- Блейз Уиндхем, #1
Глава 10
Началось лето, и двор перебрался из Гринвича в близлежащий Элтем. Так же как и Гринвич, Элтем окружали обширные парки. Здесь король и его свита проводили дни, охотясь с соколами и с собаками, играя в шары на лужайке, стреляя из луков. Король развлекался, обучая Блейз стрелять, и, к его изумлению, она очень быстро стала метким стрелком.
— Ей-богу, дорогая, мне придется дать тебе офицерский чин, если начнется война, — одобрительно заметил он однажды теплым летним днем.
Стояла настолько теплая погода, что они зачастую проводили на воздухе целые дни, уходя во дворец лишь с наступлением темноты. Устраивались многочисленные пикники, балы и катание на лодках по озеру в королевском парке. Но король часто покидал общество еще ранним вечером, ибо новая возлюбленная не наскучила ему и он по-прежнему изумлялся силе ее страсти. Однако в поведении Блейз на людях не было ничего вызывающего — «Тихая любовница»— так прозвал Блейз кардинал Уолси, и это прозвище сразу прилипло к ней. В отличие от своих предшественниц, Элизабет Блаунт и Мэри Болейн, Блейз Уиндхем не воспользовалась вниманием короля, чтобы завладеть властью. При дворе находились люди, которые считали, что попросту глупо упускать преимущества, открывающиеся перед нею, как перед фавориткой короля. Они не понимали женщины, которая предпочитала не разрабатывать эту золотую жилу, чтобы помочь родственникам и друзьям, что все считали вполне естественным делом. Лишь немногие, вроде Томаса Мора, догадывались, что прекрасная молодая вдова не стремилась завоевать расположение короля и, хотя служила ему верой и правдой, предпочитала делать это с достоинством и скромностью, какие только возможны для женщины в ее положении. Она не нажила себе врагов, и даже те, кто считал ее глупой из-за явного недостатка тщеславия, вскоре были покорены ее добротой, учтивыми манерами, мягким остроумием и обаянием.
Двор вновь переехал — на этот раз в Ричмондский дворец в Суррее. Некогда на том месте, где сейчас стоял Ричмондский дворец, располагался Шин-Мэнор. Когда королю было всего семь лет, Шин-Мэнор сгорел на Рождество — как раз в то время, когда в нем разместилось королевское семейство. Через два года король Генрих VII перестроил поместье, назвав его Ричмондом в напоминание о титуле эрла, который он носил до тех пор, пока не завладел короной Англии после Ричарда III.
Ричмонд представлял собой огромное строение в готическом стиле с мощеным двором. Королевские покои располагались в отдельном крыле, украшенном четырнадцатью башнями и множеством окон. Прибыв в Ричмонд, король обнаружил здесь королеву Екатерину и принцессу Мэри.
Блейз охватило смущение. Уверения Генриха в том, что его брака более не существует, до сих пор успокаивали ее.
Король еще не просил королеву о разводе, не успев набраться смелости, и кроме того, он любил свою дочь, которую уже давно не видел. Так что в Ричмонде Блейз были отведены покои на почтительном расстоянии от комнат королевы и короля.
Екатерине Арагонской уже исполнилось сорок лет. Годы неудачных беременностей и родов жестоко расправились с ее некогда хорошеньким лицом, взиравшим на мир из-под замысловатого и тяжелого головного убора. Хотя королева и одевалась в самые роскошные и изысканные наряды, из-за маленького роста и полноты она выглядела в них нелепо.
С годами она все больше полнела, а цвет ее лица и в молодости был желтоватым. Блейз заметила, что, сидя бок о бок за столом, король не обмолвился с королевой ни словом.
Теперь Блейз сидела рядом с сестрой и зятем, и Блисс не упустила случая заявить, как она относится к появлению королевы во дворце.
— Старая карга! — пробормотала она однажды за ужином. — Вы только посмотрите, как надменно она восседает!
Ничего, дайте срок, и она вылетит отсюда — подумать только, она делает вид, что будет торчать рядом с Генрихом до конца своих дней!
— Тише, Блисс, не будь такой жестокой. Королева любит короля, разве ты не понимаешь?
— И ты тоже его любишь! — прошептала Блисс.
— Я не вправе любить его, как бы мне этого ни хотелось, — возразила Блейз.
Любовь… Нет, она не любила Генриха — по крайней мере так, как любила Эдмунда Уиндхема. Ее ласковый и внимательный муж, так нежно любивший ее, был полной противоположностью могущественному монарху, питавшему к Блейз столь дикую и необузданную страсть. Его желание до сих пор ее пугало.
Но понемногу он начинал ей нравиться. В постели Генрих Тюдор любил поболтать, и вскоре Блейз знала все подробности его детства, когда к нему относились, как ко второму ребенку после всеми обожаемого старшего брата Артура, принца Уэльского. Генрих рассказал Блейз и о том, как женился на принцессе Арагонской, считая, что выполняет предсмертную волю отца. Он поведал, какой тяжкой утратой стала для них с королевой смерть сына, принца Уэльского, которому не исполнилось и шести недель, не говоря уже о последующей череде выкидышей и появлений на свет мертвых младенцев. «Все они были сыновьями», — вздыхал король. Когда епископ показал ему отрывок из Библии, где говорилось, что мужчина, женившийся на вдове брата, становится нечистым, он понял, что Господь недоволен его поступком. Внезапно Генрих уверовал, что его брак никогда не был законным.
Блейз слушала, как он изливает перед ней душу. В свою очередь, король подробно расспрашивал ее, и она рассказывала о своем счастливом детстве в Эшби, о семье, где было восемь дочерей и три сына, о чудесном замужестве с Эдмундом Уиндхемом, о Ниссе, о потере ребенка сразу же после смерти мужа.
— Значит, твоя мать родила одиннадцать детей и не потеряла ни одного из них! — восхищенно воскликнул король. — Какие же у тебя чудесные родители, детка! Если бы только я мог взять тебя в жены, у нас был бы полон дом сыновей и дочерей.
— Ты должен жениться на принцессе, Гэл, — возразила Блейз, желая показать, что знает свое место в жизни короля.
Вскоре двор перебрался в Хэмптон-Корт. Выстроенный кардиналом Уолси и великолепно отделанный, ныне этот дворец принадлежал королю. Хотя кардинал и пытался помочь королю расторгнуть брак, подобные дела рассматривались в канцелярии папы крайне медленно, и в попытке угодить королю и не попасть под опалу, от которой пострадало немало придворных, кардинал покинул дом месяц назад. Здесь двор пробыл всего неделю, прежде чем переехать в Виндзор.
Король недолюбливал это место, но Виндзор располагался на пути в Вудсток, где он намеревался поохотиться. В Вудстоке, в обычном деревенском доме, не нашлось бы места для всей свиты, и ей предстояло остаться в Виндзоре.
Вечером перед отъездом из Виндзора — ибо Блейз предстояло отправиться в Вудсток вместе с королем — она столкнулась в коридоре с его дочерью. Блейз низко присела перед девятилетней принцессой Мэри и отступила в сторону, надеясь, что девочка и ее фрейлины пройдут мимо. У принцессы, как и у ее матери, на желтоватом лице ярко выделялись темные глаза. Блейз решила, что ее пепельные волосы прелестны.
Принцесса уставилась на Блейз, не скрывая враждебности.
— Моя гувернантка говорит, что ты дурная женщина, — выпалила девочка. — Ты украла у моей матери любовь моего отца, ты спишь в его постели, а это запрещено Богом! Ты будешь гореть в аду!
Блейз вздохнула. Ей нечем было оправдаться перед девочкой, которая прошла мимо в сопровождении злорадно ухмыляющихся фрейлин. Но этим же вечером в зале к Блейз подошел паж и доложил, что ее немедленно желает видеть королева. Услышав это, Блейз побледнела, однако ей не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним туда, где восседала королева в окружении дам. Блейз низко присела и опустила голову, чтобы скрыть зардевшиеся щеки.
— Можете встать, леди Уиндхем, — разрешила королева, и Блейз осмелилась взглянуть в ее хмурое лицо. Королева слегка улыбнулась. — Насколько мне известно, моя дочь, принцесса Мэри, выказала отвратительные манеры и неделикатность по отношению к вам не далее как сегодня днем.
За это она была наказана. Надеюсь, вы простите ее. Мэри еще так мала. Она обожает отца, но не понимает его.
— Простите меня, мадам, — пробормотала Блейз. — Мне не хотелось оскорблять вас.
— Знаю, — кивнула королева. — Вы не такая, как все, леди Уиндхем. В сущности, о вас мне все известно. И я еще не так беспомощна, как считают некоторые. Я знаю своего мужа и то, как он поступает, желая добиться своего. Будьте осторожны. Вы славная женщина, я уверена в этом. Не позволяйте ему причинить вам боль, как он поступал с другими. А теперь можете идти.
Блейз снова сделала реверанс и отошла туда, где ее поджидала Блисс.
— Что нужно этой старой карге? — спросила сестра.
Блейз только покачала головой.
— Несчастная женщина… — пробормотала она.
— Что хотела от тебя принцесса Арагонская сегодня вечером? — спросил король позднее.
— Я скажу, но только не сердитесь, Гэл, — отозвалась Блейз. — Со мной ничего не случилось, мне только стало жаль бедную леди, которая так великодушно обошлась со мной.
— Я не стану сердиться, — пообещал король, обнимая ее.
— Ваша дочь назвала меня сегодня днем дурной женщиной. Королева извинилась за нее и сообщила, что за свой проступок принцесса была наказана. В оправдание она объяснила, что Мэри очень любит вас.
— Девчонка с каждым днем становится все больше похожей на мать. Надо бы уберечь ее от влияния Екатерины и ее священников, пока они не испортили ребенка. Если это еще не произошло. — Он притянул Блейз к себе на колени и поцеловал ее, лаская ладонью грудь. — Не думай о них обеих, Блейз, — велел он. — Я хочу любить тебя. На этот раз я научу тебя новой затее.
— Какой же милорд? — спросила Блейз.
— Встань передо мной на колени, дорогая. — И когда Блейз послушалась, он приказал:
— А теперь возьми моего малыша в рот. Ласкай его так, как я ласкаю твою прекрасную грудь.
— Гэл, я не смогу! — взмолилась она. — Так нельзя!
— Выполняй что я приказываю! — повысил он голос. — И немедленно! — жестким и властным тоном добавил он, а потом, схватив ее за волосы, другой рукой взялся за свое полувздыбленное достоинство и приставил его к губам Блейз.
Блейз знала, что должна повиноваться. Зажмурившись, словно не желая видеть своего позора, она взяла в рот его орудие.
Король застонал, но в этом звуке отчетливо прозвучало наслаждение.
— Ласкай его, — уже мягче повторил он. — Играй с ним, дразни его языком… да, вот так!
Она повиновалась — сначала нехотя, но затем обнаружив, что подобные действия вызывают в ней острое возбуждение. Приказав ей остановиться, король уложил се на постель и отплатил мерой за меру. Блейз поняла, какое наслаждение он только что испытал. Она даже не подозревала, что возможно такое блаженство. Его трепещущий, неутомимый язык взволновал ее сильнее, чем копье. Она едва не лишилась чувств.
Утром начался дождь и продолжался несколько дней без перерыва. Король досадовал.
— Вернемся в Гринвич, — наконец решил он. — Вудсток в дождливую погоду невыносим — это всего-навсего охотничий домик. Поохотимся там осенью.
Весь двор с удовольствием вернулся в Гринвич, а королева была отослана в Элтем.
Наступил сентябрь, и ко двору прибыла мистрис Анна Болейн. Ее, сестру Мэри Болейн, год назад за дурное поведение отстранили от двора и отправили домой, в замок Хевер в Кенте Анна Болейн ничем не напоминала старшую сестру, ибо, если Мэри была пухленькой и приземистой, стройная Анна казалась почти худощавой. Мэри обладала светлой кожей, золотисто-карими глазами и каштановыми волосами. У Анны же был желтоватый цвет лица, ее прямые волосы оттенка воронова крыла спускались ниже пояса, глаза напоминали полированный блестящий оникс. Мэри Болейн была хорошенькой, а лицо ее младшей сестры отличалось резкостью черт. Мэри Болейн любили за ее почти детское добродушие, Анну же не любил никто, ибо считали ее заносчивой и раздражительной.
— Безобразная ворона! Распутница! — заклеймил ее кардинал Уолси, и Анна Болейн немедленно причислила его к своим врагам, которым надеялась когда-нибудь отомстить.
Герцог Норфолкский присматривался к юной родственнице, размышляя, каким образом использовать ее в своих целях. Наконец он заключил, что будет лучше наблюдать и ждать, прежде чем принять окончательное решение, пока кто-нибудь открыто не объединился с этой хитрой девчонкой.
К собственному изумлению, Генрих Тюдор заинтересовался мистрис Болейн. Она была некрасива, но остроумна, а он ценил в женщинах живость ума. Король долго размышлял о том, стоит ли вступить в связь с сестрой бывшей любовницы. Что, если и у нее родится сын? Эта мысль забавляла его. Правда, у мистрис Болейн имелся поклонник в лице юного лорда Перси. И церковь пока не приняла решения относительно принцессы Арагонской, а у Генриха была очаровательная любовница, которую он по-прежнему обожал.
Однако он продолжал исподтишка наблюдать за мистрис Болейн, всегда разодетой по последнему крику моды, окруженной стайкой смешливых юнцов, в которую входили Генри Норрис, Генри Перси и брат Анны, Джордж Болейн.
Короля влекло к Анне Болейн, в чем он не желал признаваться даже себе, — влекло сильнее, чем к любой другой женщине, и он испытывал угрызения совести, вспоминая Блейз, ибо Генрих Тюдор не терпел подобной раздвоенности. Но сердиться на Блейз он не мог, поскольку его деревенская простушка оказалась не только идеальной любовницей, самой лучшей из всех его возлюбленных, но и верным другом и доверенным лицом. Как он мог отказаться от нее, увлекшись мистрис Анной Болейн? Внезапно короля осенило: надо найти мужа для Блейз, чтобы она не осталась беспомощной и беззащитной перед насмешками всего двора. Решение было принято, оставалось лишь подыскать надежного человека.
— Что же мне делать, Уилл Саммерс? — спрашивал он шута, который на самом деле был вовсе не глуп и уже давно стал поверенным в личных делах короля.
— Обуздать свою похоть, Гэл, — отозвался Уилл, — пока она не сожрала тебя живьем. Леди Уиндхем ничем не заслужила твоего гнева, и, жестоко обойдясь с ней, ты только опозоришь себя.
— Но я не могу подыскать для нее достойного мужа, Уилл. Не хочу, чтобы она осталась несчастной только потому, что мне приглянулась другая.
— Пожалуй, тебе стоит поискать поближе к вышеназванной леди, — изрек шут.
— С чего это ты вдруг начал говорить загадками? — рассмеялся король, толкая в бок Уилла Саммерса.
— Осенний ветер донес до меня слух, что сегодня ко двору прибыл эрл Лэнгфордский.
— Эрл Лэнгфордский?
— Вот именно, Гэл! Племянник и наследник мужа твоей деревенской девочки. Он пытался встретиться с тобой, но, поскольку он не пользуется влиянием, секретарь отказал ему, и эрл вынужден ждать. Говорят, он не женат и даже не помолвлен. Может, он поможет решить твою задачу? — И шут склонил голову набок, поблескивая глазами.
— Ты хочешь сказать, Уилл, что я должен выдать ее за эрла Лэнгфордского? — удивился король.
— Пожалуй, так будет лучше, Гэл, — подтвердил Уилл Саммерс.
— Она презирает Энтони Уиндхема, дружище.
— Почему это, Гэл? Может, скажешь мне?
— Блейз считает, что это он виновен в смерти ее мужа, который приходился дядей нынешнему эрлу. От потрясения при известии о смерти мужа у нее случился выкидыш — погиб ее сын и наследник. Она просто терпеть не может этого Уиндхема, Уилл.
— Но правда ли все это, Гэл? Может, она обвиняет его лишь в отчаянии, как сделала бы всякая убитая горем женщина?
— Судя по моим сведениям, — а я немало потрудился, чтобы пролить свет на это дело, ибо ни один убийца, даже высокородный, не должен оставаться безнаказанным, — обвинения Блейз проистекают от гнева и скорби. Ее предположения лишены почвы.
— Тогда, может быть, ее обвинения против лорда Энтони — плод тайной страсти к этому джентльмену? — мудро предположил шут. — Говорят, Гэл, любовь и ненависть — две стороны одной и той же медали.
Несколько долгих минут король обдумывал слова шута и наконец произнес:
— Большинство браков устраивают посторонние люди.
Муж и жена не всегда начинают супружество с любви, но совместная жизнь учит людей ценить уступчивость и смирение, верно, Уилл? Если я выдам леди Уиндхем за эрла Лэнгфордского, она вернется в любимый дом, встретится с дочерью. Девочка получит хорошее воспитание, эрл разумно распорядится ее состоянием, ибо он — ее кровный родственник.
— Можешь предложить ей выбор, от которого она наверняка откажется. Скажи, что она должна выйти за Уиндхема, а если она будет против, выбери ей другого мужа — кажется, она всей душой ненавидит молодого Томаса Сеймура, — усмехнулся шут. — Не думаю, чтобы она отдала ему предпочтение перед лордом Уиндхемом.
Король восхищенно уставился на Уилла Саммерса.
— Похоже, Уилл, ты проворонил свою судьбу. Ты настолько умен, что мог бы править страной!
— Нет, Гэл, — последовал сдержанный ответ, — слава Богу, для этого я не настолько глуп!
Король взорвался хохотом.
— Ты прав, Уилл! Боюсь, ты чересчур умен!
— Так вы примете лорда Уиндхема, милорд Генрих?
— Да, но это будет тайная встреча. Тебе известно, где он остановился?
— Нет, Гэл, но разузнать это нетрудно.
— Тогда найди его и приведи сюда как можно быстрее.
Посмотрим, чего хочет от меня эрл, и в обмен я велю ему жениться на моей милой и прелестной Блейз, а сам приударю за очаровательной мистрис Анной Болейн.
— Если таково твое желание, Гэл, пожалуй, я не стану помогать тебе выдать замуж леди Уиндхем, — посерьезнел Уилл Саммерс.
— Что это с тобой, — Уилл? Почему все вокруг меня так настроены против мистрис Анны?
— Я всего лишь шут, милорд, — откликнулся Уилл Саммерс, — но я не слепой. Эта леди — непростой орешек. Она никому ничего не уступит, не уподобится своей сестре, ибо я вижу по ее глазам — это решительная женщина, которая намерена взять от жизни столько, сколько сумеет. Из Франции до нас не доходили сплетни о ее безнравственности — в отличие от мистрис Мэри, которую король Франциск называл своей лошадкой. Эта леди — девственница, и даже ты не имеешь права соблазнять высокородную девственницу, Гэл. Она назначит высокую цену, и может статься, ты не сумеешь или не захочешь заплатить ее, мой повелитель.
— Я намерен овладеть ею, Уилл, — возразил король. — Какую бы цену ни назначила мистрис Анна Болейн, я с радостью заплачу ее!
Уилл Саммерс покачал головой. Он искренне любил короля, но иногда Генрих руководствовался скорее желаниями своего орудия, чем доводами рассудка. Женщины были его величайшей слабостью, и наверняка должны были стать причиной его падения. Шут низко поклонился и отправился на поиски эрла Лэнгфордского.
Спустя час он наконец нашел Энтони Уиндхема — тот играл в кости с молодыми придворными в удаленной комнате.
— Милорд эрл?
Энтони Уиндхем оглянулся. Он не знал Уилла Саммерса, ибо шут лишь недавно появился при дворе, как и Блейз.
— Да, я — лорд Уиндхем, — ответил Энтони.
— А я — Уилл Саммерс, милорд, королевский шут. До его величества дошел слух, что вы просили аудиенции, и, зная, что вы прибыли издалека, король решил удовлетворить вашу просьбу. Будьте любезны следовать за мной.
— Но королевский секретарь сказал… — начал было Тони.
— Секретарь еще глупее, чем я, милорд, — надеюсь, в отличие от вас. — Повернувшись, шут быстро пошел прочь.
Энтони сгреб со стола свой выигрыш и бросился вслед за Уиллом Саммерсом, который провел его по коридорам Гринвичского дворца во внутренние покои короля, воспользовавшись потайной дверью и избегая появления в приемной, где толпились джентльмены, падкие на сплетни.
Король обернулся на звук шагов и улыбнулся, протягивая руку.
— Энтони Уиндхем! Как приятно вновь видеть вас здесь.
Мне доложили, что вы хотели меня видеть. В чем же дело, милорд эрл? Уилл, налей нам рейнского! Садитесь, Тони.
— Милорд, я оказался в весьма щекотливом положении, ибо, прибыв сегодня утром ко двору и попросив аудиенции, я узнал новости, ввиду которых моя просьба становится не только бесполезной, но и опасной, и мне бы не хотелось оскорбить вас, милорд, — осторожно произнес он.
Уилл Саммерс подал им кубки и устроился на скамеечке у ног короля. Король так ничего и не понял, поскольку был слишком поглощен своими делами, но шут был готов заложить соверен, что прибытие эрла Лэнгфордского ко двору каким-то образом связано с Блейз Уиндхем.
— Ваша деликатность и скромность заслуживают уважения, милорд, — отозвался король. — Скажите же, зачем вы приехали, и я обещаю, что не обижусь на вашу откровенность.
— Как можно обижаться неизвестно на что, Гэл? — пошутил Уилл в попытке прояснить положение и помочь эрлу.
Смех короля огласил всю комнату, и он глотнул вина.
— Твоя правда, шут, — кивнул он и, повернувшись к Энтони, приказал:
— Говорите же, милорд эрл!
— Должно быть, вам известно, милорд, — начал Энтони, — что я унаследовал титул от своего любимого дядюшки, Эдмунда Уиндхема. Разница в возрасте между нами составляла всего четыре года, и поскольку он осиротел при рождении, его воспитала моя мать, его сводная сестра. Мы выросли вместе и стали скорее братьями, чем дядей и племянником.
Прошлой осенью я покинул двор, чтобы осмотреть свои земли, — они граничат с землями Эдмунда. Я гостил у дяди и его жены, в поместье Риверс-Эдж. Мы с дядей проводили дни на охоте, а затем, в последний день перед моим отъездом, Эдмунд предложил отказаться от охоты и остаться дома — было ветрено и холодно. Но я по глупости начал подтрунивать над ним. Возвращаясь домой тем вечером, мы увлеклись разговором, и неожиданно из леса выскочил олень прямо перед нами. Собаки обезумели, кони встали на дыбы, и Эдмунд не сумел удержаться в седле. Он рухнул на землю. Я спрыгнул с коня и бросился к нему. Он уже умирал, милорд, но каким-то чудом прожил еще несколько минут.
Я встал рядом с ним, неистово ругая себя и видя, как угасает блеск жизни в его глазах Я припомнил, что это мои утренние насмешки привели к такому печальному исходу.
Эдмунд пошевелил губами, и, склонившись к нему, я услышал: «Женись на моей вдове, Тони. Защити ее и моих детей». С этими словами он умер, милорд.
Мы привезли его тело домой, в Риверс-Эдж, и, услышав страшную весть, его жена потеряла сына. После похорон она просила у меня разрешения отпустить ее вместе с дочерью к ее родителям, чтобы она могла оправиться от горя.
Я не смог тогда заставить себя рассказать ей о предсмертных словах мужа, ибо в своем горе она обвинила меня в смерти Эдмунда. Я надеялся известить ее обо всем, когда она вернется обратно в Риверс-Эдж.
И вот через неделю после Пасхи я отправился в Эшби, чтобы проводить домой вдову моего дяди и ее дочь. Можете себе представить мое изумление, когда я обнаружил, что маленькая Нисса осталась на попечении бабушки и дедушки, а ее мать отбыла ко двору! Но леди Морган заверила меня, что ее старшая дочь быстрее оправится от потрясения при дворе, чем в Херефордшире. Я передал леди Морган слова Эдмунда, и она попросила оставить ее дочь при дворе до осени — до тех пор, пока не закончится траур.
Я надеялся, что, приехав осенью ко двору, сумею поговорить с этой леди и передать ей волю Эдмунда, убедить ее выйти за меня замуж — мы могли бы пожениться тридцать первого октября, в годовщину смерти Эдмунда. Но сегодня утром я первым делом узнал, что вдова моего дяди, на которой я поклялся жениться… гм, пользуется особым расположением вашего величества. Теперь вы понимаете, в каком я затруднительном положении, сир, — закончил Энтони.
Казалось, король глубоко погрузился в размышления, прежде чем ответить:
— В вашем положении нет ничего затруднительного, лорд Уиндхем. Мы оба джентльмены, и потому я могу говорить, не выбирая слов, — так, чтобы у вас не возникало сомнений насчет того, какое место в моей жизни занимает Блейз. С первого мая она была моей любовницей. Ее преданность мне несомненна, ее любят здесь, при дворе. Тем не менее я не в силах отказывать в предсмертном желании кому-либо из моих подданных. Как же я предстану перед Господом, если на мою душу ляжет столь тяжкий грех? И потом, — тут король улыбнулся, словно желая намекнуть:
«между нами, мужчинами», — я не уподобляюсь обычным мужчинам, и мои монаршие аппетиты нельзя насытить даже такой очаровательной леди, как Блейз Уиндхем.
Так что вы сдержите обещание, данное своему покойному дяде, и угодите мне, женившись на этой леди, когда закончится ее траур. Позвольте заверить вас, что у нее чудесный характер, ибо в первые месяцы ее пребывания здесь, при дворе, ее непорочность стала легендой. Понадобилось немало уговоров, чтобы она согласилась выполнить свой долг перед королем. Подобно моей матери и бабушке, Блейз Уиндхем — порядочная женщина. Она станет отличной женой, и, если вы дадите мне время поговорить с ней, можете немедленно просить ее руки. Я поговорю с ней сегодня же, но пока попрошу вас не попадаться ей на глаза. Уилл отведет вас в удобную комнату, вы получите все, что вам понадобится. Комнату вы сможете занимать до тех пор, пока не женитесь на Блейз. О вашей свадьбе я объявлю в самом непродолжительном времени, и церемония состоится здесь, в Гринвиче, если, конечно, леди не сбежит от вас.
Такой поворот дела ошеломил Энтони Уиндхема. Не найдясь с ответом, он поднялся и начал сбивчиво бормотать слова благодарности, а затем последовал за Уиллом Саммерсом из королевских покоев. Шут привел его в небольшую, красиво обставленную комнату с видом на фонтан в парке и камином, в котором уже весело полыхали поленья. Здесь находились кровать, несколько стульев и стол, на котором стояли графин вина и два кубка.
— Здесь вас никто не потревожит, милорд Уиндхем, — сказал Уилл Саммерс. — Ужин принесут вам в комнату, а я приду, когда король пришлет за вами, — шут учтиво поклонился и вышел.
Тони тихо рассмеялся. «Каким невероятным выдался этот день», — подумал он, качая головой. Подойдя к столу, он налил себе вина и, потягивая его, расположился у камина. Должно быть, он бредит. Только что он поведал королю самую не правдоподобную ложь, и Генрих Тюдор моментально поверил в нее. Он солгал королю, и ради чего? Ради женщины, в которую был влюблен с того самого дня, как впервые ее увидел. Ради женщины, которая ненавидела его и воспользовалась первым удобным случаем, чтобы сбежать. Ради женщины, которая благодаря своей красоте завоевывала себе власть и положение. Ради женщины, которая пробыла в трауре не более полугода!
Дядя Энтони скончался, едва успев удариться о землю в тот ужасный день почти год назад. Он ничего не сказал перед смертью, и Тони не давал ему никаких обещаний. Однако только что он изложил эту ложь так убедительно, что король принял ее за истину. Тони и сам почти уверовал в нее — теперь ему казалось, что именно так все и было. Он поражался самому себе: узнав истинную сущность Блейз Уиндхем, он все равно решился на явную ложь, лишь бы добиться ее. И совершенно неожиданно его старания увенчались успехом! Господи, да это и впрямь был успех! Теперь ему придется жениться на Блейз, даже если он этого не захочет.
Неужели он до сих пор желает ее? В этом Энтони не был уверен. Стоило ему представить Блейз в объятиях другого мужчины, пусть даже короля, как он приходил в ярость.
Представлять Блейз лежащей в постели короля было еще мучительнее. Его даже не столько тревожили мысли о том, что она была женой Эдмунда, сколько новость, что она стала любовницей Генриха Тюдора. Энтони не имел ни малейшего намерения смотреть сквозь пальцы на похождения своей жены, как это делали лорд Тейлбойз и мастер Кэри. Нет, они поженятся здесь, в Гринвиче, но с благословения короля в тот же день уедут в Риверс-Эдж! И это позволение он выпросит у короля еще до свадьбы.
Энтони вновь рассмеялся. «Времени заключать сделку уже не осталось, Тони», — напомнил он себе. Брак улажен, и благодаря ему самому, а не Генриху Тюдору! Поднявшись, он прошелся по комнате, стащил с себя сапоги и улегся в постель. Подгоняемый нестерпимым желанием вновь увидеть Блейз, он проделал путь из Херефордшира вдвое быстрее обычного и теперь вдруг почувствовал страшную усталость. Он заснул так крепко, что не слышал, как молодая служанка на цыпочках вошла в комнату и поставила на стол поднос с холодным мясом, хлебом и сыром.
Этой ночью шел дождь. Сидя в постели рядом со своей прекрасной возлюбленной, король задумчиво ласкал ее груди. Волны желания проходили по его телу, и он понимал, что ему будет недоставать Блейз. Она оказалась удивительно мудрой и страстной женщиной. Ни с кем еще он не испытывал такого удовлетворения. Правда, ее мудрость не сочеталась с коварством, как у мистрис Анны Болейн. Блейз не могла причинить ему боль — ни сейчас, ни потом, если бы их отношения продолжались. Как жаль, что, несмотря на репутацию ее семьи, в которой все дети рождались здоровыми, он не в состоянии сам жениться на Блейз! Из нее получилась бы хорошая королева и добрая мать для сыновей. Пути Господни неисповедимы.
Блейз почувствовала, что он чем-то озабочен, и задумалась, что бы это значило. Она уже не раз замечала, как Генрих украдкой поглядывает на мистрис Анну Болейн. Блейз не стала бы возражать, если бы король решил, что им пора расстаться, но ради этой похожей на кошку распутницы с колким язычком — нет, немыслимо! До нее уже дошли слухи, что мистрис Анна, услышав, как Блейз называют «тихой любовницей», заметила: «Она не столько тиха, сколько тупа, господа». Нет, мистрис Болейн совсем не та женщина, какая нужна Гэлу.
— Что случилось, милорд? — спросила Блейз, глядя прямо в глаза Генриху.
Он мгновенно оторвался от раздумий и, склонившись, поцеловал ее.
— Давай сначала покончим с более приятным занятием, моя простушка, — предложил он, — а затем поговорим.
Несколько минут он ласкал ее соски, зная, что это возбуждает Блейз, а затем вонзился в нее с такой яростью, как никогда не делал прежде, проникая в самую глубину ее лона в приливе растущей страсти. Запрокинув ее руки за голову, он грубо впился в ее губы.
Генрих — восхитительный возлюбленный, думала она.
Ему точно известно, как расшевелить ее, заставить исполнять его желания. Он научил Блейз тому, что не могло представиться даже самому извращенному воображению, и хотя он всегда был силен и любил подчинять ее себе, он ни разу не прибегал к жестокости. И сегодня он любил ее, пока оба не упали в изнеможении, тяжело дыша.
Он взял ее за руку и, повернув, поцеловал в ладонь.
— Я хочу, чтобы ты вышла замуж, — деловито произнес он, и эти слова заставили Блейз затаить дыхание.
— За кого? — с трудом выговорила она.
— За Энтони Уиндхема, — ответил Генрих, приготовившись к буре, которую, несомненно, должны были вызвать его слова.
— За Энтони Уиндхема? — она отбросила его руку и рывком села, не сводя глаз с лица Генриха. — Господи, чем же я не угодила вам, если вы решили выдать меня за человека, который убил Эдмунда? — Слезы заструились по ее разрумянившимся щекам, и Генрих испытал угрызения совести, ибо не мог видеть плачущих женщин.
— Энтони не убивал своего дядю, Блейз. Я лично распорядился провести расследование. Неужели ты еще сердишься на него?
— Сержусь? Да я его презираю!
— И тем не менее он пообещал твоему мужу, который умер у него на руках, жениться на тебе и защищать твоих детей, — возразил король. — Сегодня Уиндхем прибыл ко двору и рассказал мне об этом. Как же я могу не выполнить предсмертную волю твоего мужа? Разве ты способна ослушаться его?
— Я никогда не слышала о предсмертных словах Эдмунда, — подозрительно проговорила Блейз. — Я не верю Энтони!
— Но зачем ему лгать, Блейз? Он рассказал мне, что не мог признаться во всем сразу же потому, что ты была убита горем. Он собирался обо всем рассказать тебе этой весной, но когда приехал в Эшби и обнаружил, что тебя там нет, твоя матушка уговорила его подождать до осени, до официального окончания траура.
— Шестнадцатое сентября… — проговорила Блейз и вдруг вскрикнула:
— О, как он бессердечен! Он явился сюда шестнадцатого сентября! Вы знаете, что это за день? Сегодня четвертая годовщина нашей свадьбы с Эдмундом Уиндхемом!
— По-моему, он об этом даже не вспомнил, Блейз, — мягко заметил король.
— А в канун Дня Всех Святых будет годовщина смерти Эдмунда… — печально добавила она.
— Свадьба состоится в моей часовне пятого ноября, — сообщил король. — Я сам поведу тебя к алтарю. Я пообещал Энтони Уиндхсму, что скажу тебе об этом сегодня вечером, — стало быть, дорогая, сегодня мы в последний раз вместе.
Завтра будет объявлена твоя помолвка с эрлом Лэнгфордским. Я не намерен наставлять ему рога — мне известно, что он гордый человек.
— Я не выйду за него, — упрямо выпалила Блейз. — Ни за что!
— Тогда, — усмехнулся Генрих Тюдор, — ты выйдешь замуж за Томаса Сеймура — но так или иначе свадьба состоится пятого ноября, моя деревенская простушка, — в голосе короля отчетливо послышались упрямые нотки.
— Неужели вы готовы отдать меня Томасу Сеймуру?
Этому негодяю, который каждый день будет разносить по всему двору сплетни о том, как он любил меня, и хвастаться, что отбил у вас любовницу?
Король об этом не подумал и теперь решил не настаивать: брак с Томасом Сеймуром оказался неудачной и глупой выдумкой.
— Этого я не учел, дорогая, — признался он. — Но я не потерплю непослушания, Блейз Ты станешь женой Энтони Уиндхема! А теперь, — продолжал он, притянув ее к себе, — не будем тратить времени — у нас его и так почти не осталось…
— Ушам не верю! — закричала Блисс, услышав эту новость на следующее утро от сестры. — Король отказался от тебя? Ради этой дряни Болейн? Да, я знаю! Должно быть, правду говорят, что она ведьма, — это не иначе как колдовство!
— О черт, Блисс! Придержи язык! — предупредил Оуэн Фицхаг свою прелестную жену.
— Мы, кажется, в своей комнате! — фыркнула в ответ Блисс. — Или и здесь я не имею права говорить то, что думаю?!
— Только не во дворце короля! — отозвался ее муж. — Ты пробыла при дворе уже достаточно долго, чтобы знать, что и стены имеют уши, — он повернулся к Блейз. — Так будет лучше, Блейз.
— Я не любила его, Оуэн, и потому мое сердце не разбито. Я всегда знала, что когда-нибудь мне назначат содержание и отошлют от двора. Но выйти замуж за Энтони Уиндхема! Только это меня и тревожит. По ночам мне еще снится Эдмунд и синее личико моего сына. И потом я беспокоюсь за Гэла, ибо Блисс права. Мистрис Анна словно околдовала его и, боюсь, не с добрыми намерениями. Видишь ли, Оуэн, мне лучше других известно, что Гэл — всего лишь мужчина, такой же, как все другие. Понимаю, ему нужна жена, чтобы рожать сыновей, и хотя мистрис Анна наверняка повторит мой путь и путь своей сестры, она может причинить королю немало бед.
Оуэн кивнул, поняв вдруг, чем Блейз привлекла внимание короля. Такую доброту редко встретишь у женщин, и, кроме того, она была совсем не глупа.
— Ему будет недоставать тебя, — тихо произнес эрл Марвудский. — По ночам он будет просыпаться, искать тебя и вспоминать, что натворил.
— А как же Энтони Уиндхем? — напомнила Блисс. — Что, если он сказал королю правду? Неужели он отважился солгать ему?
— Это тоже беспокоит меня, — призналась Блейз. — Зачем ему понадобилось лгать? Причин я не вижу, значит, остается предположить, что он сказал правду. Но нет ничего лестного для меня в том, что он попросил у Гэла позволения жениться на мне из чувства долга. Будь проклят этот ублюдок!
Тут в дверь постучали, и Бетти впустила Энтони Уиндхема. Оуэн Фицхаг шагнул ему навстречу с раскрытыми объятиями.
— Как приятно видеть тебя. Тони! Если я правильно понял, скоро мы породнимся.
Энтони Уиндхем оглядел комнату, отыскивая Блейз, и на мгновение утратил дар речи. Он уже успел забыть, как она прекрасна, но, увидев ее у камина в розовом шелковом платье с распущенными по плечам медовыми волосами, он почувствовал, как оживают воспоминания. Однако глаза Блейз излучали презрение. Значит, такой поворот событий ее не радовал. «Очевидно, ей доставляет удовольствие быть наложницей короля», — подумал Энтони, ощущая, как в нем закипает гнев.
— Примите мои поздравления, мадам, — произнес он. — Должно быть, король уже известил вас о приближающейся свадьбе, — его голос был холоден, — и Блисс не смогла сдержать дрожи.
— Да, прошлой ночью, когда мы развлекались, — зло отозвалась Блейз и уловила в его глазах презрение. — Если вам это еще не известно, свадьба назначена на пятое ноября, — она с вызовом взглянула на Энтони. Как он смел осуждать ее! Откуда ему знать, каково быть женщиной, беспомощной перед властью короля?
— Король сообщил мне об этом сегодня утром, мадам.
Кроме того, он заявил, что ваша интимная связь отныне прекращена. Полагаю, вы помните, как надлежит вести себя графине Лэнгфорд?
— Так же хорошо, как помню, отчего погиб Эдмунд, — обманчиво-сладким голоском отозвалась она.
— Давайте же отметим это событие, — вмешался Оуэн Фицхаг, предпринимая усиленные попытки разрядить напряженную атмосферу в комнате — особенно потому, что его жену, казалось, пугала ссора между Блейз и Тони.
— Нечего здесь отмечать, — сердито выпалила Блейз и вышла из комнаты.
Блисс, которой до сих пор было неведомо смущение, только с недоумением посмотрела вслед сестре.
Оуэн Фицхаг спокойно наполнил три бокала. Подняв свой, он произнес:
— Тони, ты скоро узнаешь: дочери Морганов обладают не только горячим нравом, но и пылким темпераментом, и с ними трудно соскучиться!
— Оуэн! — наконец пришла в себя Блисс и возмущенно взглянула на мужа. — Что за отвратительные вещи ты говоришь про нас!
— Я всего лишь сказал правду, — попытался оправдаться эрл Марвудский, и Энтони Уиндхем невольно улыбнулся.
— Вам часто приходится наказывать Блисс? — учтиво спросил он, и его глаза потеплели.
«Как он красив», — подумала вдруг Блисс, увидев, что глаза Энтони приобрели совсем иной оттенок.
— Нет, — ответил Оуэн, — я никогда не наказываю ее, поскольку нашел более приятный способ умерить ее пыл, — разве я не прав, моя обожаемая?
— И таким же способом я слежу за его поведением, — медовым голоском подтвердила Блисс. — Я права, милорд?
Тони рассмеялся и с грустью заметил:
— Вряд ли мы с Блейз когда-нибудь будем так же счастливы.
— Зачем же тогда ты женишься на ней? — спросил Оуэн Фицхаг.
— Потому, что он ее любит! — вмешалась Блисс. — Ведь это правда, Тони? — И на краткий миг она увидела, каким беззащитным стало его лицо.
— Да, я люблю ее. И всегда любил, — последовал спокойный ответ.
— Так вот почему вы никогда не обращали внимания на Дилайт, — поняла Блисс и вдруг спохватилась:
— О, бедняжка Дилайт! Она будет убита горем, узнав, что вы женитесь на Блейз. А может быть, она уже знает?
Тони отрицательно покачал головой, а Оуэн рассудительно заметил:
— Это было бы лучшим выходом для Дилайт. Она не покидает Эшби уже целых два года. Теперь, возможно, она обратит внимание на кого-нибудь из юношей, которые безуспешно пытаются ухаживать за ней!
— Оуэн, ты ничего не понимаешь! Мужчинам все кажется слишком простым — или черным, или белым, — раздраженно выпалила Блисс. — Я думала, после стольких лет жизни со мной ты начал понимать, что так не бывает.
— С тобой, моя дорогая Блисс, нельзя быть уверенным ни в чем, — отозвался Оуэн Фицхаг.
— И с Блейз тоже, — подтвердила Блисс, взглянув на будущего родственника. — Вы должны прийти к согласию, Тони, — нельзя же заводить ссору у алтаря!
При упоминании о Блейз и ссоре глаза Энтони вновь затуманились. Теперь он открыто признался в любви к ней и подозревал, что вскоре пожалеет о своей смелости. Он по доброй воле связался с мегерой, которая явно ненавидела его. Как же он мог рассчитывать на счастье? Однако он не терял надежды образумить Блейз. Через несколько кратких недель им будет суждено соединиться и провести вместе остаток жизни. Думая об этом, Энтони почему-то погрустнел и одним глотком допил содержимое бокала.
Он обнаружил, что жизнь при дворе ничуть не изменилась. Повсюду возникали слухи и сплетни, и сейчас эти сплетни касались перемены в отношениях короля и леди Уиндхем, поскольку король во всеуслышание объявил о помолвке своей любовницы с Энтони Уиндхемом, эрлом Лэнгфордским. Неужели король решил сделать Тони Уиндхема отцом своего будущего ребенка? У леди Уиндхем имелась всего одна служанка, упрямая краснощекая деревенская женщина, неподкупная и суровая, и потому никто не знал наверняка, ждет ли ребенка по-прежнему стройная Блейз.
Было очевидно, что король ни в коей мере не сердится на Блейз Уиндхем, ибо с ней он по-прежнему был добр и внимателен. Значит, Блейз не лишилась его милости, тем более что она и теперь жила в покоях, расположенных прямо над королевскими. Это дало пищу еще более противоречивым слухам, и самые извращенные сплетники подозревали, что король и эрл делят любовь леди Уиндхем.
Затем, разумеется, возникли подозрения, что король обзавелся новой возлюбленной. Обладателям самых зорких глаз и острых языков не понадобилось много времени, чтобы обнаружить: мистрис Анна Болейн вдруг стала предметом его особого внимания — с тех пор, как леди Уиндхем была освобождена от своих обязанностей с приближением свадьбы. Эта осень выдалась на редкость богатой событиями! С одной стороны, король ухаживал за новой возлюбленной, с другой — его прежняя возлюбленная при всех то и дело затевала ссоры с будущим мужем — к вящему удовольствию всего двора.
— Неужели для ссор вам не хватает времени, которое мы проводим наедине, милорд? — с негодованием спрашивала Блейз, когда Энтони однажды вечером провожал ее из зала.
— Я постараюсь сдерживаться, когда вы будете вести себя подобающим образом, мадам, — последовал резкий ответ.
— Мы с лордом Невилем всего-навсего беседовали. Нас окружали люди, мы были на виду. Что, по-вашему, он мог предпринять в таких обстоятельствах?
— Лорд Невиль откровенно смотрел вам за вырез платья, — выпалил Тони. — Еще минута, и он сунул бы туда руку и принялся бы лапать вас у всех на виду!
Блейз яростно ударила его по щеке.
— Как вы смеете! — вскричала она. — Я никогда не вела себя, как уличная шлюха, и не собираюсь становиться ею впредь! А вы выставляете себя на посмешище!
— Понятно, — холодно отозвался Энтони. — Конечно, разыгрывать шлюху перед королем и перед простым пэром — разные вещи.
От ярости кровь бросилась в голову Блейз.
— Вы ничего не понимаете, милорд! — выпалила она. — Ровным счетом ничего! Но если вы считаете меня настолько распутной, зачем же хотите жениться на мне? Наверняка какая-нибудь прыщавая и глупая деревенская девчонка подойдет вам гораздо лучше!
— Возможно, вы и правы, — отозвался Энтони. — Но я дал клятву Эдмунду, а я всегда был человеком слова! Я женюсь на вас, Блейз, а затем увезу вас домой, в Риверс-Эдж — там вы будете вести себя, как подобает моей жене, и рожать мне сыновей, чтобы род Уиндхемов не прервался.
Блейз отпрянула.
— Я была готова родить сына! Это вы убили его! — она схватила фарфоровую вазу и изо всех сил швырнула ее в голову Энтони.
Он увернулся, и ваза, расплескивая воду и рассыпая засохшие лепестки цветов, разбилась о стену. Энтони угрожающе шагнул к Блейз, потемнев лицом от гнева.
— Смелее! — подбодрила его Блейз. — Ударьте меня, если посмеете! Король еще не настолько влюблен в мистрис Анну, чтобы я не сумела обратить его гнев на вашу голову, будь она проклята! Я расскажу ему, до чего вы дошли! Ему всегда нравилась моя нежная кожа, и если ее испортит синяк, вы об этом пожалеете. Попробуйте только прикоснуться ко мне, и король тут же обо всем узнает!
— Чертова сука! — прорычал он и, развернувшись, бросился из комнаты, сопровождаемый насмешливым выкриком Блейз: «Трус!»
Король позвал Блейз к себе на следующий же день и, усадив ее на колени, сказал:
— Над твоими ссорами с будущим мужем потешается весь двор, моя деревенская простушка. Напрасно ты по каждому поводу споришь с Тони. Кое-кто поговаривает, что я принуждаю тебя к этому браку, и это меня не радует: ты же знаешь, я выдаю тебя замуж только для того, чтобы ты жила в безопасности в собственном доме. Ты не создана для королевского двора, Блейз Уиндхем, и, как только выйдешь замуж, отправишься домой. Ты меня понимаешь?
— Я понимаю вас больше, чем вам кажется, Гэл, — ответила она, и ее нижняя губа задрожала, а глаза наполнились жгучими слезами.
— Я любил тебя, Блейз, — мягко продолжал король, — но тебе не следовало впадать в заблуждение. Я не раз предупреждал тебя: я не такой, как другие мужчины. Я — король! Ты понимаешь, что я хочу сказать, дорогая?
Блейз молча кивнула, и король отпустил ее. Она все понимала. О, она прекрасно понимала его! Как сказала Блисс несколько недель назад, король решил с ней расстаться. Он позаботился о том, чтобы найти ей достойного мужа, и теперь умывал руки, пытаясь сосредоточить свои усилия на погоне за мистрис Анной, этой шлюхой с кошачьим лицом!
Если Блейз не переступит границ приличия, он будет благоволить к ней. Но Генрих Тюдор ясно дал ей понять: если ее ссоры с Энтони Уиндхемом не прекратятся, он, король, станет ее врагом.
Бросившись к себе, она заперлась в спальне — к величайшему огорчению Геарты. Блейз было необходимо побыть одной и подумать. Почти год гнев, вызванный преждевременной кончиной Эдмунда, терзал ее. Хотя со временем Блейз начала понимать, что несправедливо обвинила Энтони Уиндхема, она не могла признаться в этом открыто — а вот теперь это требовалось сделать, чтобы добиться мира.
Генрих Тюдор настаивал на немедленном примирении будущих супругов.
Она любила Эдмунда Уиндхема первой чистой любовью невинной девушки. Если бы он остался в живых, она любила бы его всю жизнь. Он дал ей все, чего Блейз только могла пожелать, и даже более того. Свою преданность. Нежную любовь. Свое имя. Малышку Ниссу. Риверс-Эдж. Блейз и не подозревала, что двое людей могут быть так счастливы вместе, как были счастливы они с мужем. Но Эдмунд ушел из ее жизни так же внезапно, как и появился.
Что касается короля, она не стремилась завоевать его милость. Однако с Генрихом Тюдором она познала иную любовь. Она быстро поняла, что нужно этому властному, решительному, блестящему монарху. Генрих нуждался в доброй женщине, которая покорно шла бы за ним, даря ему неподдельную страсть. Лишь немногие — принцесса Арагонская, Уилл Саммерс, сама Блейз — замечали за величием Гэла мальчишескую неуверенность. Этому мальчику нужны были утешение и ободрение, какие могла дать только заботливая женщина. Да, король нуждался в Блейз, но никогда бы не признался себе в этом Блейз задумалась о том, кто теперь утешит короля. Несомненно, не мистрис Анна Болейн с ее французскими замашками и непомерным тщеславием.
Но что же осталось ей? Какую любовь предложит ей Энтони Уиндхем? Нельзя вернуться в прошлое и отдать ему то, что она отдала Эдмунду. Энтони не сумеет стать для нее и тем человеком, каким был Генрих Тюдор, — впрочем, об этом Блейз и не сожалела. Она задумчиво покачала головой. Почему вообще она задумалась о любви, вспоминая Тони? Он не любит ее и вряд ли когда-нибудь полюбит. Он женится на ней только потому, что дал обещание умирающему Эдмунду. Блейз постепенно поверила в это, потому что у Энтони не было причин лгать.
Любовь между ними невозможна. Но тогда какие же чувства они будут испытывать друг к другу? Она не настолько глупа, чтобы не понимать: истинная любовь в браке — редкое явление. Большинство людей женятся по иным соображениям — ради собственности, детей, или же исполняя долг перед семьей. Каким же образом они ухитряются ужиться, не испытывая никаких чувств? Ей так везло всю жизнь: родители нежно любили друг друга, она любила Эдмунда, ее сестры тоже вышли замуж по любви. Но все это, как понимала Блейз, исключения из правил.
Когда нет любви, что же остается супругам? Дружба?
Уважение? Просто снисходительность? Энтони ее не любит. Неужели он любит другую женщину? А может, его возлюбленная — простая крестьянская девушка, которая уже успела родить ему детей? Этого Блейз не ведала и была вынуждена признаться себе, что Энтони Уиндхем остается для нее незнакомцем. Но если она попытается простить ему смерть Эдмунда, возможно, они сумеют построить семью.
Ей следовало попытаться. Нельзя же всю жизнь провести в гневе, мучаясь от желания вонзить нож в его черное сердце!
Через несколько дней Энтони станет ее мужем, и они покинут Гринвичский дворец. Ей больше не к кому будет бежать за утешением. Блейз грустно улыбнулась — король уже не принадлежит ей. Он сам недавно заявил об этом.
Ей придется смириться Она просто обязана это сделать!
— Миледи! Миледи! — послышался крик Геарты и стук в дверь. — Миледи, Бетти говорит, что мистрис Блисс зовет вас немедленно!
Блейз отперла дверь и торопливо вышла из спальни.
— Где моя сестра? — спросила она горничную Блисс.
— Она в своей комнате, и ей очень плохо, миледи! О, ей так плохо, бедняжке!
Блисс была бела как полотно. Ее уже дважды вырвало в серебряный таз, и теперь у нее от слабости закрывались глаза.
— Это кошмар! — причитала она. — Уже второй раз за неделю. Что со мной?.. Да нет же, другое платье, не это, глупая девчонка! Я же говорила, что оно стало мне слишком тесным. О Блейз, как мне плохо!
— Когда у тебя в последний раз были недомогания, Блисс? — спросила ее сестра.
— При чем тут это? Ты же знаешь, у меня они часто задерживались — вот еще одна большая разница между Блайт и мной.
— Так когда же?
— Три или четыре месяца назад — впрочем, не помню.
— Ты ждешь ребенка, — деловито заключила Блейз.
— О нет! — воскликнула Блисс. — Этого не может быть!
Оуэн всегда говорил, что мы сможем пробыть при дворе до тех пор, пока у нас нет детей, но как только появится ребенок, мне придется уехать домой!
— Тебе давным-давно пора было обзавестись ребенком, — заметила Блейз. — У Блайт уже двое, и она ждет третьего. Если бы Эдмунд был жив, я тоже родила бы двоих.
Пришло и твое время, Блисс. И потом, если ты подаришь Оуэну нескольких сыновей и дочерей, ручаюсь, он позволит тебе вернуться ко двору. Он склонен к тихой деревенской жизни не более чем ты, а ты никуда не отпустишь его одного — в этом я уверена, — усмехнулась Блейз.
— Разумеется, не отпущу, — решительно подтвердила Блисс. — Если только мне придется торчать в поместье, пусть и Оуэн остается со мной.
— Зачем это нам понадобилось уезжать в поместье? — удивился Оуэн, который вошел в комнату жены в сопровождении Тони и услышал эту последнюю фразу.
— Потому, что у меня будет ребенок, — не задумываясь, выпалила Блисс.
— Ребенок! — Лицо эрла Марвудского расплылось в сияющей улыбке. — Так у нас будет ребенок, мадам? Это великолепно! Чудесно! — Когда восторг слегка поутих, он задумался. — Но зачем мне покидать двор, если ребенок будет у тебя?
— Затем, сэр, что без вас я никуда не поеду, — заявила Блисс.
— Но двор — неподходящее место для ребенка! — ужаснулся Оуэн.
— Согласна с вами, — ответила его жена, — но без вас мне будет тоскливо, милорд, а чтобы благополучно родить сына, я должна быть счастлива, верно? Чтобы быть счастливой, мне надо все время быть рядом с вами, а вам — не изображать из себя холостяка для всех вертихвосток Гринвича, пока я, вынашивая вашего ребенка, толстею как на дрожжах в деревенской глуши!
— Нет, Блисс, дорогая моя… — начал было Оуэн Фицхаг.
— Нет, Оуэн… — перебила его Блисс.
Блейз молча пересекла комнату, взяла Тони под руку и вывела его за дверь.
— У них назревает ссора, — тихо объяснила она, а затем с улыбкой добавила:
— Пожалуй, нам ни к чему брать уроки ссор, верно, милорд?
— Да, мадам, в этом искусстве мы оба преуспели.
— Я бы сказала, что в этом искусстве нам нет равных, — поправила Блейз. — Возможно, между нами со временем что-нибудь изменится.
— Каким же образом вы предлагаете этого добиться, мадам?
— Точно не знаю, милорд, но нам не следует привозить в Риверс-Эдж свои размолвки. Мне бы не хотелось огорчать Ниссу.
— Вы слишком редко вспоминали о дочери с тех пор, как бросили ее девять месяцев назад, — не преминул уколоть ее Тони.
— У моих родителей с ней ничего не случится, — ответила Блейз сквозь стиснутые зубы. «Ни за что не стану ссориться с ним», — молча поклялась она.
— Нисса теперь в Риверс-Эдже, где ей, и место, — возразил Тони.
— Вы забрали мою дочь? Да как вы посмели?! — вспылила Блейз, но вспомнив, что за ними наблюдают, понизила голос.
— Нисса — леди Уиндхем, мадам, и ее место в Риверс-Эдже. Это ее дом, Эдмунд хотел видеть ее там.
— Я сама привезла бы ее обратно, — заметила Блейз, стараясь говорить ровным голосом. — Мне лучше вашего известно, что было угодно ее отцу. В Эшби у Ниссы есть друзья, мои маленькие братья, а опыт ее бабушки в воспитании детей не вызывает сомнений.
— А теперь она живет у себя дома, под присмотром моей матери, — ответил Тони, удивленный тем, что Блейз до сих пор не сорвалась.
— Вы не имели права увозить Ниссу из Эшби, милорд.
— Я — эрл Лэнгфордский, Блейз. Благополучие дочери моего предшественника — моя забота.
— Я больше не стану спорить с вами, сэр, — решительно заключила Блейз. — Нисса в безопасности, но на будущее прошу вас запомнить, что ее мать — я, а не вы.
— Постараюсь не забывать об этом до тех пор, пока то же самое будете помнить и вы, — отозвался Тони, и Блейз сжала зубы, чтобы не взорваться.
Последующие несколько дней, по мере того как дата их свадьбы приближалась, Блейз всеми силами старалась сдержать свой пыл, общаясь с женихом. Задача оказалась не из легких. Чем старательнее она пыталась найти между ними нечто общее, основание, на котором можно строить семью, тем упорнее Энтони изводил ее придирками и колкостями.
Однако король был доволен Блейз. Однажды днем он отвел ее в сторонку и предложил прогуляться в картинной галерее.
— Мы весьма довольны вашим смирением, миледи.
— Я всегда рада угодить вам, ваше величество, — робко ответила Блейз.
Генрих Тюдор усмехнулся. Блейз никогда не огорчала его, думал король, даже в начале их связи, от которой она пыталась уклониться.
А в этот момент за углом картинной галереи мистрис Анна Болейн кусала губы в ярости, наблюдая, как маленькая ручка леди Уиндхем покоится в ладони улыбающегося короля. С другого конца галереи за парой наблюдал эрл Лэнгфордский, гадая, неужели король решил сделать его рогоносцем. В нем медленно закипал гнев.
Пятого ноября 1525 года леди Блейз Уиндхем была обвенчана с Энтони Уиндхемом, эрлом Лэнгфордским, в королевской часовне Гринвичского дворца самим кардиналом Уолси. Невеста была одета в платье из роскошного апельсинового цвета бархата, густо расшитого золотом, жемчугом и топазами по лифу и рукавам, и в нижнюю юбку того же оттенка. Манжеты и воротник ее нижней кофточки были отделаны золотым кружевом. Медовые волосы Блейз, разделенные на прямой пробор и закрывающие уши, были собраны сзади в элегантный французский узел и перевиты нитями жемчуга. На шее мерцало ожерелье из жемчуга и топазов, в ушах покачивались жемчужные серьги. Наряд жениха не уступал наряду невесты, он был сшит из роскошного черного бархата, унизанного жемчугом и расшитого золотой нитью. На груди висела золотая цепь с крупными жемчужинами, с плеч спускался бархатный плащ длиной до колена, подбитый и отороченный собольим мехом.
Король сам повел невесту к алтарю — над этим никто не решился посмеяться вслух, но втайне было высказано немало колких шуток. Эрл и графиня Марвуд сопровождали новобрачных, поскольку были родственниками невесты.
Церемония состоялась рано утром, а после нее король устроил завтрак. За здоровье молодых выпили немало вина, перед отъездом они получили благословение от самого кардинала Уолси.
— Будем надеяться, их брак продлится дольше, чем молитва кардинала, — пробормотала мистрис Анна Болейн своему брату Джорджу.
— Но король пока еще не твой, сестренка, — прошептал в ответ Джордж Болейн.
Анна Болейн загадочно улыбнулась.
— Он будет моим, — негромко пообещала она. — Будет непременно, Джордж, вот увидишь, особенно теперь, когда он избавился от этой несносной леди Уиндхем.
— Незачем было предпринимать столь изощренный план, если ты попросту решила последовать по стопам Мэри, — усмехнулся Джордж Болейн.
— Не для того я хранила девственность все эти годы, чтобы стать шлюхой вроде сестры, — фыркнула мистрис Анна.
— Ты не хочешь быть любовницей короля? — изумился Джордж Болейн.
— Его любовницей? Конечно, нет! Я ни за что не стану любовницей ни одного мужчины в мире!
— Тогда что же ты затеяла, Анна? — допытывался Джордж Болейн.
— Я буду его женой, Джордж, — заявила Анна. — Я буду королевой! Только ради этого я избавила короля от Блейз Уиндхем!
Джордж Болейн запрокинул голову и захохотал.
— Ей-богу, Анна, таких женщин, как ты, больше нигде не сыщешь! — бормотал он сквозь смех.
— Так и есть, братец, — подтвердила мистрис Анна и неуловимым движением потянулась и поймала букет невесты, который только что бросила Блейз. Прижав его к груди, Анна склонилась над букетом, вдыхая сладкий аромат фиалок и поздних роз.
Не в силах сдержать веселье, Джордж Болейн расхохотался еще громче.
