- Наследие Скай О`Малли, #1
Глава 7
Роберт Карр, виконт Рочестер, граф Сомерсет терял благосклонность короля и отчаялся настолько, что был готов на все. Граф начинал придворную карьеру скромным пажом. К двадцати годам он стал камердинером и привлек внимание короля Якова, когда тот сломал руку на ристалище. Через год молодой человек получил от короля золотой нагрудный знак, усеянный алмазами. Три года спустя он стал виконтом, и, когда его взор обратился на Френсис Говард, бывшую в то время замужем за графом Эссексом, ничто не могло удержать новоиспеченного аристократа от намерений сделать ее своей женой.
Френсис было четырнадцать лет, когда семья уговорами и побоями вынудила ее идти к алтарю. Они с Робертом Деверо, графом Эссексом ненавидели друг друга. Френсис изменяла мужу с принцем Генри еще до того, как он встретил Жасмин. Потом между ней и Карром вспыхнула тайная страсть. Однако в то время разводы были почти немыслимы. Френсис Говард потребовала признания брака незаконным, поскольку, по ее словам, муж не только не был способен к исполнению супружеских обязанностей, но и не мог ублаготворить ни одну женщину. Конечно, это было откровенной ложью, но король и архиепископ предпочли поверить распутной жене. Брак был признан недействительным, и Френсис вышла замуж за Роберта Карра, к тому времени ставшего графом Сомерсетом. Ей было шестнадцать, ему — двадцать шесть.
Один из друзей Роберта, сэр Томас Овербери, крайне возмущался браком Френсис с ее возлюбленным. Он публично чернил леди, которую от всей души презирал, и даже обратился к королю с просьбой спасти Карра от сетей Френсис Говард. Однако все усилия сэра Томаса пропали втуне, и вскоре после того как счастливая пара соединилась, его арестовали и препроводили в Тауэр. Там он провел следующие несколько месяцев, пока однажды утром тюремщик не нашел его мертвым. Врачи в один голос утверждали, что сэра Овербери отравили.
Потрясенный король назначил расследование, и выяснилось, что сэр Томас попробовал отравленных конфет. Правда, пока было неясно, кто послал смертельное лакомство, но по городу распространились настойчивые слухи, что коробка со сладостями была доставлена из дворца графа Сомерсета. Неизвестно, кто именно решил покончить с сэром Томасом — сам граф или его жена, — если верить стражнику, коробку, обернутую позолоченной бумагой, принес уличный мальчишка. Однако поговаривали, что от посланца тоже избавились, чтобы тот не распустил язык и не назвал имя преступника. Но все знали, что исключительно такой бумагой пользовалась Френсис Говард, рассылая друзьям подарки. Кроме того, мастер-коробочник клялся, что делал такие ящички только для ее светлости.
Конечно, кто-то мог попросту украсть коробку, но многие считали это невозможным. Впрочем, ни графу, ни графине не было предъявлено обвинения в преступлении, поскольку прямые доказательства отсутствовали.
Тем не менее Роберт Карр все же сознавал, что теряет монаршую милость. После разразившегося скандала король все реже призывал его ко двору, подчеркнуто игнорируя прежнего фаворита. Красноватые старческие глазки его величества сейчас загорались при виде двух молодых людей. Джордж Вилльерз, незнатный провинциальный дворянчик, очевидно, пользовался благоволением короля. Как деревенскому простаку удалось привлечь внимание венценосца и получить завидную должность королевского виночерпия, оставалось загадкой для Карра. Недавно Джордж был назначен камер-юнкером. О да, он настоящий красавец — темные сверкающие глаза, каштановые вьющиеся волосы, но Карр не доверял проклятому выскочке. И куда хуже был Пирс Сен-Дени, маркиз Хартсфилд. Прекрасное происхождение, достаточно древний титул, чтобы не искать милости повелителя, однако он умудрился стать достойным соперником Джорджу Вилльерзу. Природа наделила Сен-Дени неотразимым обаянием, и он умел развлечь его величество как никто при дворе. И хотя, по общему мнению, Господь дал Джорджу лик архангела, Сен-Дени был картинно красив, с совершенными чертами лица: идеально прямой нос, большие голубые глаза, четко вырезанный рот и непокорный золотистый локон, падавший на высокий лоб.
Да, эти двое друг друга стоили, но что же оставалось делать Роберту Карру? Как вернуть расположение монарха? Френсис тоже была крайне расстроена таким поворотом событий. Графиня думала, что они будут вечно купаться в лучах королевской благосклонности, — в конце концов, она урожденная Говард! Две ее кузины стали английскими королевами! Правда, несчастливыми и неудачливыми, но все же королевами.
— Как ты мог быть настолько глуп, чтобы взять одну из моих коробочек? — гневно допрашивала она мужа однажды ночью, когда супруги сидели вдвоем в уютной спальне на мягкой кровати. — Неудивительно, что они так быстро узнали, откуда посланы конфеты! Что нам теперь делать, Роб?
— Никто ничего не докажет, — заверил ее муж. — Если, конечно, мы будем держать себя в руках и не впадем в панику. К тому же коробку могли украсть из мастерской. Повторяю, никто ничего не докажет.
— А этот проклятый мальчишка? — допытывалась Френсис.
— Я уже объяснял, что удушил его, когда тот вернулся за платой. И бросил тело в реку. Подумаешь, один из безымянных побирушек, каких полно в городе. Никто его не хватится, а если и начнут искать, посчитают, что он сбежал или перешел кому-то дорогу, только и всего. Пойми же, мы приняли все меры предосторожности, и нас не смогут обвинить. Ты отравила конфеты, я позаботился об их доставке. Не тревожься понапрасну, Френсис. Все обойдется.
— Королева запретила мне появляться перед ее очами! Мне не велено входить в королевские покои! Мне! Да я была там частой гостьей еще до того, как королева Анна приехала в Англию. И не важно, Роб, смогут ли они доказать нашу причастность к смерти Овербери! Они знают, что это мы! Говорю тебе, все пропало!
— Это временные неприятности, Френсис, — уговаривал граф. — Король не может без меня обойтись. Яков Стюарт мой друг.
— Зачем ты добивался, чтобы Овербери посадили в Тауэр, Роб?! Кровь Христова! Своим длинным языком он взбудоражил весь город! Разве не я умоляла тебя попросить для него у короля какую-нибудь незначительную должность в Ирландии, а потом без лишнего шума прикончить сумасброда. Можно было бы все свалить на ирландцев! А теперь… удивляюсь, как нас вообще не арестовали! Это мы закончим жизнь в Тауэре, Роб, и все потому, что ты не слушал жену!
— Король меня любит, — упрямо повторил Роберт Карр.
— Любит? — презрительно фыркнула графиня. — Все кончено. Роб! Кончено! Он без ума от Вилльерза и Сен-Дени и озабочен только тем, кого предпочесть. Ты разбил сердце Якова, Роб, и он никогда тебя не простит. Заменит другим фаворитом и лишит своей милости навсегда! А всему виной твоя привычка во что бы то ни стало настоять на своем.
— Ложись спать, Френсис, и прекрати нытье! — рявкнул взбешенный Карр. — Завтра граф Гленкирк возвращается ко двору вместе со вдовствующей маркизой Уэстли. Говорят, они наконец-то должны пожениться. Я ни за что на свете не хотел бы пропустить сцену покаяния Жасмин Линдли!
— Возможно, — задумчиво вымолвила графиня, — это немного отвлечет короля, и он на время забудет о нас.
— Но в таком случае, мы потеряем его расположение! Именно этого тебе хочется, Френсис?
— По крайней мере мы останемся живы! — огрызнулась она. — Не желаю кончить жизнь на Тауэр-хилл6, как мои кузины Энн и Кэтрин.
— Ты слишком беспокоишься, — рассмеялся граф, но на следующее же утро выяснилось, что радовался он преждевременно. Френсис оказалась права. Как только он с женой прибыли ко двору, им было приказано немедленно отправляться домой. Супругам запретили появляться во дворце, велели не выходить из городского дома и дожидаться решения своей участи. Потрясенная чета удалилась, даже не заметив проезжавшего мимо экипажа графа Гленкирка. Несколько дней спустя графа и графиню Сомерсет взяли под, стражу и препроводили в Тауэр.
— Кажется, это Френсис Говард со своим новым мужем? — полюбопытствовала Жасмин, провожая взглядом удаляющуюся карету.
— Не может быть! — покачал головой Джеймс. — Робин утверждает, что он из-за истории с Овербери лишился покровительства короля. Кроме того, его величество увлечен двумя молодыми людьми, недавно появившимися при дворе. Но, думаю, сегодня мы узнаем все придворные сплетни. Неужто Карр оказался настолько беспечен, чтобы отравить врага и так глупо попасться… Правда, я никогда не считал его особенно умным.
— Как я выгляжу? — озабоченно спросила Жасмин вот уже в третий раз с тех пор, как они отъехали от дома.
— Хорошо, — широко улыбнулся Джеймс.
Жасмин твердила, что должна одеться скромно, как подобает кающейся грешнице, но, признаться, подобные намерения были попросту неосуществимы — ей никогда не удавалось выглядеть смиренной скромницей. Слишком она была красива. Слишком элегантна. Слишком горда — настоящая принцесса из рода Моголов. Однако она честно пыталась. Надела неяркое платье темно-красного шелка с широкой юбкой, стянутое в талии. Сквозь разрезы рукавов выглядывал черный шелк. Сужающийся книзу корсаж и лиф с низким квадратным вырезом были расшиты черным янтарем. Шею обвивала длинная нить драгоценных черных жемчужин и еще одна покороче, с которой свисал огромный круглый рубин, известный под названием «Глаз Кали»7, привезенный Жасмин из Индии. Рубины грушевидной формы переливались в ушах. Волосы уложены в строгую прическу, а на ногах — черные шелковые туфельки, украшенные розовым жемчугом. На пальцах сверкало несколько колец с черным жемчугом, рубином и розовой жемчужиной не правильной формы. Джеймс Лесли был уверен, что она возбудит зависть всех женщин и желание всех мужчин.
Сам он оделся в черное и белое, словно дополняя наряд Жасмин. Хотя бы один из них должен выглядеть исполненным раскаяния и искренне просить прощения за все неприятности, доставленные королю.
Пока они медленно продвигались по коридору к залу, где нынче монарх принимал придворных, Джеймс Лесли слышал за спиной возбужденный шепоток.
— Крепись, дорогая Жасмин, — пробормотал он, осторожно погладив узкую ладошку, лежавшую на его рукаве, — сегодня мы словно актеры на сцене и служим всеобщим развлечением.
Король и королева сидели на тронах. Яков Стюарт заметно постарел. Ему исполнилось сорок девять лет. Королеве, довольно миловидной женщине, которую, однако, никто не мог назвать хорошенькой, минуло сорок. Жасмин показалось, что со времени их последней встречи она совсем не изменилась. Порфироносных супругов объединяли только их дети и взаимная любовь к охоте. Каждый жил своей жизнью, но тем не менее они были преданны друг другу. То, что было хорошо для Якова, доставляло радость Анне, и наоборот. И хотя они давно уже не были любовниками, по-прежнему оставались хорошими друзьями.
Яков Стюарт бесстрастно взирал на приблизившуюся пару. Граф Гленкирк отвесил элегантный придворный поклон, вдовствующая маркиза Уэстли присела в глубоком реверансе, слегка склонив гладко причесанную темную головку, и грациозно поднялась. В зале воцарилась мертвая тишина — собравшиеся жадно ловили каждое слово.
— Итак, мадам, вы наконец соизволили вернуться, — начал король, на удивление доброжелательно улыбнувшись. — Я видел ваших деток. Вы прекрасная мать, мадам, ничего не скажешь, причем для всех ребятишек. Наш маленький внук — сильный и храбрый парнишка. Представьте, он говорил со мной по-французски! — Яков Стюарт весело хмыкнул. — И утверждал, что может научить меня индийским ругательствам. Хотел бы я знать, где он успел научиться индийскому?
— Вероятно, от моего управителя Адали, — тихо ответила Жасмин. — Адали частенько напоминает Чарли, что тот — внук двух королей.
— Да, — согласился Яков. — В жилах нашего крошки — герцога Ланди течет кровь монархов, но он рожден в Англии, мадам, и надеюсь, вы не забудете об этом, не так ли?
— Да, ваше величество, и его отец всегда в моем сердце.
Король тяжело вздохнул.
— Ив наших сердцах тоже. Англия потеряла великого короля, но, возможно, если я проживу еще немного, наш второй сын, Чарлз, станет моим достойным преемником.
— О, ваше величество, — откликнулась Жасмин, — уверена, что принц Чарлз, как истинный отпрыск Стюартов, будет могучим правителем. — И, ко всеобщему изумлению, бросилась к ногам короля. Темно-красный шелк раскинулся по ковру красивыми складками. — Ваше величество, умоляю, простите мое неповиновение! Единственным извинением столь недостойному поведению служит моя скорбь по безвременно ушедшему принцу Генри. Я не была готова так быстро вступить в новый брак. Я всего-навсего слабая женщина и в своей короткой жизни много страдала. Теперь я готова исполнить свой долг и стать женой графа Гленкирка. Клянусь, что никогда больше не ослушаюсь своего короля.
Жасмин склонилась так низко, что коснулась лбом королевской туфли, и подождала, пока заговорит монарх.
Король был поражен и одновременно доволен. Молодая женщина признает его власть, хотя сначала пыталась ослушаться. Он очень разгневался, когда она два года назад бежала из Англии. Но недавно Яков увидел внука, и малыш смягчил его сердце. Теперь же бунтовщица, которую он намеревался наказать, публично унижается перед ним. Яков Стюарт как добрый христианин был готов простить обидчицу.
— Встань, девушка, — добродушно велел он. — Помоги ей, Джемми. — И, дождавшись, пока Жасмин поднимется, объявил:
— По всему видать, раскаяние было искренним. Вы помилованы, мадам.
— Благодарю, ваше величество, — просто ответила Жасмин, снова приседая.
— Такая милочка, как вы, должна иметь мужа, чтобы тот был ей поддержкой и опорой. Кажется, я слишком поспешно нашел вам спутника жизни, мадам, и сейчас понял, что стоило предоставить возможность выбора нового повелителя и господина. Впрочем, еще не поздно все исправить.
Король самодовольно улыбнулся. Присутствующие были немало удивлены, включая королеву, в бешенстве воззрившуюся на супруга. Но он не обратил на нее внимания.
— Ваше величество, — быстро заверила Жасмин, — я согласна выйти замуж за лорда Лесли. Мы старые друзья и прекрасно друг другу подходим. Наша свадьба назначена на пятнадцатое июня, в доме моей бабушки, Королевском Молверне.
— Никакой свадьбы не будет, пока вы не решите, кто станет женихом, — упрямо твердил король.
— Но я уже решила! — закричала Жасмин.
— Яков! — прошипела королева, но тот, по-прежнему игнорируя ее, пояснил Жасмин:
— Вы хорошая девочка и готовь! исполнить повеление своего короля. В отличие от многих при этом дворе вы признаете мое право неограниченной власти. Два года назад я несколько поторопился в своем стремлении защитить вас и внука. Мой необдуманный поступок заставил вас бежать из страны. Сейчас я разрешаю вам самой избрать мужа. Вашей руки просит не только граф Гленкирк, но и Пирс Сен-Дени, маркиз Хартсфилд. Я бы предложил своего Стини, но он уверяет, что его сердце уже отдано другой. Итак, мадам, перед вами два джентльмена, назовите же нам достойнейшего.
Он весело рассмеялся, уверенный, что оказывает Жасмин огромную милость.
— Мой Пирс — просто восхитителен и почти ваш ровесник, тогда как Гленкирк гораздо старше.
— Ваше величество, — начала Жасмин, но король знаком велел ей молчать, и Джемми предостерегающе положил ладонь на ее руку.
— Пирс, дорогой мой мальчик, где же ты? Выйди и поздоровайся с вдовствующей маркизой Уэстли, — кокетливо проворковал король.
Высокий светловолосый юноша выступил из толпы придворных, собравшихся у трона. Он был одет во все голубое, и Жасмин могла поклясться, что оттенок его облачения в точности соответствует цвету сверкающих глаз. Сен-Дени показался ей необыкновенно красивым, и все же она почувствовала мгновенное отвращение и брезгливость, в точности как когда-то в Индии при виде кобры. Змеи тоже совершенны в своей красоте, но опасны. Смертельно опасны.
Маркиз Хартсфилд низко склонился перед королем.
— Сир, — приятным голосом приветствовал он.
— Поклонись леди Линдли, Пирс, — жеманно потребовал король. — Если угодишь ей, она выберет тебя в мужья.
Хартсфилд немедленно повиновался и, почтительно улыбнувшись королю, поцеловал руку Жасмин.
— Уведи ее подальше от этого шума и поболтайте немного. Гленкирк, останься с королевой и дай своему сопернику шанс показать себя во всем блеске! Ты провел с леди несколько месяцев во Франции. Пусть теперь мой Пирс покажет, на что способен. Не грусти, Джемми Лесли: если она выберет Пирса, я дам тебе в жены богатую наследницу, чтобы возместить потерю.
Скрывая гнев под вежливой улыбкой, Джеймс Лесли подошел к королеве и поцеловал протянутую руку.
— Счастлив видеть вас, мадам, — выдавил он, натянуто улыбаясь.
— Не притворяйтесь, Гленкирк, — без обиняков заявила королева, — Яков добился своего и поставил все с ног на голову! Поверьте, я ничего не знала об этом, иначе отговорила бы его. Он старается ублажить своих молодых фаворитов. Юный Джордж Вилльерз, к которому я отношусь куда благосклоннее, нежели к Сен-Дени, влюбился в леди Кэтрин Маннерз, дочь графа Ратленда. Правда, он невысокого происхождения и не слишком завидный жених для нее, но Яков позаботится о том, чтобы он быстро получил титул. К счастью, Джордж догадался еще раньше сказать королю о своих чувствах к леди Кэтрин, иначе стал бы третьим претендентом на руку бедняжки Жасмин.
— Мне следовало бы жениться на ней во Франции, — раздраженно бросил Гленкирк. — Сначала я так и хотел сделать, но она желала обвенчаться в присутствии семьи, а я все отдам, только бы она была счастлива, мадам.
— Ах, — вздохнула королева, — вы любите ее, верно?
— Люблю, — признался Джеймс.
— А она вас?
— Да! Я самый счастливый человек на земле, мадам! Неужели король заставит ее выйти замуж за этого маркиза? Я слышал…
Гленкирк осекся, раздумывая, стоит ли откровенничать с королевой.
— Вы слышали, что Пирс Сен-Дени и Джордж Вилльерз пользуются расположением моего мужа. Это правда. Вы Знаете, на что готов Яков ради дружбы. Я не возражаю. Мне легче справиться с этими молодыми людьми, чем с официальной любовницей. Я вздохнула с облегчением, когда ваша мать покинула Шотландию. Как ее здоровье?
Граф Гленкирк стоял как громом пораженный. Так, значит, королева Анна с самого начала знала о юношеской страсти мужа к его матери! Его уважение к этой женщине, которую большинство считало глупенькой и наивной, росло с каждой минутой.
— Она в добром здравии, мадам. Овдовела, но не собирается покидать Неаполитанское королевство. С ней живут мой младший брат и две сестры. Мать утверждает, что не выносит шотландского климата.
— Когда вы в последний раз видели ее? — осведомилась королева.
— Вскоре после гибели моей жены и детей. Тогда мне был необходим ее совет, но с тех пор прошло много времени.
— Лесли из Гленкирка будут рады, что вы наконец снова женитесь, — заметила королева. — Насколько я поняла, вы и леди Линдли стали любовниками. Она молода и здорова и родит вам много сыновей. Ее дети не только восхитительны и красивы внешне, но умны и сообразительны не по годам. Вы любите их, Джеймс Лесли? Важно, чтобы вы ладили с ними.
— Мы уже успели подружиться, мадам. Они даже зовут меня папой. Генри просил меня этим летом научить его владеть шпагой.
— Прекрасно, — одобрительно кивнула королева. — Вы станете настоящим отцом молодым Линдли и моему внуку. — И, заметив, что Джеймс то и дело поглядывает на Жасмин и маркиза Хартсфилда, добавила:
— Если она по-настоящему любит вас, нет нужды тревожиться.
Но Джеймс Лесли видел, что нетерпение и гнев Жасмин разгораются все сильнее, и боялся, что она вот-вот окончательно выйдет из себя, даст маркизу пощечину и устроит публичную сцену.
Пирс Сен-Дени торопливо увлек Жасмин в дальний угол тронного зала.
— Вы куда прелестнее, чем я представлял, — заметил он. — Но не думаю, что мои слова удивили вас: полагаю, мужчины не раз выражали вам свое восхищение.
— Благодарю за комплимент, — ответила Жасмин, — но пятнадцатого июня я выхожу замуж за графа Гленкирка. Мы любим друг друга. Не понимаю, почему король, который так настаивал на этом браке, теперь переменил решение? Я просто в бешенстве!
— Король стремится угодить мне, — самонадеянно заявил маркиз, — особенно сейчас, когда жалкий неотесанный мужлан осмелился забыться и завлечь дочь графа Ратленда. Кровь Христова! У Вилльерза нет даже титула. Вряд ли Ратленд отдаст свою дочь жалкому сквайру, мелкопоместному дворянчику, но король, этот старый осел, обещал своему Стини все уладить, и деревенский простак хвастается этим на каждом углу! Поэтому король старается ублажить меня. Вы с Гленкирком уже стали любовниками? У вас довольный вид женщины, которая каждую ночь спит с мужчиной! Словно у кошки, слизавшей сливки. А-а-а, вы краснеете! Как очаровательно!
— Почему король зовет Джорджа Вилльерза Стини? — удивилась Жасмин, игнорируя неуместное любопытство маркиза.
— Вы, очевидно, не знакомы с Вилльерзом? Взгляните вон туда, по левую руку от короля. Видите молодого человека с лицом ангела? Старый дурак утверждает, что при взгляде на Вилльерза вспоминает о святом Стефане. Отсюда и Стини, уменьшительное от Стефана. Просто тошнотворно! Но вы не ответили на мой вопрос, красотка. Вы и Гленкирк любовники?
— Не ваше дело, — отрезала Жасмин. Маркиз стиснул ее ладонь.
— Если вам предстоит стать моей женой, я должен знать о вас все, дорогая, — сказал он.
— Я не собираюсь быть вашей женой, — обозлилась Жасмин. — И отпустите мою руку! Вы делаете мне больно, грязное животное!
— Значит, все-таки любовники. Но это не важно, мадам, все равно вы не были девственны! Четверо детей, и один из них королевский бастард!
— Повторяю, немедленно отпустите меня, иначе я закричу и устрою громкий скандал, милорд. Маркиз, смеясь, разжал пальцы.
— Верю. Когда мы поженимся, я стану бить вас за строптивость.
Жасмин изменилась в лице.
— Мужчина, способный поднять руку на женщину, — возмутилась она, — не что иное, как полнейшее ничтожество. Так что придется вам поискать какую-нибудь богатую глупышку! Я обручена с лордом Лесли.
И она поспешно направилась к графу Гленкирку.
— Я счастлива снова видеть вас, мадам, — сказала Жасмин, низко присев перед королевой.
— Вам не понравился маркиз Хартсфилд, — без околичностей заметила та.
— Совершенно не понравился, — так же откровенно ответила Жасмин.
— Мне тоже, — призналась королева.
— Король вынудит меня пойти с ним под венец? — опасливо спросила Жасмин.
Анна отрицательно покачала головой.
— С тех пор как Яков пообещал Стини руку наследницы Ратленда, он считает, что должен дать Сен-Дени такую же знатную жену. Тут есть и ваша вина, дорогая. Если бы вы сразу исполнили повеление короля, то ничего бы этого не случилось. Но, как вам хорошо известно, у Якова доброе сердце. Он не собирается вас заставлять, но, желая, чтобы выбор остался за вами, все-таки попытается замолвить словечко в пользу красавца маркиза. Я не знала, что он замышляет, иначе сумела бы отговорить. Его беспардонное вмешательство в вашу жизнь после смерти нашего дорогого Генри, да упокоит Господь его душу, уже заставило вас бежать из Англии. Не хочу, чтобы это повторилось, ведь тогда мне опять придется расстаться с малышом Чарли. — Она погладила руку Жасмин. — Все будет хорошо, дорогая. Но вы не должны больше убегать, и я прошу вас, Джеймс Лесли, хорошенько заботиться о леди Линдли.
— Хартсфилд пристально наблюдал за происходящим из глубины зала. Он не слышал, о чем идет речь, но был готов поклясться, что его имя не раз упоминалось в продолжение беседы.
— Что ты думаешь о ней, Кипп? — спросил он стоящего рядом мужчину.
— Придется немало потрудиться, чтобы ее укротить, — заметил тот, — но, по-моему, ты с наслаждением возьмешься за это нелегкое дело, Пирс.
Кипп Сен-Дени был незаконнорожденным сводным братом Пирса. Мальчики росли вместе. Бастарду внушалось полное и безоговорочное повиновение единственному законному наследнику маркиза Хартсфилда. Мать Киппа была горничной юной маркизы. За неделю до свадьбы жених хозяйки изнасиловал служанку, оказавшуюся невинной. Вскоре после венчания маркиз приказал обеим проводить в его постели каждую ночь. Он всегда был человеком без чести и совести, а жена-сиротка, чье приданое состояло из обширных земель, примыкающих к поместью мужа, не противилась ему и покорялась без лишних слов. Имение располагалось в уединенной местности, и даже слуги боялись сплетничать из страха перед жестоким наказанием.
Братья родились почти одновременно, с интервалом в час. Обе женщины рожали рядом, в одной комнате. Будь Кипп законным сыном, именно ему выпало бы стать наследником — он появился на свет раньше. Новорожденных положили в одну колыбель, и с тех пор они никогда не разлучались. Кипп был похож на мать. Пирс пошел лицом в отца, но оба унаследовали отцовский характер. Несмотря на разницу в положении, сводные братья были бесконечно преданны друг другу, и между ними никогда не возникало ни зависти, ни ревности. Кипп всегда находился рядом с Пирсом и был для брата секретарем, камердинером, наперсником, одновременно оставаясь верным другом и советчиком.
— Ах, Кипп, но это не обычная кобылка, которую достаточно хлестнуть, чтобы она послушно пошла галопом, а чистокровная лошадка, требующая особой выучки! Заметил, как вздымаются ее груди над вырезом лифа? Соблазнительные холмики любви так и молят о ласках!
— Если хочешь покорить ее, сначала избавься от графа Гленкирка, Пирс, — покачал головой брат. — Пока он здесь, у тебя нет никаких шансов на победу. Я слышал, что она говорила тебе! Мадам полна решимости стать женой Лесли. Кроме того, братец, он живет вместе с ней в доме на Стренде и, возможно, делит постель и объезжает маркизу каждую ночь! Мы ведь не хотим, чтобы она пришла к тебе с животом, набухшим его ублюдком? Поговори с королем, и он позаботится обо всем, уверяю тебя. Разве старый болван не обожает своего малыша Пирса?
Кипп Сен-Дени многозначительно подмигнул.
— Ты прав, — согласился маркиз. — Жаль терять такую выгодную партию. Леди Линдли сказочно богата и к тому же мать единственного внука короля! Бастард, как ты, Кипп, но королевский бастард! Сколько еще воды утечет, пока юный принц Чарлз обзаведется женушкой и собственными детьми! А маленький герцог Ланди будет оставаться любимцем деда. Стать отчимом парнишки означает получить настоящую власть, Кипп! Вилльерз может наслаждаться кислой миной своей суженой! Я приобрету богатство и влияние на короля!
— Для начала ты должен убедить леди Линдли выйти за тебя замуж! Я уже вижу, что ты не сумеешь ее запугать. Она сама королевская дочь, и ее родственники в чести у короля. Отчим Жасмин — его кузен, граф Брок-Кэрн, а дяди — граф Линмут и лорд Бурк из Клерфилдза. Бабка — старая графиня Ланди. Подумать только, она не побоялась выступить против самой Бесс Тюдор и чуть не вышла победительницей, да еще и пережила королеву! Леди де Мариско обожает свою внучку, Пирс, а семья беспрекословно ей повинуется. Попробуй сказать слово поперек леди Линдли, и родные бросятся на ее защиту и уничтожат тебя за дерзость. Семейство очень велико. Ее тетка замужем за графом Альсестером, а другая вышла за лорда Блекторна. Жасмин Линдли обладает прекрасными связями, и тебе придется влюбить ее в себя, если, конечно, ты на такое способен.
— Я должен получить ее! — свирепо прошептал Пирс Сен-Дени. — Она возбуждает меня как ни одна женщина. Ее богатство, красота, королевский бастард! Но даже и без этого ублюдка я все равно желал бы ее, Кипп.
— Сначала граф Гленкирк, — напомнил брат. — Пока он рядом с леди Линдли, забудь о свадьбе! Кстати, они уходят! Быстрее, Пирс! Ты должен немедленно поговорить с королем.
Маркиз Хартсфилд с небрежной грацией пересек комнату и загородил дорогу Гленкирку и Жасмин, уже попрощавшимся с Яковом Стюартом.
— Сир, — громко сказал он, — если леди Линдли собирается предоставить мне возможность ухаживать за ней наравне с другим поклонником, не думаю, что лорд Лесли должен жить с мадам в одном доме и делить постель!
— Что? — удивился король. — Джемми, это правда? Ты живешь в Гринвуде с леди Линдли?
— Да, милорд, — сухо подтвердил граф, бросив на маркиза гневный взгляд.
— Нет-нет, Джемми, мы не можем этого позволить!
— Сэр, лорд Лесли будет моим гостем, — заявил, выступив вперед, граф Линмут и низко поклонился. — Мы с Джемми старые приятели.
— Превосходно, превосходно, — кивнул король. — Ты остановишься у Робина Саутвуда, Джемми? Это великолепное решение, не так ли?
Граф Гленкирк отвесил глубокий поклон королю.
— Я провожу Жасмин домой, сир.
— И я тоже поеду с вами. Перевезем твои вещи в Линмут-Хаус, — добавил граф Линмут, глазами приказывая графу и племяннице помолчать.
— Линмут-Хаус рядом с домом леди Линдли, — прошептал Кипп брату.
— Если я начну жаловаться, королю надоест мое нытье. Я не стану унижаться, досаждая ему бесконечными мольбами.
— Милорд, — сказала Жасмин Сен-Дени, когда они вышли из дворца, — вы зря тратите время и выставляете себя глупцом в глазах общества. Оставьте меня в покое.
Король найдет вам богатую невесту, стоит лишь вам хорошенько его попросить, а я уверена, вы поднаторели в этом искусстве, не так ли?
Она мило улыбнулась, видя, как красивое лицо Пирса потемнело от бешенства. Но Пирс тут же овладел собой и весело рассмеялся.
— Ах, мадам, каждое ваше слово чарует меня. Еще ни одной женщине не удавалось привести меня в такую ярость. Но не надейтесь, я не перестану вас преследовать. Вы слишком заинтриговали меня, и клянусь, я отобью вас у Гленкирка.
— Никогда! — разъяренно бросила Жасмин. Маркиз Хартсфилд взял ее за руку, оттеснив графа Гленкирка, который угрюмо последовал за графом Линмутом.
— Мадам, не прогоняйте меня! Я вам понравлюсь, вот увидите! Все любят меня, если не считать Вилльерза. Но дело в том, что я в отличие от других вижу его насквозь. Он всего-навсего жалкий выскочка. Я самый добрый и очаровательный малый, и скоро вы в этом убедитесь.
Жасмин невольно рассмеялась.
— Милорд, — спокойно заметила она, взяв себя в руки, — мы оказались в трудном положении. Я, по-видимому, кажусь вам настоящей сварливой ведьмой, но вы должны понять, что мы знакомы с Джеймсом много лет. Я полюбила его. Наш союз благословили небеса. Мои дети обожают его. Меня не собьет с пути истинного даже ваше прославленное обаяние. Вы попусту тратите время, и, честно говоря, я безгранично зла на короля за то, что он это затеял!
— Вы восхитительны, когда сердитесь! — промурлыкал он.
— Гром и молния! — вырвалось у Жасмин. Пирс Сен-Дени фыркнул. В голубых глазах плясали дьявольские искорки.
— Ваш маленький сын сыплет проклятиями на индийском! А вы тоже умеете ругаться на индийском? Чудесный паренек, ваш королевский бастард!
— Меня когда-то научили ругаться на семи языках, — объяснила Жасмин, Они вышли во двор, где уже ждала карета. Маркиз, широко улыбаясь, помог Жасмин сесть.
— Я нанесу вам визит завтра, мадам. Если погода будет хорошей, мы могли бы отправиться в путешествие по реке. Я прибуду в своей барке.
Закрыв дверцу, он велел кучеру трогать и весело помахал на прощание Жасмин, а потом, поклонившись Робину и Джеймсу, поспешил в тронный зал.
— Ублюдок! — выругался Гленкирк. — Я приехал в карете с Жасмин и не взял верховой лошади. Как я теперь вернусь в Гринвуд?
— В моем экипаже, — утешил Робин. — Хартсфилд весьма ловко избавился от нас. Похоже, он не из тех, кто легко сдается. Пирс доведет Жасмин до безумия за те несколько недель, пока не настанет срок отправляться в Королевский Молверн.
— Мы помирились с королем, — прорычал Гленкирк, — и можем ехать к мадам Скай, как только соберем вещи.
— О нет, Джемми, — возразил Робин. — Ты же слышал, Яков велел Жасмин выбрать мужа. Немного неожиданно, конечно, но король всегда все делает невпопад. Он предложил в мужья Жасмин своего фаворита. Если вы сейчас уедете в Королевский Молверн, монарх снова разгневается, и Хартсфилд, вероятно, последует за вами. До свадьбы еще пять недель. Оставайтесь в Лондоне на месяц, и посмотрим, что выйдет. Пусть Пирс Сен-Дени разыгрывает страстного поклонника, а Жасмин в конце концов объявит о своем решении выйти за тебя. А потом вы отправитесь к матушке с благословения повелителя. Королева, как видно, одобряет твою женитьбу на Жасмин. Обещай мне, Гленкирк, что не наделаешь глупостей и станешь следовать моему плану.
— Почему единственное мое желание — надавать красавчику маркизу хороших оплеух? — проворчал Гленкирк.
— Потому что он мерзкий подлый слизняк, — ответил Робин Саутвуд.
— Какого дьявола Яков в нем нашел?
— Молод, умен и умеет развлечь короля! Яков Стюарт наслаждается тем, что двое молодых людей соперничают за его благосклонность. Он так и не оправился после смерти принца Генри, а принц Чарлз — угрюмый малый, с дурным характером и совсем не похож на Хэла. Король не верит, что он станет хорошим правителем, и без стеснения говорит об этом. Чарлз безумно ревнует к Вилльерзу и Хартсфилду, не без основания считая, что они лишают его отцовской любви, но лично я сомневаюсь, будто эта самая любовь так уж велика. Ну, Джемми, надеюсь, ты будешь вести себя благоразумно?
— Кажется, ничего другого мне не остается, — буркнул граф Гленкирк.
Робин Саутвуд, однако, явно не разделял настроения друга и весело хмыкнул:
— Отчего же, мы могли бы заманить Хартсфилда в темный переулок и там придушить.
— Прекрасная мысль! — с энтузиазмом согласился Джеймс Лесли.
— Придется убедить Жасмин, чтобы она не показывала виду и действовала с нами заодно, — сказал Линмут.
— Предоставляю эту честь тебе, — вздохнул Гленкирк.
— Но ты должен поддержать меня, Джемми! Сам знаешь, каково это — урезонить мою племянницу!
— Согласен, но если она все-таки откажется, помоги нам небо! Мы пропали!
— Черт, как жаль, что здесь нет матушки! — покачал головой Робин.
— Тут уж ничего не поделаешь, но мадам Скай шкуру с нас спустит, если мы опростоволосимся, Робин. Надеюсь, она одобрила бы все, что мы задумали.
И тут графа Линмута неожиданно осенило:
— А кто нам запретит послать гонца с письмом и сообщить обо всем матушке? Она должна все узнать!
— Совершенно верно, — рассмеялся Гленкирк. — Уж мадам Скай не побоится наставить короля на путь истинный! Для нее власть монарха — пустой звук, не так ли, Робин?
— Ты прав. Думаю, Жасмин куда больше походит на нее, чем все остальные дети и внуки!
— Но Жасмин всегда почитала право помазанника Божьего распоряжаться судьбами своих подданных! — возразил Гленкирк.
— Только не в том случае, когда он мешает ей выйти замуж за своего избранника! — лукаво подмигнул Линмут. — Она всегда помнит о том, что рождена дочерью Великого Могола. И если король не перестанет вмешиваться в ее жизнь, пусть побережется! Хартсфилд горько пожалеет о том, что пытался приручить нашу дикарку Жасмин.
