- Сага о Скай О`Малли, #6
Глава 13
Валил густой снег. Январское утро было холодным и сумрачным. Повинуясь обстоятельствам, Скай и Адам де Мариско были вынуждены отменить свое решение в отношении Сибиллы Гордон и разрешили девушке временно вернуться в Гринвуд-Хаус.
— Нельзя, чтобы она оставалась в Линмуте, пока там лорд Лесли, — сказала мужу Скай.
Сибилла Гордон стояла перед отцом в библиотеке. Бабушка с дедушкой, мать и ненавистная соперница были здесь же. Но если они ждали раскаяния за случившееся утром, они жестоко ошибались.
— Мне нужна правда, Сибилла, — потребовал отец суровым голосом, каким раньше никогда к дочери не обращался.
— Какая правда, папа? — тихо переспросила она.
— Почему ты оказалась так рано утром в комнате лорда Лесли? — спросил граф Брок-Кэрнский. — Тебе там нечего было делать.
В раздражении Сибилла прикусила губу. Отец прав. Ни одна хорошо воспитанная девушка из приличной семьи не отправится в спальню к мужчине, а она туда пошла.
— Ну, Сибилла? Ты будешь мне отвечать? — настаивал Алекс. — А то я подумаю, что ты направилась туда с распутными намерениями, вообразив, что так можно решить дело с графом Лесли.
Сибилла вспыхнула:
— Вовсе нет! Я собиралась пожелать графу Лесли доброй ночи. Ты обещал с ним поговорить, и я решила, что союз между нами решен.
На самом же деле она действительно зашла в спальню графа, чтобы скомпрометировать его, полагая, что тогда у него не будет выбора и он женится на ней. Она была не так глупа и понимала, что все ее девичьи уловки не смогли заинтересовать графа. К тому же она заметила, что в конце вечера Яков Лесли и Жасмин куда-то скрылись. Она была в отчаянии и напугана. Но больше всего Сибиллу приводила в ярость мысль, что мужчина, которого она любит, может быть вместе с ее соперницей.
Алекс Гордон не поверил дочери, но он ее любил. Сибби сделали больно, и она была в ярости. Какова бы ни была правда, она теперь ничего не значила. И он принял решение.
— Сегодня утром я разговаривал с графом Кемпе. Ты выйдешь за него замуж на день святой Агнессы, — сказал он. — Том Ашбурн — хороший, порядочный человек, любит тебя и будет хорошим супругом.
Сибилла смертельно побледнела.
— Нет! — только и смогла произнести она.
— Я не спрашиваю тебя, Сибилла, — твердо заявил отец. — Ты поставила в дурацкое положение и себя, и Якова Лесли, но теперь все позади. Ты выйдешь замуж, как полагается порядочной девушке.
— Скорее уйду в монастырь, — театрально произнесла Сибилла, и слезы наполнили ее голубые глаза.
— У тебя нет выбора, Сибби. — Алекс с удивлением заметил, что голос его слегка потеплел. — Подумай об этом, девочка. Ты будешь графиней, и английской графиней. Ты будешь принята при дворе, а Ашбурн тебя обожает.
Он дал мне слово.
— Он очень красив, — вмешалась Велвет. — Из вас получится самая очаровательная пара, душа моя. У нас так мало времени и так много дел, но мы устроим тебе замечательную свадьбу!
— Почему вы принуждаете меня идти к алтарю? — заплакала Сибилла Гордон. — Не я опозорила семью, развратничая, как проститутка. А она! И после всего случившегося она еще не хочет выходить замуж за человека, с которым всю ночь распутничала! Почему же вы не наказываете ее? — Сибилла повернулась к сестре. — Я уничтожу тебя, когда завтра вернусь ко двору! Я всем расскажу, кто меня будет слушать, как ты вела себя с лордом Лесли! После этого ни один порядочный мужчина не женится на тебе! — И Сибилла победно помахала пальцем перед лицом Жасмин.
— Ты не расскажешь ни о чем, что произошло этой ночью в доме твоего дяди, — сурово сказала Скай. — Если ты это сделаешь, то пожалеешь. Речь идет не только о добром имени Жасмин, но и о твоем, о репутации всей семьи. И если ты в своем детском желании отомстить станешь распускать слухи, пострадают в первую очередь твои отец и мать, которых, как утверждаешь, ты любишь. Кемпе, конечно, отвернется от тебя, и никто, Сибилла, никто не захочет взять тебя в жены. Скандал, который ты можешь вызвать, не так-то легко затушить. И чтобы охранить семью, мне придется объявить тебя сумасшедшей и посадить под замок, чтобы впредь ты не могла никому навредить. Ты этого хочешь? — Скай безжалостно посмотрела на Сибиллу Гордон, знавшую, что бабушка не из тех женщин, кто грозит понапрасну.
— Но, бабушка, — пробормотала Сибилла, не желая еще сдаваться, — почему я должна страдать за грехи Жасмин?
— Любовь с мужчиной не грех, как тебя учили, — рассмеялась Жасмин.
— Помолчи! — оборвала ее Скай. — Скоро доберемся и до тебя, — и вновь повернулась к Сибилле. — Брак с человеком, который тебя обожает и готов выполнять любой каприз, вряд ли можно считать наказанием, глупая девчонка. Тебя что-то не устраивает в характере графа Кемпе? Какая-то его черта тебе не нравится? Ну, говори же! — «Какие нынче упрямые дети», — подумала она про себя.
Сибилла на минуту задумалась, но не могла припомнить чего-то, что не нравилось ей в Томе Ашбурне. Он ее в самом деле любил. И, кроме того, благодаря своему умению выгодно вложить деньги в рискованные торговые предприятия был сказочно богат. Том Ашбурн привлекателен, умен, красноречив. Если уж она не заполучила Якова Лесли, а теперь она, конечно, его уже и не хотела. Тома Ашбурна можно было считать прекрасным кандидатом в мужья.
— Так что же? — Скай ждала ответа и наконец сама ответила за Сибиллу:
— В этом человеке ты ничего плохого не находишь.
— Не нахожу, — согласилась Сибилла, покачав головой.
— Тогда не упрямься и выходи за него замуж.
— Хорошо, бабушка. — Сибилла не могла найти повода для возражения.
— Хорошо! С этим покончено. Садись. Жасмин, подойди-ка сюда, дорогая. Сегодня надо подумать и о твоем будущем.
Жасмин поднялась и послушно встала перед бабушкой и отчимом.
— О своем будущем я могу позаботиться сама, — сказала она.
— Нет, девочка, не можешь, — твердо возразила Скай. — Здесь Англия, а не владения Могола. Хоть ты и рождена принцессой, но в этой стране ты просто Жасмин де Мариско — богатая вдова. С тех пор как ты приехала сюда, я много раз говорила, что твое будущее — в надежном браке. Твоя красота и богатство делают тебя привлекательной для всяких опасных типов. Ночной эпизод подсказал мне, что ты готова к новому замужеству, и ты, дорогая, выйдешь замуж. Выйдешь!
— Но Джемми Лесли не охотник за состояниями, — вступилась Жасмин за графа Гленкирка. — Что ужасного мы совершили, бабушка? Нам было одиноко. Разве ты никогда в годы вдовства не находила утешения с добрым любящим мужчиной?
"Очень близко к истине, — ощущая неловкость, подумала Скай, — очень близко». С дедушкой Жасмин они стали любовниками, когда умер ее третий муж Джеффри Саутвуд. Время от времени они встречались между двумя ее другими мужьями, пока наконец она не вышла замуж за Адама. Скай выпрямилась и посмотрела на супруга. От удивления у него дернулся рот, но муж промолчал. — Мы не мою жизнь сейчас обсуждаем, Жасмин, — сурово одернула внучку Скай. — Конечно, лорд Лесли — не охотник за состояниями. Но что, если бы ты решилась утешиться именно с таким человеком? Тебя с рождения оберегали от опасностей, и, несмотря на замужество и неурядицы с братом, ты по-настоящему не знаешь, каков мир. Брак с лордом Лесли — не выход из положения. Поэтому в конце апреля ты выйдешь замуж за маркиза Вестлея, и не будем больше это обсуждать.
— Почему ее свадьба весной, а моя в январе? — раздраженно спросила Сибилла.
— Потому что, глупая ты девчонка, сначала мы должны убедиться, что легкомыслие твоей сводной сестры не приведет к ребенку.
— О! — воскликнула Сибилла и бросила на сестру быстрый внимательный взгляд, как будто хотела убедиться, не беременна ли та.
— Кроме того, твой суженый горит желанием как можно быстрее жениться на тебе, — продолжала Скай. — Зима — прекрасная пора для свадеб. Одну или две мои свадьбы тоже сыграли зимой.
— Я не выйду замуж за маркиза Вестлея, — проговорила Жасмин.
— Почему? — удивилась бабушка.
— Я его не люблю. Мне хочется, чтобы у меня было так, как у тебя с дедушкой. Я хочу глубокой и прочной любви. Скай вздохнула:
— Я испытывала отвращение к своему первому мужу Дому О'Флахерти, и все же от брака с ним родились двое сыновей. Я любила отца Виллоу и искренне его оплакивала, но только когда я встретила Джеффри Саутвуда, отца твоего дяди Робина, я обрела настоящую любовь. Моим четвертым мужем был Найел Бурк. Я влюбилась в него еще пятнадцатилетней девчонкой, но была обещана другому мужчине. Найел был сыном сюзерена моего отца и, прибыв на мою свадьбу в качестве его представителя, заявил на меня права сеньора. Ты знаешь, дорогая, что это значит?
— Нет, бабушка. — Жасмин удивленно покачала головой.
— Сюзерен может потребовать у жениха девственность его невесты, и тот должен ее отдать. Выбора у него нет. Ах, Найел Он был красив и безрассуден и не думал о последствиях того, что делал. Я его сильно любила, но он никогда бы не изменился и, постарев, так и остался бы таким же бесшабашным и легкомысленным. Я бы этого не вынесла, но мне и не пришлось — он умер молодым.
Тень искренней печали пробежала по лицу Скай, но она тут же вернулась из прошлого в настоящее и продолжала:
— Пятым моим мужем стал Фабрен де Бомонт, герцог де Бомонт де Яспре. Это был политический союз, который я заключила по просьбе Елизаветы Тюдор. А уж потом наконец вышла замуж за твоего дедушку. Он — моя вторая настоящая любовь, и я благодарю Бога за те многие годы, которые мы провели вместе. Увы, дорогая девочка, мы не всегда можем получить то, что хотим. Даже принцессы не могут всегда иметь все, что пожелают. Ты научилась любить Ямал-хана. Ты рассказывала, каким он был добрым и хорошим. А теперь научишься любить Рована Линдли. Ты так была поглощена своим положением вдовы, что не дала ни малейшей возможности маркизу Вестлею проявить себя. Несколько месяцев назад он уже просил твоей руки, но тогда мы с дедушкой даже не стали его слушать. Тебе нужно было время, чтобы привыкнуть к новой жизни в Англии. После вчерашней ночи я поняла, что ты уже освоилась с ней, дорогая. — Глаза Скай блеснули. — Но повторения того, что случилось, не должно быть. К вечеру Рован Линдли заедет к нам, и ты согласишься стать его женой, когда он сделает тебе предложение.
— А если я обещаю, что никогда больше не позволю чувствам снова овладеть мною, ты изменишь свое решение, бабушка? — умоляла Жасмин.
Скай рассмеялась:
— Ах, милая девочка! Женщины из нашей семьи не должны давать такие обещания. Это выше их сил. И не гляди на меня так, будто тебя собираются заточить в башню. Претендент на твою руку, как и жених Сибиллы, обожает свою избранницу. Запомни это и со временем, обещаю, ты будешь очень счастлива.
— Но прежде чем отдаваться телом, нужно связать брачными узами души, — едва слышно возразила Жасмин, но бабушка услышала ее.
— Кто это сказал? — спросила она.
— Это из «Камасутры» — книги любви.
— Мудрые слова, девочка. Ты не ошибешься, если будешь жить в соответствии с ними. А теперь иди и немного отдохни. Ты выглядишь измученной, а к вечеру должна быть на высоте. И ты тоже, Сибилла.
Когда девушки ушли, Адам де Мариско наполнил красным вином четыре бокала и подал их жене, дочери и зятю.
— За Жасмин и Сибиллу, — провозгласил он.
Они подняли бокалы и выпили за здоровье девушек.
Велвет поставила бокал на стол.
— Уверена, что Сибилла будет счастлива с Томом Ашбурном, хотя сейчас и злится на Якова Лесли. Том быстро с ней сладит, и она тут же решит, что влюблена в него, такова уж эта девочка. Она отдаст ему свою верность и навеки будет его, если только Том сам не нарушит клятвы. Я даже рада, что он настолько старше Сибиллы.
— Вдвое, — раздраженно уточнил Алекс.
— В следующем месяце Сибилле исполняется семнадцать, — возразила Велвет. — Много для первого брака. А Том Ашбурн лишь на десять лет старше лорда Лесли.
— Ей как раз необходимо постоянство зрелого мужчины, — снова вступила в разговор Скай. — Это случается с некоторыми девушками. Муж, старший годами, более предан и более терпелив. Сибилла — сложный человек, Алекс.
— А вот о Жасмин я беспокоюсь, — продолжала Велвет. — Рован Линдли — кузен Тома Ашбурна, но что мы знаем о нем еще, мама? Что это будет за брак и не окажется ли наша девочка в нем несчастной?
— Не окажется, — улыбнулась Скай. — Я узнала о Роване Линдли все, что мне требовалось узнать. Он не охотник за приданым, хотя и получит от нас изрядные деньги; Своим состоянием Жасмин будет распоряжаться, как ей угодно. — Он уже согласился на это. Ему нужна она сама, Велвет. Но что еще важнее — это мужчина, способный совладать с дочерью Могола, не сломив ее дух.
— Что ж, это удача, мама. — Велвет пригубила вино. — А он будет с ней добр? Она ведь бывает такой деспотичной.
— Он будет добр, — заверила Скай дочь и рассказала собравшимся, как преданно ухаживал Рован Линдли за первой женой все мучительные годы их трагического брака.
— Вот видишь, — повернулся Алекс Гордон к жене. — Разве позволила бы твоя мать выйти Жасмин замуж за человека, если бы он не был джентльменом? Бабушка трясется над ней гораздо больше, чем над кем-либо из внучат. Что же до свадьбы Сибиллы, я не хочу, чтобы меня пустили по миру безрассудными поступками. Уж в этом-то, мадам, будь добра, послушайся меня.
— Ну вот, — возмутилась Велвет, — после всех наших совместных лет мы снова вернулись к проблеме послушания. Послушанию можно научить лошадей и собак, а не женщину из рода де Мариско. Сибби — твоя единственная дочь, и я не позволю, чтобы она вышла замуж за графа Кемпе так, словно ее отец пастух. Так что давай-ка раскошеливайся. И не скупись.
В тот же день оба ухажера явились в Гринвуд-Хаус. Сибилла в розовом бархатном платье выглядела очаровательно и была то застенчива, то надменна. Том Ашбурн быстро ее рассмешил, и они вместе скрылись в библиотеке, затворив за собой дверь.
— Покажи лорду Линдли картинную галерею, — предложила Скай Жасмин, которая выбрала черный бархат и была, несмотря на все усилия, невероятно скованной.
Галерея находилась в небольшой комнате с высокими окнами, выходящими на реку. Она была увешана портретами мужей Скай и их потомством в различном возрасте и самой Скай, когда она была графиней Линмутской.
— Бабушка, конечно, вам благоволит, — заметил Рован Линдли, рассмотрев портрет.
Жасмин довольно улыбнулась. После Ругайи Бегум и отца больше всех на свете она полюбила бабушку. Велвет была добра, но оказалась слишком молодой, чтобы быть ее матерью. Они стали друзьями и останутся ими, но не более. Слишком много лет разделяло их. В Скай же Жасмин нашла родственную душу, даже если они в чем-то не соглашались. В семье никто не сомневался, что она у бабушки — любимая внучка.
Жасмин провела маркиза Вестлея по небольшой галерее, рассказывая о людях, изображенных на портретах, как это делала год назад ее бабушка. Дойдя до конца, она повернула назад, но вдруг остановилась у окна и стала вглядываться в заснеженную лужайку и темнеющую воду реки. Наступили сумерки, и ветер завывал в кронах деревьев.
— Снег прекратился, — заметила она.
— Да, — отозвался маркиз и тут же добавил:
— Помните, Жасмин де Мариско, я сказал, что женюсь на вас? — Он стоял за ее спиной и обнимал Жасмин за плечи.
— Прошлой ночью я спала с лордом Лесли, — выпалила она.
— Что-то в этом роде я и предполагал, когда заметил, как вы исчезли с праздника у лорда Саутвуда, — спокойно ответил он. — Но впредь вы ведь не будете делать таких вещей? Вы будете помнить, что скоро станете моей женой? — Он нежно поцеловал ее в макушку.
Жасмин обернулась. Его реакция и разозлила, и потрясла ее, но все-таки ей было любопытно.
— Вам что же, безразлично, что я спала с графом Гленкирком? — сердито спросила она, глядя прямо в его красивое лицо. Неужели она так мало для него значит, что его не заботит ее поведение? И отчего эта мысль так ее мучает? Ведь она не любит его и вряд ли когда-нибудь полюбит!
Рован Линдли взглянул на нее сверху вниз, золотистые глаза посуровели, голос стал жестким.
— Безразлично, мадам? Нет, не безразлично. Мысль о том, что лорд Лесли видел вас обнаженной и плакал от наслаждения рядом с вами, приводит меня в ярость. Я живо представляю эту сцену, и она жжет мне душу, как горящая головня. — Рука маркиза обхватила ее шею, но, несмотря на нежность прикосновения, она почувствовала его силу. — А как часто, мадам, вы были до этого с ним в постели?
— Ни разу, только прошлой ночью, — прошептала Жасмин, внезапно испугавшись и стараясь не показать свой страх. — И никогда не буду впредь, если мне суждено стать вашей женой. Я — дочь Могола и, так же, как и вы, знаю, что такое честь. Прошлой ночью я была свободной женщиной. Свободной делать все что угодно. Сегодня все изменилось. Я не опозорю вас, милорд. Или вы откажетесь от брака из-за того, что я вам только что рассказала?
Рука маркиза соскользнула с горла Жасмин, и он усмехнулся.
— Вас обрадует, если я отвечу да? Так нет же. Жасмин де Мариско. Разве вы не видите, что свели меня с ума? Никогда прежде я не поднимал руку на женщину в неистовстве или гневе. Вот что вы со мной сделали. И подозреваю, что буду испытывать то же самое, даже когда вы станете моей, если вдруг какому-нибудь мужчине взбредет в голову дерзко на вас взглянуть, да поможет ему Господь!
Он с силой притянул ее к себе и впечатал свои губы в ее, почти что сминая их, но все же передавая Жасмин трепет страсти.
— Ты — жар в моей крови, — пробормотал он ей в губы. — Все сжигающий жар. — И поцеловал. Золотистые глаза вдруг сделались нежными. — Я не одну ночь хочу провести с тобой.
Мне нужна вечность. Сыновья и дочери от тебя, прекрасная Жасмин.
— Да. — На мгновение она подалась ему навстречу. — Я тоже хочу детей. Когда убили Ямала, я потеряла нашего ребенка, я люблю детей.
— Тогда выходи за меня замуж, и я дам тебе этих детей, я дам тебе все, что ты пожелаешь, Жасмин. Все.
"А что, если она скажет нет? Что они смогут с ней сделать?» Так размышляла она. Потом решила, раз бабушка предназначила маркиза Вестлея ей в мужья, она не может оказаться неблагодарной. Выбора у нее снова не было, но она верила Скай.
— Хорошо, — ответила она Ровану Линдли. — Я выйду за вас замуж, милорд.
Он погладил ее по лицу, нежно поцеловал и серьезно пообещал:
— Ты будешь счастлива.
Жасмин почувствовала, что слезы наворачиваются ей на глаза, но, широко раскрыв их, взглянула сквозь влажную пелену на маркиза:
— Думаю, что и я смогу сделать вас счастливым, милорд. От этого человека исходило ощущение надежности, которого она не испытывала с детства. Это чувство исчезло, когда его украл Салим. Но теперь мысль сама возникла в ее сознании, теперь брат не сможет ее разыскать. Даже если его шпионы обнаружат, что она в Англии, ему неизвестно настоящее имя матери, бабушки или имя мужа.
— Я хочу знать только одно, — проговорил Рован Линдли, и Жасмин заставила себя сосредоточиться.
— Что именно, милорд?
— Что для вас на самом деле значит граф Гленкирк?
— Джемми Лесли? — улыбнулась Жасмин. — Ну, он мой друг, сэр.
— А прошлая ночь?
— У нас оказалось много общего. Наши супруги были убиты. Мы потеряли детей. Нам стало одиноко, и мы искали друг у друга утешения. Я не люблю его, и он не любит меня. Мой отчим предложил ему жениться на мне, но я отказалась. Мне было бы неприятно думать, что я принуждаю мужчину вести меня к алтарю.
— Мне важно было это знать. Жасмин, — произнес маркиз. Она успокаивающе погладила его по лицу:
— Я понимаю. И никогда не посрамлю твою честь. И свою тоже. И все-таки ты уверен, что хочешь на мне жениться? Ведь это бабушка решила выдать меня замуж, чтобы я своими низменными инстинктами не осрамила семью. По поводу вчерашней ночи скандала не будет. Ведь нас обнаружили вместе после того, как разъехались гости. И все же, если ты решишь, что жениться на мне не стоит, я тебя пойму.
— Ты — моя, — просто ответил Рован Линдли. — С тех пор как я увидел тебя на первое мая. — И, взяв Жасмин за руку, повел ее из галереи. По поводу отсрочки дня свадьбы и ее причин не было сказано ни слова. Маркиз был тронут откровенностью Жасмин и ни секунды не сомневался, что она станет хорошей женой. «Ей можно верить», — подумал он и любовно сжал ее изящную руку.
"Вот все и решилось», — мелькнуло в голове Жасмин, когда тем же вечером она подписывала брачный контракт с Джеймсом Рованом Линдли, маркизом Вестлеем. Был подписан и контракт Сибиллы. А потом в честь обручившихся пар устроили небольшой ужин.
— В мае Томас берет меня во Францию, — важно заявила Сибилла. — Наш медовый месяц придется отложить — в январе ведь никуда не поедешь. Мы будем в Париже и у родственников бабушки в Аршамболе. Мама говорит, там есть замок Бель-Флер, где она провела детство. — Сибилла вопросительно посмотрела на Скай. — Бабушка, мы сможем в нем остановиться? Мама рассказывала, что и вы с дедушкой провели там медовый месяц. Как это романтично! Пожалуйста, бабушка!
— Там не живут уже много лет, — ответила Скай, — но если ты настаиваешь, упрямая девчонка, я напишу туда, и замок приведут в порядок к приезду нового поколения молодоженов. — Скай хоть и ворчала, но улыбалась, отвечая Сибилле. Бель-Флер! О, как давно это было! Она тогда была намного моложе, грустно думала Скай, и спина не болела по утрам. — В январе, конечно, никуда не поедешь, но вы можете отправиться ко двору и покрасоваться перед всеми этими глупышками, которые служат вместе с тобой Анне Датской, — посоветовала она Сибилле.
— Не обижай меня, моя красавица, — взмолился граф Кемпе. — Как это некуда ехать? Я доставлю тебя на небеса и обратно, моя обожаемая Сибилла. Верь моему слову. — Он поцеловал ее миниатюрную руку, и его серые глаза озорно блеснули.
Сибилла была достаточно сообразительна и поняла, что он имеет в виду: девушка вспыхнула до корней своих золотых волос.
До первой свадьбы оставалось менее трех недель, и портниха Бонни с подручными работали по восемнадцать часов в сутки. Чтобы помочь им, из лавки вызвали швею, которая прошлой зимой готовила гардероб Жасмин. Помня о щедрости графини Ланди, она с радостью откликнулась. Леди Сибилла Александра Мери Гордон не могла выходить замуж без полного приданого. Граф Брок-Кэрнский испросил разрешения королевы, и она освободила Сибиллу от обязанностей фрейлины. На ее место быстро нашлась другая.
— Так она и в самом деле выходит замуж за графа Гленкирка? — спросила с улыбкой королева Анна, когда граф Брок-Кэрнский пришел просить освободить его дочь. — Джемми давно пора жениться.
— Нет, мадам, — поправил королеву Алекс Гордон, — она выходит замуж за Тома Ашбурна, графа Кемпе. Гленкирк был детской фантазией, с которой она так долго носилась. Кемпе сделал предложение еще летом, но мы обещали дочери отвезти ее ко двору, чтобы она могла послужить вам. Нет, мадам, дело с Гленкирком не шло дальше ее девичьих грез. А сейчас она вполне очарована Томом Ашбурном, и он любит ее.
— Что ж, милорд, — ответила королева, — это будет хорошая пара. Вас и жену можно поздравить со счастьем дочери.
— Мы счастливы дважды, мадам, — отозвался граф. — Моя вдовая падчерица Жасмин де Мариско весной снова выходит замуж. Ее избранник — маркиз Вестлей, двоюродный брат Тома Ашбурна. В мае джентльмены приехали к моему тестю в Королевский Молверн и влюбились в моих девочек. — Говоря это, Алекс Гордон чувствовал себя в безопасности: месячные у Жасмин были за два дня до ее связи с лордом Лесли. Бог даст, все обойдется и скандала не будет!
Накануне свадьбы Сибиллы с Томом Ашбурном Жасмин навестила сводную сестру и застала ее одну в спальне.
— Что тебе нужно? — спросила Сибилла, которая в последнее время уже не была такой нетерпимой, как раньше.
— Я принесла вот это. — Жасмин подала ей плоскую коробку, обтянутую красной кожей. — Мой свадебный подарок тебе. Сибилла взглянула на нее с удивлением.
— Почему ты даришь мне это? Ты ведь ненавидишь меня.
Должна ненавидеть.
— Вовсе нет, — возразила Жасмин. — Вспомни, Сибби, у нас с тобой одна мать. Я не могу ненавидеть дочь моей матери и не верю, что ты по-настоящему ненавидишь меня.
— Если бы у мамы была дочь, а не четверо сыновей. — Сибилла вздохнула. — Но у нее были сыновья, а я — ее маленькая девочка. А потом появилась ты. И я поняла, что любовь, которую она дарила мне, на самом деле любовь к тебе. Мне стало больно, и я злилась. Жасмин. Разве на моем месте ты не испытывала бы тех же чувств? Я любила маму больше всех на свете! — Голос Сибиллы сорвался, и крупные слезы покатились по розовым щекам.
Успокаивая, Жасмин обняла сестру, и, к удивлению, та не сбросила ее руки и не отстранилась.
— Послушай, Сибби, если бы не ты, мама, может быть, и не смогла бы выжить, вернувшись из Индии, и брак ее не был бы так счастлив. Когда убили моего мужа Ямала, у меня был выкидыш. Того ребенка я только воображала, и все же его потеря была для меня ужасной. А теперь попытайся представить, что чувствовала мама, которая знала своего ребенка, и с ним ее разлучили. И вот она приезжает в Дан-Брок, а там — ты! Разница в возрасте у нас всего шесть месяцев, но важно не это, а то, что ты была там. Девочке нужна была мать, а матери отчаянно нужна ее маленькая дочка. Мама, наверное, решила, что это чудо. Ее любовь и забота были предназначены только тебе, Сибби, и никогда — мне. Думала ли она обо мне? Не знаю. Может быть, и думала иногда, а может быть, и нет, потому что это было слишком больно для нее. Меня она помнила совсем маленькой и никогда не надеялась увидеть снова. Ее любимой дочкой стала ты, а не я. Вот и при встрече она обрадовалась мне не как любимой дочери. И хотя она дала мне жизнь, я никак не могу поверить, что это и есть моя мать.
— Не можешь? — Сибби была поражена и взглянула на сводную сестру. — Но ведь она на самом деле твоя мать. Жасмин!
— Знаю, — рассмеялась сестра. — Но вырастила меня Ругайя Бегум, и ее я считала матерью. А ты об Аланне Вит думала как о маме?
— Никогда! — ответила Сибилла. — Я ее презираю и ненавижу. Мама расстраивается, когда я так говорю, но это правда. Аланне Вит я была нужна только для того, чтобы вымогать деньги у отца. Она мне не мать.
Когда я была маленькой, она приезжала в Дан-Брок навещать меня, но каждый раз выманивала что-нибудь у отца: скотину, лошадей, зерно. И пользовалась всем этим вместе со своим отребьем, за которого зимой вышла замуж. Как-то, когда мне было шесть лет, она явилась к нам с огромным животом и цепляющимся за юбки сопливым ребенком, которого она игриво представила как моего младшего братика. Этот монстр был ростом с меня, хотя ему исполнилось только два года. Его отца я видела лишь однажды, и он был настоящим гигантом.
После этого я попросила папу посылать этой мерзавке домой, если ей что-нибудь причиталось, и с тех пор ее не видела.
— И все же она твоя мать. Она дала тебе жизнь, — настаивала Жасмин.
Понимание засветилось в глазах Сибиллы.
— Но женщина, родившая тебя, тебя по крайней мере любит.
— Однако ее любовь ко мне совсем не уменьшает ее любви к тебе, — ответила Жасмин. — Мы ведь совсем разные. Разве мать может любить одних детей и отнимать свою любовь у других? У меня никогда не было сестры, близкой мне по возрасту, Сибби. Из детей Могола я родилась последней, когда другие его дочери уже выросли. Я жила с матерью вдали от двора без подруг-ровесниц. Когда я узнала, что ты существуешь на свете, то почувствовала огромное счастье. Но никогда не думала, что мы сможем стать подругами. А мы должны. Ведь мы сестры.
"Она сказала не сводные сестры, а сестры», — подумала про себя Сибилла, а вслух спросила:
— Я тебе нравлюсь. Жасмин?
— Не всегда, — прозвучал откровенный ответ. — Ты очень избалована.
— А ты бываешь высокомерной, — быстро парировала Сибби.
— Я дочь Могола, — с королевским достоинством ответила Жасмин.
Глаза девушек встретились, и они рассмеялись.
— Ox, — всхлипывала Сибилла, наконец овладевая собой. — Я думаю, мы станем подругами, уверена, станем, дорогая сестра! — И снова всхлипнула. Заплакала и Жасмин. Так их и застала Велвет.
— В чем дело? — закричала она.
— Мы сестры, — ответила Сибилла. От слез ее нос совсем покраснел.
— Разве это не здорово? — икнула Жасмин.
— Вы что, напробовались свадебного вина? — подозрительно спросила Велвет. Что свело девушек вместе?
— Жасмин принесла мне свадебный подарок, — наконец вымолвила Сибилла. — Мы поговорили с ней и решили, что больше не хотим быть врагами. Мы сестры, мама, и мы выходим замуж за кузенов, которые друг другу словно братья.
Велвет покачала головой.
— Я, мать, за все эти годы так и не смогла понять своих дочерей. Давай-ка посмотрим, Сибби, что принесла тебе Жасмин. Открой коробку. О-о! Как прелестно, — воскликнула она когда дочь подняла крышку и обнаружила внутри на шелковой подкладке колье и серьги из бриллиантов и жемчуга.
— Бриллианты из копей отца в Гояконде, а жемчуг из Персидского залива. Папа говорил, что там вылавливают лучшие жемчужины. Не знаю, какие у тебя есть драгоценности, Сибби, но эти украшения чудесно подойдут к твоему платью.
— Ты правда так думаешь?
Велвет была изумлена: о ней забыли, и она на цыпочках вышла из комнаты, оставив дочерей, склонивших друг к другу золотую и цвета черного дерева головы, обсуждать свадебный наряд Сибиллы.
Скай от души смеялась, узнав, как помирились девушки.
— Это было лишь делом времени, — сказала она. — Сибилла ревновала тебя к Жасмин, не понимая, как скоро ей придется делить с кем-нибудь любовь матери. Теперь у нее есть Том Ашбурн, и твоя любовь уже не кажется такой важной. И Жасмин чувствует, что у нее появляется надежная опора — Рован Линдли будет ей хорошим мужем. Еще до конца года мы с Адамом получим двух новых правнуков, а ты, Велвет, станешь бабушкой. — И Скай рассмеялась.
Солнечным утром 26 января 1607 года леди Сибилла Александра Мери Гордон вышла замуж за лорда Томаса Генри Кемпе. Невеста была в платье из белого бархата с серебряной нижней юбкой. Лиф платья был расшит жемчугом и горным хрусталем, переливавшимся в утренних лучах. Жених надел черный бархатный костюм. Солнце, не показывавшееся почти две недели, ради свадьбы вовсю сияло на небе, и гости по достоинству смогли оценить ожерелье невесты.
Молодых венчали в часовне Линмут-Хауса, а на свадебных торжествах присутствовали король и королева, придворная знать. Обрядом руководил личный англиканский священник короля. Узнав о помолвке племянницы и предстоящей свадьбе, граф Линмутский прежде всего послал весточку лорду Бурку. Патрик и Валентина жили в двух днях пути и старались пробиться сквозь зимнюю непогоду, чтобы вовремя оказаться в Лондоне.
И вот, ожидая поздравлений гостей, стоящий рядом с Сибиллой и широко улыбающийся Том Кемпе вдруг увидел Бурков.
— Откуда вы узнали? — воскликнул он.
— Робин нам сообщил, — ответил Патрик. — Ни за что бы не упустил возможности посмотреть, как ты женишься! Теперь, старый негодяй, ты уже не сможешь флиртовать с моей женой. Милейшая племянница Сибилла тебя тут же изничтожит, стоит тебе только попробовать. Мама говорила, ты без ума от девчонки.
— Не смейся над Томом, — остановила мужа Валентина и поцеловала графа в щеку. — Я всегда знала, что однажды ты найдешь себе замечательную жену. Как я рада, мой друг, что сегодня могу присутствовать на твоей свадьбе. — И, понизив голос, прошептала:
— Но почему Сибилла?
Том Ашбурн счастливо рассмеялся:
— Клянусь тебе, моя богиня, она мне лучшая пара. Без нее я бы вовсе пропал. — Он схватил руку невесты и, поднеся к губам, поцеловал.
Сибилла засияла от удовольствия, любовь засветилась в ее голубых глазах.
— Интересно, Велвет, когда ты станешь бабушкой? — игриво спросил Патрик и еле увернулся от ее шутливой оплеухи. — Что это, мадам, у тебя морщины? — И удалился с женой, прежде чем младшая сестра смогла серьезно взяться за него.
Маркиз Вестлей прогуливался по бальному залу Линмут-Хауса с невестой, выглядевшей просто ослепительно в оранжевом бархатном платье с золотистой парчовой нижней юбкой. Рукава украшали изящные парчовые банты, в середине которых сияли миниатюрные топазы, на шее искрилось ожерелье из желтых бриллиантов. Волосы цвета воронова крыла были разделены посередине на пробор, собраны на затылке в пучок с вплетенными в него золотыми розами.
— Смотри, как гордо она держится, — заметила мужу Скай. — Ей надо быть королевой!
— Она — вылитая ты, кроме бирюзовых глаз и этой чертовски привлекательной родинки, — ответил Адам де Мариско.
— Она намного красивее, чем я когда-либо была, — возразила Скай.
— Нет, самая красивая женщина — ты. И не спорь, девочка, со мной. Ты!
— Я никогда с тобой не спорю, — ответила Скай, и Адам рассмеялся.
После помолвки с маркизом Вестлеем Жасмин мало бывала при дворе. Незамужней женщине из хорошей семьи, если только она не специально выставляла себя напоказ, появляться там считалось нескромным, разве что в обществе родственников или будущего мужа. А Рован Линдли двор не любил.
— Там полно всяких прихлебателей и низких типов, — объяснил он. — Лучше я покажу тебе Лондон. Как только минует угроза сильных заносов, нам всем придется разъехаться по домам и начинать готовиться к свадьбе.
— А мы будем приезжать в Лондон, когда поженимся? — спросила его Жасмин. — Когда-нибудь Гринвуд станет моим, и мы сможем там останавливаться.
— Если захочешь, мы будем приезжать в Лондон, — ответил маркиз. — Но разве ты не деревенская девушка? Помнится, когда я встретил тебя первый раз, ты была босоногой, с охапкой полевых цветов, с которых еще не слетела роса. В ту женщину я и влюбился. Жасмин де Мариско.
— Не могу обещать, что всегда буду одинаковой, — честно призналась Жасмин.
— Хорошо, тогда и я не буду этого обещать, — улыбнулся маркиз, и они рассмеялись. Он провел ее по Лондонскому мосту в Саутуорк19, где располагался театр «Глобус»20, одним из владельцев которого был знаменитый драматург Уильям Шекспир. Они посмотрели несколько пьес:
"Макбета», «Генриха V», «Короля Лира». Но хотя они ярко воссоздавали былые страницы английской и шотландской истории, Жасмин больше понравились комедии Шекспира «Много шума из ничего» и «Сон в летнюю ночь».
Сам «Глобус» был грязным, шумным местом и находился сразу за Вер-Гарденом. Рован всегда покупал кресла на самой сцене, внизу же шевелилось сплошное людское месиво, а театралы были людьми не только респектабельными. Лоточницы торговали фруктами из Испании, а за большие деньги предлагали и себя. Ни одна приличная женщина не рискнула бы появиться в ложах: там открыто зазывали ухажеров из партера дорогие проститутки, а за портьерами прятались со своими любовниками хорошо известные дамы света.
— Хочешь посмотреть медвежью травлю? — как-то спросил Рован.
— Медвежью травлю? — вслух удивилась Жасмин.
Он рассказал ей, в чем дело, и с облегчением заметил на лице невесты отвращение. Рован и сам не любил медвежью травлю.
— Как ужасно! — воскликнула Жасмин. — Как жестоко! Охота — другое дело. Но заставлять животных драться друг с другом ради забавы — бесчеловечно. Нет уж, спасибо, милорд!
— Так ты охотишься? — спросил маркиз, меняя тему.
— Я бывала на охоте с отцом и братьями. На тигров, антилоп, газелей. Иногда мы скакали на лошадях, иногда преследовали добычу на спине слона. Я довольно прилично стреляю из ружья и лука и, если понадобится, могу владеть и Копьем. А ты охотишься, милорд? И на кого?
— Олени, кролики, дичь к столу. Я не считаю, что убийство животных может быть только спортом. Тогда в нем нет смысла.
Они сидели в библиотеке Гринвуд-Хауса, решая, чем бы заняться.
— С каждым днем я узнаю о тебе все больше и больше, — сказала Жасмин, — и начинаю думать, что бабушка была права, когда говорила о тебе.
— А что говорила обо мне эта удивительная женщина? — улыбнулся Рован.
— Что ты хороший человек и будешь мне замечательным мужем, — откровенно ответила Жасмин.
— Таков я и есть, — согласился маркиз. — Но и мне, мадам, хотелось бы узнать тебя получше, хоть ты и не даешь мне возможности. Иди ко мне. Жасмин.
Она удивленно поднялась и направилась к нему, но от неожиданности вскрикнула, когда он потянул ее к себе и усадил на колени — юбки пузырем вздулись на ногах:
— Милорд!
— Рован, — ответил он ей. — Меня зовут Рован. Я хочу, чтобы ты произнесла мое имя. Жасмин.
— Рован! Что ты делаешь? — Она попыталась подняться, но он ей не позволил, удержав в объятиях, и чуть не рассмеялся, видя ее негодование.
— В тот вечер, когда мы решили пожениться, я поцеловал тебя. С тех пор ты ни разу не позволила поцеловать или приласкать тебя. Разве, став мужем и женой, мы не будем с тобой любовниками?
— Пока мы еще не женаты, — просто ответила она, но ее щеки пылали от смущения. Вдруг ей сделалось неловко.
— Но мы ведь и не любовники, мадам. Отчего ты так застенчива со мной? С Гленкирком ты такой не была, — вдруг произнес он.
Она судорожно вздохнула, будто ужаленная, и снова попыталась подняться, и он снова ей не позволил.
— Это все, что ты хочешь получить от меня, Рован? — яростно спросила она. — Только то, что имел Джемми Лесли? Я не распутница, что бы ты обо мне ни думал!
— Я получу от тебя гораздо больше, чем он, — ревниво ответил маркиз и поцеловал невесту.
Поцелуй был злым, и она так же зло ответила на него. Он с силой разжал ее губы, язык проник в ее рот и принялся бороться с ее языком. Но гнев пробудил страсть. Внезапно Рован застонал. Поцелуй становился мягче и нежнее, и он почувствовал, что злость проходит и у нее. Его жаркий рот оторвался от губ, целовал щеки, глаза, впадинку под левым ухом.
Жасмин почувствовала озноб. Он повернул ее голову, и, к удивлению, она ощутила, как в ней зарождается желание. Он покусывал ее мочку, язык прошелся по уху и от теплого дыхания мурашки поползли вдоль спины. Он положил руку ей на грудь, сначала осторожно и вдруг скользнул в вырез платья. Жасмин удивилась, что платье осталось целым: так плотно оно облегало груди. Захватив сосок большим и указательным пальцами, он стал ласкать его, пока она не вскрикнула.
Тогда его губы снова нашли ее. Они целовались так долго, что, казалось, больше уже были не в силах — губы жадно прижаты друг к другу. Она отстранилась, чтобы вздохнуть, и тут почувствовала под пышными юбками его руку. Она скользнула по бедру и безошибочно нащупала самое нежное место.
— Рован! — выдохнула она его имя.
— Позволь мне только потрогать, — умоляюще прошептал он ей в щеку. Палец чувственно ласкал Жасмин.
Она ощутила, как на нее нахлынуло его желание. Какой он испорченный! Испорченный! Она снова попыталась подняться, но не смогла.
— Рован! — Она задыхалась.
Палец ласкал и ласкал ее, пока она вся не напряглась и, задрожав, вдруг не расслабилась, прижавшись лицом к его груди.
— Я ненавижу тебя за то, что ты сделал, — всхлипнула она.
— Тебе было мало?
— Нет!
— Я не хотел этого. Жасмин.
— Тогда зачем? Зачем ты это сделал со мной? — потребовала она, глядя в его золотистые глаза.
— Потому что хотел, чтобы и ты жаждала меня так же, как желаю тебя я, любовь моя. Ты не девственница, чтобы тебя можно было так просто удовлетворить. Ты женщина, и я хочу, чтобы ты была моей — только моей навеки.
— Ты жесток, — еле слышно произнесла она, изнемогая от желания.
— Я могу доставлять и наслаждение, и боль, как и ты, любовь моя, — ответил маркиз и нежно ее поцеловал.
— Никогда больше не ставь между нами Джемми Лесли, — попросила Жасмин. — Тебе не к кому меня ревновать, Рован. Клянусь тебе! Как мне убедить тебя в этом?
— Может быть, когда я буду твоим мужем, мне удастся выкинуть из головы мучающие меня картины, и кошмары сменятся волшебным сном любви. До тех пор ревность будет непереносимо жечь мое нутро.
— Тогда возьми меня сейчас, Рован, — тихо сказала Жасмин, гладя его рыжеватые волосы. — Мне тяжело думать, что ты так страдаешь из-за пустяков. Те несколько часов с Гленкирком для меня не имели никакого значения, как и для него. Друг в друге мы искали лишь утешения. Возьми меня, милорд, облегчи свою боль.
— Нет, — ответил маркиз, — недостойно пользоваться твоей слабостью. Я не хочу, чтобы ты вспоминала, как отдалась мне из жалости. Я должен учиться сдерживать свои чувства. Но, Боже, как я тебя хочу.
— От ожидания страсть становится только сладостнее, — по-доброму рассмеялась она.
— Гленкирк — дурак! — отозвался Рован Линдли.
— Почему ты так сказал? — удивилась Жасмин.
— Потому что он мог владеть тобой и отказался, — ответил ее жених.
Но Яков Лесли до сих пор сожалел, что был так неосмотрителен. Через несколько дней после того, как их с Жасмин нашли в постели, он навестил графа и графиню Ланди и просил их разрешения ухаживать за внучкой. Но они ответили отказом.
— Жасмин помолвлена с маркизом Вестлеем, — сказала Скай лорду Лесли.
— Но если она вынашивает моего ребенка? — спросил он.
— Не вынашивает, — последовал категоричный ответ.
— Она влюблена в Вестлея или вы принуждаете ее к браку из-за меня? — не отступал Яков Лесли.
— Послушайте, милорд, — спокойно объяснила Скай. — Рован Линдли встретился с внучкой первого мая, полюбил ее и просил нашего разрешения жениться на ней. Тогда мы отказали ему, так как считали, что Жасмин необходимо обжиться в Англии. Мы думали еще и о себе и наслаждались обществом новой внучки, которую даже не рассчитывали увидеть. Но для уважаемой женщины нет другого пути — только замужество, и вы это знаете, милорд. Маленькое приключение Жасмин с вами убедило нас, что ей пора устраиваться в жизни основательно.
— И она согласилась выйти за него замуж? — спросил граф Гленкирк.
— Конечно, милорд. Мы никогда не принуждали детей или внуков идти к алтарю, — ответила госпожа де Мариско. — Ваше разочарование — дело ваших собственных рук. У вас была возможность жениться на ней, но когда вас спросили об этом, вы промолчали, что означало отказ.
— Но она заявила, что не хочет выходить за меня замуж, — запротестовал граф.
— А вы ей и поверили? — Скай было искренне жаль Якова Лесли. Свою ошибку он понял слишком поздно.
— Я думал, она забавляется. Признайтесь, нас застали в ситуации, не оставляющей сомнений. А Жасмин явно не из тех женщин, которые пользуются случаем, чтобы женить на себе джентльмена. К тому же примите во внимание чувства ее сводной сестры. Я достаточно узнал Жасмин — она добрая женщина.
— Вы все это узнали о ней за несколько коротких часов? — насмешливо спросила Скай, стараясь разрядить обстановку.
— Мистрис де Мариско и я несколько раз подолгу беседовали в парке, когда я заезжал к ней. Ради леди Сибиллы она нисколько меня не поощряла, — скованно проговорил Гленкирк.
— До того вечера, когда вы встретились у моего сына, — пробормотала Скай. — Она утверждала, что вы оба почувствовали себя одинокими и старались утешить друг друга.
— Да, — подтвердил он, и боль отразилась на его красивом лице. Он выпрямился и официальным тоном обратился к хозяевам:
— Милорд. Миледи. Благодарю вас за то, что вы меня приняли, и в сложившихся обстоятельствах впредь обещаю не беспокоить. Вы скажете Жасмин, что я был у вас?
— Нет, милорд, — покачала головой Скай. — В этом нет никакого смысла. Разве вы полагаете по-другому? Она помолвлена с Рованом Линяли, и свадьба состоится тридцатого апреля.
— Неужели ты не предоставишь ей выбора? — спросил Адам жену, когда дверь за Гленкирком закрылась.
— Ее будущее в Англии, а не в Шотландии. В той дикой и сырой стране я уже потеряла Велвет. И я не отдам ей Жасмин, Адам. К тому же, если бы Гленкирк ее действительно любил, он сказал бы нам об этом. А сейчас рассуждать уже поздно. Быть может, он узнал о ее сокровищах? Богатые люди никогда не довольствуются своим состоянием. Они постоянно стремятся добавить к нему новые богатства.
На этом вопрос закрыли и предупредили слуг, чтобы те не рассказывали мистрис де Мариско о визите графа Гленкирка. В борьбе за Жасмин победил Рован Линдли. Когда в середине февраля в воздухе потеплело и повеяло весной. Гордоны, де Мариско и Ашбурны покинули Лондон и разъехались по домам.
— Скорее приезжай в Свон-Корт, — упрашивала сестру Сибилла. — Я буду без тебя скучать.
— Как только бабушка позволит, — обещала Жасмин. — Она говорит, сначала нужно приготовить приданое.
— Напиши, как только сможешь, — улыбнулась Сибилла. И карета с молодыми и родителями жены, намеревающимися посмотреть ее новый дом, выехала на дорогу, которая в конце концов должна была привести их к Свон-Корту.
