- Гарем, #2
21
Двор вернулся в Эдинбург и продолжил свои обычные увеселения. Долго и нудно тянулся январь. Два старших сына Лесли также прибыли ко двору, присоединившись к семье Эндрю Лесли, графа Роутса, бывшего одновременно главой рода. Катриона испытывала облегчение, видя хотя бы двух из своих детей.
В это же время Патрик Лесли решил наведаться домой, чтобы узнать о состоянии дел в гленкеркских владениях и повидать остальных детей. В отличие от жены, его не задерживали никакие официальные обязанности при дворе. Катриона, однако, не могла освободиться от услужения королеве.
В отчаянии она пыталась предотвратить отъезд мужа, но Патрик снисходительно посмеялся над ней и даже поддразнил:
— Два года назад ты скорее умерла бы, чем поехала зимой в Гленкерк. Теперь я вижу, что ты готова идти туда даже пешком. — Поцеловав жену на прощание, граф успокоил ее:
— Через несколько недель я вернусь, милая. Тебя обрадует, если я привезу с собой Бесс?
— Нет, милорд! Этот двор — не место для юной девушки. — Катриона подняла лицо к Патрику, уже сидевшему в седле на Дабе. — Езжай осторожно и скорее возвращайся!
В глазах жены было что-то, заставившее графа на миг засомневаться, стоит ли оставлять ее одну. Затем, посмеявшись над своими глупыми сомнениями, он склонился к Катрионе, поцеловал ее и уехал.
Этой ночью прислуживать королеве надлежало другим и, спросив разрешения, Катриона отправилась в свой дом.
Король не осмелится разыскивать ее. Графиня спокойно отдыхала у себя в городском особняке. Вскоре подошла ее очередь ночевать в передней королевы на тот случай, если Анне вдруг что-то потребуется.
В последний день Анна отвела ее в сторону.
— Я предпочла бы, дорогая Кат, чтобы в те ночи, когда тебе не приходится быть в услужении, ты все-таки не покидала дворца. Разве твои покои недостаточно удобны?
— Удобны, мадам. Очень удобны. Но я ухожу домой, чтобы мои сыновья могли со мной видеться, когда им позволяет служба.
Королева снисходительно улыбнулась.
— Ты хорошая мать, Кат, но ведь ты еще и дама при моей спальне. Мы устроим так, чтобы ты виделась с сыновьями, но, пожалуйста, оставайся ночью поблизости. Однажды я проснулась со страшной болью в виске, а тебя рядом нет. Надо было мне натереть его и вылечить.
— Как угодно вашему величеству. — Катриона присела в реверансе.
Графиня прекрасно знала, кому на самом деле хотелось, чтобы она не выходила из дворца.
Несколько дней спустя у королевы случилось месячное недомогание, и в тот же самый вечер в спальне графини Гленкерк появился король. Сначала Катриона попыталась уговорить его, но Джеймс отказался ее слушать.
Он пошел на нее, а несчастной оставалось только изо всех сил отбиваться, нанося удары своими маленькими кулачками. Монарху даже показалось забавным и доставило удовольствие это укрощение строптивой леди, и он провел его безжалостно, поранив ей тело. Катриона пыталась уклониться от прикосновений своего мучителя, оттолкнуть его.
Она ненавидела его безудержной ненавистью, которая усугублялась тем, что не находила выхода. Кат пришлось терпеть еще четыре ночи.
Каждое утро и каждый вечер она молилась о скорейшем возвращении мужа. Но не проходило и дня, чтобы король не улучил хотя бы нескольких минут, чтобы побыть с ней наедине. То, что женщина питала к нему отвращение, казалось, только распаляло его.
Однажды поздно вечером, когда Катриона раздевалась после вечерних увеселений, Джеймс показался в потайной двери. На ней оставались только белые шелковые нижние юбки, и в этом наряде она стояла перед трюмо, причесывая свои длинные темно-золотые волосы. Проскользнув к ней за спину, Джеймс одной рукой обвил ее за талию, а другой накрыл округлую грудь.
Катриона устало закрыла глаза, терпеливо и безропотно перенося ненавистные ласки. Теперь она уже знала, что отбиваться бесполезно. Но когда король погрузил свои губы в мягкую плоть ее шеи, до ушей Катрионы внезапно донесся слабый возглас. Открыв глаза, она с изумлением увидела в зеркале отражение мужа. Его лицо застыло от потрясения и обиды.
Никогда в последующие годы Катриона уже не сумеет вспомнить, произнесла ли она имя мужа вслух или просто молча обозначила его губами. Этого, однако, хватило, чтобы Патрик встряхнулся и произнес холодно:
— Прошу прощения, мадам. Я никак не думал, что вы принимаете гостей.
— Патрик! — закричала она. — Патрик, пожалуйста!..
Катриона вырвалась из объятий короля и сделала несколько шагов навстречу мужу.
За ее спиной Джеймс Стюарт посмотрел на графа Гленкерка.
— Кузен, я нахожу вашу жену очаровательной и наслаждаюсь ею уже некоторое время. Вы возражаете?
— Да, сир. Возражаю. Хотя от этого мало пользы, особенно учитывая, что дама столь уступчива. — Он повернулся к жене:
— Надеюсь, дорогая, что за свою добродетель вы получили хорошую цену.
— Ладно, кузен, — успокоил его король. — Не гневись на Кат. Она превосходно выполнила свой долг перед короной.
Он обаятельно улыбнулся графу и, взяв его под руку, повел в прихожую.
— Давай немного выпьем, Патрик. Твоя жена держит отменное виски.
Катриона оцепенело продолжала готовиться ко сну. Она была рада, что на этот вечер отослала Эллен. Служанка, конечно, попыталась бы помочь своей госпоже, и это еще больше запутало бы дело. Сбросив с себя многочисленные нижние юбки, Кат через голову натянула шелковую ночную рубашку и легла на кровать. Из прихожей до нее доносился приглушенный шум голосов и звон хрустальных бокалов.
Она не заметила, как заснула, но вдруг почувствовала, как ее шлепнули по бедру, и услышала голос Патрика, невнятный от выпитого виски.
— Просыпайтесь, мадам шлюха! Вот вам два клиента!
Катриона в ярости вскочила на ноги.
— Ты пьян! Оба вы пьяны! Вон из моей спальни! Я не хочу видеть никого из вас!
— Мы не настолько пьяны, чтобы не смогли тебе вставить. Правда, кузен Джеми?
Схватив корсаж ее рубашки, Патрик разорвал его до самого шва, сорвал оба куска ткани и отшвырнул их на другой конец комнаты.
— Полезай в постель, дорогая добродетельная жена, и раздвинь для короля свои ноги. Ты это уже делала, и, по словам кузена, у тебя неплохо получалось.
Граф толкнул жену обратно на кровать, и, прежде чем она смогла возразить, король уже взобрался на нее и вонзился в ее протестующее тело.
Катриону застали врасплох, но сопротивлялась она изо всех своих сил, так что в итоге получилось жесточайшее изнасилование. Графиня бешено отбивалась под Джеймсом, но это только подогревало его желание. Король поспешил испустить семя. Скатившись со своей жертвы, он сказал:
— Твоя очередь, Патрик.
И прежде чем потрясенная Катриона осознала, что происходит, тот уже взгромоздился на нее, а затем вошел глубоко внутрь.
Она слышала свои вопли. Ее бедра еще были липкими от семени другого мужчины, однако Патрик все равно овладел ею. Возмущенная и оскорбленная, Катриона снова яростно сопротивлялась и за это оказалась избитой до потери сознания. Всю ночь граф с королем пили виски и по очереди насиловали ее, пока наконец, в самый темный предрассветный час, Джеймс Стюарт, едва держась на ногах, не вернулся в свои покои по потайному коридору, а пьяный-распьяный граф не впал в глубокий сон.
Сначала Катриона опасалась разбудить его и лежала тихо, боясь пошевелиться. Затем, убедившись, что муж крепко спит, она медленно сползла с кровати. Еле-еле проковыляв до камина, графиня пошевелила тлеющие угли, добавила растопки и нагрела над пламенем чайник. Налив воды в небольшой кувшин, она взяла кусок мыла вместе с грубой льняной тканью и принялась неистово тереть себя, пока не ободрала кожу. Потом Кат подошла к сундуку, стоявшему возле кровати, и отыскала там свои короткие шерстяные штаны, шелковую рубашку для верховой езды и суконный клетчатый камзол. Неторопливо оделась, натянула сапоги, взяла подбитый мехом плащ и вышла из комнаты.
Задолго до рассвета Катриона была в конюшне. Мальчик-сторож, наполовину закопавшийся в кучу соломы, крепко спал. Катриона не стала будить его. Она не рискнула взять свою любимую Бану, потому что на белоснежной кобыле оказалась бы слишком заметной. Выведя Иолэра из конюшни, она оседлала его и, накрывшись плащом, смело поскакала к главным воротам дворца.
— Вестник гленкеркских Лесли! — объявила она стражнику хриплым голосом.
— Проезжай, — бросил солдат, радуясь, что ему самому не надо было выезжать в такой ранний час.
Графиня поскакала на юг, забирая, однако, немного к востоку и избегая главных дорог. Она не ощущала ни жгучего холода, ни наступавшего рассвета. Ей не хотелось ни есть, ни пить. Несколько раз Катриона останавливалась, чтобы напоить лошадь и дать ей отдохнуть, а когда наступил вечер, то попыталась определить свое местонахождение. Осуществив это весьма успешно, путница направилась к небольшому монастырскому дому, где попросила убежища на ночь. Поднявшись на рассвете, она оставила монахине-привратнице золотую монету и, сев в седло, продолжила свой путь.
В полдень графиню заметили два всадника. Катриона пустила лошадь галопом, но, поскольку местность была ей незнакома, была быстро настигнута. Она оказалась лицом к лицу с двумя молодыми бородачами с пограничья, которые, глядя на нее, восторженно ухмылялись.
— Не знаю даже, что мне больше нравится, — сказал тот, что повыше. — Лошадь или женщина.
— Лошадь твоя, дружище, — ответил ему товарищ, — а я беру женщину.
— Попробуйте прикоснуться ко мне, и вы пожалеете! — крикнула Катриона. — Я еду в Эрмитаж к лорду Ботвеллу.
— Лорда вы в Эрмитаже не найдете, — заявил высокий. — Он в охотничьей избушке.
— Как далеко отсюда?
— Два часа верхом, милая. Но если вы хотите переспать с кем-нибудь из Хепбернов, то такую фамилию носил мой отец, и я с радостью сослужу вам эту службу.
Катриона выпрямилась во весь свой высокий рост и холодно отозвалась:
— Проводите меня к лорду Ботвеллу, а не то он узнает, что вы не только остановили меня, но и отказали мне в помощи. И тогда вам не поздоровится.
Что-то в ее голосе подсказало бородачам, что леди не шутит.
— Следуйте за нами, — сказал высокий. Повернув лошадей, они пустили их в галоп.
Два часа спустя, как бородачи и обещали, впереди показался небольшой охотничий домик, спрятавшийся среди гор. Заслышав цокот копыт, кто-то распахнул дверь. На пороге стоял сам лорд Ботвелл. Высокий обратился к нему:
— Милорд, мы нашли эту даму примерно в двух часах езды отсюда. Она направлялась к Эрмитажу. Узнав, что дама искала вас, мы проводили ее сюда. Надеюсь, мы поступили правильно?
Ботвелл приблизился к Иолэру, вскинул руку и отвел всаднику капюшон плаща.
— Кат! — выдохнул он.
По ее щекам скатились две крупные слезы.
— Помогите мне, Френсис, — умоляюще произнесла Катриона, протянув к нему руки. — Пожалуйста, помогите мне!
Без чувств она рухнула с лошади в его объятия. Нежно взяв Катриону на руки, Ботвелл повернулся к ошарашенным бородачам.
— Вы правильно сделали, что проводили эту даму ко мне. Запомните: вы никогда ее не видели. Когда будет нужна моя помощь, я не откажу вам.
И он быстро зашагал обратно в избушку, неся на руках свою бесценную ношу.
