- Блейз Уиндхем, #1
Глава 8
Леди Нисса Уиндхем росла и расцветала под неусыпными заботами нежных родителей. Она рано начала ходить и говорить и топала по залу на своих толстеньких ножках, двигаясь все увереннее. Ее частыми спутниками стали ее дядюшки Генри и Томас Морган, родившиеся спустя три месяца после появления на свет девочки. Братья-близнецы избрали для своего рождения первое апреля, дав всему семейству повод для шуток о том, что Бог в последний раз посмеялся над лордом Морганом, одарив его двумя сыновьями после многочисленных дочерей. Но лучшей подругой Ниссы стала маленькая дочь Блайт, Мэри-Роз Кингсли, родившаяся через девять с половиной недель после Ниссы.
В конце лета, когда Ниссе вот-вот должно было исполниться два года, Блейз поняла, что у нее будет еще ребенок.
Эту новость она встретила с облегчением, ведь Блайт успела уже произвести на свет не только Мэри-Роз, но и ее младшего брата, Роберта.
— Теперь у тебя будет братик, как у Мэри-Роз, — объяснила Блейз дочери.
— А я хочу сестричку! — заявила Нисса, топнув крошечной ножкой.
Эдмунд посадил дочь на колени, и Нисса прижалась к отцу, ревниво взглянув на мать.
— Папе нужен сын, Нисса. Мама еще успеет подарить тебе сестричку, но сначала пусть родится мальчик, — сказал эрл.
— У вас же есть я! — напомнила Нисса, таким тоном, будто ее слово было решающим в семье.
— Нет, ей ничего нельзя объяснить, — заулыбалась Блейз. — Ей еще не исполнилось и двух лет.
— Я не стал бы беспокоиться, но мои владения — майоратные2, — вздохнул Эдмунд. — Иначе мне вполне хватило бы Ниссы. Но ей понадобится брат — чтобы защищать ее и выдать замуж, если меня не станет.
— У нас родится сын, — уверенно заявила Блейз. — В прошлый раз я еще ничего не понимала, просто надеялась, что будет мальчик, но сейчас я твердо знаю! Я чувствую это.
— Будем молить Бога, чтобы ты оказалась права, — вздохнул эрл, — иначе моим наследником станет Тони. Но это не так уж плохо: он мой прямой родственник по отцовской линии.
— Эдмунд, ты еще слишком молод и неопытен, — поддразнила Блейз мужа. — Я точно знаю — у нас будет сын.
Тони никогда не получит Риверс-Эдж, — с явным злорадством заключила она.
Эрл услышал ее тон и встревожился.
— Почему ты недолюбливаешь Энтони, дорогая? Чем он тебя обидел?
— Почему он не женится? — ответила вопросом на вопрос Блейз. — Он ведь пробыл при дворе уже два года, и он — завидный жених, лорд Уиндхем из Риверсайда, обладатель славного поместья и немалого дохода. Не могу поверить, что ему до сих пор не представился шанс жениться. Но, судя по всему, ни одна из придворных дам его не устраивает. Откуда такая привередливость? Или он надеется унаследовать твой титул и владения и поймать добычу покрупнее?
Блисс говорит, что вокруг него увивается целая толпа достойных невест — и девушек, и вдов. Нет, я ему не доверяю.
В конце концов он намеренно огорчает мать. По-моему, он самый расчетливый и бессердечный из мужчин!
— Ты предубеждена против него из-за Дилайт, — возразил Эдмунд.
— Да, он разбил ее сердце! — выпалила Блейз. — Этого я никогда не прощу ему, никогда! Она всеми силами добивается его любви. Блисс говорит, что ее попытки достойны жалости. Господи, Эдмунд, подумать только, чтобы моя младшая сестра пала так низко, и все из-за любви к человеку, который недостоин стирать пыль с ее туфелек! Оуэн наконец отослал Дилайт домой — она покрыла себя позором на виду у всех, остановив Энтони и открыто признавшись в любви к нему. И чуть не умерла от отчаяния, когда твой племянник отверг ее! Она не оправилась до сих пор и, вероятно, никогда не сможет забыть о своем унижении.
— Ты несправедлива к Энтони, Блейз, — упрекнул Эдмунд жену. — Он так и не понял, что Дилайт питает к нему серьезные чувства. Он считал ее страсть всего-навсего обожанием молоденькой и неопытной девушки. И потом он не отверг ее на виду у всех. Он все объяснил ей в присутствии Блисс и Оуэна. Дилайт — романтичная девушка, она позволила себе вообразить любовь между ней и Тони, которой не существует. Тони ни в чем не виноват. Он никогда не поощрял Дилайт — скорее, относился к ней как к твоей младшей сестре.
— Он бесчувственный негодяй, милорд! — Голос Блейз зазвенел от гнева. — Доро и мои родители пытались устроить брак моей сестры и Энтони. Место в его сердце никем не занято, но милорд Уиндхем из Риверсайда не соизволил обратить взгляд на мою сестру! А ведь Дилайт стала бы ему отличной женой. Вот почему я ненавижу Энтони.
— Дилайт будет отличной женой кому угодно, — возразил эрл, — но менее подходящую жену для Энтони трудно себе представить.
— Как вы можете! — воскликнула Блейз.
— При всем остроумии и смешливости Дилайт характером она скорее напоминает Блайт. Она слишком смирная для такого темпераментного мужчины, как Тони. Если поженить их, семейная жизнь ему смертельно наскучит, не пройдет и месяца. Ему нужна более смелая жена — такая, которая сможет спорить с ним — так, как ты споришь со мной, дорогая.
Эдмунд был прав, и в глубине души Блейз понимала это, но не хотела признать вслух. Может, когда-нибудь, когда Дилайт вновь повеселеет, но не теперь.
К счастью, сама она Энтони Уиндхема не видела с тех пор, как окрестили Ниссу — он и Блисс были крестными родителями малышки. Милорд Уиндхем из Риверсайда вращался при дворе, развлекаясь и забавляясь и, по мнению Блейз, пренебрегая своими владениями и обязанностями, которые налагает богатство. Леди Дороти не виделась с сыном целый год, и, возможно, их разлука продлилась бы еще дольше, если бы предыдущим летом Доро сама не отправилась ко двору. Вернувшись, она заявила: ее не удивляет то, что Тони до сих пор гуляет в холостяках. Двор переполнен распутницами и сплетницами. Король самым возмутительным образом пренебрег королевой, и его поведение задало тон всем придворным. Без королевы Екатерины, твердо придерживающейся определенных правил, они попросту перестали существовать. Что же касается самого короля — в этом месте Дороти Уиндхем возвела очи к небесам — пусть он хорош собой, но по поводу его безнравственности не может быть никаких сомнений: во дворце ходят слухи о связи его величества с мистрис Блаунт и мистрис Мэри Болейн.
Поскольку больше Дороти не могла появиться при дворе, Энтони Уиндхем приехал навестить ее, ибо искренне любил мать. То, что он выбрал для своего визита конец осени, время лучшей охоты, не ускользнуло от внимания Блейз.
Эрл Лэнгфордский умолял жену вести себя учтивее, но Блейз, положив одну руку на живот, небрежно помахала другой:
— Не бойтесь, милорд, я буду вежлива с этим мужланом.
Эрл рассмеялся.
— Иногда, дорогая, мне следовало бы наказывать тебя.
— Но вы же этого не делаете, милорд, — вызывающе заявила она, скользнув в объятия мужа и прижимаясь к нему.
Он осторожно прикоснулся к ее губам.
— Вероятно, я плохо выполняю свой супружеский долг, мадам, — и он обвил рукой еще стройную талию жены.
— Ни в коем случае! Я люблю вас, милорд.
— Ты вновь обезоружила меня, дорогая, — галантно отозвался эрл, страстно поцеловал ее и произнес, отпуская:
— И я люблю вас, моя прекрасная и любимая жена.
Энтони Уиндхем явился в родные места без лишнего шума и подъехал к крыльцу дома своего дяди никем не замеченный, в обществе всего одного слуги. Дороти Уиндхем, которая переселилась в дом своего детства еще до рождения Ниссы, поспешила ему навстречу. Расплывшись в улыбке, она крепко обняла сына, не стесняясь выказывать материнские чувства.
— Наконец-то ты приехал! — воскликнула она звенящим от радости голосом, и Энтони обнял ее.
«Он почти не изменился», — думала Блейз, наблюдая, как Энтони входит в зал вслед за матерью. Присмотревшись, она решила, что Энтони Уиндхем стал спесив. Он был так же высок ростом, как Эдмунд, с такой же светлой кожей, но если волосы Эдмунда имели теплый каштановый оттенок, то шевелюра Энтони была угольно-черной. С первого же взгляда на этих двух мужчин становилось ясно, что они родственники: сходство им придавали сильная линия челюсти, высокие скулы и лоб, хотя Эдмунду от матери достались карие глаза, а Энтони — голубые, оттенка, присущего только Уиндхемам. Его губы, которые прежде Блейз считала капризными и по-женски пухлыми, стали как будто уже и тверже, в глазах отразилась усталость.
Энтони галантно поприветствовал Блейз:
— Мадам, с каждой нашей встречей вы становитесь все прекраснее.
— Как просто эта лесть слетела с вашего языка, милорд, — сладким тоном отозвалась Блейз. — Несомненно, из вас получился галантный придворный щеголь. Добро пожаловать в Риверс-Эдж!
Энтони с любопытством приподнял бровь, услышав скрытую иронию в ее голосе, но тут в зал вошел Эдмунд, и Энтони обратил все внимание на дядю, забыв о Блейз. Энтони предстояло провести в Риверс-Эдже несколько дней, а затем проводить мать домой, где они должны были пробыть до Нового года, когда Энтони придется возвратиться ко двору.
— Хочешь отдохнуть после путешествия или мы завтра же отправимся на охоту? — спросил дядя своего племянника.
— Разумеется, поедем охотиться! — усмехнулся Тони. — При дворе я тоже не забываю об охоте, но там приходится выслеживать иную дичь, нежели здесь, дома.
— Несомненно, там ты охотишься на звонкоголосых птичек, — усмехнулся эрл. — Когда, наконец, ты найдешь ту, что тебе подойдет, и остепенишься? Нельзя же провести при дворе всю жизнь!
Возле лорда Уиндхема остановился слуга с кубком красного вина. Энтони жадно выпил половину кубка и вытер рот ладонью, прежде чем ответить:
— Знаю, Эдмунд, все знаю! Я должен найти себе жену, и как можно скорее. Но увы, присмотрев какую-нибудь девушку, я неизбежно представляю, что мне предстоит провести с ней всю жизнь, и эта мысль вызывает у меня отвращение. Пока я не встречу женщину, с которой не захочу расставаться, думаю, мне будет лучше побыть холостяком.
— Иногда следует сделать попытку, Тони, как поступил я с Блейз. С тех пор как мы поженились, я счастлив. Возможно, тебе повезет так же, как и мне;
— Должно быть, именно это и заставляет меня медлить, Эдмунд, я хочу такого же счастья, какое досталось тебе. На меньшее я не согласен.
— Скорее всего, милорд, — резко вмешалась Блейз, — вы пользуетесь этим предлогом, чтобы изображать жеребца в табуне придворных кобыл. Возможно, вам доставляет удовольствие мысль о том, что ваша мать мечтает о внуках, что ваши слуги остались без хозяина, а в Риверсайде царит запустение!
Лорд Уиндхем был поражен ее вспышкой, но рассмеялся в ответ.
— Блейз Уиндхем, жало все еще при вас, как и в тот день, когда я сопровождал вас из Эшби сюда, в Риверс-Эдж. Рад отметить, что в браке вы не изменились. Вам удалось уколоть меня больнее, чем матери. Обещаю вам, как пообещал и ей: я женюсь с молниеносной быстротой, как только найду себе пару.
Блейз метнула в его сторону гневный взгляд. Она чувствовала, что Энтони насмехается над ней, и это ей не понравилось. Лучше бы Дилайт поскорее забыла об этом гордеце — Блейз решила, что обязательно посоветует это сестре при следующей встрече. «Бедняжку, на которой Энтони Уиндхем в конце концов остановит свой выбор, можно только пожалеть», — заключила Блейз.
Охотники выехали на следующий день рано утром, еще до рассвета, и вернулись после захода солнца. Блейз позаботилась, чтобы они взяли с собой холодное мясо, хлеб, сыр и вино, но по приезде домой они все равно оказались голодными. Тридцатого октября эрл объявил жене:
— Завтра мы охотимся последний день — Тони уезжает домой, в Риверсайд. Они с Доро покидают нас сразу после службы в честь Дня Всех Святых.
— Я буду так скучать по Доро, — призналась Блейз, наслаждаясь объятиями мужа. — Я привыкла к ней, словно к сестре. Без нее мне будет одиноко.
— А без Тони? — поддразнил ее муж, целуя в ухо.
Блейз вздохнула.
— О Эдмунд, я знаю, что была с ним невежлива, но я ничего не могла с собой поделать. Он раздражает меня, право, не знаю почему. Да, он мне неприятен! В нем есть нестерпимая надменность. Ее мало кто замечает, но для меня она очевидна, и это все равно что помахать красной тряпкой перед быком. А когда я вспоминаю о горе моей сестры, я и вовсе готова предать Тони анафеме.
— Нет, это не надменность, Блейз, но я понимаю, о чем ты говоришь, и, пожалуй, я тоже это замечаю. Причина такого поведения — положение младшего из Уиндхемов.
Вспомни, мы выросли вместе, но ни на один день Тони не позволяли забыть, что когда-нибудь я стану эрлом Лэнгфордским, а он — всего лишь лордом Уиндхемом из Риверсайда. Даже мать Энтони, которая воспитала нас обоих, не забывала разницу в нашем положении. Ведь Доро тоже была дочерью эрла. Не будь Тони так добродушен, дорогая, между нами тоже могли начаться ссоры и соперничество, как это было между моим дедом и его братом, прадедом Тони.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом, — удивилась Блейз. — А я ведь должна знать семейную историю, чтобы поведать о ней Ниссе и ее брату, когда он родится.
— Моего прадеда, — начал Эдмунд, — звали Ричард Уиндхем, лорд Риверсайд. У него родилось двое сыновей, Эдвард и Генри — один был старше другого ровно на два года. С малых лет мальчики стали соперниками, они вели постоянную борьбу, чтобы всякий раз с торжеством одержать победу. Старший, Эдвард, всегда побеждал младшего. Генри, и именно Эдварду когда-нибудь предстояло стать наследником.
Потом Эдвард отличился, когда в шестнадцатилетнем возрасте спас жизнь королю Генриху V в битве между англичанами и французами при Азенкуре. Сразу же после битвы король даровал своему спасителю титул эрла Лэнгфордского и наградил его землями, которые принадлежат нам и поныне. Прежде они принадлежали наследнице, Сесилии де Бохан, которую король выдал замуж за моего деда. Но поскольку в то время невесте миновало только три года, прошло много лет, прежде чем этот брак осуществился. Мой отец стал третьим сыном своих родителей. Двое старших умерли: один — от оспы, а второй — в Святой земле, сражаясь с неверными.
Но я отвлекся, дорогая. Когда мой дед заполучил титул эрла Лэнгфордского, его брат буквально пришел в отчаяние, ибо теперь даже не надеялся когда-нибудь одержать верх над своим соперником. Выход нашел мой прадед, Ричард. Имение Риверсайд не отходило старшему сыну, и потому он попросил его отказаться от своих прав и оставить имение брату. Мой дед согласился, ибо, несмотря на существовавшее между братьями соперничество, они любили друг друга. Таким образом возникли две ветви семьи. Братья всю оставшуюся жизнь вели дружелюбное соперничество, но настоящей вражды между ними не было, ибо каждый получил свою долю.
Эти семьи всегда были близки, а брак моей сестры Дороти с отцом Энтони только упрочил их взаимоотношения.
Мы с Тони всегда поговаривали о том, что когда-нибудь и наши дети поженятся, но это оказалось невозможным.
— До тех пор, пока Тони не найдет себе жену, — вставила Блейз и повернулась на бок, удобно прижимаясь к мужу.
— Забудь про моего племянника, — попросил Эдмунд, целуя ее в шею и подхватывая руками полные груди. — Чем болтать, я гораздо охотнее развлекся бы с этими яблочками.
— Завтра ты уезжаешь на охоту? — спросила Блейз. — Сегодня было так холодно, скоро начнутся дожди. Боюсь, ты подхватишь простуду, и тогда заболеем мы все, — сонно лепетала она, наслаждаясь его ласками.
— Тогда я скажу Тони, что предпочитаю завтра остаться дома, — заявил Эдмунд, чувствуя, как Блейз расслабляется во сне рядом с ним.
Она что-то невнятно пробормотала, и Эдмунд улыбнулся в темноте.
Но утром, когда на небо медленно выползало бледно-лимонное солнце и эрл заявил Энтони о своем желании остаться дома, тот принялся насмешливо подтрунивать над ним:
— Эдмунд, неужели ты так постарел, что предпочитаешь сидеть у огня рядом с женой, чем гнаться за оленем по лесу?
Эдмунд рассмеялся и с грустью обратился к жене:
— Не могу позволить этому дерзкому юнцу называть меня стариком, Блейз. Дождя не предвидится. Мы вернемся до заката, дорогая. — И, склонившись, чтобы поцеловать ее, Эдмунд вышел из зала вместе с Тони.
День постепенно разгорался, и Блейз начала думать, что ее муж был прав. Наступил канун Дня Всех Святых. В углу большого зала Мэйзи рассказывала Ниссе те же самые истории о призраках и духах, которые часто слушали сама Блейз и ее сестры из уст старой Ады. Глаза Ниссы округлились от любопытства. Леди Дороти вышивала гобелен с изображением благословения Иисусом свадебного пиршества в Кане — эту работу она начала еще в то время, как ее сын отправился ко двору. Гобелен предназначался в качестве свадебного подарка сыну и его жене, и вот теперь вышивка была почти закончена, а свадьбы не предвиделось.
Услышав, как осенний дождь забарабанил в окна, Блейз даже испытала что-то вроде удовлетворения: если Эдмунд простудится, она не станет ему сочувствовать. Поставив ноги на скамеечку, она дремала у огня, пробудившись только при звуках голосов, конского топота и собачьего лая. Блейз медленно открыла глаза и потянулась.
В зал вошел Энтони Уиндхем. Он был бледным и растерянным.
— Мама… — начал он и осекся. — Мама, Эдмунд мертв..
Дороти Уиндхем вскочила с проворством, удивительным для дамы ее лет. Она прижала ладони к сердцу, словно пыталась удержать его в груди.
— Боже милостивый, сын! Скажи мне, что я ослышалась!
Блейз с трудом встала и еле прошла через зал.
— Где Эдмунд? — спросила она, останавливаясь перед Энтони. — Где мой муж?
Лорд Уиндхем шагнул вперед и взял ее за руки.
— Блейз, Эдмунд мертв. Мы уже возвращались домой, когда полил дождь, и Эдмунд заметил, что не желает подхватить простуду, как ты предсказывала. Охота прошла неудачно, и Эдмунд дразнил меня, говоря, что нам стоило остаться вместе с тобой у огня, вместо того чтобы мерзнуть в лесу. — Голос лорда Уиндхема сорвался, и он еле слышно продолжал:
— В этот момент олень неожиданно выскочил из леса прямо перед Эдмундом, и собаки взбесились. Конь встал на дыбы, а Эдмунд вылетел из седла. Он сломал шею и сразу умер. Блейз, мне так жаль…
Мучительно долгую минуту Блейз не могла понять смысл его слов, но вместе с пониманием ее ошеломила боль. Она чувствовала, что ноги обмякли, и тем не менее ей удалось удержаться. Дыхание у Блейз перехватило, и она заметила, что Энтони по-прежнему стоит перед ней, а слезы катятся по его лицу. Неукротимая ярость вспыхнула в ее душе, и она изо всех сил ударила Энтони по лицу.
— Это ты виноват! — выпалила она. — Ты виноват в его смерти, Энтони Уиндхем! Ты убил моего мужа — это так же верно, как если бы ты вонзил нож ему в сердце! Ты убил моего Эдмунда! — выкрикнув это, она заколотила стиснутыми кулаками по груди и голове Энтони.
Он беспомощно слушал ее страшные обвинения и стоял, не в силах сдвинуться с места, пока леди Дороти, оправившись от первого потрясения, не бросилась к Блейз, оттаскивая ее от своего сына. Вся ярость Блейз обратилась теперь против золовки — она даже пустила в ход кулаки, пока Мэйзи прижимала испуганную Ниссу к своей необъятной груди, а остальные с ужасом следили за происходящим.
— Не смей защищать его, Доро! Не смей! Это он убил моего мужа! Он убил Эдмунда!
— Нет, Блейз, — восклицала леди Дороти, увертываясь от ударов и пытаясь обнять потрясенную горем женщину. — Это была случайность, всего лишь нелепая случайность! Нам некого винить, — слезы покатились по щекам пожилой дамы.
Она сама приняла своего брата в детстве от повитухи, когда он родился, а его мать и ее мачеха умерла. Хотя Дороти в то время было всего двенадцать лет, она вырастила его, как собственного сына, и вот теперь Эдмунд умер. Он покинул их и никогда не вернется. Дороти Уиндхем плакала, не чувствуя, как слезы текут по щекам.
Когда первая волна горя начала утихать, Блейз оставила в покое леди Дороти, но с прежней яростью обернулась к Энтони.
— Только ты виновен в смерти моего мужа, — заявила Блейз, — Эдмунд ни за что не поехал бы сегодня на охоту, если бы ты не стал посмеиваться над ним, задевать его оскорбительными намеками! — она уставилась в лицо своего врага. — За это я убью тебя! — выкрикнула она. — Я убью тебя, Энтони Уиндхем! — Вдруг она побелела и, скорчившись, схватилась за живот. — Ребенок! Что с ребенком? Будь ты проклят, Тони! Будь ты проклят! — воскликнула она, падая на пол.
Слуги мгновенно бросились на помощь графине. Ее осторожно подняли, унесли в спальню и уложили в постель.
Геарта и леди Дороти поспешили помочь Блейз, стащили с нее лиф, сняли юбки и увидели на белой ткани нижних юбок пятна крови. Обе женщины зарыдали в довершение всех бед у Блейз случился выкидыш. Но хуже всего было то, что ребенок действительно оказался долгожданным сыном — крохотным, почти сформировавшимся мальчиком, слишком маленьким и хрупким, чтобы выжить вне материнского чрева после шести месяцев, проведенных в нем.
Узнав об этом, Энтони застонал и в горе принялся рвать на себе волосы. Сын Эдмунда! Желанный наследник Эдмунда погиб в один день с отцом!
— А Блейз? — спросил он у матери. — Как Блейз?
— Она выживет и сможет рожать детей другому мужу, — произнесла леди Дороти и вдруг с ужасом прочла истину на лице сына. — Боже милостивый! — прошептала она. — Так вот почему ты до сих пор не женился, сын! Ты любишь ее! Ты влюблен в жену собственного дяди!
— Во вдову дяди, — поправил Энтони.
— Она презирает тебя, Энтони.
— Пройдет время, и я научу ее любить меня, мама, ибо я полюбил ее в тот же день, когда впервые увидел, — признался Энтони.
— Помоги тебе Бог, Тони, — с грустью ответила мать, — Только чудом ты получишь то, чего так отчаянно желаешь.
— Милорд эрл! Милорд эрл! — послышался голос дворецкого. — Как поступить с телом лорда Эдмунда?
Минуту Энтони Уиндхем непонимающе смотрел в лицо старшего слуги, а затем его осенило: теперь ведь он стал эрлом Лэнгфордским. Ошеломленный, он не мог выговорить ни слова.
— Перенесите тело моего брата в фамильную часовню, — приказала леди Дороти, — и немедленно пришлите ко мне отца Мартина.
— Слушаюсь, миледи, — ответил дворецкий и удалился.
— Энтони, приди в себя! — Леди Дороти встряхнула сына за плечо. — Теперь уже ничего не поделаешь! Ты стал четвертым эрлом Лэнгфордским и должен заботиться о людях. Смерть Эдмунда и его, сына вызовет отчаяние у слуг из Лэнгфорда. Теперь ты их господин и, даже если ты скорбишь, не выдавай своей скорби, чтобы не огорчать людей.
Люди Лэнгфорда ждут твоих приказаний. Повелитель должен быть сильным, ибо люди слабы!
Последовала долгая пауза, а затем Энтони Уиндхем поднял голову. В его печальных глазах промелькнула решимость, голос прозвучал твердо:
— Я отправлю гонца в Эшби. Морганы пожелают быть сейчас вместе с Блейз.
Леди Дороти одобрительно кивнула.
Последующие несколько дней в Риверс-Эдже царила суматоха. Лорд и леди Морган прибыли утешить дочь, которая лежала в постели, оплакивая мужа и сына, но быстро оправляясь после выкидыша. Леди Розмари остановила Дилайт, которая, считая трагедию старшей сестры еще одной возможностью вскружить голову Энтони Уиндхему, собиралась отправиться с родителями.
— Никуда ты не поедешь, — твердо заявила леди Розмари. — Мы отправляемся немедленно, а ты, Дилайт, отвечаешь за своих братьев и сестер. Если прежде ты не была нужна лорду Энтони, то не нужна и теперь, когда он стал эрлом Лэнгфордским, — прямо высказалась она. — Он может сделать более блестящую партию и наверняка сделает ее. Теперь, когда он стал эрлом Лэнгфордским, он непременно женится — как только закончится траур. И надеюсь, ты прекратишь свои глупости и примешь предложение кого-нибудь из поклонников. В конце концов тебе уже шестнадцать с половиной. Скоро тебя уже начнут считать старой девой — ты этого добиваешься? Или ты хочешь остаться девицей до конца своих дней?
…Вскоре леди Розмари обнаружила, что держать в руках Дилайт было намного легче, чем старшую дочь. Блейз лежала в постели, и ее глаза пылали гневом.
— Это он убил Эдмунда! — сказала она родителям. — О если бы только я могла убить его!
— Прекрати немедленно, Блейз! — возмущенным тоном воскликнула леди Розмари.
— Да что ты можешь знать, мама? Ты всю жизнь провела в Эшби, рожая детей папе. Ты никогда не лишалась детей или мужа! — выкрикивала в лицо матери Блейз. — Эдмунд мог быть жив, как и его сын, если бы в тот злосчастный день Тони не уговорил его отправиться на охоту. Он давно замышлял убить Эдмунда, я это знаю! Он все время хотел завладеть его титулом, хотя и скрывал свои намерения, ублюдок! — ее голос истерично взвился.
— Нет, детка, не позволяй горю ослепить тебя, — тихо и твердо проговорил лорд Морган. — В тот день Эдмунд сам хотел отправиться на охоту — признай это. Он ухватился за первый предлог. Неужели ты и вправду считаешь, что Энтони выгнал оленя из леса навстречу лошади твоего мужа?
Случившееся видели десяток свидетелей, испугалась не только лошадь Эдмунда. К сожалению, он был застигнут врасплох, иначе сумел бы сдержать ее — ведь он был прекрасным наездником. Произошла трагическая случайность, Блейз, чудовищная случайность. С твоей стороны несправедливо обвинять в этом Энтони — несправедливо и некрасиво. Эдмунд был лучшим другом Энтони, они скорее походили на братьев, чем на дядю и племянника.
Поверь, Энтони скорбит об утрате не меньше твоего.
Блейз безмолвно уставилась на отца, но Роберт Морган понял, как ей больно, и обнял дочь. Блейз плакала у него на груди, пока ее веки не опухли от жгучих слез.
— Ненавижу его! — прорыдала она в плечо отцу.
— Относись к нему как хочешь, Блейз, но не обвиняй его в том, чего он не совершал, — посоветовал лорд Морган.
Спустя два дня тело третьего эрла Лэнгфордского было перенесено в церковь святого Михаила, и целый день люди из окрестных деревень стекались туда, чтобы отдать последний долг покойному. На крышке гроба лежала восковая маска Эдмунда Уиндхема, а внутри, подальше от посторонних взглядов, эрл крепко сжимал в руках скорченное тельце сына, обретя в смерти то, чего он так и не получил при жизни.
Блейз настояла на своем желании присутствовать на похоронах мужа, и отец отвез ее в церковь. Люди заплакали еще безутешнее, при виде прекрасной молодой графини, ибо Блейз появилась среди них, смелая и величественная в своем горе. Каких же сыновей могла бы подарить мужу эта женщина, думал каждый из присутствующих в церкви и скорбел о двойной утрате.
Когда толпа покинула церковь, а гроб с телом Эдмунда Уиндхема был помещен на предназначавшееся для него место в фамильном склепе, пошел снег. К собственному ужасу, Блейз обнаружила, что с ней в экипаже устроился Энтони.
— Мне надо поговорить с вами, — начал он. — Я намерен отдать Риверсайд и его земли Ниссе. Знаю, Эдмунд еще не побеспокоился о ее приданом, и теперь это мой долг.
Как дочь эрла, она должна сделать блестящую партию.
— И мы с ней должны жить в Риверсайде? — холодно спросила Блейз.
— Нет, Блейз, Риверс-Эдж — твой дом, — возразил Энтони. — Теперь ты вдова, но ты по-прежнему графиня Лэнгфорд, и ничто не изменилось.
— Мой муж и сын лежат в фамильном склепе в Майклечерче, — с горечью произнесла она. — Вот что изменилось в моей жизни и жизни моей дочери, милорд эрл. Я никогда не соглашусь жить в Риверс-Эдже, пока рядом будете вы. Я увезу дочь в Гринхилл — он принадлежит мне. Эдмунд подарил мне это поместье после рождения Ниссы. Там мы и будем жить, — ее бледное лицо приобрело решительное выражение.
— В Гринхилле? Нет, там жить вы не будете! — запротестовал Энтони. — Дом в поместье слишком стар, там никто не жил уже тридцать лет. Возможно, он уже совсем развалился.
— Тогда зачем же Эдмунд отдал мне это поместье?
— Он отдал вам поместье с землями, а не дом, в котором можно жить, — объяснил Тони.
— Мы все равно уедем, — упрямо заявила Блейз.
— Молодой незамужней женщине неприлично жить одной в такой глуши, — процедил Тони сквозь стиснутые зубы. — Я не позволю вам уехать в Гринхилл.
Фиалковые глаза Блейз потемнели от гнева и угрожающе сузились.
— Вы не позволите мне? Да кто вы такой, чтобы запрещать или разрешать мне поступать так, как я хочу? Как вы смеете даже заикаться об этом, сэр!
— Кто я такой? — повторил он, едва сдерживая гнев. — Я — эрл Лэнгфордский, мадам, и вы, как вдовствующая графиня, находитесь под моей опекой. Как и ваша дочь — позвольте напомнить, что она носит фамилию Уиндхем.
Именно мне решать, где вы будете жить и поедет ли с вами леди Нисса Уиндхем. И я принял решение, что вы останетесь в Риверс-Эдже, мадам, а поскольку вы еще слишком молоды и привлекательны, то мой долг — заботиться о вашей репутации. А моя мать станет вашей компаньонкой.
Вы поняли меня, Блейз?
— Иными словами, я буду вашей пленницей? — иронически осведомилась она.
— Вы — досточтимая вдова моего предшественника, мадам. Ваше место и место вашей дочери — в Риверс-Эдже. Что скажут люди, если вы, не успев похоронить Эдмунда, соберетесь и увезете своего ребенка в другой дом?
— А если вы женитесь, сэр, что скажет ваша жена?
— Если я женюсь, мы еще поговорим о том, как быть дальше, — невозмутимо ответил Энтони.
Блейз казалась ему самой вспыльчивой из женщин, каких он когда-либо видел, и вместе с тем он хотел обнять ее и утешить, ибо понимал, как тяжело она переживает утрату Эдмунда.
— Тогда отпустите меня домой, в Эшби, — попросила она. — Мне невыносима даже мысль о том, что придется провести Рождество в пустом Риверс-Эдже.
Потянувшись, Энтони взял ее за руку, но Блейз высвободилась и забилась в угол сиденья, как раненый зверек.
— Не надо, — пробормотала она, и хотя Энтони не видел слез в ее глазах, он знал, что Блейз плачет, и его сердце обливалось кровью.
— Вы возьмете с собой Ниссу? — спросил он.
— Конечно, — кивнула Блейз. — Надеюсь, вы не прикажете мне расстаться с ребенком? Я поживу у родителей.
Думаю, вы доверяете им — даже если не доверяете мне.
— Поезжайте, — беспомощно согласился Энтони, ибо отказать Блейз сейчас было бы неразумно. — Надеюсь, к Сретению вы вернетесь.
— Нет, я хочу остаться дома до Пасхи, милорд. Хочу побыть с родными. Нисса должна познакомиться с ними.
Он кивнул. На расстоянии у нее появится время подумать, и наверняка она поймет: он, Энтони, не виноват в смерти Эдмунда. А весной, по возвращении, он начнет ухаживать за ней.
Попрощавшись с леди Дороти, Блейз вернулась в Эшби вместе с родителями. Она поселилась в собственных комнатах в новом кирпичном крыле дома, который Эдмунд подарил своему тестю в прошлом году. Это оказалось кстати, ибо Блейз приехала вместе с горничной, Геартой, ее ребенком и двумя няньками Ниссы. У нее был также грум, который ухаживал за белой кобылой Блейз и мышастым жеребцом, подаренным Эдмунду, и несколько пятнистых спаниелей, неотлучно ее сопровождавших.
Если бы не новое крыло, леди Розмари едва хватило бы места, чтобы разместить свиту старшей дочери.
После нескольких недель пребывания в Эшби Блейз поняла, что слова ее младшей сестры, сказанные три года назад, оказались пророческими. Прошло время, и она изменилась. Вернуть прошлое оказалось невозможно. В Эшби Блейз теперь чувствовала себя не в своей тарелке, как и в Риверс-Эдже. Привыкнув быть хозяйкой большого дома, она с трудом уживалась с матерью и несколько раз ловила себя на желании критиковать поступки Розмари, не согласующиеся с обычаями, заведенными в Риверс-Эдже. Она гуляла и совершала верховые прогулки, поскольку было попросту глупо сидеть дома в такую погоду. Но что еще хуже, Блейз уже давно отвыкла от младших сестер.
Больше всего ее раздражала Дилайт, которой хотелось говорить только о единственном предмете — об Энтони Уиндхеме, но предмет сей был неприятен Блейз. Ларк и Линнет были милыми девочками, но их простодушие и восклицания в унисон выводили Блейз из себя. Они были так неразлучны, что Блейз не знала, сумеют ли родители выдать их замуж. Чаще всего она проводила время в обществе десятилетней Ваноры, но Вана была неуловима, нигде не задерживалась подолгу и вела тайную жизнь, думая о которой, леди Розмари в отчаянии разводила руками. Гленну Блейз почти не знала, да и Гленна робела перед старшей сестрой, которая, впрочем, даже в своем горе ничем не отличалась от других сестер Морган.
Блейз обнаружила, что с нетерпением ждет Рождества, когда должны были приехать Блайт и Блисс со своими мужьями, но вскоре от Блайт пришло письмо и выяснилось, что Мэри-Роз и Роб хворают. Хотя болезнь была неопасной, Блайт отказалась от мысли везти их в Эшби. Блисс с Оуэном прибыли, с трудом пробившись по занесенной снегом дороге. Блисс нашла идеальное решение и сначала поделилась им с матерью.
— Блейз должна отправиться с нами ко двору, — заявила Блисс.
— Твоя сестра в трауре, — возразила Розмари.
— Она может носить траур при дворе ничуть не хуже, чем в деревне, мама. Она по-прежнему обвиняет Энтони в смерти Эдмунда, и жизнь с ним рядом в Риверс-Эдже будет для нее невыносима. А здесь, в Эшби, она смертельно скучает — разве ты не видишь? Ей необходима перемена места, чтобы она отвлеклась от горя и, быть может, снова вышла замуж. Подумай только, мама: Блейз — вдовствующая графиня Лэнгфорд с огромным состоянием и собственными землями. Она — завидная добыча, и при дворе найдется немало достойных джентльменов, которые будут счастливы взять ее в жены. А чем можете помочь ей вы с папой? Что же касается Энтони Уиндхема, он будет слишком занят поисками жены, чтобы род Уиндхемов не прервался. Нет, он не станет помогать Блейз, — закончила практичная Блисс.
Роберт Морган заявил, что в словах Блисс есть смысл, а Блейз, узнав о решении сестры, на минуту задумалась, а затем согласилась, тем самым удивив всех, кроме Блисс.
— Но тебе придется расстаться с Ниссой, — предупредила Блисс. — Придворные ютятся в страшной тесноте. Если бы у нас с Оуэном не было лишней комнаты в Гринвиче, нам негде было бы поселить и тебя. Геарте придется спать в твоей комнате, а для Ниссы и ее нянь места просто не найдется. Надеюсь, ты меня понимаешь, сестра.
— Нисса поживет у нас, — предложила леди Розмари. — Генри и Том обожают ее — они так привыкли к ней, что будут скучать.
— Она немилосердно тиранит их, — заметила Блейз.
— Моя крестница — вылитая я, — со смехом воскликнула Блисс. — Жаль, что мы не можем взять ее с собой, но двор — неподходящее место для ребенка. Так ты поедешь, Блейз?
Блейз вновь обдумала свое поспешное решение. В Эшби ей и правда уже наскучило, хоть она и не подавала виду. Что же касается Риверс-Эджа, Блейз не могла и представить себе, как уживется с Энтони Уиндхемом, эрлом Лэнгфордским.
Затем лукавая улыбка коснулась уголков ее рта. Тони считал, что совершает великодушный поступок, предлагая ей опеку. Как надменно он держался, позволяя ей вернуться в родной дом вместе с дочерью! А этот его приказ — вернуться домой через неделю после Пасхи! Блейз чуть не рассмеялась. Она знала, что Энтони не станет беспокоиться о них, считая, что они в Эшби. Да, признала она, Ниссе лучше остаться здесь, с родителями матери и детьми.
Но она, вдовствующая графиня Лэнгфорд, отправится ко двору, и его светлость не узнает об этом до самой Пасхи, пока не наступит время возвращаться в Риверс-Эдж! Он ничего не сможет с ней поделать.
— Да, Блисс, решено, я еду с тобой. Спасибо вам с Оуэном за приглашение.
Второго января они покинули Эшби, ибо эрл Марвудский пообещал своему повелителю вернуться вовремя и занять обычное место рядом с королем на представлении двенадцатой ночи. Блисс, которая заслужила славу первой красавицы среди придворных дам, получила большую роль: ей предстояло изображать Невинность, которую победит Пылкое Желание.
Блейз еще никогда не видела подобных представлений, но Блисс заверила сестру, что ей понравится окружение короля.
— Король сейчас в самом расцвете лет — в прошлом году ему исполнилось только тридцать три года. Он очень высок, у него восхитительные рыжеватые волосы, хотя они и редеют. А его глаза! Боже милостивый, что это за глаза!
Они голубые, как вода в озере, и такие глубокие, что в них можно утонуть! Он образован, остроумен и держится самым дружелюбным образом. Он величайший из королей мира, Блейз. Никто не сравнится с нашим добрым королем!
— Блисс права, — подхватил Оуэн. — При дворе ты найдешь для себя немало развлечений. Я горжусь тем, что меня считают одним из близких друзей короля. Он могущественный и благородный повелитель. Только вот с женой ему не повезло.
— Почему же?
— Ему не следовало жениться на Екатерине Арагонской, Блейз, но конечно, говорить об этом вслух не стоит. Поговаривают, что Бог отказал ему в сыновьях за то, что король взял в жены вдову брата. Хотя об этом пока мало кто знает, король просит у папы разрешения на развод с королевой, чтобы жениться вновь и обзавестись законными сыновьями. Элизабет Блаунт, ныне леди Тейлбойз, подарила королю чудесного мальчишку, юного Генри Фицроя — в этом году ему будет шесть лет. А сына Мэри Болейн, Генри Кэри, тоже считают отпрыском короля. Как видишь, король способен произвести на свет здоровых сыновей, но не с испанской принцессой. Кроме того, она уже постарела, бедняжка. А наш король заслуживает лучшей участи, и с благословения Божия, он ее получит, — заключил Оуэн Фицхаг.
Дорожный экипаж эрла Марвудского был чрезвычайно удобен. Мягкий и просторный, он имел настоящие застекленные окна, которые можно было поднимать и опускать, что считалось неслыханной роскошью. Экипаж направлялся в Гринвич, где ныне пребывал король. Внутри было тепло и уютно благодаря пушистым коврам и горячим кирпичам, обернутым фланелью и положенным у ног путников. К Новому году потеплело, и, несмотря на появившуюся грязь, по дорогам еще можно было проехать.
Блейз попрощалась с родными, крепко прижала к сердцу маленькую дочь и пообещала привезти ей подарок. Это обещание вовсе не впечатлило Ниссу, которая совсем недавно получила целую гору подарков к дню рождения. Попрощавшись с матерью, Нисса немедленно побежала играть.
Блейз слабо рассмеялась.
— Я рада, что она рассчитывает только на себя даже в таком юном возрасте.
Экипаж покатился прочь от Эшби, и, глядя на родных, стоящих на крыльце, Блейз подумала, что это все уже было.
Когда-то она покинула Эшби и обрела любовь. Что же ей суждено найти в этот раз?
