• Наследие Скай О`Малли, #2

Глава 17

 А-Куил перешел к Лесли из Гленкирка от матери нынешнего герцога, леди Стюарт-Хепберн. Первоначально он принадлежал Джин Гордон Хей, бабушке Кат со стороны отца, которая и подарила его внучке. Несколько поколений Гордонов, Хеев и Лесли пользовались им как охотничьим домиком, поэтому небольшое владение всегда было готово к приему гостей. Когда-то, в не столь отдаленном прошлом, Джемми и Жасмин скрывались там от злобного соперника, стремившегося отнять жену у Лесли.

 Здание было воздвигнуто на скале, откуда открывался живописный вид на замки Гленкирк, Ситеан и Грейхевн, родной дом Кат, а также на несколько небольших озер, поблескивавших далеко внизу. Вокруг зеленел густой лес. Места были нетронутые, дикие и глухие. Надо всем расстилалось бездонное небо. Дом был выстроен на века, из больших каменных глыб, и крыт черепицей.

 Хотя сестры знали о его существовании, они никогда раньше здесь не бывали. Наезженная широкая дорога из замка постепенно становилась все уже и почти терялась среди камней. Несколько раз коляска так опасно кренилась, что Индия боялась выпасть и покатиться вниз, на острые булыжники. Сквозь густые заросли едва проникали солнечные лучи. Но повозки и лошади упрямо ползли вверх, пока не оказались на залитой светом полянке, где стояли дом и конюшни.

 — Кровь Христова! — выругалась: Фортейн. — Да это настоящая лачуга!

 — Еще есть время спуститься вниз вместе с телегами, — посоветовала Индия.

 — Ну уж нет Здесь интереснее, чем в Гленкирке, и полно дичи! Я уже охотилась с Дайармидом Мор-Лесли, и вместе мы сумеем снабжать тебя свежим мясом хоть каждый день Процессия наконец остановилась, и Фортейн соскользнула с седла.

 — Пойдем скорее, — нетерпеливо позвала Индия. — Я хочу все как следует рассмотреть.

 Жилище оказалось уютным, но, как их и предупредили, слишком тесным. На первом этаже было всего две комнаты: меньшая служила кухней и кладовой, в большей обнаружились гигантский камин и печь. Здесь они станут готовить еду, поскольку в кухне не было очага. Обстановка совсем простая, хотя за последние годы сюда привезли более удобную мебель. В кухне стоял небольшой стол и два стула.

 — Иисусе, здесь холоднее, чем на улице, — проворчала Индия. — Дайармид, мы окоченеем! Мегги, иди, помоги ему.

 — Сейчас, миледи, — кивнула горничная, выбегая наружу, где и в самом деле было совсем не так сыро.

 — А что наверху? Давай поглядим, — предложила Фортейн и первая начала подниматься по узкой лестнице.

 Сестры вошли в единственную спальню и огляделись. Камин оказался почти рядом с дверью. Ряд окон на противоположной стене глядел на долину и лес. Справа было прорезано еще одно, круглое оконце. В центре возвышалась большая постель под балдахином. У ее изножья стоял резной сундук для одежды. Под круглым окном находился маленький столик; кресло, обитое гобеленом, было придвинуто почти к каминной решетке. Слева от двери висело небольшое зеркало. Пол закрывали толстые овечьи шкуры.

 — Все чистое, даже стекла, — отметила Индия. — Папа, должно быть, готовился сослать меня сюда с той самой минуты, как я появилась в Гленкирке. Послал служанок стереть пыль и подмести. — Она медленно спустилась вниз и, сокрушенно покачав головой, добавила:

 — Но здесь ужасно тесно. Как вспомню свой дворец в Эль-Синуте! Мои покои больше, чем весь этот дом, верно, Мегги?

 — Да, одна ваша дневная комната просторнее всей этой хижины! — поддакнула Мегги. — Настоящая мышиная нора… Правда, многие люди живут и похуже, доложу я вам. Обойдемся.

 Дайармид тем временем принес дров и развел огонь внизу.

 — Сейчас растоплю камин в спальне, миледи, — заверил он.

 — 'И смотри, чтобы дров хватило на ночь, — велела Индия. — Не хочу мерзнуть по утрам!

 Слуги из Гленкирка разгрузили провизию и под руководством Мегги принесли на кухню. Мука для выпечки, соль, пряности, связки трав, несколько бочонков вина, эля и яблок, большой круг сыра и два окорока вместе с задними частями говяжьей и оленьей туш уместились в кладовой; травы подвесили к потолочным балкам. Две молочные коровы, привязанные к задку телеги, благополучно перенесли путешествие и уже стояли в хлеву. Дюжину кур, привезенных вместе с петухом в просторной клетке, выпустили во двор. Не забыли и головку сахара и маленький бочонок с медовыми сотами. Толстый кот, прославленный охотник за мышами, умывался у камина, не обращая внимания на собак — щенка колли и гончую, взятую для охоты на оленей.

 — Твой последний шанс вернуться в Гленкирк, — предупредила Индия, когда повозки тронулись в обратный путь. Солнце клонилось к западу, и через два часа наступят сумерки.

 — Я умираю от голода, — заявила Фортейн, не обращая внимания на слова сестры. — Что на обед?

 — Посмотрю в корзине, — пообещала Мегги. — Хорошо еще, повариха догадалась дать нам с собой еды, так что времени тратить не придется.

 — Настоящее сокровище, — похвалила Фортейн. — Повезло тебе, сестра, найти такую преданную служанку. Она ведь не старше нас с тобой, а какая умница! Не дай бог захочет вернуться в Эйр!

 — Вряд ли, — усомнилась Индия. — Папа тайком от Мегги послал в Эйр человека — узнать, что сталось с ее матерью, и выяснилось, что та умерла еще до того, как дочь попала в рабство. Жених, разумеется, поступил так, как и предсказала Мегги, и женился на ее сопернице. Ей просто некуда возвращаться.

 На ужин подали жареного каплуна, пирог с кроликом, разогретый в печи, сыр, хлеб и яблоки. Индия усадила Дайармида за стол, несмотря на все протесты, и даже притащила из комнаты еще два табурета.

 — Завтра обязательно отправляйся в Гленкирк, — наказывала она, — и скажи папе, что нам нужны морковь, лук-репка и лук-порей. Нельзя же всю зиму жить без овощей!

 — Почему нет, миледи? Хорошая еда, — удивился шотландец. — Но герцог велел во всем вам угождать, поэтому я, разумеется, так и сделаю. Пока погода хорошая, можно не раз съездить туда и обратно. Может, что еще захватить?

 — Груши! Они хорошо сохранятся в прохладе! — сообразила Индия.

 — И соленья! Неплохо бы немного джема! Люблю хлеб с джемом, — добавила Фортейн.

 — Проверь, Мегги, вдруг что еще понадобится, — велела Индия.

 После ужина горец поднялся из-за стола.

 — Пора спать. Оставляю вам колли. Заприте на засов обе двери, особенно черный ход, миледи. Я буду спать в конюшне на сеновале. Там есть клетушка.

 — Ты не замерзнешь? — встревожилась Индия.

 — Нет, я прижмусь к гончей — она меня согреет. — Он чуть улыбнулся и вышел. Мегги поспешно задвинула засовы.

 Женщины разместились в спальне. Сестры заняли кровать, а горничная выдвинула раскладную койку. Колли легла на лестничной площадке, словно охраняя хозяек, пока наконец сон не сморил и ее.

 Назавтра небо по-прежнему было ясным. Позавтракав овсяными лепешками и элем, Дайармид спустился в Гленкирк, спеша поскорее выполнить поручение. Мегги принялась приводить в порядок кухню, пока Индия и Фортейн совали нос во все углы. Их усилия увенчались успехом: в кухонной нише нашлась объемистая дубовая лохань, а в сундуке наверху — женская одежда.

 — Это мамина, как по-твоему? — поинтересовалась Индия.

 — Нет, — покачала головой Фортейн, восхищаясь безрукавкой из тонкой оленьей кожи с роговыми, оправленными в серебро пуговицами. — Мама куда ниже, и, кроме того, очень уж старая вещица. Да к тому же мама никогда не носила ничего подобного, для этого она слишком большая модница. — И девушка, примерив безрукавку, объявила:

 — Наверное, ее забыла здесь леди Стюарт-Хепберн. Говорят, она скрывалась здесь от своего первого мужа, тогда еще жениха, когда отказывалась выходить за него. Пожалуй, заберу ее себе. Будет в чем охотиться.

 — Тебе идет, — улыбнулась Индия, но тут же затаила дыхание и оцепенела.

 — Что с тобой? — перепугалась Фортейн при виде ошеломленного лица сестры.

 — Он шевельнулся! — прошептала та. — Ребенок впервые шевельнулся во мне, Фортейн!

 И она, разразившись слезами, тяжело села на верхнюю ступеньку.

 — Черт, черт, черт! Мое дитя ожило, а отец никогда его не узнает! Это так несправедливо, Фортейн! Так нечестно!

 — Ты почти не упоминала о муже, — заметила Фортейн', садясь рядом и обнимая сестру. — О, Индия, ты очень его любила? Какой он был? Красивый?

 Индия всхлипнула и по-детски вытерла нос рукавом.

 — Очень. Высокий, черные как смоль волосы, и глаза как сапфиры. Прямой нос, бородка, а рот… О, как он умел целовать!

 — Это приятно? — допытывалась Фортейн.

 — Восхитительно! Невозможно объяснить. Однажды ты поймешь… в тот час, когда обретешь любимого.

 — Надеюсь, — мечтательно вздохнула Фортейн. Вскоре жизнь в домике вошла в спокойное русло. Раньше Индия и Фортейн, по праву рождения и высокого положения, не делали никакой работы по дому, теперь же поднимались на рассвете, и Фортейн отправлялась собирать яйца и выгоняла коров на маленькое пастбище. Пока не лег снег, скотина могла пастись, но с наступлением зимы придется запереть животных в хлев. Индии поручалось накрывать стол к обеду и складывать в корзину грязное белье. Но женщины старались освободить ее от дел, опасаясь, как бы это не повредило ребенку.

 Иногда Фортейн вместе с Дайармидом ездили в лес, поохотиться на мелкую дичь. Днем Индия и Мегги гуляли в чаще или в высокогорных лугах. Служанка, помимо всего прочего, стирала, готовила и убирала. Сестры, однако, старались содержать спальню в порядке и не разбрасывали одежду. Каждое утро они взбивали перину, как научила Мегги, и стелили постель. Все эти занятия помогали скрасить долгие, бесконечные часы. По требованию Фортейн, из замка прислали лютню, и вечерами девушка подолгу играла, а они пели жалобные песни о неразделенной любви, великих битвах, королях и героях. Дайармид подыгрывал на волынке, так что скучать было некогда.

 Подобно своему брату, Рыжему Хью, горец был немногословен, но добр и заботлив, да еще и собой хорош: длинные каштановые волосы, связанные сзади кожаным ремешком, янтарно-карие глаза, короткая бородка и саженные плечи. Девушки так и млели при виде его высокой фигуры, но жениться он не спешил. Ему доставалось больше всех, поскольку мужчин, кроме него, здесь не было и приходилось к тому же терпеть женские капризы. Но долго он в одиночестве не остался. Питая к дочерям герцога самое искреннее почтение, Дайармид, однако, ухитрился в два счета подружиться с Мегги. С первыми лучами солнца огонь уже пылал в камине, а когда Мегги спускалась вниз, чтобы печь лепешки, в кухне уже стояли ведра с водой. Если с Индией и Фортейн он едва обменивался двумя-тремя фразами за день, то с Мегги болтал без умолку и постоянно при этом краснел.

 — Кажется, ты одержала победу, — подшучивала Индия над служанкой.

 Мегги строптиво фыркала, пытаясь скрыть улыбку.

 Снег пошел как раз перед Рождеством. Проснувшись, они выглянули в окно и не узнали знакомые места. Белые снежинки медленно кружились в воздухе. Дайармид отыскал рождественское полено, притащил в дом в самый сочельник и сунул в камин, где оно весело горело почти два дня. Обитатели А-Куила по очереди рассказывали рождественские истории и пели гимны. Они даже разожгли костер на вершине холма в Двенадцатую ночь и наблюдали, как повсюду, насколько хватало глаз, вспыхивает один огонек за другим. Обитатели А-Куила не на шутку увлеклись, пытаясь определить, какой из костров принадлежит Гленкирку.

 Зима хозяйничала вовсю. Индия настояла, чтобы Дайармид спал в большой комнате перед камином. В конюшне стоял ужасный холод. Даже коров, лошадей и кур перевели в маленький хлев, пристроенный к дому со стороны кухни. Запах навоза воцарился на первом этаже, но ни Индию, ни Фортейн это не волновало. Главное — выжить!

 К февралю дни снова стали длиннее, но погода по-прежнему оставалась холодной, а снегу навалило чуть не до крыши. В марте зарядили дожди пополам со снегом. Индия уже с трудом передвигалась, а живот доходил едва не до подбородка, но она ни разу не пожаловалась, только часто клала ладонь на взбухшее чрево с самым мечтательным выражением на лице. Интересно, на кого будет похож мальчик? Она ничуть не сомневалась, что родится сын. Как назвать его? Кейнан по рождению был европейцем, но больше она ничего о нем не знала. Настоящее имя и происхождение мужа оставались для нее тайной, иначе она назвала бы свое дитя в честь отца…

 — Пусть будет Роуэн, как наш папа, — решилась она наконец.

 — Роуэн? А фамилия? — вырвалось у Фортейн.

 — Возьмет мою, — спокойно ответила Индия. — Роуэн Линдли! Мне нравится!

 — Но что ты будешь делать после того, как Роуэн Линдли появится на свет? Неужели по-прежнему будешь стремиться уехать и жить одна? — встревожилась Фортейн.

 — Именно. Я не навлеку позор на свою семью, особенно на сестер. Им еще замуж выходить, так что мне лучше исчезнуть.

 — Черт возьми! Неужели ты думаешь, будто мне не все равно, что скажут и подумают люди? Я леди Фортейн Линдли, дочь покойного маркиза Уэстли, богатая наследница, и тот, кто не любит мою семью, всех ее членов, может убираться к дьяволу. Подумай, Индия. Нам досталось великое наследие. Наш дед был грозным правителем огромной страны, бабка перехитрила могущественную королеву, дожила до преклонных лет, да еще и рассказала внукам эту почти не правдоподобную историю. Какой незаурядной особой была мадам Скай!, В наших жилах течет ее кровь. Женщины нашего рода живут по своим собственным правилам и законам. Мы не жеманные набожные дурочки, которые влачат жалкое существование и грешат исподтишка. Мы делаем что хотим, и пусть провалится в ад тот, кто осмелится нас осудить! Индия разразилась смехом.

 — Ты не представляешь, как я скучала по тебе, Фортейн!

 — Еще бы! Ведь я твоя сестра, — самоуверенно объявила та, но тут же вскочила:

 — Послушай, дождь почти перестал. Бери плащ, погуляем немного!

 — Только снимите башмаки, когда вернетесь, — предупредила Мегги, окидывая их строгим взглядом. — Не позволю заляпать чистые полы!

 — Пойдем с нами, — попросила Индия.

 — Я не утка, миледи, — проворчала Мегги, — и кроме того, нужно же кому-то готовить обед! Тушеный кролик!

 — Опять! — взмолились сестры.

 — Радуйтесь, что весна недалеко, — резко бросила Мегги. — Сегодня я почистила последнюю морковку, да и лука больше нет. Почти все припасы кончились, и если бы Дайармид не поймал в силок кролика, обошлись бы хлебом и сыром.

 Сестры вышли из дома и направились к высокогорному лугу. Легкая морось прекратилась, и солнце робко выглядывало из-за редеющих туч. Прошло часа два, прежде чем они переступили порог, жадно втягивая ноздрями аппетитный запах жаркого. Индия стала медленно взбираться по узким ступенькам, мечтая прилечь и отдохнуть. Она очень устала, а спина невыносимо ныла.

 Едва голова ее коснулась подушки, как Индия провалилась в сон. Разбудила ее пронизывающая, рвущая тело боль.

 — Мегги! Фортейн! — вскрикнула она, силясь сесть.

 Услышав пронзительные вопли, девушки мигом взлетели на второй этаж и бросились в спальню. Хватило одного взгляда, чтобы понять: начались роды.

 — Ты знаешь, что делать? — запаниковала Фортейн. Мегги поежилась, но кивнула:

 — Кажется, да. Я видела, как ма рожала последнего ребенка. Нам понадобятся горячая вода, чистые тряпки, и ради Бога, немедленно пошлите Дайармида за хозяйкой. Она захочет побыть с дочерью. Все это может длиться часами.

 Фортейн метнулась вниз, наполнила котел водой и поставила на огонь. Теперь нужно найти Дайармида..

 Горец, как всегда, был в конюшне и, увидев Фортейн, сразу понял, в чем дело.

 — Седлайте лошадь, мистрис Фортейн, и поезжайте сами. От меня больше толку здесь. Я сумею помочь Мегги, а девушкам, прошу прощения, не полагается такое видеть.

 Фортейн, не споря, кивнула. Дайармид прав, и не стоит на него сердиться.

 — Я поставила воду греться, и в буфете у камина лежит стопка чистых тряпок, приготовленных как раз на этот случай.

 Дайармид отправился в дом, а Фортейн принялась седлать серого. До Гленкирка два часа езды, но она поспеет туда до заката. Маме придется подниматься на гору в темноте, но она не усидит дома.

 Фортейн надела узду на мерина, вскочила в седло и выехала на тропинку, ведущую в Гленкирк.

 Схватки были сильными и мучительными, но сами роды не заняли и двух часов. Индия, бледная, вся в поту, сыпала грязными ругательствами, от которых щеки Мегги полыхали, а Дайармид усмехался в усы.

 — О, миледи, невозможно, чтобы малыш, впервые придя в мир, слышал подобные слова! — молила Мегги.

 — Черта с два! — прорычала Индия. — Мне больно, больно, гром и молния! Почему этот негодник не хочет выходить?! А-а-а-а! Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

 — Все идет как надо, девушка, — спокойно вставил Дайармид. — Когда снова начнутся потуги, тужься что есть сил. Индия кивнула.

 — Не думаю, что тебе следует здесь быть, — вскинулась Мегги.

 — Пусть остается! — огрызнулась Индия. — Он, очевидно, понимает в таких вещах куда больше тебя! Кроме того, полагаю, что он не увидел ничего нового. О-о-о-о!

 — Тужься, девушка! Тужься! Вот и молодец! — преспокойно объявил Дайармид тем же самым тоном, каким говорил с колли. — А вот и головка показалась, темная как вороново крыло. Еще раз, девушка. Ну вот, почти все.

 Нагнувшись, он открыл рот младенца и пальцем выковырнул комок слизи. Ребенок вздохнул и закричал. Ему вторила Индия, чувствуя, как крохотное тельце выскальзывает из нее.

 — Он жив? Дайте мне увидеть его! — простонала она. Мегги ловко подхватила младенца простынкой, завернула и положила на живот матери.

 — Вот он, миледи, — со слезами на глазах прошептала она. Индия прижала к себе сына, глядевшего на нее глазами Кейнана. Прозрачные струйки ползли по лицу, падая на крохотные щечки. Сердце Индии переполнилось счастьем и благоговением к чуду, которое они создали вместе. Дитя перестало плакать.

 — Твое имя Роуэн Линдли, — прошептала она.

 — Отдайте паренька, миледи, — попросил Дайармид. — Нужно перерезать пуповину, и пусть Мегги уберет послед. Больше я здесь не нужен.

 Он ловко перерезал пуповину, завязал узел и, ни слова не говоря, повернулся и вышел.

 — Спасибо, Дайармид. Мор-Лесли, — окликнула Индия. Мегги смыла с мальчика кровь и обтерла теплым вином и маслом. Потом снова спеленала и отдала Индии, которая вытолкнула послед в подставленный горничной тазик. Мегги уложила малыша в колыбельку, помогла хозяйке сесть, вымыла, переодела и, усадив в кресло у огня, сменила постельное белье. Индия снова легла и прижала к груди младенца. Служанка собрала грязные простыни, тряпки и направилась к двери.

 — Скоро вернусь с Вкусным горячим поссетом, миледи, и тогда положу в кроватку мастера Роуэна.

 Индия, блаженно улыбаясь, укачивала новорожденного. Мечта Кейнана сбылась… жаль, что слишком поздно. Она вглядывалась в крошечное личико, пытаясь найти сходство с отцом, но только глаза напоминали о муже.

 — Мы славно потрудились с тобой, Роуэн, сын Кейнана-реиса, — сообщила она ему. Малыш закрыл глазки и мирно засопел на руках у матери. Индия поглядела в окно, на небо, расцвеченное яркими красками заката.

 Она почти дремала, когда вернулась Мегги с поссетом — смесью трав, яиц и нагретого красного вина. Служанка взяла мальчика, положила в колыбель у камина. Индия тем временем выпила подкрепляющий напиток и мгновенно заснула. Мегги на цыпочках вышла из комнаты и спустилась вниз. Дайармид вопросительно взглянул на девушку.

 — Они спят, — сообщила та. — Сейчас принесу ужин. Ну и денек выдался! Как по-твоему, герцог с герцогиней приедут сегодня?

 — Разумеется. Миледи тревожится за дочь. Думаю, мистрис Фортейн уже успела добраться до Гленкирка. Солнце только зашло. Пока еще стемнеет! Они пустятся в путь с факелами. Собаки дадут знать об их приближении.

 Мегги положила на тарелки жаркое, хлеб и сыр. Они выпили остатки октябрьского эля за здоровье Роуэна Линдли.

 Дайармид помог Мегги вымыть посуду, и они долго сидели у огня, тихо беседуя. Около полуночи громко залаяли собаки. Дайармид поднялся и открыл дверь. Между деревьями мелькали огоньки.

 Джеймс Лесли остановил коня у крыльца и спешился.

 — Родила? — коротко спросил он.

 — Несколько часов назад, милорд. Сильный, здоровый парнишка.

 — А моя дочь? — вмешалась подъехавшая Жасмин. — Как она?

 — Прекрасно, миледи. Она спит. Зайдите в дом. Мегги все расскажет подробнее, — пригласил горец.

 — Позаботься о людях, — велел герцог и, взяв жену под руку, переступил порог.

 При виде хозяев Мегги почтительно присела.

 — Милорд! Миледи!

 Жасмин улыбнулась и, поспешив наверх, увидела крепко спящую дочь. Она взглянула на новорожденного и восхищенно ахнула. Что за прелесть!

 — Мама! — внезапно окликнула Индия.

 — Милая, какой чудесный малыш! — тихо воскликнула Жасмин.

 — Его зовут Роуэн, — пробормотала Индия, снова погружаясь в сон.

 Сердце Жасмин болезненно сжалось. Дочь назвала крошку сына именем родного отца. Вряд ли Индия помнит Роуэна Линдли — и все же дала малышу его имя. Вытирая слезы, герцогиня Гленкирк сошла вниз.

 — Как девочка? — немедленно осведомился Джемми.

 — Дремлет, хотя на мгновение очнулась. Она назвала сына Роуэном. Прекрасное дитя!

 — Ты знаешь, что следует делать, — жестко бросил герцог. Красивое лицо казалось высеченным из камня.

 — Джемми, молю тебя во имя Господа, откажись от своей затеи! Индия не простит! Ты именно этого хочешь? Чтобы дочь ненавидела тебя до конца жизни?

 — Жасмин, иного выхода у нас просто нет! Мы всю зиму спорили об этом. Как иначе спасти репутацию Индии? У меня попросили ее руки, и я принял предложение, кстати весьма выгодное, но ни один мужчина не примет в дом бастарда!

 — Мой внук — такой же бастард, как и я! — с горечью заметила Жасмин.

 — Но ее брак с язычником и это дитя не так легко объяснить. Индия будет обвенчана, как только оправится после родов. Граф согласен на женитьбу по доверенности, и еще до осени она уедет в Англию, — непререкаемым тоном объявил герцог и, смягчившись, добавил:

 — А помнишь, когда-то А-Куил был и нашим убежищем?

 — Не пытайся заговаривать мне зубы, Джемми, — презрительно усмехнулась жена.

 Мегги, ставшая свидетелем обмена репликами, была совершенно сбита с толку, но сочла за лучшее не вникать в истинный смысл супружеской беседы и побежала за вином. Осушив кубок, герцог велел служанке идти к Индии. Он с женой останутся здесь.

 Когда Мегги вошла в спальню, малыш тихо захныкал. Индия немедленно встрепенулась, и Мегги поднесла ребенка к ее груди. Мальчик насытился и снова уснул. Индия что-то тихо приговаривала, гладя мягкие негустые волосики. Он будил мать еще дважды, и та не могла наглядеться на свое дитя.

 Первые лучи солнца робко заглянули в окна, когда на пороге появился герцог Гленкирк. Индия пришла в себя как раз в тот момент, когда он подошел к колыбельке и, взяв ребенка, направился к двери.

 — Отдай мне сына! — испуганно вскрикнула Индия, и Мегги, спавшая у камина, проворно вскочила.

 — Ни за что! — изрек герцог. Стук подкованных сапог громом отдался в ушах несчастной матери. Индия не помня себя кое-как выбралась из постели и устремилась за ним.

 — Отдай ребенка! — пронзительно вопила она. — Я убью тебя, если с ним что-то случится! Отдай мое дитя!

 Герцог, не отвечая, положил проснувшегося плачущего внука на руки Дайармиду Мор-Лесли.

 — Торопись, — обронил он. Горец закутал новорожденного и вышел во двор. Индия, обессиленная, ослабевшая от горя, попыталась сбежать по ступенькам, но ноги не держали ее. Она кубарем покатилась вниз, но тут же поднялась и попыталась броситься следом.

 — Верните его! Верните! — рыдала она. Но герцог загородил дверь и схватил падчерицу за руки.

 — Пойми, родная, я стараюсь для тебя. Даю слово, о парнишке позаботятся.

 Он попытался ее обнять, но Индия с ужасом отпрянула, глядя на похитителя обезумевшим взглядом.

 — Убирайся от меня, ублюдок! Пошел прочь! Я хочу своего сына! Сына!

 Она бросилась на него и попыталась оттолкнуть, царапалась, кусалась, била по лицу. Герцогу с трудом удалось усмирить несчастную.

 — Жасмин, — позвал он, — отведи свою дочь наверх. Ей нужно отдохнуть и поправиться. Нельзя медлить со свадьбой!

 Жасмин пронзила мужа уничтожающим взглядом. Она в жизни не предполагала, что Джемми способен на подобную жестокость! Бесчувственный негодяй!

 — Как вы могли позволить ему сотворить такое, мадам? — рыдала измученная девушка. — Как могли позволить украсть у меня сына? Я никогда не прощу вам. Никогда! До самой смерти!

 Рухнув на пол, она зашлась в истерике.