• Дочери торговца шелком, #3

Глава 15

 Заговор, в который так неловко угодил Лука Пьетро д’Анджело, тянулся и тянулся без надежды на завершение. Расспрашивать участников о подробностях предстоящей диверсии молодой флорентинец опасался, чтобы не навлечь на себя подозрений. В конце концов он решил вырваться из сети, пока не запутался окончательно.

 – Я внимательно изучил тот план Тауэра, который вы мне дали, и предложил самый надежный путь к каземату. Больше я вам не нужен.

 – Нет, – возразил тот из конспираторов, кто всегда вел переговоры. – Вам придется пойти в качестве проводника, чтобы мы не заблудились в бесконечных лабиринтах.

 – Но ведь я знаю крепость ничуть не лучше, чем вы. Если план правильный, то самый надежный маршрут уже выбран. Участвовать в операции не хочу, так как абсолютно не интересуюсь политикой и далек от проблем английской монархии: скоро мне предстоит вернуться на родину и возглавить семейный бизнес.

 – Вы гораздо умнее нас и сможете, не вызывая подозрений, поговорить с любым, кто попадется по дороге, – заявил предатель.

 – Если вы осторожны и предусмотрительны, то сможете избежать любых встреч, чтобы никто не заподозрил злого умысла, – продолжал убеждать Лука. – Вы просили найти самый надежный путь в крепость. Я взял план и подробно объяснил, как идти. Больше ничего делать не собираюсь. – Он притворился, что подозревает сообщников в провокации: – Уж не состоите ли вы на службе у вероломного миланского купца? Может быть, пытаетесь вовлечь меня в заговор, чтобы навлечь позор на флорентийскую гильдию?

 – Нет-нет, мистер! – испугался заговорщик. – Даже не знаю, о ком вы говорите!

 – В таком случае кто же дал столь опасное поручение? – настойчиво допытывался Лука. – Насколько мне известно, ни один из вас не имеет личных причин ссориться с королем и совершать государственную измену – а ведь то, о чем идет речь, и есть самая настоящая измена. Надеюсь, вы это понимаете?

 Собеседники пожали плечами.

 – Никакой измены мы не замышляем. Нам велели попросить у вас помощи, вот и все, – признался самый разговорчивый из бандитов.

 – И как же выглядел тот, кто велел? – уточнил Лука.

 – Это был не мужчина, мистер. Это была женщина, служанка, – последовал неожиданный ответ. – Да и видели мы ее только один раз, не больше.

 – И что же, не заподозрили ничего странного? – удивился Лука.

 – Она заплатила каждому по золотой монете, – простодушно объяснил горе-заговорщик. – За эти деньги я готов на все, хотя даже не могу их потратить. Если другие узнают о таком невероятном богатстве, сразу донесут на нас или обкрадут.

 Лука не знал, плакать или смеяться. Что за нелепые преступники согласились освободить из Тауэра графа Уорика, даже не понимая толком, что делают?

 – А служанка объяснила, что делать после того, как я соглашусь помочь?

 – Да, мистер. Надо вместе с вами пробраться в Тауэр и вызволить узника. Старуха сказала, чтобы вы обязательно пошли с нами, потому что лучше всех разбираетесь в карте, – ответил незадачливый заговорщик.

 Лука покачал головой.

 – Прощайте. Больше мы не увидимся.

 – Но без вас мы не сможем это сделать! – в отчаянии воскликнули преступники.

 – Вы вообще не сможете это сделать, – сухо отрезал Лука.

 – А что, если служанка потребует вернуть монеты?

 – Пригрозите донести на нее и обвинить в измене, – посоветовал Лука, решительно покинул таверну и зашагал домой. Возвращаться он не собирался. Как только зять узнает, что настоящей опасности нет, сразу поставит в известность матушку короля, и тогда уже ничто не помешает вернуться домой, в родную Флоренцию, пока зима не спутала планы.

 Когда синьор Пьетро д’Анджело вошел в дом сестры, было еще не очень поздно. Граф и графиня сидели в зале, обсуждая прошедший день.

 – Хорошие новости! – с порога объявил Лука и принял из рук Лучианы кубок с вином. – Весь это заговор яйца выеденного не стоит. – Он удобно устроился в кресле и добросовестно изложил все, что узнал.

 – Господи, помилуй! – воскликнул лорд Лайл, выслушав подробный рассказ шурина. – В жизни не встречал истории глупее.

 – Я бы арестовал дураков и на некоторое время запер в тюрьму, чтобы навсегда запомнили, чего нельзя делать, – посоветовал Лука.

 – Их действиями руководит жадность, – ответил граф. – Придать нелепому сговору огласку означало бы заставить короля волноваться понапрасну. И все-таки интересно, кто нанял этих жалких людей.

 – По-моему, они действительно не знают главного заказчика, – предположил Лука.

 – Это была женщина, – убежденно произнесла Лучиана, и собеседники взглянули с откровенным удивлением. – Это была женщина, – повторила она.

 – Почему ты так считаешь? – поинтересовался граф.

 – А разве мужчина отправит служанку вербовать преступников на грязное дело? – задала вопрос Лучиана и сама ответила: – Никогда.

 – Ты успел обидеть какую-нибудь леди? – обратился Роберт к Луке.

 – Нет, милорд, – пожал плечами тот. – Не имел случая познакомиться с благородными дамами, так что пришлось ограничиться более доступными особами. А вообще-то почти все время проводил в магазине или верхом в окрестностях города. Уверен также, что не оскорбил ни одного мужа, брата или отца.

 – Те женщины, с которыми общался Лука, вряд ли располагают золотом, необходимым для подкупа, – проницательно заметила Лучиана. – Да и план, способный привлечь внимание короля, они не смогли бы придумать. Нет ли у тебя врагов, Роберт?

 – Враги или недоброжелатели найдутся у всех, – ответил лорд Лайл. – Однако вредить мне никто не станет, поскольку сам я никому не угрожал и не угрожаю.

 – Пока не догадаемся, кто из нас мог оказаться мишенью тайной мести, ничего не поймем, – заключила Лучиана.

 – Завтра же сообщу леди Маргарет о неожиданном повороте событий, – пообещал Роберт. – Возможно, она разрешит Луке вернуться во Флоренцию. Отец наверняка ждет его домой, а с наступлением зимы путешествие осложнится.

 На следующее утро графиня и ее брат отправились к матушке короля вместе с лордом Лайлом. Едва гости вошли, она первым делом отправила фрейлин на прогулку в сад. Кэтрин Толкотт задержалась, постаралась отстать от остальных и сразу вернулась, чтобы подслушать под дверью гостиной. Первым заговорил граф:

 – То, что мы приняли за заговор, оказалось простым мошенничеством. Тот, кто его задумал, не пытался навредить королю. Цель заключалась в ином: осквернить репутацию. А вот чью именно – мою, моей жены или ее брата, – трудно сказать. К сожалению, заговорщики знают очень мало и смогли рассказать лишь то, что какая-то служанка дала каждому по золотой монете и поручила добиться участия Луки в нелепом освобождении графа Уорика. Ни прежде, ни в дальнейшем они ее не видели.

 – Женские козни, – медленно произнесла леди Маргарет. – Ты сам или твой шурин могли кого-то обидеть?

 – Лука уверяет, что с благородными дамами не общался, а я с некоторых пор занят исключительно Лучианой. Удивительно, однако, что вы с моей женой сразу высказали одно и то же предположение.

 – Значит, вы, графиня, тоже так решили? – уточнила леди Маргарет с холодной улыбкой. – Ваш брат говорит правду или пытается скрыть какой-то грешок?

 – Лука не кривит душой, мадам, – с достоинством ответила Лучиана. – Хочу напомнить, что мы с ним близнецы, а потому я с детства знаю все его мысли. Мы всегда доверялись друг другу.

 Матушка короля кивнула.

 – Есть ли у вас завистницы, графиня?

 – Мне о них ничего не известно, мадам. В Англии я недавно, знакомых завести не успела и общаюсь исключительно со служанками. Моя ближайшая подруга – горничная Балия, которая уже несколько лет служит верой и правдой.

 Леди Маргарет приняла ответ. Сама она посвятила жизнь безопасности и будущему сына. Сестер и братьев у нее не было, так что доверять приходилось только себе и Генриху. Излишняя доверчивость чревата предательством: эту печальную истину она познала еще девочкой, когда был расторгнут первый брачный контракт. Богатая наследница, дочь Джона Бофорта, герцога Сомерсета, в двенадцать с половиной лет она вышла замуж за Эдмунда Тюдора, а в четырнадцать, за несколько месяцев до рождения сына, овдовела. За себя она никогда не боялась – беспокоилась только за ребенка. Ради его блага делала все, что могла, и в конце концов победила: ее Генрих взошел на английский престол.

 – Рада узнать, что речь идет всего лишь о глупой выходке, а вовсе не об угрозе королевской власти, – призналась она. – Думаю, Лука Пьетро д’Анджело, теперь вы можете спокойно вернуться на родину. Правда, не раньше, чем укажете тех заговорщиков, которые пытались вас завербовать. Уверена, что небольшая пытка поможет им разговориться. Даже у глупой выходки есть автор, и я непременно его найду.

 Услышав эти слова, Кэтрин Толкотт пришла в ужас, однако вспомнила, что два простака не знают ни имени служанки, которая их наняла, ни титула человека, ее пославшего. И все-таки лучше было бы, чтобы после отказа иностранца идти в Тауэр они спаслись бегством. Может быть, стоит на всякий случай уволить служанку? Но нет, без нее не обойтись.

 Кэтрин тихо отошла от двери и, надеясь, что ее отсутствия никто не заметил, спустилась в сад, чтобы присоединиться к остальным фрейлинам. Жаль, что не удалось вовлечь торговца шелком в заговор против короля. Участие навсегда запятнало бы репутацию его сестры, и лорд Лайл понял бы, что совершил ошибку. Леди Маргарет наверняка аннулировала бы брак и отослала самозванку прочь.

 И тогда леди Кэтрин Толкотт, дочь графа Саутволда, стала бы женой Роберта Минтона, графа Лайла. Об этом браке она мечтала с той самой минуты, когда подслушала разговор леди Маргарет со старшей фрейлиной: дамы обсуждали возможность выгодного союза. Невеста обладала прекрасной родословной и солидным приданым. Брак оказался бы безупречным. Но заморская ведьма околдовала Роберта, и теперь придется придумать другой план избавления от соперницы. Что ж, Кэт Толкотт обязательно справится.

 Тем временем леди Маргарет позвала из сада пажа, который развлекал придворных песнями.

 – Томас, пришли ко мне капитана гвардейцев, – распорядилась она.

 Вскоре военный явился, и госпожа обратилась с поручением:

 – Возьмите небольшой отряд и проводите мистера Пьетро д’Анджело в таверну. Там он укажет двух предателей, замысливших недоброе против его величества. Арестуйте обоих, отправьте в Тауэр и допросите с пристрастием.

 – А что, если после моего отказа участвовать в мятеже заговорщики сбежали? – с тревогой спросил Лука.

 – Скорее всего они этого не сделают, – ответила леди Маргарет. – Алчные глупцы согласились на измену только ради денег. Но все-таки лучше убедиться наверняка. Не могу понять одного: зачем кому-то понадобилось затевать нелепую интригу.

 – Сомневаюсь, что жалкие подельники это знают, – покачал головой граф. – Как я уже говорил, моя жена видит в заговоре женскую руку.

 – Интересно, – задумчиво отозвалась леди Маргарет и простилась с гостями. Лорд и леди Лайл отправились в свой лондонский особняк, а мистер Пьетро д’Анджело повел гвардейцев в таверну, где в последнее время скоротал немало вечеров.

 Как и предвидела матушка короля, заговорщики без зазрения совести пропивали полученные деньги. Лука незаметно указал на преступников капитану и вышел незамеченным, не пожелав увидеть, как военные бесцеремонно схватили обоих и выволокли на улицу. Спустя некоторое время он вернулся и услышал от хозяина, что «двое его друзей» арестованы гвардейцами короля.

 – Они мне вовсе не друзья, – возразил Лука. – Просто решили, что раз я иностранец, то можно обманом заставить меня покупать им выпивку. Я – достойный торговец шелком и не собираюсь водить компанию с подобными людьми. А вам известно, почему их арестовали?

 Хозяин таверны пожал плечами.

 – Разве о таких пройдохах можно что-то сказать наверняка? Наверное, кого-нибудь оскорбили или обокрали. Я спросил одного из солдат, куда их поведут, и он ответил, что в Тауэр.

 – Тауэр – это тюрьма для мошенников? – уточнил Лука, притворившись, что ничего не знает.

 – Тюрьма для самых разных людей: как правило, мужчин, но иногда даже женщин, – мрачно ответил трактирщик. – Лучше вам не знать, что скрывается за толстыми стенами.

 – Надеюсь, что не узнаю, потому что скоро уезжаю обратно во Флоренцию. – Лука взял кружку с элем и устроился в уголке.

 На следующий день леди Маргарет прислала графу письмо, в котором сообщила, что допрос результатов не дал. Конспираторы и в самом деле не смогли сказать, кто их нанял, потому что не знали. Леди Лайл оказалась права: на самом деле никакой измены не было.

 – Теперь мы сможем вернуться домой? – с надеждой спросила Лучиана.

 – Сможем, и очень скоро, – заверил Роберт.

 Было решено, что синьор Пьетро д’Анджело отправится во Флоренцию через неделю, а граф с графиней выедут в Уай-Корт, как только его проводят. Вечером накануне отъезда Луки они сидели в зале лондонского дома.

 – Вряд ли мы с тобой еще когда-нибудь увидимся, – грустно вздохнула Лучиана, прощаясь с братом. – Я должна подарить Роберту наследника, а расстаться с ребенком ради путешествия никогда не решусь.

 Лука кивнул, разделяя чувства сестры. Беззаботное, наполненное любовью и дружбой детство в окружении родных закончилось. Дома осталась только самая младшая из семерых детей – Серена. Юноша понимал, что его ждет женитьба и ответственность за собственных детей. Таков заведенный в мире порядок. И все-таки в глубине души теплилась надежда на то, что Лучиана всегда будет рядом. Казалось невероятным, что жизнь способна развести близнецов так далеко, что вряд ли удастся когда-нибудь встретиться.

 – А письма будешь писать? – спросил синьор Пьетро д’Анджело, желая услышать подтверждение того, в чем не сомневался.

 – Конечно, буду, – ответила Лучиана и с улыбкой уточнила: – А ты?

 Лука рассмеялся.

 – Иногда, – пообещал он. – Ты же знаешь, что я не очень красноречив.

 – Что ж, иногда тоже подойдет, – согласилась Лучиана и с грустью добавила: – Может случиться так, что мама больше не сможет писать, а прерывать связь с родной семьей очень не хочется.

 – А Франческа разве тебе не пишет? – удивился Лука.

 Лучиана недовольно хмыкнула.

 – Франческа? Она слишком занята управлением своим герцогством от имени сына, чтобы думать о младшей сестре. А Джорджио целиком сосредоточен на одном: как бы скорее получить красную мантию кардинала. Ни о чем другом он не думает; во всяком случае, так считает мама.

 Лука усмехнулся.

 – Если Джорджио удастся добиться своего, мама обрадуется его успеху не меньше, чем удачному замужеству дочери, и станет хвастаться всем вокруг. Боюсь только, что это невозможно: скандальное поведение Бьянки навредило каждому из нас.

 Лучиана промолчала. Стоило ли доказывать брату, что она видит ситуацию в ином свете? Во второй раз старшая сестра вышла замуж по огромной любви, а любовь, как недавно поняла Лучиана, решает все. Хотя ее первый брак не был наполнен тем ужасом, который пришлось пережить бедной Бьянке, обе они стали хозяйками своих судеб и сами выбрали вторых мужей. Союз с оттоманским принцем стал причиной скандала, серьезно навредившего репутации сестер. И все же вторая дочь торговца шелком стала герцогиней, а третья – графиней.

 Младший из сыновей, однако, всегда был особенно близок к матери. Она его обожала, особенно после того, как родила своего седьмого ребенка – еще одну дочку. Лучиана не сомневалась, что возвращение Луки домой осчастливит Орианну. Ну а сам он будет рад оставить чужую страну и уехать в родную Флоренцию, пусть даже и не ради вожделенной военной службы, а для того, чтобы продолжить семейный бизнес.

 – Буду скучать, – призналась Лучиана.

 – И я тоже, – ответил Лука.

 – Тебе придется взять на себя заботу о родителях, – продолжила сестра. – Марко интересуется только женщинами, а Серена рано или поздно выйдет замуж и покинет родной дом. Вся надежда только на тебя.

 Он кивнул.

 – Останусь с ними даже после женитьбы, чтобы помогать и поддерживать. Но ведь мама ни за что не признается в собственной слабости.

 Лучиана рассмеялась.

 – Так же, как и я. Учти, однако, что когда помощь и в самом деле понадобится, она воспримет ее естественно и не поймет, что ты за ней ухаживаешь. – Она встала, крепко обняла брата на прощание и поцеловала в щеку. – Мы уедем на рассвете, а сейчас светает рано. Береги себя и будь счастлив.

 – И тебе желаю счастья, сестренка. – Лука поцеловал в ответ, но больше не прибавил ни слова. Больно было сознавать, что расстаются они скорее всего навсегда. «Интересно, Лучиана переживает расставание так же тяжело?»

 Утром, едва забрезжил рассвет, граф и графиня Лайл покинули Лондон и отправились домой, в поместье Уай-Корт. Острой необходимости спешить уже не было, однако обоим не терпелось вернуться к привычной, размеренной жизни. Граф снова занялся управлением большим и сложным хозяйством, а графиня проводила время в заботах по дому, время от времени выезжая в деревню, чтобы навестить крестьян.

 Новый образ жизни резко отличался от привычного, однако ничего иного Лучиана не желала. Если ей чего-то и не хватало, то только ребенка, однако Балия уверяла, что малыш обязательно появится – особенно если учесть, сколько времени супруги проводили вместе в постели.

 – Вы замужем всего лишь несколько недель, миледи, – напомнила горничная.

 Услышав саркастическое замечание, Мали захихикала, однако заметила строгий взгляд наставницы и тут же смущенно покраснела.

 Король прислал лорду Лайлу письмо, в котором сообщил, что самозванец был коронован в Дублине под именем Эдуарда VI, а это означало, что следует ждать войны. Война действительно началась: приверженцы Йорков высадились в Ланкастере и уже направлялись к Пеннинским горам. Графа Лайла призвали присоединиться к войску короля.

 – Почему ты должен воевать? – встревожилась Лучиана. – Во Флоренции знатные горожане не принимают участия в битвах; для этого Лоренцо Медичи содержит армию.

 – В Англии любой мужчина, будь он высокого звания или низкого, считает своим долгом поддержать короля в час испытаний. Не волнуйся, поход закончится быстро: успокоим мятежников раз и навсегда. Жаль, что после разгрома в битве при Босворте Йорки снова подняли головы.

 – Возможно ли, что этот юноша и в самом деле тот человек, за кого себя выдает? – усомнилась Лучиана.

 – Нет. Сыновья короля Эдуарда исчезли из Тауэра, и больше их никто не видел.

 – Когда ты вернешься?

 – Сразу, как только разгромим мятежников, любовь моя. С удовольствием остался бы дома, но отказаться не могу. Хуже всего то, что придется взять с собой небольшой отряд и не все из этих людей вернутся: предстоит тяжкий бой за королевство.

 Лучиана подумала, что синьоре Орианне никогда не приходилось провожать мужа на войну. Но, с другой стороны, сравнение здесь вряд ли правомерно: она живет не во Флоренции, а в Англии – в северной стране, где преданные сторонники короля готовы идти на битву за своего господина.

 – Неизвестно, как долго будет продолжаться война, – печально вздохнула она. – Справится ли управляющий с поместьем в твое отсутствие? Что я должна знать и что должна делать, чтобы помочь сохранить Уай-Корт?

 – Уоррел займется практическим хозяйством – землей и скотом, а всю бухгалтерию придется вести тебе, в том числе аккуратно учитывать приплод животных. В ближайшее время должны отелиться две коровы. Уоррел сообщит, кого они принесут – бычков или телочек, и ты запишешь в хозяйственную книгу. Мы сами выращиваем и производим почти все необходимые продукты. А если понадобится что-нибудь из вещей, сможешь купить у торговцев, которые время от времени приезжают в деревню. Я принимаю каждого, кто приходит с миром, и ты делай то же самое – даже в мое отсутствие.

 – Понимаю, но надеюсь, что скоро вернешься, – ответила Лучиана. Она знала, что нередко войны тянутся месяцами. – Но как же узнать, кто друг, а кто враг? Что, если по неведению впущу в дом бунтовщика из стана Йорков?

 – Армии встретятся на севере, – пояснил граф. – Вряд ли кто-то из мятежников зайдет так далеко на юг, ведь наше поместье граничит с Уэльсом, оплотом династии Тюдоров.

 – Кто стоит во главе вражеского войска? – продолжала допытываться Лучиана.

 – Граф Линкольн, один из последних отпрысков Плантагенетов. После смерти сына король Ричард объявил его своим наследником. Подозреваю, что лорд Ловелл тоже не останется в стороне.

 Имена показались графине знакомыми, но лишь отдаленно, поскольку она оставалась в стороне от придворной жизни.

 – Как по-твоему, они могут победить? – с тревогой спросила она.

 – Исход войны непредсказуем, – ответил лорд Лайл. – Король располагает немалой силой, но и мятежники наверняка собрали значительное войско.

 Больше всего на свете Лучиану волновало, сможет ли супруг вернуться домой целым и невредимым, однако ответа на этот вопрос Роберт не знал. Он обнял жену и попытался успокоить:

 – Надеюсь, любовь моя, война закончится нашей скорой победой и больше никогда не повторится.

 – И я тоже надеюсь, – тихо проговорила Лучиана. Мысль о расставании с любимым доводила до отчаяния, но разве хоть одна женщина на свете отправляла мужа на войну с радостью и по доброй воле? В эту минуту по всей Англии жены провожали своих мужей и понимали, что плакать нельзя: слезы лишь обостряют боль разлуки.

 Лорд Лайл уехал утром в сопровождении отряда из двадцати всадников. Это были воины, постоянно охранявшие поместье. Рисковать жизнью необученных крестьян граф не хотел.

 В дороге царившее в стране беспокойство было особенно заметно. В расположение войска Роберт приехал четырнадцатого июня и сразу отправился с докладом к королю, попутно заметив, что вокруг монарха собралось немало придворных сплетников.

 Едва ли не с первых дней жизни Генриха Тюдора учили не доверять окружающим. В итоге он приблизил к себе очень немногих из придворных; на взгляд Роберта, это были самые достойные люди. Большинство же стремились получить выгоду для себя и своей семьи. В разговоре с другом король однажды заметил, что лучше быть осторожным, и граф согласился.

 Джон де Вер, граф Оксфорд, приятельски кивнул Минтону.

 – Сколько человек вы привели с собой? – деловито осведомился он.

 – Двадцать всадников, – ответил лорд Лайл. – Вам, де Вер, известно, что поместье мое не самое большое.

 – И все же вы сочли нужным приехать, – последовал лаконичный ответ.

 – Как и всякий раз, когда король нуждается в помощи, – парировал Роберт.

 – Многие изображают преданность, однако… – граф Оксфорд умолк и неопределенно пожал плечами.

 Роберт понимающе кивнул. Англия долгие годы жила в состоянии войны, так что некоторые уже не знали, какую из сторон занять. Случалось даже так, что в семье один из сыновей воевал за династию Ланкастеров, а другой – за Йорков.

 – Мы обязательно победим Линкольна с его предательской сворой, – пообещал он, чувствуя, что собеседник ожидает поддержки. В смутное время спокойствие и уверенность ценились превыше всего.

 Весь следующий день войско Генриха VII двигалось наперерез врагу, однако встреча так и не состоялась. И только утром шестнадцатого июня на подступах к городку Стоук-Филд армии сошлись лицом к лицу. Мятежники заняли выгодную позицию на вершине крутого холма; с трех сторон их защищала река Трент.

 Роберт тихо выругался: трудно было представить положение более неудобное. Подъем вверх по склону означал неравный бой и огромные потери. Но вдруг граф Оксфорд воскликнул:

 – Пресвятая Дева! Неужто Линкольн сошел с ума?

 Воины короля изумленно ахнули: мятежники оставили безопасную позицию на вершине и бросились в долину, навстречу противнику. Жестокая битва продолжалась несколько часов. Числом оппозиционеры превосходили силы короля, однако роялисты были лучше обучены и надежнее вооружены. Каждая из сторон стояла насмерть, а когда ранним вечером битва наконец закончилась, на залитой кровью земле остались лежать четыре тысячи мятежников и только сотня воинов короля.

 Генрих VII немедленно распорядился судьбой побежденных. Те из предводителей вражеских сил, кто выжил в бою – а к их чести, таких оказалось немного, – были казнены. Ирландские лорды вместе с вассалами получили помилование и разрешение вернуться на родину. Генрих Тюдор отлично понимал, что таким способом обеспечивает себе поддержку в стране, которой правит. Однако высшее благородство король проявил, сохранив жизнь самозванцу Ламберту Симнелу.

 – Он действительно похож на Йорка, – заметил Генрих. – Однако вины его в этом нет. Парня бесстыдно обманули и использовали. Господь рассудил, кто прав, а кто виноват, а потому приму его к себе слугой и отправлю на кухню: пусть крутит над огнем вертел.

 Побежденный соперник упал на колени и принялся благодарить победителя за милость. Генрих холодно, натянуто улыбнулся: наказав виновных и простив заблудших, он проявил высшую справедливость, и матушка наверняка одобрит его действия. Впрочем, кое-кто из приближенных решил, что выжившие мятежники отделались слишком легко. Лорд Лайл, как всегда, спорить не стал, но сохранил собственное независимое мнение.

 – Останешься со мной, Роб? – спросил король, когда остальные разошлись по палаткам.

 – Ты прекрасно без меня обойдешься, Генрих, – ответил лорд Лайл, воспользовавшись правом называть монарха по имени. – А вот Уай-Корт не обойдется, да и жена тоже. Ты правильно выбрал советников. Королева подарила тебе прекрасного сына и наследника – принца Артура. Хотя битва при Босворте, в которой мы два года назад одержали победу, оказалась не окончательной, сегодняшний разгром навсегда утихомирит врагов.

 – И все же тени сыновей Эдуарда и впредь не дадут покоя недоброжелателям, – заметил Генрих. – Пока тела мальчиков не будут найдены, надежда их не покинет.

 – А ты уверен, что дети действительно убиты? – впервые в жизни уточнил граф.

 Генрих пожал плечами.

 – Право, не знаю, Роб. Но если Эдуард Йорк и его младший брат Ричард действительно мертвы, видит Бог – моей вины в этом нет. Я этого убийства не заказывал и мама тоже. А Ричард III любил мальчиков так же искренне, как собственного сына.

 – Что ж, хочется верить, что ирландский самозванец станет твоим последним испытанием, – подытожил Роберт и перешел на официальный тон: – Ваше величество, позволите ли мне и моим воинам завтра же отправиться домой?

 Король вздохнул и спросил прямо:

 – Твоя супруга столь же покладиста и сговорчива, сколь красива?

 – Да, – подтвердил граф. – Но в то же время умна и по любому вопросу обладает собственным мнением. Мечтает о ребенке, да и мне необходим наследник. Оставаясь здесь, с вами, я сына не получу.

 Генрих коротко рассмеялся.

 – Это точно. Раз так, можешь уехать уже завтра утром.

 – Знайте, милорд, что явлюсь по первому зову, – заверил граф. – Если потребуюсь, только скажите. – Он встал и поклонился.

 – Спеши домой, к прелестной жене, в милый сердцу Уай-Корт. Когда-нибудь обязательно приеду, чтобы понять, за какие красоты ты так его любишь.

 – Буду рад встретить дорогого гостя, тем более что с моей земли видны холмы Уэльса, – ответил Роберт, хотя понимал, что желание короля вряд ли осуществится. Снова поклонился, повернулся и ушел туда, где стоял лагерем его отряд.

 – Завтра утром уезжаем домой, ребята, – объявил он. – Вы храбро сражались, а главное, всем нам посчастливилось отправиться в обратный путь верхом, а не привязанными к седлам.

 Воины встретили известие радостными возгласами. В душе все они оставались мирными людьми и были рады вернуться к своим семьям.