему, тебе не следует бояться, что пограничный лорд от тебя откажется. Я слышал, его недавно изгнали из Франции за то, что он убил человека на дуэли.

 Несчастный джентльмен поплатился за свои опрометчивые слова насчет некоей достойной шотландской леди, которая завладела помыслами Ботвелла.

 — А где Френсис теперь? — спокойно спросила Кат.

 — В Италии. Он попытался было пристроиться в Испании, но испанцы слишком религиозны, а двор у них весьма затхлый. Ты найдешь своего милого в Неаполе. Отправляйся к нему, мама, и будь счастлива!

 Выходи за него замуж, как вам обоим всегда хотелось.

 Гленкерк останется здесь, тоже твой, хотя не думаю, что ты испытаешь в нем нужду.

 — А Френсис Энн?

 — Побудет тут, пока вы твердо не устроитесь. Тогда пришлю ее к тебе.

 — И Иана с Джейн тоже, — Тихо сказала она.

 Джеймс Лесли засмеялся.

 — Всегда это подозревал, но отец, слава Богу, — никогда!

 Под веселым взглядом сына Кат зарделась.

 — Ты меня поражаешь, Джеми. Откуда в тебе столько терпимости?

 — Просто ты всегда была нам хорошей матерью. Просто, пока король не затащил тебя силой в постель, ты всегда была доброй и любящей женой отцу. Просто та же горячая кровь, что течет у тебя в жилах, мама, течет и в моих. Я видел, как смотрели на тебя другие мужчины, а когда был пажом у лорда Роутса, то кое-что и слышал.

 Что бы тогда ни отняло у моего отца твою любовь, во всем я виню короля. Наверное, ты и сейчас мне об этом не расскажешь?

 На мгновение графиня заколебалась, а потом сказала:

 — Твой отец застал меня с королем. Он был возмущен и очень, очень огорчился. Король мог бы поберечь его гордость, но вместо этого принялся безжалостно расхваливать мои достоинства. Джеми увел отца в другую комнату. Там они несколько часов пили гленкеркское виски и разговаривали. А затем, когда оба сильно напились, то вернулись в мою спальню и…

 На минуту Кат прервалась, и ее лицо побелело. Потом она тихо продолжила:

 — Всю оставшуюся ночь, Джеми, твой отец вместе с королем насиловали меня по очереди. Несколько лет спустя я простила графа, но та ночь убила во мне любовь к нему. Я могла его понять и даже пожалеть, но убедить его в своей верности… — Она запнулась, не находя слов. — Он всегда был упрям, этот Патрик Лесли! Когда-то я его любила, Джеми, но наш брак всегда вызывал у меня сомнения. Полагаю, мы слишком походили друг на друга… В ту ночь я бежала к единственному другу — к лорду Ботвеллу. Я хотела выждать, обрести какой-то покой, поразмыслить. Но мы с Френсисом полюбили друг друга. Остальное ты знаешь. А Джеймса Стюарта я презираю! Он изображает из себя доброго короля-христианина, идеального мужа, любящего отца. Увы, он лицемер и величайший сладострастник!

 — А я-то думал, что он на женщин не обращал внимания, а предпочитал мужчин, — сказал Джеми.

 — Нет, это притворство, под которым он скрывает свои настоящие желания.

 — Как же отец мог с тобой так поступить?! Если бы я знал, то сам бы убил его!

 — Джеми! Джеми! Твой отец уже безмерно пострадал за эту ужасную жестокость. Он приехал из Гленкерка, горя желанием быть со мной, а вместо этого увидел, как его полуголую жену ласкает король. Что бы ты ощутил, если бы это оказалась твоя Белла? Нет! Виноват тут Джеймс! Твоего отца — да простит его Бог — уже нет.

 Френсис — в Неаполитанском королевстве, и хоть мы и не осмеливаемся посылать весточки друг другу, но вскоре я отправлюсь к нему. Старая жизнь почти кончилась.

 Однако теперь наши помыслы должны быть заняты твоей свадьбой с Изабеллой Гордон.

 — Но тебе надо подготовить отъезд, мама.

 — Все будет в порядке, Джеми. Лучше, если ты больше ничего не узнаешь, чтобы как-то неосторожно меня не выдать. Когда я уеду и пока буду в опале у короля, ты сможешь тайно сообщаться со мной через Кира. — Она поцеловала сына в щеку. — Несмотря на всю мою любовь к Ботвеллу, я бы не оставила тебя, если бы не знала, что ты сможешь достойно носить свой титул и исполнять те обязанности, что ему сопутствуют.

 Усвой урок своих предков, Джеми. Только первый граф Гленкерк дожил до старческих седин. Большинство остальных связывались со Стюартами и умирали молодыми.

 Если бы я когда-то так не настаивала, чтобы поехать ко двору, то, вероятно, ничего бы и не случилось. Твой отец — и будем справедливы к его памяти, Джеми, — твой отец предупреждал, что не надо иметь с ними дела.

 Я не захотела послушать, но ты — должен. Пусть дядя Адам руководит тобой в делах, и держись от двора как можно дальше.

 — Но, мама, что случится, если вдруг на юге умрет старуха королева? Если наш король отправится в Лондон?

 — Он это и сделает, Джеми. Король с нетерпением ждет, когда сможет покинуть Шотландию. Тогда дяде Адаму придется уехать в Лондон, чтобы представлять наши интересы, но вы с Беллой останетесь здесь. Гленкерком всегда должен управлять хозяин. Иначе имение погибнет. Научи своих детей любить эту землю, чтобы она никогда не осталась без Лесли.

 — Ты говоришь так, словно уже больше не увидишь Гленкерк.

 — Не увижу, Джеми. Не думаю, что король когда-нибудь простит то оскорбление, которое я ему нанесу.

 Будь уверен, случись мне ступить на английскую или шотландскую землю, пока правит наш кузен, меня быстро и тихо арестуют, заточат в тюрьму и — да, возможно, даже убьют. Когда я уеду, то это будет навсегда. Молюсь только, чтобы Френсис все еще хотел меня.

 Джеймс Лесли фыркнул.

 — Он хочет! Вот в этом я совсем не сомневаюсь. Боже!

 Как отчаянно он пытался удержать тебя! Если бы вы оба были менее достойными людьми… но вы пожертвовали собой ради нас, Лесли. Не надо более, мама! Хотя я во всеуслышание осужу вас, ты отъезжаешь с моим благословением и с моей любовью.

 Кат наградила сына лучезарной улыбкой, и Джеми даже немного опешил.

 — Господи! Мама! Если ты так улыбаешься тому мужчине, который доставляет тебе радость, то удивляюсь, как это тебя не похищали по меньшей мере сотню-другую раз!

 Графиня счастливо засмеялась:

 — Тысячу, мой бесстыжий юный лорд. А теперь давай отсюда, Джеми. Мне надо обдумать свадьбу.

 Он повернулся, чтобы уйти.

 — Джеми!

 Он оглянулся и, пока мать вставала, выказывая уважение, не отрывал от нее глаз.

 — Я весьма благодарна вам, милорд, весьма благодарна. Из вас получится прекрасный граф. Как же я жалею, что меня здесь не будет и я не смогу увидеть, как вы правите.

 Юный Джеймс Лесли быстро поклонился и вышел.