- Хроники границы, #6
Глава 14
Ветер доносил запах моря. Лошади тоже чуяли близость дома, и это придавало им сил. После того как они поднялись на последний холм и увидели впереди Дун и море, Ангус спешился, подошел к маленькой груде камней, нагнулся и пошарил под ней. Потом снова выпрямился. И едва вскочил в седло, как из камней взвилась маленькая ракета и взорвалась над замком.
Анабелла с изумлением увидела, как мост стал медленно опускаться.
– Я и не знала, что ты можешь подать сигнал! Как умно!
– Мэтью было приказано не опускать мост ни перед кем, кроме меня, – пояснил Ангус. – Так Дун невозможно взять без пушек.
– Матерь милосердная, пусть никогда пушки не встанут под нашими стенами. Но почему кому-то понадобится взять Дун?
– Времена меняются, и мы больше не так изолированы, как когда-то были.
Они спустились с холма и въехали во двор, где поджидал Мэтью. При виде Анабеллы его лицо потемнело от гнева.
– Я не знал, что твоя ведьма поедет за тобой! – первое, что выкрикнул он. – Она провела меня. А Джинни ей помогала.
Граф рассмеялся:
– Она спасла мне жизнь, и я больше не желаю слышать твоих жалоб, Мэтью. Наши пленники хорошо содержатся? Мне удалось получить доказательства моей невиновности.
Он взял Анабеллу за руку, и супруги вместе направились в замок.
– Все здоровы, хотя злы, потому что долго просидели в подземелье, – сказал Мэтью.
– Завтра мы их освободим, – пообещал граф. – Можешь привести в зал Донала Стюарта. Вечером он поужинает с нами. Как Агги?
– Два дня назад родила здорового сына, – гордо объявил Мэтью. – И без всякой помощи, если не считать матери и Джинни!
– Завтра увидим малыша, – сказал граф, когда они вошли в зал.
– Пойду приведу Стюарта, – бросил Мэтью и поспешил отойти.
– Он никогда меня не любил, – вздохнула Анабелла. – Хотя любит мою сестру.
– Он старомоден, как наш отец. Не обращай внимания, – искренне посоветовал Ангус и поцеловал ее чудесным сладостным поцелуем, который закончился, только когда Мэтью кашлянул. Ангус отпустил Анабеллу, и они улыбнулись друг другу.
– «Кости Господни, – подумал Донал, увидев их вместе, – как же сильно они влюблены!»
– Надеюсь, вы ни в чем не испытывали неудобств, – сказал граф.
Донал кивнул:
– С нами хорошо обращались и хорошо кормили, милорд. Если не считать потери свободы, мне жаловаться не на что. Ваш брат сказал, что вы вернулись во Францию.
Он с любопытством оглядел Ангуса.
– Можно спросить, с какой целью?
– Можете. Но пойдемте, обед уже готов. Сядем за высокий стол, и я все вам расскажу.
Мужчины и Анабелла расселись за столом. Слуги принесли еду.
– Я не изменник, – заговорил граф. – Как-то на дороге мы встретили отряд всадников, которые потребовали ответить, за кого я, за короля или королеву. Я ответил, что стою за Шотландию, и так оно и есть. История Фергюссонов из Дуна хорошо известна. Мы не вмешиваемся в политику. Те семьи, которые принимают чью-то сторону, обычно встречаются с бедой и несчастьем.
Потом он рассказал историю своих переговоров с мсье Клодом и магистратом, а также о предательстве агента Гизов.
– Вы отказались от большой суммы и продали земли мсье Клоду? – не сразу поверил Донал. Ему нравился граф Дун. Инстинкт подсказывал, что этот человек – не предатель, недаром отказался от выгодного предложения ради разумного. – Почему?
Граф улыбнулся:
– Я богатый человек. Все это знают. Но не знают величины моего богатства. Мудрый человек этим не хвастается, чтобы не вызвать зависть соседей. Я богат благодаря щедрости моей тетки и ее мужа. Они не имели детей и оставили мне все, чем владели. Их земли остались в семье. Но все остальное перешло ко мне. Я ни в чем не нуждаюсь, поскольку очень осторожен в расходах и за эти годы увеличил состояние. Я был бы глупцом, если бы потерял все это, изменив короне. Зачем мне ставить под удар дом, семью, детей? Яков Шестой – коронованный король. Он и есть Шотландия, а я стою за Шотландию.
– Мария Стюарт тоже была коронована и еще жива, – напомнил Донал.
– Все верно. Но она глупо сделала, покинув свое королевство, чтобы сбежать в Англию, – ответил Ангус.
– Вы – друг Босуэлла, – не унимался Донал.
– Да, и не отрицаю этого. Но это не означает, что я одобряю его поспешные действия.
– Какое доказательство невиновности вы привезли моему отцу? – допрашивал Донал.
Граф рассказал о последней поездке во Францию и о том, как вместе с мсье Клодом он вынудил магистрата признаться в обмане.
– Но золото, письмо к Марии Стюарт?
– Кто-то подсунул их в мою седельную сумку. Никто не был удивлен так сильно, как я, когда увидел, что принес ваш человек. Вы должны признать, что в письме не содержится предложение о помощи Марии Стюарт.
– Да, – согласился Донал. – И оно, возможно, было написано агентом. Письмо было запечатано простым воском, и я заподозрил неладное, но все указывало на ваше соучастие, милорд. Если хотите убедить меня в своей невиновности, мне нужны веские доказательства.
– Я велел все записать на пергаменте и сделать копию. Одну вы увезете с собой, когда завтра утром вместе со своими людьми отправитесь к регенту.
– Вы не поедете с нами? – удивился Донал.
– Первым порывом вашего отца будет бросить меня в тюрьму, пока он спокойно и не торопясь рассмотрит дело. Он слишком занят государственными делами, но уделит время, чтобы выслушать вас и спросить вашего совета. Возможно, он сможет прийти к быстрому решению. Я приглашаю его в Дун, пусть сам поговорит со мной. Конечно, это слишком дерзко с моей стороны, но я достаточно долго не был дома. Мне хочется подхватить оброненные нити моей жизни и снова жить спокойно.
– Мое мнение мало значит для моего отца и его друзей, – признался Донал, – но думаю, пройдет несколько лет, прежде чем в Шотландии наступит мир. Пока что отец опасается возвращения единокровной сестры, поскольку многие этого желают. А опека над королем-ребенком, как вам известно из нашей истории, дело гибельное, милорд.
Собравшиеся закивали.
– Бедный малыш, – вздохнула Анабелла. – Уверена, что у него есть все необходимое и он живет в тепле и сытости, но где любовь в его жизни? Ребенку нужен родитель или опекун, который обнимет его, укачает, утешит, когда он испуган. Несчастное дитя окружено алчными людьми, которые жаждут править от его имени.
Стюарт кивнул со вздохом:
– Не хочу выказать неуважение к отцу, мадам, но вы правы. Они все видят в мальчике пешку, которую можно использовать для обогащения своих семей.
– И все же мать его бросила. Если спросите меня, я бы не смогла поддерживать женщину, покинувшую своего ребенка, – выпалила Анабелла.
– Думаю, у вас хороший план, милорд, – решил Донал Стюарт. – Вы правы, утверждая, что мой отец бросит вас в ближайшую тюрьму из боязни предательства. Да, я отвезу ему ваши доказательства и объясню, что вы ездили во Францию, чтобы обелить свое имя. У вас есть свидетели, помимо французов?
– Я ездила с мужем, – объяснила Анабелла. – Понимаю, что в суде не учитывают свидетельства женщины, но регент примет их во внимание, если вы поговорите с ним.
– Вы были с милордом?
Донал не знал, верить этому или нет.
Ангус рассмеялся.
– Да, плутовка переоделась в мужской костюм, перевязала груди и спрятала волосы под шапкой. Потом последовала за мной и спасла мою жизнь, когда меня пытались убить злодеи.
Он подробно объяснил, как Анабелле удалось замаскироваться и поехать за мужем. Как он узнал об обмане, только когда она разоблачила себя, чтобы спасти его.
Донал был потрясен. Его отец наверняка будет заинтригован. Молодая графиня Дун была из тех женщин, о которых мечтает каждый мужчина: безусловно верная и любящая.
– Мадам, не могу сказать, что одобряю ваши действия. Но должен признать, что восхищаюсь тем, что вы сделали для мужа.
Было решено, что Донал и его люди уедут утром. Так и вышло. Незаконный сын графа Морея пообещал прислать известие, как только поговорит с отцом. Всадники проехали по мосту, и его снова подняли, чтобы обезопасить замок Дун от непрошеных гостей.
Граф был очень удивлен, когда несколько дней спустя на холме над замком появился большой отряд всадников. Солдаты высыпали на стены. Потом от отряда отделился всадник и поехал по дороге в Дун. Ангус узнал Донала.
– Опустите мост, – приказал он.
Гость проскакал во двор замка, где ожидал граф. Он немедленно спрыгнул с коня, поклонился и сказал:
– Граф Морей шлет привет. Он просит вашего разрешения войти в замок, милорд.
– Я с радостью впущу его и еще десять человек, но не больше. Сами понимаете, я должен быть осторожен. Но я не ожидал вас так скоро.
– Я встретил отца на дороге, милорд. Он скоро должен ехать в Йорк, но отклонился от маршрута, чтобы посетить Дун.
– Тогда приведите его, – кивнул граф.
Анабелла была потрясена тем, что могущественный граф Морей мог прервать ради них путешествие.
– Вряд ли он отклонился от маршрута, чтобы повидать тебя, – сказала она мужу. – Йорк находится на другом конце Англии. У него точно какое-то дело здесь, на западе, иначе он не позаботился бы приехать. Но я должна знать, останется ли он на ночь, а он, конечно, останется. А мы должны кормить его отряд!
Она позвала слуг и приказала приготовить самую большую спальню для Морея, а потом поспешила на кухню сообщить кухарке о неожиданном приезде гостей. Потом взбежала наверх, в свою комнату, чтобы переодеться в платье, более подходящее для приема регента Шотландии, чем то старое, которое на ней было.
Джин ждала ее и помогла облачиться в наряд из вишневого бархата, отделанный мехом темной куницы. Это платье Анабелла надевала ко двору два года назад. Возможно, оно вышло из моды, но заметит ли это регент? Вряд ли.
Джин быстро расплела косу Анабеллы и уложила в узел.
– Как по-вашему, Ангуса арестуют? – спросила она.
– Не думаю. Говорят, Морей человек практичный. Дун не представляет угрозы для него и маленького короля. Ему просто любопытно, поскольку Донал, встретив на дороге отца, очевидно, рассказал ему все. Морей скорее всего прислушается к мнению сына.
Анабелла встала и расправила юбки.
– Спускайся в зал и слушай, – велела она и поспешила вниз.
Ангус вышел во двор приветствовать гостя.
– Милорд Морей, добро пожаловать в замок Дун.
Темные глаза Морея быстро вбирали все увиденное, ничего не упуская.
– Не ожидал найти строение такого размера в этой части страны, – признался он.
– Покойная королева-мать Мария Гиз была так добра, что позволила мне построить этот замок, милорд.
– Это была ваша первая связь с домом Гизов, милорд? – осведомился Морей.
– Это моя единственная связь с этой семьей, – честно ответил граф. – Прошу вас, зайдите в зал. Моя жена уже ждет, чтобы приветствовать вас.
Он повел графа и его людей в замок.
Анабелла немедленно выступила вперед и низко присела перед регентом.
– Добро пожаловать в Дун, милорд! – воскликнула она, вставая.
– Благодарю, мадам.
И снова он окинул зал любопытным взглядом.
– Пожалуйста, – пригласила Анабелла, – проходите и садитесь у огня.
Она сделала знак слуге принести графу Морею кубок с вином.
– Надеюсь, вы окажете нам честь, остановившись в замке на ночь. Я велела приготовить для вас лучшую гостевую спальню.
– С удовольствием, мадам, – кивнул Морей. – Благодарю за гостеприимство.
– Передать вашим людям за стенами замка, чтобы раскинули лагерь? – спросил Ангус. – Я пришлю им барана, пусть поджарят на ужин.
– Крайне великодушно, – отметил Морей. – Да, передайте, чтобы раскинули лагерь.
Он заглянул в кубок, понюхал вино, попробовал. Легкая улыбка коснулась его губ.
– У вас превосходные винные погреба, милорд, – похвалил он.
Анабелла про себя вспоминала, что знает о Джеймсе Стюарте. Он был незаконным сыном Якова Пятого и Маргарет Эрскин, жены Дугласа. Маргарет была самой любимой из нескольких королевских фавориток. Джеймсу в детстве подарили аббатство Святого Эндрю, доходы с которого шли ему в карман. Когда его отец был убит, вдова короля собрала всех бастардов мужа под свое крыло. Они росли в королевской детской вместе с маленькой Марией. Он уже был довольно взрослым, когда родилась Мария.
Джеймс был высок, как многие Стюарты, с большим носом и выступающим подбородком. Рыжеватые волосы и янтарные глаза он унаследовал от Стюартов. Мария Гиз гордилась им, как собственным сыном. Ходили слухи, что она собиралась сделать его регентом дочери, если окажется на смертном одре, прежде чем Мария выйдет замуж.
Джеймс Стюарт любил Марию Гиз, как родную мать. В отличие от дочери она была женщиной практичной, а этим качеством в женщинах он восхищался.
Как многие шотландцы своего времени, он стал протестантом и перешел в реформатскую церковь. И даже пытался наставлять единокровную сестру, но рассорился с ней из-за ее решимости выйти за Генри Дарнли. Несколько лет он провел в оппозиции и ссылке, после чего Мария официально простила его и вернула ко двору. Но их отношения уже больше никогда не были прежними, особенно после убийств Риччо и лорда Дарнли и поспешного брака Марии с Босуэллом. Но все было в прошлом. Мария сбежала, а он стал регентом Шотландии и правил вместо маленького племянника.
После короткого молчания он пригласил Ангуса и его жену сесть рядом.
– Мой сын Донал рассказал мне все, – начал он. – Теперь я хотел бы выслушать вас, милорд Дун. У нас было доказательство вашей измены. Теперь вы привозите прямо противоположное доказательство. И заявляете, что вы честный человек. Какой истории я должен верить? Обе вполне правдоподобны.
– Милорд, могу я задать вопрос? – спросил Ангус.
Морей кивнул.
– Кто привез вам эти сведения?
– Не знаю, – пожал плечами Морей. – Один из моих людей подслушал все это в таверне.
– Так у вас нет веских оснований для обвинения? Только слухи? Я отрицаю, что изменил вам и стране, милорд. Фергюссоны из Дуна имеют репутацию людей, избегающих политики и всяческих заговоров. Оглядитесь. У меня хороший дом и жена. Двое маленьких детей. Мне нечего желать. Почему, во имя Господа, я должен подвергать опасности все, что у меня есть, ради провального дела?
– Так вы считаете дело королевы провальным?
– Именно. Как многим вашим знакомым, мне не нравилось обращение с королевой после ее поражения при Карберри. Она – помазанница Божья. Но когда несколько месяцев назад она вновь потерпела поражение при Лэнгсайде и сбежала в Англию, я, подобно многим былым союзникам, больше не мог оправдывать ее действия. Я не принадлежу ни к партии короля, ни к партии королевы. Я стою за Шотландию, а маленький Яков Шестой – и есть Шотландия.
На графа Морея речь Ангуса произвела большое впечатление. Но все же он сказал:
– А как насчет бумаг и золота, изобличающих вас?
– Письмо было подделкой. И оно, и золото были положены на дно седельной сумки, где я вряд ли мог бы их найти. Но тот, кто искал намеренно, наверняка нашел бы. Как рассказал вам Донал Стюарт, я вернулся во Францию, чтобы разрешить загадку. Местный магистрат признался, что за хорошую плату подделал акт о продаже. Нового владельца поместья уговаривали подписать его, но он понял, что тут что-то неладно, и отказался. И его подпись, и моя тоже были подделаны. Магистрат под нашим давлением сознался в этом. Среди бумаг, которые вам привез Донал, есть его признание.
Что же до мешочка с золотом… мне не нужно золото. У меня его более чем достаточно: факт, который я готов доказать вам одному. Я могу полагаться только на ваш здравый смысл, милорд Морей. Надеюсь, вы все поймете и забудете об этом деле, – заключил Ангус.
– Мне сообщили, что ваша жена поехала с вами во Францию, переодетая мужчиной, – сказал Морей. – Это так, мадам?
– Так, – кивнула она. – Я чувствовала, что Ангусу грозит опасность. Попросила разрешения сопровождать его, но он отказал. Поэтому я переоделась и последовала за ним. И только когда опасность действительно появилась, была вынуждена открыться.
Легкая улыбка коснулась тонких губ Морея.
– Насколько я понял, мадам, вы очень решительная женщина.
– Да, милорд, так и есть, – покорно ответила Анабелла.
Он пронзил ее взглядом. Но глаза Анабеллы были скромно опущены.
– Графиня спасла мне жизнь, милорд, – пояснил Ангус и рассказал, как все произошло.
– К счастью, ваша жена некрасива, и это помогло ей сойти за молодого человека, – отметил Морей. – Однако ваша грудь довольно велика. Как вы ее спрятали?
– Перевязала полосой ткани, – коротко ответила Анабелла.
– Мне очень любопытно увидеть вас в мужском костюме, мадам, – продолжал граф Морей.
– Милорд! – возмущенно вскричал Ангус. Но Анабелла не позволила регенту унизить ее. И незаметно положила руку на плечо мужа, призывая к спокойствию.
– Конечно, милорд. С вашего разрешения я удалюсь, чтобы надеть мужскую одежду.
Она присела перед ним и медленно вышла из зала.
Джин догнала ее.
– О, наглость этого человека! – прошипела она. – А ведь изображает благочестивого степенного мужчину, но когда Стюарты королевского рода были таковыми? Заметить ваши недостатки и спрашивать о грудях?!
– Морей испытывает нас, – пояснила Анабелла. – Хочет посмотреть, до какой степени способны повиноваться Фергюссоны из Дуна. Ангус уже успел возмутиться, как и полагалось по правилам приличия, но не остановил меня, когда я предложила показать регенту свою маскировку.
Женщины поспешили наверх, в покои Анабеллы, где Джин разыскала одежду, которую хозяйка носила во время путешествия во Францию. Анабелла сняла платье и нижние юбки и натянула шерстяные штаны и сапоги. Потом Джин перевязала ее груди, и Анабелла надела рубашку и безрукавку из оленьей кожи. Джин заплела ей косу, туго заколола и нахлобучила сверху шляпу. Теперь в зеркале отражался молодой парнишка, а графиня Дун внезапно исчезла.
Встав, она вышла из покоев и спустилась в зал. Никто не обратил на нее внимания. Она прокралась вперед и встала на самом виду у графа Морея. Но никто ничего не сказал.
Наконец, устав дожидаться, Морей спросил у Ангуса:
– Сколько еще ваша жена будет одеваться, милорд? Мы ждем уже час.
– А я давно стою рядом с вами, милорд, – ответила Анабелла.
Граф Морей ахнул от удивления при виде молодого человека, но даже всмотревшись, не мог узнать некрасивую, но элегантную графиню Дун. Только когда она взглянула на него в упор, он узнал спокойные серые глаза.
– Мадам, я поражен этой метаморфозой! Удивительно! Не знаю, похвалить ли вас за костюм или осудить за дерзость.
– Я не собиралась быть дерзкой, милорд. Хотела только убедиться, что мой дорогой муж и повелитель – в полной безопасности. Тот, кто взял на себя труд выставить Ангуса предателем, не колеблясь, убил бы его, если бы его план не удался.
Морей кивнул:
– Очевидно, кто-то хотел отвлечь нас от какого-то заговора в пользу моей сестры. Письмо в седельной сумке вашего мужа достаточно срочное, и его требовалось немедленно отправить Марии. То, что вы и ваш муж взяли на себя труд разобраться в этой истории, говорит о его невиновности, как и считает мой сын Донал. – Помолчав, он обратился к Ангусу: – Тем не меннее, милорд, перед ужином я хочу увидеть доказательство того, что вы не нуждаетесь в золоте.
– Конечно, – кивнул граф Дун. – Прошу последовать за мной. Но только вы. Никого больше.
Морей согласился, поскольку сгорал от любопытства. Они вышли из зала через маленькую дверь, скрытую за большой шпалерой в широком коридоре, и спустились на несколько пролетов узкой лестницы. Ангус не захватил факела, поскольку лестница была хорошо освещена, как и коридор внизу.
Они остановились перед другой дверью в конце короткого коридора. Граф вынул из камзола небольшое кольцо с ключами. Выбрал один и вставил в замок. Ключ легко и бесшумно повернулся. Ангус взял факел из ближайшего к двери кольца, и они оказались в маленьком каменном помещении, где вдоль стен плотно стояли сундуки.
Граф Дун переходил от сундучка к сундучку, поднимая крышку каждого. Открыв пятнадцатый, он осветил содержимое факелом.
Джеймс ахнул от изумления. Все сундучки были наполнены золотыми и серебряными монетами.
– Как… как это возможно? Неужели все истории о колдовстве в вашей семье – правда?
Ангус рассмеялся:
– Нет, милорд, это пустые сказки. Просто я владею золотыми и серебряными рудниками, которые унаследовал в Новом Свете. Раньше они принадлежали моей тетке и ее мужу, испанскому герцогу. У них не было детей, и я оказался их наследником. Это моя тайна, а теперь и вы знаете о ней, милорд. Видите, как я живу? Просто, но комфортабельно. Я не смогу истратить все эти деньги, проживи хоть сто лет. Зачем мне рисковать всем, что имею, и носить клеймо предателя за маленький мешочек с монетами, который для кого-то может считаться целым состоянием, но для меня – сущим пустяком?
Граф Морей подумал, что, должно быть, спит. Он впервые за всю жизнь видел столько золота и серебра! Этого было достаточно, чтобы содержать шотландское правительство, на много лет вперед.
На миг он едва не поддался соблазну конфисковать все, но тут же понял, что этого делать нельзя. Он был человеком хитрым и всегда старался не впутываться ни в какие заговоры, хотя знал о большинстве из них и даже санкционировал некоторые. Но не мог позволить себе быть обвиненным в участии. Он находился в Англии, когда Риччо и Дарнли были убиты. Джеймс Стюарт был также человеком осторожным.
Кроме того, он был главой Лордов Конгрегации и уважаемым членом реформатской церкви Шотландии. И заповедь «не пожелай чужого» была для него священной. По большей части он серьезно относился к вере. Даже незаконнорожденный сын был результатом юношеских похождений, задолго до женитьбы. После свадьбы он ни разу не изменил жене. Но Господь уж точно наказал его за юношеские проказы. Жена родила трех дочерей. Если у графа и были слабости, то лишь в отношении своих девочек, Элизабет, Анабеллы и Маргарет. Правда, он всегда хорошо относился и к сыну.
– Я жертвую два сундучка в королевскую сокровищницу, – сказал граф Дун.
– Я никому не поведаю вашу тайну, Ангус Фергюссон, даже без вашего великодушия, – пообещал Морей. – Возможно, вы время от времени будете посылать дары маленькому королю: пони, меч, выкованный специально для него, бархатный камзол. Как когда-то его матери, проклятой королеве, – хитро улыбнулся он.
– С радостью, – согласился Ангус. – И я пошлю дары вашему племяннику, сыну вашего брата Фрэнсису ради Босуэлла. Он наследник своего дяди, как вам известно. А его дядя был моим другом.
Морей кивнул:
– Понимаю. Но больше никогда не произносите его имени в моем присутствии. Не могу простить его за женитьбу на Марии. Он ускорил ее падение.
Ангус молча кивнул. В каком-то смысле он чувствовал себя частично ответственным за поведение королевы. Это его богатство позволило ей иметь все, что она хотела. И она росла в неге и баловстве. Мария была прекрасна и очаровательна. Французский двор обожал ее. Трудно винить ее за убежденность, что все мужчины ослеплены ее молодостью, красотой и манерами. Но шотландцы очень отличались от французов.
Нужно отдать ей должное – она старалась ладить с этими жесткими, холодными лордами, которые ее окружали. Став членами реформатской церкви, шотландские дворяне потеряли радость жизни. Громовые проповеди Джона Нокса, обличавшие грех, и наказания, сулившие адский огонь и проклятия, устрашали их. А епископы Святой Матери-Церкви, имевшие множество любовниц и бастардов, ведущие роскошную жизнь, только отвращали всех своим поведением.
Нокс привык к своей власти, однако не мог воспрепятствовать Марии вернуться из Франции, чтобы править Шотландией. Но Мария, к несчастью, руководствовалась велениями сердца, а не разума. И Ангус считал это величайшей трагедией.
– Пойдемте, – позвал он гостя.
Они вернулись в зал, Морей с благодарностью принял большой кубок доброго вина из погребов графа и, сев у огня, стал пить.
Донал встал у отцовского стула.
– Убедились, что граф невиновен в измене?
– Да, – кивнул Морей.
– Он показал вам золото? – настаивал Донал.
Морей кивнул, но тут же сказал:
– Ни о чем больше не спрашивай, поскольку я поклялся хранить тайну и сохраню.
Он осушил кубок.
Тем временем Анабелла подошла к другому очагу.
– Он удовлетворен? – спросила она мужа. – Сколько всего ты ему показал?
– Только одну маленькую комнату у подножия лестницы за шпалерой. Показать все – означало бы убить чрезмерными знаниями. Ему совершенно ни к чему видеть все сундучки с золотом и драгоценностями. Даже в этой комнате было больше монет, чем он когда-либо видел в жизни. Это убедило его, что я честный человек. Он больше не подозревает меня. Завтра они уедут, и мы сможем жить обычной жизнью.
Ранним утром граф Морей отправился в Йорк, где английская королева Елизавета Тюдор собрала комиссию, чтобы уладить споры между Марией Стюарт, королевой Шотландии, и ее единокровным братом Джеймсом Стюартом. Событие вызвало такой интерес и представляло такую важность для шотландского народа, что новости о происходящем достигли Дуна достаточно быстро. Марии не позволили посещать заседания, что взбесило ее, и многие посчитали это несправедливым. Заседания начались в первых числах октября и возобновились в конце ноября в Вестминстере. Последнее было в Хэмптон-Хорте в середине декабря.
В процессе стало ясно, что поведение Морея, совершившего незаконный переворот, отошло на второй план. На первый вышло убийство лорда Дарнли, хотя в Шотландии дело считалось закрытым.
Неожиданно Джеймс Стюарт официально обвинил свою единокровную сестру в участии в убийстве. И предъявил ее драгоценный серебряный ларец, подаренный королеве в детстве королем Франциском Первым Французским. Внутри оказалась маленькая связка писем, как утверждали, написанных Марией Стюарт и безоговорочно обличавших ее и Джеймса Хепберна, графа Босуэлла, который якобы и совершил убийство. Ранее, за отсутствием доказательств, он был оправдан шотландским судом.
Вся эта информация была предъявлена Елизавете Тюдор. Она лично изучила письма, после чего сказала:
– Могли бы смастерить и более искусную подделку, Сесил! Что за вздор! Не верю ни единому слову! Всякий, в ком есть хоть капля разума, отвергнет подобные доказательства! Дайте Морею пять тысяч фунтов и попросите вернуться в Шотландию к своим обязанностям регента! Я желаю, чтобы он всячески оберегал своего племянника и нашего кузена короля Якова, пока тот не вырастет и не сможет править самостоятельно.
– А Мария Стюарт? – спросил Сесил госпожу.
Елизавета несколько минут молчала. Длинные тонкие пальцы барабанили по подлокотнику кресла. Наконец она сказала:
– Это совершенно другое дело. Марии нельзя позволить вернуться в Шотландию. Лучше, чтобы этой беспокойной страной управляли маленький король и его буйные лорды. Шотландцы не станут воевать с Англией, пока у них не будет короля, способного вести войска в бой. А этого не случится еще много лет, Сесил. Моей кузине, его матери, нельзя позволить сбежать во Францию, где Екатерина Медичи и ее сын используют королеву как пешку в любой игре, которую станут вести с Англией.
Думаю, Марию Стюарт нужно перевезти в замок Тербери. Там нет таких удобств, как в ее прежнем жилище, но он лучше укреплен. Будет трудно помочь ей бежать из Тербери. Пусть граф Шрусбери и его жена Бесс присматривают за королевой Шотландской. Это им принадлежит груда старых камней.
– Увидитесь с графом Мореем, прежде чем он вернется в Шотландию? – осведомился Сесил.
– Да, я тепло его встречу, и он отправится домой, довольный, что Англия предоставит его самому себе, – усмехнулась Елизавета Тюдор.
В конце февраля до Дуна дошла весть о том, что комиссия оправдала и Марию, и ее брата Джеймса.
– Как умна английская королева! – восхитилась Анабелла. – Посчитала, что и кузина, и Морей безгрешны. Отослала его выполнять обязанности регента. И нашла более надежное место для Марии Стюарт, увезя ее глубже в Англию. Теперь она не сможет сбежать во Францию.
– И, возможно, наконец-то у нас воцарится мир, – вставил граф Дун. – Морей хитер, но благороден. Он убережет маленького короля и будет разумным правителем.
– Многие его не любят, – вздохнула Анабелла. – И завидуют. Партия королевы не готова признать поражение. Особенно Гамильтоны.
– Морей крепко держит бразды правления.
– Ни один из наших королей, севших на трон в младенчестве, не дожил до совершеннолетия, несмотря на регентов, – напомнила Анабелла. – Только Мария Гиз смогла править достаточно долго, чтобы дочь успела выйти замуж. Слишком многие люди, большинство из которых виновны в убийстве Риччо, обладают властью. Они безжалостны, и им ничего не стоит убить ребенка.
– Но в жилах короля течет кровь и Морея.
– Можно подумать, родство когда-нибудь останавливало узурпатора, – сухо заметила Анабелла.
– Он убережет ребенка, – настаивал Ангус.
Но на границе по-прежнему было неспокойно, тем более что Гамильтоны разжигали огонь распри своими неустанными попытками восстановить Марию Стюарт на троне.
Сразу после побега в Англию Марию поселили в замке Карлайл, потом перевели в замок Болтон. Оба были расположены к северу от Йоркшира. После вердикта, вынесенного в Хэмптон-Корте, королеву перевезли в замок Тербери, негостеприимную каменную громаду, расположенную дальше к югу, в Стаффордшире. Окруженный болотами, он был холодным и неуютным, однако это не мешало защитникам Марии планировать ее побег. Но сначала нужно было проложить маршруты для гонцов.
Молодой человек по имени Уильям Гамильтон приехал в Дун. Хозяева посчитали его путешественником, который искал приюта на границе. Но вечером он отвел Ангуса в сторону и попросил помощи.
– У нас есть несколько маршрутов для гонцов, перевозящих письма из Шотландии в Англию и обратно. Но те, кто пытается помешать нам, не обратят внимания на западный маршрут, – пояснил он.
Озноб пробежал по спине Анабеллы, когда она услышала все это.
– И куда спешат ваши посланцы, мастер Гамильтон? – спросил граф.
– Они – средство связи с нашими сообщниками, которые даже сейчас в Англии готовят побег королевы. Мы приехали в Дун по двум причинам: уединенность этого места и тот факт, что в вашей жене течет кровь Гамильтонов. Не можете же вы отказать в помощи ее родственникам?
– Могу и откажу! – отрезал Ангус. – Вы потерпели поражение и все же продолжаете мутить воду в Шотландии. На троне сидит король. Сын бывшей королевы. Постоянная война между партией короля и партией королевы только разжигает смуту на границе. Это необходимо прекратить, но все будет продолжаться, пока такие люди, как вы, станут упорствовать в своей глупости.
– Мне говорили, что вы не принимаете ничью сторону и стоите за Шотландию, – вздохнул Уильям.
– Так и есть, – согласился Ангус. – И на шотландском троне есть король.
– За которым стоит граф Морей.
– А если бы вместо Морея там стоял Гамильтон, было бы меньше проблем? – усмехнулся Ангус. – Фергюссоны из Дуна соблюдают шотландские законы. Буду рад принять вас под своей крышей и накормить ужином, но не подвергну свою семью опасности из-за дела, которое искренне считаю провальным.
– Так вы все-таки выбрали сторону, милорд, – сухо заметил Уильям, отходя от хозяев.
– Что, если Мария Стюарт каким-то чудом вернется на трон? – тихо спросила Анабелла. – Грозит ли Дуну опасность?
– Нет, милая, вряд ли. Мы не могущественный сильный клан. Мария Стюарт, когда не следует зову сердца, рассуждает здраво и очень умна, что, к несчастью, понимают лишь немногие мужчины. Она войдет в мое положение. И вспомнит доброе дело, которое я сделал для нее и ее матери.
– Но эта доброта была проявлена много лет назад, Ангус, – напомнила Анабелла.
– Верно, но я не позволю Дуну стать почтовой станцией для предателей Шотландии. И не буду сторонником тех, кто преследует Марию Стюарт. Я никогда не принимаю ничью сторону, как все Фергюссоны.
– Ты коварный тип, Ангус Фергюссон, – улыбнулась Анабелла.
Он взял ее руку и поцеловал. Но тут же нахмурился:
– Не считаешь, что Мэтью уж слишком увлекся разговором с молодым Гамильтоном?
– Они ровесники, – ответила Анабелла, хотя тоже это заметила.
Утром, после отъезда разочарованного Уильяма, Ангус подошел к Мэтью, но не успел и слова сказать, как тот взорвался:
– Ты сошел с ума? Отказал королеве в просьбе сделать Дун местом отдыха для ее посланцев?!
– Это просьба не королевы, а Гамильтонов, – отрезал Ангус. – Я напомню тебе, что Дун живет по законам государства. Мария Стюарт была низложена, к добру это или к худу. Ее сын стал коронованным монархом Шотландии. Помощь Марии будет рассматриваться как государственная измена. Или ты хочешь, чтобы я подверг всех такой опасности?
– Она помазанная королева Шотландии! Какая же тут измена?
– Теперь помазанник – ее сын, – спокойно ответил граф.
– Да, по обычаям протестантов, – презрительно бросил Мэтью. – Разве это законно?
– В Шотландии – да, – заверил граф, удивленный такой глубокой верой брата.
– Это жена-протестантка так на тебя влияет, братец? – процедил молодой человек.
– А твоя жена-протестантка? Влияет на тебя? – издевательски осведомился Ангус.
– Агнес раскаялась в своей греховной вере. Хотел бы я, чтобы твоя уродка сделала то же самое! – рявкнул Мэтью. – Сколько ты уже женат? И всего двое детей, причем одна – девчонка! Я знаю, что эта женщина некрасива, но ты должен пытаться спать с ней почаще, тогда получишь еще одного сына или двух. Или это она не выполняет своего долга?
В Ангусе проснулся гнев. Мэтью всегда недолюбливал Анабеллу. Но на этот раз его слова были недопустимы. Все же он сдержался.
– Почему ты не ладишь с моей женой? – спросил он брата.
– Она слишком дерзка и смела, что совсем не пристало женщине. Не то что моя Агги. Она высказывает свое мнение, хотя знает, что женщина обязана молчать, пока ей не разрешат говорить. Она не может быть тебе хорошей женой. Да я уверен, что она считает себя ровней тебе, если такое можно терпеть!
– Она и есть мне ровня. И не твое дело судить меня или Анабеллу по своим узким меркам. Я люблю свою жену и делаю для Дуна то, что считаю нужным и правильным. И больше не смей осуждать нас. Ты забываешься, брат!
– Фергюссонов называют колдунами, милорд, – уничтожающе процедил Мэтью, – но это твоя жена ведьма, потому что околдовала тебя!
Оба услышали тихий вскрик и, повернувшись, увидели бледную как смерть Анабеллу.
– Выйди из зала, Мэтью, – сказал граф ледяным голосом. – Я позволяю тебе сохранить свою должность, но ты не будешь показываться мне на глаза, пока не извинишься перед графиней. Я еще раз напоминаю, что ты не имеешь права говорить от лица Дуна.
– Ангус, нет. Ты не должен ссориться с братом! – воскликнула Анабелла.
– Вот видишь?! – тоном обвинителя крикнул Мэтью. – Она не знает своего места!
Он вылетел из зала.
– О милорд! Так жаль, что я стала причиной разногласий между вами и Мэтью, – вздохнула Анабелла.
– Он ревнует, – пояснил Ангус. – Пока мы не поженились, он был моим советником и я слушал его, милая. Теперь я слушаюсь твоих советов, поскольку ты умна и предусмотрительна. Он хороший управитель и верен Дуну, но у него есть своя жена. И он должен учиться жить с тобой в мире.
– Он горячо тебя любит. И, боюсь, считает, что ты неудачно женился. Особенно теперь, когда взял в жены мою прекрасную сестру, в присутствии которой я кажусь еще более некрасивой. – Она с сожалением усмехнулась. – Но ты должен помириться с ним, Ангус.
– Нет, милая, это он должен помириться со мной. Я женился на лучшей женщине на свете. Добродетели, которыми ты обладаешь, Анабелла, не могут…
Он обнял ее, с теплой улыбкой глядя в некрасивое лицо. Их глаза встретились.
– Я люблю тебя, – просто сказал он, целуя ее.
Анабелла подумала, что ей достался лучший из мужчин. Но ее тревожил Мэтью. Она знала, что тот не станет намеренно предавать Дун. Но заметила, как серьезно он беседовал с Уильямом Гамильтоном накануне вечером. Ангус делал для Дуна то, что считал правильным. Он понимал сложившуюся ситуацию куда лучше своего брата. Если даже Мария по капризу фортуны снова взойдет на трон, несомненно, простит графа Дуна.
А вот Морей точно не простит. Если он узнает, что Фергюссоны вступили в заговор с Гамильтонами, немедленно нападет на Дун, тем более что знает тайну богатства графа. Можно только представить, как трудно ему хранить доверенную тайну. Его религия запрещает разграбить Дун, но, получив предлог, он не станет колебаться. Анабелла могла лишь молиться о том, чтобы гнев Мэтью улегся и чтобы сам он смирился с решением старшего брата, своего лэрда, графа Дун.
