• Наследие Скай О`Малли, #5

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОТЕМ. 1651-1655 ГОДЫ

Глава 6

 Отем с колотящимся сердцем вошла в зал. Кровь Христова, как же маркиз красив! Высокий, стройный, мускулистый!

 Ей хотелось коснуться его густых угольно-черных волос.

 Хотелось ощутить прикосновение его губ. Вряд ли поцелуи Ги и Этьена могут сравниться с поцелуями маркиза, но она все же сумеет это выяснить, прежде чем даст обет верности одному из мужчин.

 — Адали сказал, что у нас гость, мама? — начала она, делая вид, будто ничего не знает.

 Маркиз неспешно поднялся, хотя Жасмин успела увидеть, как он едва удержался, чтобы не броситься к девушке.

 — Мадемуазель Лесли, — вежливо поклонился он.

 — Господин маркиз, — так же учтиво ответила она, протягивая руку.

 Он приложился к тонким пальчикам и чуть отступил.

 — Ваша матушка благосклонно позволила ухаживать за вами, мадемуазель. Надеюсь получить и ваше согласие.

 «Умен, умен, ничего не скажешь! Уже успел изучить ее», — подумала Жасмин.

 — Откуда вдруг такое желание ухаживать за мной, месье? — осведомилась Отем.

 — Потому что я ищу жену, а вы заинтересовали меня, — откровенно признался он. — По-моему, неплохое начало.

 — Я выйду замуж только по любви, — сообщила Отем.

 — Я вдовец, мадемуазель, и по собственному горькому опыту знаю, что жениться без любви просто не имеет смысла. Однако может оказаться, что мы не подходим друг другу, поэтому следует познакомиться поближе. В этом и состоит смысл ухаживания.

 «Серые. Нет, серебристые! У него серебристые глаза! Чистое расплавленное серебро!»

 — Вы можете ухаживать за мной наравне с остальными поклонниками, — объявила Отем. — И учтите: пока я не собираюсь никому отдавать предпочтение.

 — Если я решу, что хочу вас, Отем Роуз Лесли, у них не останется ни малейшего шанса, — тихо предупредил он.

 — Если я решу, что хочу вас, Себастьян д'Олерон, — быстро парировала она, — у них не останется ни малейшего шанса.

 «О Господи, что же это будет?» — подумала Жасмин, исподтишка наблюдая за молодой парой. Молнии, проскакивавшие между этими безумцами, на миг вернули ее в прошлое.

 Точно такие же искры зажгли тогда вечную любовь между ней и Джеймсом Лесли.

 "О, Джемми, если бы ты только мог видеть ее сейчас!

 Если бы только был рядом, а не лежал в холодной могиле!"

 Жгучие слезы выступили на ее глазах, и Жасмин поспешно отвернулась, только сейчас поняв, что очень скоро останется одна. Впервые за всю жизнь. Только впереди не ждет новая любовь. Однако эта неутешительная мысль почему-то не пугала. Она три раза выходила замуж, и все мужья были людьми незаурядными и нежно ее любили. Теперь она может жить своими чудесными воспоминаниями. Настала пора любви для ее младшей дочери. Может, она наконец найдет свою судьбу?

 — Мама, маркиз просит разрешения поехать со мной на прогулку. Ты разрешишь?

 На лице Отем появилось умоляющее выражение, хотя голос оставался спокойным и ровным, словно ответ матери не слишком ее интересовал.

 — Разумеется, малышка. Только пойди переоденься: на улице холодно, и солнце почти не греет, — велела Жасмин.

 — Merci, госпожа герцогиня, — поблагодарил маркиз.

 — Я буду звать вас Себастьяном, — решила она, — а вы можете обращаться ко мне «мадам Жасмин», mon brave5.

 Отем выбежала из зала, чтобы переодеться в костюм для верховой езды.

 — Расскажите о ее отце, — попросил Себастьян. — Как он умер? Мне еще столько нужно узнать о ней.

 Он, сам того не подозревая, польстил Жасмин своим вопросом. Ни молодой герцог, ни граф не подумали справиться о семье Отем. Очевидно, им достаточно было знать размер ее приданого.

 — Мой муж погиб при Данбаре, сражаясь за короля Карла. Он был очень отважным и благородным человеком. Преданность монарху стоила ему жизни, ибо он был слишком стар, чтобы биться на поле брани. Отем подтвердит, что каждый раз, когда членам нашей фамилии приходится выступать на стороне Стюартов, добра не жди. Они приносят Лесли одни неудачи. Бель-Флер принадлежал моим деду и бабке.

 Мать моего деда де Мариско вышла второй раз замуж за графа де Шера и родила ему несколько детей. Через нее мы и породнились. Бель-Флер служит мне чем-то вроде убежища.

 В последний раз я приезжала сюда с четырьмя детьми, чтобы сбежать от Джемми Лесли, отца Отем, — с грустной улыбкой поведала Жасмин. — Король Яков приказал нам пожениться, но мы с Джемми никак не могли сойтись характерами, поэтому я удрала во Францию.

 — Очевидно, потом вы уладили свои разногласия, — улыбнулся маркиз.

 Жасмин тоже усмехнулась.

 — Это верно, хотя за годы нашего брака появилось немало других. В последний раз мы поссорились, когда Джемми собирался в бой за Стюартов, черт бы его побрал! Простите меня, Себастьян. Рана еще свежа и очень болит. Расскажите лучше о своем доме.

 — Это замок Шермон, недалеко от Аршамбо, который принадлежал моей семье двести лет. Он очень красив и, как мне сказали, построен на руинах прежнего замка. Правда, Шермон поменьше Аршамбо, но больше, чем Бель-Флер. Отем будет там очень счастлива, мадам Жасмин.

 — Счастлива? Где именно? — поинтересовалась вернувшаяся в зал Отем. Она уже переоделась в мужские бриджи и безрукавку.

 — В Шермоне. Это мой дом, — пояснил маркиз.

 — Я не сказала, что выйду за вас замуж, месье, — фыркнула она. — Всего лишь пообещала покататься с вами!

 — Поезжайте с Богом, — поспешила вмешаться Жасмин, прежде чем спор перерос в стычку.

 Они вышли во двор, где Рыжий Хью уже держал коней под уздцы. Он помог Отем сесть на Нуара, сам вскочил в седло и последовал за молодыми людьми на почтительном расстоянии. Услышав стук копыт, Отем натянула поводья и обернулась.

 — Куда это ты? — недовольно спросила она.

 — Охраняю вас, миледи, — спокойно объяснил тот.

 — Я не нуждаюсь в эскорте.

 — Я следую приказам вашей матушки, миледи, и уверен, что господин маркиз поймет.

 — Совершенно верно, — подтвердил Себастьян. — Если увидят, что мы катаемся вдвоем, дорогая, да еще до объявления помолвки, поползут сплетни. Не хотите же вы погубить свою репутацию!

 — Мне совершенно все равно, тем более что злые языки обычно лгут, — выпалила Отем. — Мне нет дела до того, что скажут люди, если я сама знаю, что сберегла честь.

 — Честь и репутация тесно связаны, дорогая, — объяснил маркиз. — Если замарана первая, значит, погублена и вторая. Люди любят верить плохому. А мои намерения по отношению к вам честны и безупречны. Не вижу ничего оскорбительного в эскорте.

 Отем поджала губы, чтобы не высказать все, что она думает о маркизе и эскорте. Как же теперь он поцелует ее, если Рыжий Хью едет сзади? Что ж, раз так…

 Она вонзила шпоры в бока коня и пустила его в галоп, но, к собственному удивлению, увидела, что маркиз не отстает.

 Они поднялись на вершину невысокого холма, стоявшего у самой реки Шер, с которого открывался прекрасный вид на Аршамбо, а вокруг расстилались виноградники, Дремавшие под неярким зимним солнцем.

 — Лозы так прекрасны даже без листьев и ягод… — вздохнула Отем. — Похожи на сгорбленных коричневых гномов.

 Здесь хорошо и спокойно… А в какой стороне Шермон?

 — Вниз по реке, в нескольких милях отсюда к югу. Он ближе к Шенонсо, королевскому поместью, чем Аршамбо или Бель-Флер.

 — Король приезжает сюда? — оживилась Отем.

 — Сейчас нет. Молодой Людовик слишком занят — учится управлять государством и скрывается от своих так называемых защитников. Кроме того, у него и без Шенонсо много владений. Это такое романтическое местечко. Когда мы поженимся, я повезу тебя туда, дорогая.

 — Сколько раз повторять, месье, что я еще не дала своего согласия? — рассмеялась Отем.

 — Сколько раз повторять, дорогая, что вы выйдете за меня, и довольно скоро? Вы созрели и налились соком, как летний персик, так что съесть хочется! — поддразнил он, опасно сверкая серебристыми глазами.

 — О, невозможный вы человек! — охнула она, краснея и злясь на себя за это.

 — Еще бы! — согласился он с ухмылкой. — Но в таком случае вы невозможная девчонка, дорогая. Мы идеально друг другу подходим. Только представьте, какие сражения будут разыгрываться между нами! Ну а после мы станем страстно любить друг друга в супружеской постели.

 — Понятия не имею, о какой страстной любви вы толкуете, — вырвалось у Отем, решившей любой ценой вывести его из равновесия.

 — Естественно, не имеете, — спокойно согласился он. — Я буду вашим первым и единственным любовником, Отем Роуз Лесли.

 — Это еще неизвестно, месье, — сладко улыбнулась она. — Моя мама пережила трех мужей и любовника — принца крови.

 Мало того, она даже побывала в турецком гареме! Моя прабабка де Мариско в свое время имела шестерых мужей и немало возлюбленных. Так что, месье, вам придется подождать, пока я тоже переживу пару мужей, чтобы претендовать на роль единственного любовника. Не правда ли, лучше быть последним, чем первым?

 — Сколько у вас сестер? — неожиданно спросил он. Девчонка, разумеется, плетет невесть что, лишь бы поиздеваться над ним!

 — Две, — ответила она.

 — И сколько у них было мужей?

 — По одному, — растерялась Отем, но тут же добавила:

 — Правда, они еще молоды.

 — Маленькая лгунья, — рассмеялся он.

 — Вовсе нет! — запротестовала Отем. — Индия и Фортейн совсем молоды. Они прикончили бы вас, попробуй вы назвать их старыми!

 Маркиз обернулся и окликнул Рыжего Хью:

 — Сколько лет сестрам мадемуазель?

 — Самой старшей больше сорока, а второй что-то около того. Ее светлость скажет точнее, месье.

 — И они счастливы в браке?

 — Да, месье, благослови их Господь. Леди Индия живет в Глостере, а мистрис Фортейн — за океаном, в Новом Свете.

 Обе счастливы, как улитки в капусте, — весело объявил Рыжий Хью.

 Маркиз вновь повернулся к Отем:

 — Если вашим сестрам достаточно одного супруга, дорогая, значит, и вам больше не потребуется.

 — О, я не похожа на своих сестер, — жизнерадостно возразила она. — Кроме того, они куда дольше вращались в обществе. Я еще хочу пережить кое-какие маленькие приключения, прежде чем пойду к алтарю!

 — Прекрасно, в таком случае советую поцеловаться с остальными поклонниками. Вы немедленно поймете, что я создан для вас, и покончите с этими глупостями. Обвенчаемся в апреле, дорогая?

 — Нет! — воскликнула Отем.

 — Неужели вы не заметили, что у графа де Монруа намечается второй подбородок? — спросил Себастьян, неожиданно меняя тему.

 Отем хихикнула. Она действительно заметила нечто подобное. Ги был охоч до сладкого.

 — Вы невыносимы, — упрекнула она.

 — И я готов держать пари, что де Бельфор носит корсет, — продолжал маркиз. — Он очень любит поесть и выпить, дорогая. Через два года он будет ложиться в постель с курами и мирно храпеть до утра. Больше его ничто не будет занимать.

 Отем громко рассмеялась:

 — До чего же злой язык! Неужели вы не можете сказать ничего хорошего о моих обожателях?

 — Голубая кровь. Немалое богатство. Порядочны и очень, очень скучны, — с ухмылкой перечислил Себастьян.

 — И что же делает вас самым достойным претендентом на мою руку? — не выдержала она.

 — Моя кровь более благородна, кошелек толще, и я никогда не ложусь с курами, разве что собираюсь всю ночь любить свою прекрасную женушку, — ответил он так тихо, что она с трудом расслышала. Неожиданно положив руку на маленькие ладони, сжимавшие поводья, он обжег Отем горящим взглядом. У нее перехватило дыхание. По спине пробежал озноб. Горло сжалось так, что говорить она не могла. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем к ней вернулся дар речи.

 — Но у вас наверняка есть недостатки, — с трудом произнесла Отем. — Не думаю, что вы само совершенство.

 — Я не переношу глупцов, дорогая. Могу быть опрометчивым и рискнуть по-крупному. Когда я хочу чего-то, действительно хочу, никто не смеет стоять у меня на пути, — сообщил маркиз, нежно погладив ее руку.

 — А я вспыльчива, — вздохнула она.

 — Знаю.

 — И не люблю, когда мне диктуют, что делать.

 — Знаю.

 — И выйду замуж только по любви.

 — Вы уже говорили это, и не раз. Но разве вы не влюблены в меня? Самую-самую чуточку?

 — Вы словно шквал на море, месье. Ошеломляете и подавляете. Имеете необычайное свойство злить меня. Никто не раздражает меня так сильно!

 — Вот оно! — воскликнул Себастьян. — Вы в самом деле испытываете что-то ко мне! Гнев — это оборотная сторона страсти, так что у меня есть надежда.

 — Я начинаю думать, что вы безумны, — покачала головой Отем.

 — Совершенно верно, дорогая. Я безумно влюблен в вас! — провозгласил он.

 — Вздор! — отрезала Отем. — Как можно влюбиться в того, кого едва знаешь? Даже Этьен и Ги лучше знакомы со мной, чем вы, месье!

 — Впервые увидев вас у ручья, я сразу понял, что вы предназначены мне судьбой! Неужели вы не верите в любовь с первого взгляда, дорогая?

 — Нет, — решительно возразила Отем. — Не верю!

 — Ну и ну, — со смехом сказал маркиз. — Вижу, в нашем браке именно вы будете трезвой и практичной стороной, малышка. Что ж, не так уж плохо. Надеюсь, наши дети будут похожи на вас.

 — Едем домой, — велела Отем, поворачивая коня. — Нет!

 Отправляйтесь к себе, а я вернусь с Хью. Скажу маме, что сама так захотела.

 — Я еще приеду, дорогая, — пообещал он.

 — Если пожелаете.

 — Я желаю вас, Отем Лесли, — нашелся маркиз.

 Отем резко натянула поводья и взглянула ему в глаза.

 Кровь Христова! Он чертовски красив, хотя смущает своими властными манерами и глупыми речами.

 — Буду рада видеть вас снова, Себастьян д'Олерон, впрочем, не больше, чем Этьена и Ги! И учтите: если я решу, что вы мне не подходите, — без сожаления распрощаюсь с вами. Ясно?

 Я скорее останусь в девицах, чем буду страдать в браке.

 Себастьян серьезно кивнул:

 — Я все понял, дорогая, — но тут же расплылся в улыбке:

 — Однако я уверен, что в конце концов вы все же влюбитесь в меня и согласитесь выйти замуж.

 Он послал ей воздушный поцелуй и ускакал.

 — Решительный человек, — одобрительно заметил Рыжий Хью, когда они спешились во дворе замка. — Похоже, вы нашли себе пару, миледи.

 Отем рассмеялась:

 — Нужно отдать ему должное, он остроумен и внимателен ко мне. Но так же упрям и настойчив, как я. Если я стану его женой, дня не пройдет, чтобы мы не повздорили!

 — С вашими родителями в молодости такое бывало, — развел руками шотландец. — Ссоры только укрепляют брак. Их любовь стала глубже, когда оба усвоили тонкое искусство компромисса, миледи.

 — Бьюсь об заклад, такого слова маркиз просто не знает, — отмахнулась Отем, входя в зал.

 — Где маркиз? — удивилась сидевшая в кресле Жасмин.

 — Когда он стал чересчур надоедлив, я отослала его домой. Не волнуйся, мама, он вернется. А теперь я пойду приму ванну и переоденусь. От меня несет конским потом, и я не желаю, чтобы запах преследовал меня всю ночь.

 Дождавшись ее ухода, Жасмин поинтересовалась:

 — Что ты об этом думаешь, Хью? Они подходят друг другу?

 — Если это хоть сколько-нибудь зависит от маркиза, то они поженятся, ваша светлость. Он неглуп. Умеет польстить, но в следующую минуту не задумываясь вступает в словесный поединок. Она будет противиться, пока не устанет от него либо не возгорится желанием. Кто скажет, как обернется дело?

 — Но тебе он нравится? — настаивала Жасмин.

 — Да! Настоящий мужчина, ничего не скажешь, — совсем как наш герцог, упокой Господь его светлую душу. Те двое тоже неплохи, но мало что стоят по сравнению с маркизом. Ее милости, как и старшим сестрам, нужен такой мужчина, который держал бы ее в руках. Любой другой ей скоро надоест…

 Однако у Отем просто не было времени устать от своих поклонников. Все трое ежедневно приезжали в Бель-Флер, забавляя ее своим неприкрытым соперничеством. Граф де Монруа смешил ее остроумными замечаниями и анекдотами, нещадно язвил насчет присутствующих, лукаво сверкая голубыми глазами. Главной мишенью его шуток был герцог, ибо последний прилагал все усилия, чтобы пленить Отем. Он не находил ничего приятного в том, что волей судьбы должен тягаться с еще двумя претендентами на руку девушки. Этьен привык добиваться своего, и мысль о возможности потерять прелестную наследницу большого состояния была для него невыносима. Как-то раз граф до того вывел герцога из себя, что дело едва не дошло до драки.

 — Вы и Себастьян в слишком близком родстве с Отем, — поддразнил он.

 — О чем это вы? — удивился маркиз.

 — Вы и Де Бельфор — родственники ее тетушек. Уверен, что узы крови воспрепятствуют вашим намерениям жениться на Отем, следовательно, остаюсь я. А мои соперники выбывают из игры! — рассмеялся он.

 — Наглый щенок! — рявкнул герцог. — Пока я жив, она не пойдет с вами к алтарю!

 — Разумеется. Потому что пойдет со мной, — заявил маркиз.

 — Думаю, это вопрос для отца Бернара, — решила Отем.

 За священником немедленно послали и объяснили ситуацию. На добродушном лице святого отца заиграла легкая улыбка.

 — Не думаю, что родство между мадемуазель Отем и вышеупомянутыми господами настолько близкое, что проблему нужно выносить на суд церкви. Не вижу никакого препятствия для брака с кем-то из вас двоих. Вы достойные претенденты на ее руку, и я не дождусь того дня, когда соединю ее с женихом священными узами.

 — Нас поженит не какой-то сельский священник, а сам епископ Турский, — гордо объявил Этьен. — Он мой двоюродный брат.

 — А я родственник Гонди, архиепископа Парижского, — не пожелал уступить пальму первенства граф. — Он с радостью согласится провести церемонию.

 — Буду счастлив доверить вам свое счастье, — тихо сказал маркиз отцу Бернару.

 — Спасибо, месье, — кивнул священник.

 — До чего же вы уверены, что я выберу кого-то из троих! — раздраженно проговорила Отем. — Можно подумать, кроме вас, подходящих женихов во всей Франции не найдется! Вы становитесь ужасно надоедливы. Больше не желаю видеть всех троих сразу! Приезжайте поодиночке. Ну как я могу узнать вас получше, если вы вечно препираетесь и спорите, кому из вас выпадет на мне жениться? Сколько раз повторять: решение за мной!

 Поэтому будете навещать меня по очереди, согласно вашим титулам. Этьен, я жду вас завтра. Послезавтра приедет маркиз, а потом граф. И не спутайте дни, иначе разозлите меня еще сильнее, и я выгоню всех. А теперь уезжайте!

 С этими словами она удалилась, оставив потрясенных кавалеров с раскрытыми от удивления ртами. Сама она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться при виде ошеломленных физиономий. Даже Себастьян потерял дар речи.

 — Возмутительно! — рассердился герцог — Я немедленно обращусь с предложением к ее матери, и мы покончим с этим фарсом.

 — Вы глупец, де Бельфор, — вздохнул маркиз. — Сама мадам Жасмин сказала, что все зависит от дочери. Вы не можете просить руки Отем без ее согласия. У нее собственное состояние и кровь такая же голубая, как у нас. Даже еще благороднее, поскольку ее дед был императором. Ни наши титулы, ни богатство ее не манят. Она выйдет замуж только по любви, мои храбрецы, и с этим ничего не поделаешь.

 — Тогда я заставлю ее полюбить меня, — решительно заявил герцог.

 — Ха! — хмыкнул граф. — Да знаете ли вы, Этьен, что такое любовь?

 — Я любил немало женщин в свои дни, — самодовольно ответил тот.

 — Заставлял себя любить, — поправил Ги. — Между этими определениями есть разница. Если вы этого не сознаете, значит, для вас все потеряно.

 — Прощайте, господа, — кивнул маркиз. — Увидимся на моей свадьбе, если не раньше.

 Он поклонился соперникам и вышел.

 Отем наблюдала за ним из окна материнской спальни.

 — Что ты наделала? — спросила мать с постели, она лежала, мучимая головной болью.

 — Выяснила отношения. Эта троица была похожа на собак, дерущихся из-за кости. А кость — это я! И мне совсем не льстит такое отношение, наоборот, раздражает. Теперь они будут приезжать по очереди, пока я не сделаю выбор или им не надоест. Как я узнаю, какие они, если, кроме ссор и взаимных уколов, ничего не слышу?

 Она наскоро объяснила матери свой план.

 — Неглупо, дитя мое, — одобрила Жасмин.

 — Боюсь, кроме новых неприятностей, это ничего не принесет, — вздохнула дочь.

 — Ничего подобного, ты была совершенно права. Так ты скорее определишь, кто из них самый достойный.

 Но может, ты уже все решила?

 — Ты ведь сама знаешь, мама. Но я не хочу, чтобы он думал, будто меня легко завоевать, — улыбнулась Отем. — Слишком уж он самоуверен.

 — Это часть его обаяния, — возразила мать.

 — Но я еще не целовала ни Ги, ни Этьена, — пожаловалась Отем.

 — А следовало бы, хотя бы для сравнения, — согласилась Жасмин.

 Отем хихикнула.

 — Неужели с Индией и Фортейн ты тоже вела такие разговоры? — вслух поинтересовалась она.

 Жасмин коротко хохотнула.

 — Нет, детка, конечно, нет. Индия была совершенно уверена, что все знает сама, а Фортейн оказалась такой практичной, что в этом не было необходимости. По крайней мере пока она не выбрала Кайрена. Но тогда уже было поздно, потому что она потеряла голову от любви.

 Жасмин села и похлопала по постели рядом с собой, приглашая дочь устроиться рядом.

 — Ты родилась в октябре, через несколько недель после свадьбы Кайрена и Фортейн. Мое последнее дитя. Неожиданный сюрприз для меня и отца, ведь мы думали, что наше время уже прошло. Но мы так радовались! О да, Отем Роуз Лесли, ты была желанным ребенком. Я никогда не давала понять твоим братьям и сестрам, что ты мое любимое дитя просто потому, что родилась на склоне наших дней. Дала мне и Джемми возможность в последний раз стать родителями, ведь в то время твои братья и сестры были уже взрослыми. Они уже не так нуждались в нас, в отличие от тебя. Как могли мы состариться, если растили столь юную дочь? — Она погладила Отем по руке.

 — Но что ты будешь делать, когда я выйду замуж?

 — Ты же не уедешь далеко, детка. Я останусь жить здесь и, возможно, когда-нибудь съезжу в Кэдби погостить или вернусь в Гленкирк. Когда рана в сердце немного затянется. Если, конечно, такое время настанет.

 — Настанет ли, мама?

 — Я всегда буду скорбеть по всем моим мужчинам. Джамал-хану, Роуэну Линдли, Генри Стюарту и твоему отцу. Ах, что за чудесную жизнь я прожила, родная моя!

 — Ты так говоришь, словно все кончено, мама! — встревожилась Отем.

 — Нет, далеко не кончено, — заверила Жасмин. — Очередное начало, только и всего. Правда, пока я не могу понять, куда ведет дорога.

 — И я тоже, — кивнула дочь. — Я почти влюблена в Себастьяна. Он притягивает меня. Но разве этого достаточно для брака? Ты должна помочь мне решить, ведь у меня совсем нет опыта.

 — Если ты уверена, что твой избранник — Себастьян, честно объяснись с остальными. Несправедливо заставлять их терзаться.

 — Еще рано, мама. Это не жестокость, просто мне нужно больше времени, — оправдывалась Отем. — Кроме того, меня раздражает самодовольство Себастьяна. Ему нужно преподать хороший урок, прежде чем я вынесу окончательный приговор.

 Только в конце февраля жители округи узнали, что тридцатого января в Париже был подписан договор между обеими фрондами, в результате которого Гастон Орлеанский стал их единственным предводителем. Дядя юного короля, поддерживаемый епископом Гонди и парламентом, потребовал отправить кардинала Мазарини в ссылку. Мазарини сопротивлялся, пока жизнь его не оказалась в опасности. Только после этого он неохотно внял мольбам королевы Анны и Людовика, оставив Париж шестого февраля 1651 года.

 Тогда Гастон Орлеанский объявил, что короля похитили. В ночь на десятое февраля архиепископ приказал окружить королевский дворец. Королеве Анне пришлось показать короля — сначала спящего, а потом и разбудить его, чтобы тот мог видеть происходящее. На всю жизнь он невзлюбил беспорядки, столицу и парижан, столпившихся возле кровати и трогавших его грязными, провонявшими чесноком пальцами.

 Менее чем через неделю король отпустил на свободу принцев крови, находившихся последние несколько месяцев под арестом. Еще неделю спустя французский парламент принял декрет, гласивший, что ни один иностранец не имеет права занимать должность королевского министра. Тогда кардинал Мазарини, опасаясь за свою жизнь, сбежал из Буйона в Колонь. Правда, все это время он переписывался с королевой Анной, которая и сама жила практически на положении узницы в Париже. Затем парламент начал судебный процесс против кардинала, обвинив его в государственной измене.

 Девятого апреля отпраздновали Пасху. В Шер пришла весна, и Отем поняла, что настала пора принять решение.

 Она так и не подарила ни Ги, ни Этьену ни одного поцелуя, несмотря на все их попытки и просьбы. Отем вдруг поняла, что боится: а вдруг их поцелуи окажутся точно такими же волнующими, как поцелуй Себастьяна? Похоже, она не хочет узнать, так ли это.

 — Не пойму, что делать, — как-то пожаловалась она во время прогулки по саду с Ги д'Оре.

 — Вы о чем? — удивился граф.

 — Поцелуйте меня, — неожиданно велела Отем.

 Дальнейших поощрений графу не потребовалось. Сжав Отем в объятиях, он поцеловал ее, неспешно и нежно.

 Отем это явно понравилось, но, к сожалению, совсем не взволновало. Поспешно отстранившись, она глубоко вздохнула и раздосадованно прикусила губу.

 — Вот как, — понимающе кивнул граф. — Значит, не я избранник, верно?

 — Да, Ги, — призналась Отем. — Мне очень жаль.

 — Не расстраивайтесь, — мужественно утешил он. — Любовь — это драгоценность, которая редко встречается в жизни, милая Отем. Ее невозможно подделать, от нее невозможно укрыться. Это д'Орвиль, так ведь?

 — Кажется, да…

 Граф печально улыбнулся:

 — Но мы ведь останемся друзьями?

 — Разумеется! — воскликнула Отем. — О, Ги, какой счастливицей будет та, которая пленит ваше сердце!

 — Вы и тут правы, — подмигнул он, целуя ее руку. — Прощайте, красавица моя. Я приеду не скоро, и в качестве вашего доброго приятеля.

 Отем кивнула и долго смотрела ему вслед.

 — Молодец, дочка, — раздался голос за спиной. Оказалось, что все это время Жасмин сидела на мраморной скамье под высокими кустами. — Ты приобрела хорошего друга, Отем. Он вел себя как нельзя галантнее, и любовь к тебе навсегда останется в его сердце. Он придет тебе на помощь в любом затруднении, в любой беде. Но я не верю, что Этьен поступит так же благородно. Он слишком привык получать все, что захочет. И все же ты должна сама поговорить с ним.

 — Он приедет завтра, — сообщила Отем. — Я поцелую его, а потом во всем признаюсь.

 Но, как и подозревала мать, это оказалось совсем не так просто.

 Отем повела Этьена в сад, но поцеловаться возможности не представилось, и девушка вдруг поняла, что это совсем не имеет значения. Человек, который ей нужен, — это Себастьян д'Олерон! Значит, остается только сказать правду.

 — Я приняла решение, Этьен, — начала она. — Я не люблю вас и вряд ли полюблю. Надеюсь, вы поймете это и мы останемся друзьями, ибо у нас есть общие родственники.

 Случайно взглянув на герцога, Отем отпрянула, потрясенная яростью, сверкающей в карих глазах.

 — Вы смеете отказывать мне? — взорвался он. — Я терпеливо сносил ваши глупые игры, относя их за счет вашей наивности и неопытности! Интересно, мадемуазель, расстались ли вы с остальными кавалерами или соизволили сделать посмешищем только меня? — Он осекся, презрительно кривя рот.

 — Я обо всем сказала Ги вчера, месье, — спокойно пояснила Отем.

 — А маркизу? — прошипел Этьен.

 Отем колебалась, и герцога осенило.

 — Значит, это д'Олерон, — уничтожающе бросил он.

 — Я так не сказала, — поспешно ответила Отем, взяв себя в руки. Он не имеет права допрашивать ее!

 — Так вы и его отвергли?

 — Я и этого не говорила! — отрезала Отем.

 — Это он! Маркиз! Но если я вас не получу, значит, и ему вы не достанетесь!

 Он притянул Отем к себе и впился губами в ее губы.

 Ощутив, как прижимаются к нему упругие груди, герцог потерял голову от вожделения. Он попытался повалить Отем на землю, и кто знает, чем кончилось бы дело, если бы не чья-то рука, бесцеремонно схватившая его за шиворот и поднявшая в воздух. Этьен и сам не понял, как оказался лицом к лицу с Рыжим Хью, возвышавшимся над ним на несколько дюймов.

 Отем отпрянула, пошатнулась и едва не упала. Но тут же пришла в себя и принялась энергично тереть губы рукавом платья, словно пытаясь уничтожить следы омерзительного поцелуя.

 — Как ты посмел дотронуться до меня, свинья? — завопил Этьен. — Я велю арестовать тебя за оскорбление аристократа!

 — Не советую, месье, — буркнул гигант-шотландец. — Иначе я буду вынужден поведать судьям, как вы пытались взять силой мою молодую хозяйку, чтобы принудить ее к браку, после того как она вам отказала. Над вами будет издеваться вся округа. Родители? юных девушек дважды подумают, прежде чем позволить вам ухаживать за своими дочерьми.

 Вряд ли вы этого хотите, месье. В конце концов, рано или поздно вам понадобится жена.

 Учтиво улыбаясь, он расправил помятый камзол герцога и отступил. Этьен отпрыгнул как ужаленный и обжег шотландца злобным взглядом.

 — Я больше не приеду к вам, мадемуазель, — холодно изрек он.

 — Не сердитесь, Этьен, — попросила Отем. — Мы можем остаться друзьями. Ги этого оказалось достаточно.

 — Вы недостойны моей дружбы, мадемуазель, — процедил герцог. — Если нас обоих куда-то пригласят, умоляю, не приближайтесь ко мне на людях, если не желаете публичного позора.

 — О, не волнуйтесь! — заверила Отем. — Я постараюсь всячески вас избегать. И очень рада, что послушалась своего сердца, ибо теперь вижу, что вы и в самом деле отвратительны.

 Она в последний раз взглянула на него и ушла.

 Рыжий Хью низко поклонился.

 — Я немедленно велю привести вашу лошадь из конюшни, месье, — объявил он, провожая оскорбленного дворянина.

 Отем стояла у окна, осторожно выглядывая из-за шторы.

 — Скатертью дорога! — крикнула она.

 Назавтра девушка ждала маркиза, но тот не явился. Сначала Отем боялась, что с ним что-то случилось, но узнав, что его видели на виноградниках, где он помогал сажать лозы, ужасно разгневалась.

 — Ты должна понять, что он любит свою землю, — наставительно заметила Жасмин. — Я одобряю такое усердие.

 Он не стыдится честной работы.

 — Но он должен ухаживать за мной! — ворчала Отем. — Бьюсь об заклад, он услышал о том, как я обошлась с герцогом и графом! Решил, что уже заполучил меня и теперь можно не стараться. О, как я ненавижу его высокомерие!

 Она раздраженно топнула ногой, но Жасмин тут же возразила:

 — Ты не знаешь, известно ли ему, как ты разделалась с его соперниками. Вряд ли они станут бахвалиться своим позором, особенно герцог де Бельфор. Думаю, маркиз просто занят на виноградниках.

 — Но если Себастьян ничего не знает, мне придется ждать еще два дня, прежде чем он соизволит показаться! — пожаловалась Отем.

 — Значит, тебе не терпится увидеть его?

 — Конечно! Теперь, когда я отослала Этьена и Ги, Себастьян должен оказывать мне больше знаков внимания. Я хочу знать, поженимся мы или нет. Через полгода мне будет двадцать!

 Не успела Жасмин ответить, как в зал вбежала мадам Сен-Омер.

 — Слава тебе Господи, вы обе здесь! — воскликнула она. — Что я сейчас узнала! Вы не поверите… Король и его мать приехали в Шенонсо! Правда, об этом не объявлено официально, но вся округа просто гудит новостями. Дворянам не терпится засвидетельствовать свое почтение его величеству. Вы тоже должны поехать, Жасмин, и взять с собой Отем. О, как это восхитительно! Я веду себя еще хуже Габи! Пришлось оставить ее дома. Она так возбуждена, что трещит без умолку… — Она хотела сказать еще что-то, но, взглянув на родственниц, осеклась. — Что стряслось? Почему у вас такие лица?!

 — Отем отказала графу и герцогу, — пояснила Жасмин.

 — Ах-х-х, — выдохнула Антуанетт. — Значит, остался только мой протеже. Я не удивлена, малышка, потому что с самого начала видела, как вы увлечены друг другом. Правда, тебе потребовалось довольно много времени, чтобы это понять, А он знает?

 — Он не приехал сегодня, — ответила Отем. — Говорят, трудится на виноградниках, как простой крестьянин.

 — Ничего не поделать, такой уж он, — ухмыльнулась тетушка. — Земля для него все. Да и вся их семья помешана на виноградниках. Разве твой папа не любил Гленкирк?

 — Но он ухаживал за мамой по всем правилам, — отпарировала Отем.

 — Когда Себастьян узнает, что остался единственным претендентом, он сделает все, чтобы ты была счастлива, и не пожалеет времени на ухаживание, — заверила мадам Сен-Омер. — Теперь мы должны подумать, что тебе надеть для визита к королю.

 — Король еще дитя, — отмахнулась Отем. — Его, вероятно, куда больше интересуют игрушечные солдатики, чем наряды дам. Однако мне хотелось посмотреть замок. Насколько я знаю, он расположен на берегу реки.

 — А мне сказали, что король даже чересчур взрослый для своего возраста, — возразила мадам Сен-Омер. — И немудрено: последние восемь лет ему приходится не жить, а выживать. Поразительно, как это они смогли ускользнуть из Парижа? Говорят, Гастон Орлеанский, дядя короля, разрешил поездку, потому что его величество не выносит города. Он предпочитает сельскую местность.

 — Но почему Шенонсо? — допытывалась Отем. — Есть множество замков ближе к столице.

 — Верно, малышка, но предполагалось, что путешествие будут держать в секрете, а какие же секреты рядом с Парижем? Кроме того, принц опасается, что Мазарини похитит мальчика, если узнает, где он. Власть в руках того, кто стоит рядом с королем. Кстати, Жасмин, возьмите с собой Адали Король и его мать обожают пышность и экзотичные зрелища. Они будут поражены, узнав, что дочь Великого Могола все эти годы жила в Англии и Шотландии, а теперь выбрала своим убежищем Францию.

 — Я последую вашему совету, — сказала Жасмин. — Когда лучше ехать? Я бы предпочла путешествовать в обществе родных.

 — Через три дня утром ждите нас на дороге у реки, — ответила мадам Сен-Омер. — Надеюсь, малышка, к тому времени ты облегчишь страдания бедного Себастьяна.

 — Для этого ему стоит лишь явиться в Бель-Флер, шепнула Отем.

 — Он приедет, — уверенно предсказала тетушка, кивая.

 Обязательно.