• Наследницы Фрайарсгейта, #4

Глава 16

 С крестин Томаса Хея прошло полтора года, и во Фрайарсгейт пришла очередная зима. Миновало Рождество, и в феврале снова начался окот. Элизабет и Бэн были целиком поглощены борьбой за благоденствие Фрайарсгейта, поскольку эта зима была одной из самых жестоких.

 Поэтому все очень удивились, когда в последний снежный день месяца во двор прискакал гонец. Альберт ввел его в зал, и Элизабет с удивлением заметила на незнакомце королевскую ливрею. Ее кольнуло неприятное предчувствие.

 — Входите, сэр, согрейтесь у огня, — приветствовала она его, делая знак слуге принести вина.

 Гонец низко поклонился:

 — Имею ли я честь обращаться к леди Фрайарсгейта?

 — Это я, — кивнула Элизабет.

 — Я привез вам послание от королевы, мадам.

 — Королевы Екатерины? Но что ей нужно от меня? — поразилась Элизабет.

 — Нет, мадам. Принцесса Арагонская больше не королева. Я приехал от королевы Анны.

 Он сунул руку за пазуху и, вытащив пакет, с поклоном протянул Элизабет.

 — Вы наверняка проголодались и устали, сэр, — заметила она. — Альберт проводит вас в кухню, где вы получите горячий ужин, а потом постелет вам у очага. Вы должны остаться у нас, пока погода не улучшится.

 — Мне приказано немедленно вернуться, как только ответ будет получен, — объяснил курьер.

 Элизабет кивнула.

 — Но вы все равно не сможете ступить за порог, пока метель не уляжется.

 — Спасибо, мадам, — ответил курьер и, повернувшись, последовал за Альбертом.

 — Королева Анна? — озадаченно протянул Бэн.

 — Моя единственная подруга при дворе. Анна Болейн. Она клялась мне, что когда-нибудь станет королевой. Но я ничего не узнаю, пока не прочитаю письмо.

 Сломав печать из красного воска, Элизабет развернула промасленный пергамент и увидела знакомый размашистый почерк Анны.

 "Я стала его женой, как и предрекала. В июне меня коронуют. Я расскажу тебе все при встрече, и ты не можешь ослушаться моего приказа и не приехать. Теперь я твоя королева. Я окружена честолюбцами, и те, кто раньше презирал меня, теперь пресмыкаются, стараясь заслужить мое благоволение. Я притворяюсь, что верю им. Но ты знаешь меня лучше, дорогая Элизабет. Сейчас, больше чем когда-либо, я нуждаюсь в твоей дружбе. Но я не молю, а приказываю вам явиться ко двору, леди Фрайарсгейта. Я хочу, чтобы ты прибыла сюда к моей коронации, не позже чем в двадцатый, день мая. Мы, как всегда, будем в Гринвиче. Передай ответ с курьером.

 Анна, королева".

 Элизабет, огорченно покачивая головой, перечитала письмо. Меньше всего ей хотелось ехать ко двору.

 — Что там говорится в этом письме? — нетерпеливо спросил Бэн.

 — Мне приказано явиться ко двору, — тихо ответила Элизабет.

 — Кто тебе приказал?

 — Королева Анна. Он все-таки женился на ней, а это означает, что развод получен. Бедная, глупая леди Екатерина! Филиппа, должно быть, вне себя. Странно, что она не написала ни мне, ни матушке. Зная Филиппу, могу точно сказать, что она была до конца верна Екатерине, но при этом очень тревожилась за судьбу своих сыновей при дворе. Моя старшая сестра очень амбициозна в этом отношении.

 — Ты, разумеется, не поедешь, — решил Бэн.

 — Поеду, муж мой. Мне приказали, а королевскому приказу нужно повиноваться. Я не хочу ехать, но ехать придется, — вздохнула Элизабет. — Как это похоже на Анну — требовать моего присутствия, потому что она чувствует себя одинокой. Странное создание. У нее доброе сердце, но об этом знают немногие. И все же она призывает меня, не задумываясь о том, как это повлияет на мою жизнь.

 — Так ты с ней дружила? Ее называли шлюхой короля, — буркнул Бэн.

 — Она никогда не была его шлюхой, иначе Екатерина все еще оставалась бы королевой. Король — человек непостоянный и давно бы бросил Анну, как бросил ее сестру Мэри. Но ему нужен законный сын, а он отказывался даже думать об иностранных принцессах, потому что воспылал страстью к Анне Болейн.

 — И он в самом деле так ее любит? — поразился Бэн.

 — Не думаю, что король способен на такое сильное чувство, какое возникло между нами или между моими сестрами и их мужьями. У него одно всепоглощающее желание — иметь сына и наследника. Он доказал, что способен зачать сына: доказательство тому — Генри Фицрой, его сын от Бесси Блаунт. Многие считают также, что сын Мэри Болейн тоже от него. Король и его советники, разумеется, это отрицают, иначе женитьба на мистрис Болейн незаконна и недействительна. Мало того, будет считаться кровосмесительной. Любой ребенок, которого она родит ему, станет считаться незаконным. Судя по некоторым намекам Анны, она уже беременна.

 Бэн покачал головой:

 — Мне казалось, ты презираешь двор. Разве не ты клялась, что никогда туда не вернешься?

 — Клялась. Но от меня ничего не зависит. Королева приказывает. Я подчиняюсь.

 — А ты не можешь отговориться беременностью? — с надеждой спросил он.

 — Очень хотелось бы, но ничего не выйдет.

 — Когда ты едешь? — окончательно расстроился Бэн.

 — Не раньше чем в конце апреля.

 — Пусть дядюшка тебя сопровождает, — предложил он.

 Элизабет покачала головой:

 — Не в этот раз. Силы его покидают. Он уже не так молод. На этот раз я знаю, чего ожидать. Отсылая курьера, я попрошу, чтобы за мной прислали эскорт, который и проводит меня в Гринвич. Не могу же я путешествовать одна!

 — Мне следует поехать с тобой.

 — А на кого мы оставим Фрайарсгейт? Эдмунд не в силах принять на себя это бремя. И что ты будешь делать, пока я стану угождать королеве? Ты не придворный, а из шотландцев там только те, кто находится на службе у посла короля Якова, — объяснила Элизабет.

 — Ты стыдишься меня, девочка? — тихо спросил он.

 — Нет! Как ты можешь даже заикаться об этом, муж мой? Я люблю тебя. И горжусь тем, что я твоя жена. Ведь я сама тебя выбрала! Я еду ко двору не для того, чтобы выразить почтение королю и королеве! Я еду, чтобы помочь подруге, которая, несмотря на крутой нрав и показную храбрость, явно напугана. Очень давно моя матушка, совсем еще девочка, служила при дворе короля Генриха Седьмого, И там подружилась с королевой Маргарет и принцессой Арагонской. Они были ровесницами и жили у матери короля. Потом, когда принцесса была совсем одинока, брошена всеми и оставлена без поддержки даже собственным отцом, королем Испании, матушка посылала ей небольшие суммы, чтобы она не умерла с голоду. Тогда и началась дружба моей семьи с Екатериной Арагонской. Вот почему моя старшая сестра получила место при дворе королевы и смогла войти в круг аристократии. Но когда я приехала ко двору, королева уже была в немилости. Я даже не смогла выразить ей свое почтение, потому что ее сослали в Вудсток. В отличие от сестер я чувствовала себя неуклюжей провинциалкой, оказавшейся не на своем месте. Я никак не могла придержать язык, что и привлекло ко мне внимание Анны. Она и сама умна, и ей нравятся умные люди. Она подружилась со мной и этим очень облегчила мне жизнь. Конечно, не настолько, чтобы я не мечтала как можно скорее вернуться домой. Но по крайней мере я больше не грустила.

 Однако многие придворные, в том числе и моя сестра, ненавидели Анну. Все были уверены, что скоро она надоест королю, как многие другие до нее. Большинство из кожи вон лезли, чтобы унизить девушку. Но я судила об Анне по ее характеру и душевным качествам. Ее происхождение и семья ничего для меня не значили. Она в отличие от других умна и мудра не по годам. Ее остроумные шутки не раз смешили короля. Она музыкальна, а король любит музыку. Она прекрасно танцует, а король обожает хороших танцоров. И видя, что я никак не привыкну к придворной жизни, она ввела меня в свой круг. И была добра ко мне. Да, она тщеславна и эгоистична. Настойчива в своих желаниях и должна всегда добиться своего. Но мы стали друзьями. Подобно моей матери, я придаю большое значение верности. Моя подруга королева призывает меня. Я поеду, и это больше не обсуждается, дорогой муженек.

 — И сколько же ты там пробудешь? — прошептал он, обнимая ее и целуя белокурую прядь. — Я не вынесу жизни без тебя.

 — Не говори так! — тихо вскрикнула Элизабет. — Я должна повиноваться, но никогда не покину тебя. Нашего маленького Тома. Фрайарсгейт.

 Она зарылась лицом в его грудь.

 — И все же скажи: как долго тебя не будет? — настаивал он.

 Она покачала головой:

 — Не знаю. Анна может быть очень упрямой, когда желает настоять на своем. Остается надеяться, что мое присутствие успокоит ее, и через несколько недель я смогу уехать.

 — Если тебя не будет несколько месяцев, я сам поеду за тобой, — объявил Бэн. — Теперь весь мир лежит у ног королевы, особенно если она носит королевского наследника. Мы с сыном больше нуждаемся в тебе, чем она.

 — Обожаю, когда ты говоришь так повелительно! — хихикнула Элизабет.

 — Стараешься улестить меня, женушка? — хмыкнул Бэн.

 — Ты становишься чересчур умным для меня, муженек!

 — Нет, — тихо ответил он, — я никогда не смогу сравняться с тобой.

 — Если ты это сознаешь, значит, уже становишься мудрее, — поспешно ответила она, — а это делает тебя опасным.

 Ее зеленовато-карие глаза лукаво блеснули.

 Вместо ответа он засунул руку в вырез ее блузы и стал ласкать полную грудь, теребя сосок. Она нежилась под его поцелуями.

 Бэн медленно потянул ее к стоявшему у огня стулу и, опустившись на него, усадил ее на колени, прикусил мочку уха и стал описывать во всех подробностях все, что намеревался сделать с ней в следующие несколько минут.

 Краска стыда бросилась в лицо Элизабет, но она уже ослабела от желания. Познай она раньше восторги брачной постели, давно бы вышла замуж. Впрочем, может быть, другой мужчина не смог бы подарить ей такое наслаждение. Только ее страстный шотландец, Бэн Хей.

 — Скажи, чего ты хочешь, и я все сделаю, — прошептал он, медленно лаская внутреннюю поверхность ее бедра.

 — Все, что ты обещал, — выдохнула она.

 — Все? — уточнил он.

 — Все!

 — Прямо здесь и сейчас, в зале? — поддразнил он.

 — Да! Прямо здесь и сейчас, в нашем зале, — свирепо прошипела она.

 Его пальцы запутались в золотистых завитках ее лона, легонько потянули… палец скользнул вдоль сомкнутых створок, раз, другой, пока ее не пронизала сладостная дрожь.

 И тут сзади раздался голос Альберта:

 — Леди…

 — Да, Альберт? — спокойно ответила она, хотя сердце ее бешено колотилось.

 — Посланца накормили. Будут еще приказания?

 — Нет, Альберт, иди ужинай, — выдавила Элизабет.

 — Спасибо, леди.

 Послышались удаляющиеся шаги.

 — Как по-твоему, он видел?

 — Что именно? — насмешливо спросил Бэн. — Подумаешь, хозяин и хозяйка обнимаются у очага. И тут же у их ног лежит пес.

 — Твою руку, шарившую под моей юбкой, дьявол ты этакий!

 Длинный палец Бэна скользнул внутрь.

 — Нет. Нас загораживала спинка стула. И я горжусь тобой, Элизабет. Ты у меня молодец, — похвалил Бэн и, обнаружив предмет своих поисков, стал с ним играть, растирая, пощипывая, сжимая, с наслаждением слушая ее приглушенные крики.

 Фрайар насторожил уши, поднял голову, но, видя, что ничего необычного не происходит, снова заснул.

 — Взгляни на меня, Элизабет! — неожиданно приказал Бэн.

 Их взгляды скрестились. Глаза Элизабет широко распахнулись, когда два пальца проникли в ее любовный тоннель и стали медленно двигаться. Элизабет задохнулась.

 Он стал целовать ее в губы. Один поцелуй сменялся другим, жарким и влажным, пока она не простонала в его губы:

 — Я хочу всего, Бэн. Хочу всего!

 Он отнял руку и усадил ее прямее, помогая оседлать его. Она ослабила шнуровку и выпустила на волю его любовное копье, уже затвердевшее от желания.

 — Думаешь, мы успеем до того, как курьер войдет в зал? — прошептала она, сгорая от страсти.

 Бэн кивнул, изнемогая под ее ласками. Она расшнуровала его рубашку и стала целовать грудь и лизать соски, одновременно играя с его вздыбленной плотью.

 Наконец Элизабет не выдержала и опустилась на его любовное копье. Его большие руки скользнули под ее ягодицы и яростно стиснули.

 Он наклонился вперед, чтобы поцеловать ее, и, чуть отстранившись, прошептал:

 — Ублажай меня хорошенько, жена. И мне все равно, кто сейчас войдет в зал!

 Элизабет стала подниматься и опускаться, начав с шага, перейдя на рысь, а потом и на галоп, что привело их обоих к счастливому завершению. В конце она прикусила губу так сильно, что по подбородку скатилась капелька крови, и Бэн, наполняя ее своим семенем, слизнул эту кровь.

 Она обмякла, тяжело дыша; Бэн громко застонал.

 — Ни одна женщина не дарила мне такого наслаждения, как ты, любимая!

 Элизабет дремотно улыбнулась и несколько минут лежала у него на груди, прежде чем соскользнуть на пол, расправить юбки и зашнуровать блузку.

 — Мы, разумеется, продолжим наш разговор в постели, сэр, — пообещала она, приглаживая волосы.

 — Как будет угодно мадам.

 — Как будет угодно вам, сэр, — улыбнулась она.

 — Но как ты утолишь свой греховный зуд, если меня не будет рядом? — расстроился он. — Неужели возьмешь любовника, как многие придворные дамы?

 Элизабет сделала вид, будто обдумывает его вопрос.

 — Возможно, и возьму, — кивнула она. — А ты, Бэн? Сделаешь одну из служанок своей наложницей?

 — Нет, думаю, лучше доярку или пастушку, — ухмыльнулся он. — Предпочитаю девушек, которые работают на свежем воздухе.

 Она, смеясь, замахнулась, но Бэн ловко увернулся.

 — Шотландский негодяй! — вскричала она. — Если ты изменишь мне, я рано или поздно все узнаю!

 Вместо ответа Бэн вновь усадил ее на колени и стал целовать.

 — В этом мире для меня нет и не будет другой женщины, Элизабет, жена моя. Я скорее проведу свою жизнь в целомудрии, чем взгляну на кого-то еще! Но ты… Что, если тебя соблазнит очаровательный придворный? Тем более что теперь ты познала истинную страсть.

 Элизабет сильно ткнула его кулаком в плечо.

 — Как ты можешь даже спрашивать? Я ненавидела двор и всех напыщенных щеголей, которые смотрели на меня сверху вниз, потому что я больше любила свои земли, чем их общество. Только король был добр ко мне, потому что вырос вместе с моей матерью и очень ее ценит.

 — А тот, второй шотландец? — не утерпел Бэн.

 Неужели она расслышала ревность в голосе мужа?

 — Я забыла его, — солгала она. — Он был приятным малым. Но вряд ли остался бы в Англии. Я посоветовала ему попросить у брата, короля Якова, жену с землями. Возможно, он так и сделал и давно уже живет в поместье жены. И теперь единственный для меня шотландец — это ты, любовь моя.

 Крепко поцеловав его в губы, она спрыгнула на пол.

 — В любую минуту сюда могут войти. Приведите себя в порядок, сэр!

 — Не нравится, что я ревную? — спросил он, поправляя одежду.

 — Я польщена, что ты все еще любишь меня, — прошептала Элизабет.

 — Я всегда буду любить тебя.

 К утру метель улеглась, и солнечные лучи играли на снежном покрове. Элизабет отдала королевскому посланцу письмо новой королеве, написанное накануне, — тот уже был готов к обратному путешествию. Она дала ему серебряную монету за труды и горячо поблагодарила. Гонца сытно покормили, за его лошадью хорошо ухаживали, в седельных сумках лежал запас еды на первые несколько дней пути.

 Отъехав от дома, он, к своему удивлению, встретил управляющего.

 — Скажи, по дороге сюда ты не останавливался в поместье под названием Оттерли? — спросил он гонца.

 — Нет. Позапрошлой ночью я спал в амбаре у фермера. Но днем действительно проезжал Оттерли.

 — Если будешь гнать коня, то к вечеру доберешься до Оттерли. Попроси позволения поговорить с лордом Кембриджем. И передай ему это.

 Бэн вложил в руку молодого человека еще один пакет.

 — Скажи лорду Кембриджу, что здешний управляющий попросил приютить тебя на ночь. Лорд Кембридж немало времени провел при дворе, так что можешь свободно говорить ему о причинах приезда во Фрайарсгейт.

 Он протянул посланцу большую медную монету.

 — Не нужно, сэр, леди уже дала мне денег, — вежливо отказался посланец.

 — Ты небогат и поэтому возьми, — настоятельно сказал Бэн.

 Молодой человек кивнул. Он обещал добраться до Оттерли к вечеру И передать лорду Кембриджу послание от управляющего Фрайарсгейта.

 Кровавый закат полыхал на горизонте, а небо стало почти черным, когда королевский курьер прибыл в Оттерли и потребовал встречи с лордом Кембриджем.

 — Я немедленно пошлю за дядей, — пообещала Бэнон, знаком подзывая слугу.

 — Спасибо, леди, — ответил молодой человек, наслаждаясь теплом, окутавшим его после целого дня головокружительной скачки во весь опор.

 Другой слуга подал ему горячий сидр, он сделал несколько глотков, с улыбкой наблюдая за шумевшими в зале детьми. Примерно через полчаса в зал вошел Томас Болтон.

 — Посланец? Откуда? — спросил он.

 — Из Фрайарсгейта.

 Томас удивился — на курьере была бляха с королевским гербом.

 — Кому вы служите? — тихо спросил Томас.

 — Королеве, милорд. Королеве Анне.

 Пораженная Бэнон вскрикнула, перепугав детей, которые нервно уставились на мать.

 — Королеве Анне? — ахнула она.

 — Да, леди.

 — Пожалуй, я уведу парня в свое крыло, чтобы узнать все, дорогая девочка, — решил лорд Кембридж, размышляя над тем, что делал королевский посланец во Фрайарсгейте.

 — Нет, дядя! Вы останетесь здесь. Я не хочу ждать, пока ты решишь разделить с нами новости. Не вынесу ожидания, — возразила Бэнон.

 Томас оглянулся. Даже Роберт Невилл с любопытством уставился на посланца.

 — Так и быть, дорогие, — вздохнул он. — Но сначала дайте мне вина. Боюсь, оно мне понадобится.

 Он устроился у очага, на стуле с вышитой обивкой и пригласил молодого человека сесть на маленький диванчик. Тот неуклюже сел, поскольку не привык к такому обхождению. Но разумеется, сидеть куда удобнее, чем стоять!

 — Ничего не утаивайте, дорогой мальчик, — попросил лорд Кембридж. — Мы хотим знать, почему вы приехали во Фрайарсгейт, и как Анне Болейн удалось стать королевой. И по какой причине вы заехали в Оттерли. Не случайно, надеюсь?

 — Нет, милорд. Муж леди Фрайарсгейта, управитель поместья, остановил меня на дороге и дал мне это письмо для вас. И добавил, что я могу просить здесь ночлега.

 — Я дядя леди, — пояснил лорд Кембридж, — и Оттерли — мой дом. Ну же, дорогой мальчик, поведайте нам все остальное. Почему вы пустились в путь в столь ужасную погоду?

 Посланец начал рассказ, то и дело прерываемый лордом Кембриджем, который хотел знать каждую подробность. Не будучи важной персоной, посланец мог изложить только известные ему факты. Но Томас достаточно долго пробыл при дворе, чтобы догадаться об остальном и создать довольно точную картину происходившего.

 Закончив рассказ, молодой человек вопросительно взглянул на лорда Кембриджа. Тот медленно кивнул и проговорил:

 — Бэнон, прикажи слуге отвести этого доброго человека на кухню, пусть ему дадут поужинать и постелют у огня. Впереди у него долгое путешествие. Да, и завтра не забудь дать ему еды в дорогу, — наставлял он.

 — Хорошо, дядюшка, — тихо ответила Бэнон и, отдав слуге приказание, отослала мужчин на кухню. — Что пишет муж Элизабет? — осведомилась она.

 Томас сломал печать, развернул пергамент, разгладил заломы, пробежал глазами послание и сказал:

 — Королева приказала твоей сестре явиться ко двору. Элизабет недовольна, но, как дочь своей матери, подчинилась приказу.

 — А Бэн хочет, чтобы ты ее сопровождал, — догадалась Бэнон.

 — Нет. Он пишет, что Элизабет не станет просить меня об этом, потому что не хочет злоупотреблять моей добротой. Кроме того, она надеется, что визит будет коротким. Подумать только, как же она повзрослела за эти годы, — с нежной улыбкой заметил он.

 — Но ты все равно поедешь, — не унималась Бэнон.

 — Не поеду, — покачал головой Томас, к всеобщему удивлению. — Я поеду во Фрайарсгейт при первой возможности, и Элизабет сама скажет, чего хочет от меня. К счастью, мода почти не изменилась, и ей не нужно шить новые платья. Сойдут те, что сшиты в прошлый раз. С соответствующими переделками, конечно: роды, как правило, способствуют пышности дамской фигуры, — дипломатично пробормотал он.

 — Тут вы правы, дядюшка, — засмеялась Бэнон.

 Сама она после многочисленных родов уже походила на шарик, но все еще была довольно хорошенькой.

 — И я прикажу Уиллу договориться о гостиницах по всему маршруту. С ней все будет хорошо, дорогая Бэнон. Она — хозяйка Фрайарсгейта, едет ко двору по просьбе королевы, ее хорошего друга. Кто знает, какие преимущества это ей даст, как дало когда-то ее матери!

 — Филиппа будет вне себя! — фыркнула Бэнон.

 Лорд Кембридж тоже рассмеялся:

 — Да. Теперь ради будущего детей ей придется смириться и пресмыкаться перед новой королевой. И она сделает это, потому что усвоила от матери: семья — это все. Поскольку Элизабет в фаворе у Анны, она должна помочь сестре и выстелить дорожку Филиппе. Если не для нее, то для ее парнишек. Кто знает? Может, в один прекрасный день окажется, что очень выгодно иметь Филиппу в должниках?

 — Мне было бы страшно иметь Филиппу в своих должниках, — заметила Бэнон. — Представляю, какой спесивой она стала за те годы, что превратилась в графиню.

 — Мы видели ее почти три года назад, тогда она была довольно милой, — возразил Томас.

 — Ну да, — прищурилась Бэнон, — пока еще была надежда, что ее высокая покровительница сохранит свое положение и трон. Но сейчас? Дядя, я содрогаюсь, представляя сейчас ее состояние.

 — Филиппа, как и Розамунда, сумеет выжить в любой ситуации, — мудро заметил Томас.

 — Когда Элизабет должна ехать на юг? — спросила Бэнон.

 — Бэн не сообщил, но, разумеется, как только установится весенняя погода. Я отправлюсь во Фрайарсгейт через несколько дней, так что по возвращении все расскажу. Элизабет, конечно, заночует здесь, и тогда ты потолкуешь с ней с глазу на глаз. А теперь… — Томас встал. — Я должен вернуться к себе и рассказать дорогому Уиллу обо всем, что случилось. Он, наверное, умирает от любопытства, как и я бы на его месте, чего, благодарение Богу, не случилось. Он вышел.

 — Женщины в вашей семье наделены талантом заводить друзей среди сильных мира сего, — заметил Роберт Невилл жене. — Я очень рад, что ты не такова, сердечко мое. Мне вряд ли понравилось бы, если бы тебя призвали ко двору.

 — Мне это тоже не по душе, — сказала Бэнон. — Бедная Элизабет! Представляю, как ей не хочется уезжать! Дядя говорит, она терпеть не может придворную жизнь и, если бы не доброта Анны Болейн, уехала бы оттуда еще раньше. Хотя даже до нас доходят нелестные слухи о королеве.

 — Вини в этом Нортумберленда и его семейство, — проницательно изрек Роберт. — Старый граф всегда винил Анну за несчастливый брак сына. Заявлял, будто она наслала порчу на молодую чету, потому что сама не сумела выйти замуж за лорда Перси, хотя всем известно, что это король запретил брак, поскольку сам хотел заполучить леди.

 Бэнон вздрогнула.

 — Слишком много интриг, Роб. Я рада, что Филиппа не обращала на меня особого внимания во время моего пребывания при дворе и ни во что меня не втянула. Ты — единственное счастье, которое я там обрела. — Она нежно улыбнулась мужу. — Ты, и наш брак, и наши дети.

 Роберт обнял жену за плечи.

 — Благодаря тебе у меня такая большая семья, на которую я и не рассчитывал. И кто ожидал, что младший сын побочной ветви Невиллов женится на богатой наследнице? Только не мои родственники!

 — О Роб! — рассмеялась Бэнон. — Надеюсь, не грешно радоваться своему счастью! И я хочу, чтобы Элизабет тоже была счастлива со своим шотландцем. Я скажу дяде: пусть он попросит, чтобы Бэн проводил ее до Оттерли. Могу представить, как вывел ее из себя приказ королевы.

 Однако как ни странно, Элизабет хоть и была раздражена, но не сердилась. Анна Болейн очень гордая женщина. Гордость ее непомерна, и если она хочет видеть Элизабет, значит, для этого есть очень веская причина. Их знакомство было недолгим, но дружба оказалась крепкой. Элизабет поедет к ней. Она написала Анне, когда вышла замуж. А когда родился Том, Анна даже прислала на крестины красивую серебряную ложку. Она никогда не была богата, поэтому Элизабет знала, какая это жертва для нее. Ничего, Анна, разумеется, не задержит ее надолго.

 Элизабет и Нэнси принялись распаковывать роскошные платья, которые когда-то велел сшить для нее Томас Болтон. После рождения сына ее грудь увеличилась и талия стала шире по крайней мере на полдюйма.

 Они принялись за переделку. Оставалось надеяться, что мода не слишком изменилась за эти годы. Жаль, что рядом нет Томаса Болтона! Его советы очень бы ей пригодились.

 И ее желание сбылось. Через две недели после визита королевского посланца прибыл лорд Кембридж.

 — Откуда ты узнал, что нужен мне? — обняла его Элизабет. — Входи скорее! Апрельские дожди уже начались. Ты сильно промок?

 — Дорогая, дорогая девочка!

 Он расцеловал ее в обе щеки и нагнулся к малышу, смотревшему на него широко раскрытыми глазами.

 — Неужели это мой тезка? Боже, дорогая девочка, он практически такого же роста, как младший сын Бэнон, хотя тот в два раза старше. Вижу, он пошел в твоего великолепного шотландца. Где этот добрый человек?

 — На псарне. Его Фрайар стал отцом прекрасного выводка щенят, и теперь Бэн выбирает одного для маленького Тома, — объяснила она и без дальнейших предисловий выпалила: — Анна Болейн — новая жена короля. И по какой-то причине она хочет меня, видеть.

 — Знаю. Бэн передал письмо с королевским посланием. Но не сердись на него, дорогая девочка. Он тревожился за тебя.

 — Я не просила тебя ехать со мной, — покачала головой Элизабет.

 — И я смирюсь с твоим решением, если ты, конечно, не передумаешь, — кивнул Томас. — Ты уже выросла из своих красивых платьев?

 — Мы с Нэнси все это время переделывали их. У тебя при дворе есть свои люди. Скажи, сильно ли изменилась мода за пару лет? И сойдут ли мои платья на этот раз?

 — Тебе нужно сделать побольше французских капюшонов, поскольку они сейчас в моде. Твои платья были очень элегантны два года назад, но сейчас тоже довольно модны. Может, сшить что-то новое в зеленых тонах?

 — Скорее, в темно-зеленых. Анна говорит, что коронация состоится в июне. Какие платья нужно приберечь для этого дня? Я не буду в королевской процессии, но все же она хочет, чтобы я приехала.

 — В таком случае ты просто обязана сшить новое платье цвета зелени Тюдоров, — заметил лорд Кембридж.

 — Нет. Цвет должен быть другим, потому что все наденут зелень Тюдоров в надежде попасть в милость к монарху. Мы должны подумать над этим, дядя, и сделать что-то очень элегантное, но другое.

 — Дорогая! — воскликнул Томас. — Ты мыслишь как истинная придворная дама!

 — Клянусь, я просто практична! — рассмеялась Элизабет.

 В зал вошел Бэн. В руке он нес крохотного щеночка. Рядом семенил Фрайар. Шотландец поздоровался с дядей жены и сказал:

 — Том, хочешь взять себе одного? Фрайар стал отцом сразу восьмерых. По-моему, у вас с Уиллом нет своей собаки, верно?

 — Вряд ли Пуссумс потерпит пса в доме, — с сомнением заметил лорд Кембридж. — Впрочем, она очень стара и без особых протестов приняла Домино. А этот слишком молод и может потревожить ее. Есть ли среди щенят кто-то поспокойнее?

 — Есть. Маленькая сучка, она очень тихая.

 — Возможно, я заберу ее с собой, когда поеду обратно. Мне всегда нравились приграничные овчарки. Но пока что я должен все время посвятить подготовке Элизабет к поездке. Необходимо сшить платье, которое она наденет на коронацию.

 — Хотите сказать, что все эти платья, которые она вытащила из сундуков, не подойдут? — удивился Бэн.

 — Подойдут, разумеется, но нужно еще одно, для особых случаев. Однако я был в седле целый день, и прежде всего мне необходимо поесть и отдохнуть. Тем более дело у нас очень ответственное: Элизабет должна выделяться на фоне всех этих одеяний цвета зелени Тюдоров и все же не затмить королеву.

 — Не хотелось бы мне стать частью этого мира, — вздохнул Бэн. — Я всего лишь простой шотландский горец, таким и хочу остаться.

 — Дорогой мальчик, — заметил лорд Кембридж, вскинув брови, — в тебе нет ничего простого. Я мог бы научить тебя манерам придворного, а твой природный ум помог бы тебе во всем остальном. Простой горец!

 Он смешливо фыркнул и снова обратился к Элизабет:

 — Когда ты уезжаешь?

 — Когда королева пришлет за мной эскорт. Я написала, что не могу путешествовать одна, а все мои люди нужны здесь. Возможно, она решит, что я не стою таких трудов, и тогда мне вообще не придется ехать, — пошутила Элизабет.

 — Это великая честь, племянница, — спокойно ответил Томас, довольно оглядывая зал: Фрайарсгейт всегда так уютен, и он с удовольствием бывал здесь.

 Все последующие дни одежду Элизабет готовили к упаковке. Переделки были закончены. Нэнси проверяла, петли пятен на юбках и корсажах, все хорошенько чистила, пришивала отпоровшуюся отделку и подшивала края подолов. А лорд Кембридж обдумывал наряд для коронации.

 — Тебе больше всего идет голубое, — объявил он наконец. — Совсем светлое. Как небо после бури. Нужно послать за Уиллом. У меня есть подходящая ткань, и он знает, где она лежит. Твой человек должен выехать на рассвете, тогда Уилл успеет приехать послезавтра.

 За Уиллом послали, и тот быстро привез требуемую ткань. Узнав, для чего она понадобилась, Уилл искренне согласился с хозяином, и мужчины вместе со швеей стали трудиться над платьем.

 — Дядя, ты умеешь шить? — поразилась Элизабет, не знавшая о столь удивительном таланте Томаса.

 — Дорогая, как бы иначе я мог не отставать от моды, находясь так далеко от Лондона? Я сам переделываю собственные костюмы. Подобное умение жизненно необходимо джентльмену.

 — Я воистину благоговею перед тобой, — прошептала она.

 Том ухмыльнулся.

 Ткань, привезенная Уиллом, оказалась парчой с узором из цветов и листьев. Платье имело квадратный вырез, отделанный вышивкой серебряной и золотой нитью. Рукава были узкими от плеча до запястья с расширявшимися, завернутыми кверху манжетами из кремового шелка. Костюм завершала длинная юбка колоколом. Талию обвивала тонкая золотая цепочка, с которой свисало маленькое зеркальце в золотой оправе, украшенной полумесяцем из жемчуга и несколькими сапфировыми звездами.

 Сорочка была сшита из тонкого кремового батиста. Рукава, выступавшие за манжеты платья, были широкими, с изящной оборкой из золотого кружева на запястьях. Вырез сорочки был круглым, поскольку Том заявил, что скромная, но элегантная простота понравится королю.

 — В руках короля наши судьбы, — добавил он. — Король, хотя я и не должен был бы этого говорить, страстно любил твою матушку, когда они оба были молодыми. И он относится к ее детям как заботливый отец.

 — Его жена всего на несколько лет старше меня, — пробормотала Элизабет.

 Лорд Кембридж покачал головой:

 — А вот так ты не должна говорить, дорогая, особенно за стенами этого дома.

 — Да, дядя, — покорно кивнула Элизабет, но тут же рассмеялась.

 — И еще одно, — наставлял он. — К этому платью ты должна носить только жемчуг, и ничего больше. И отделанный жемчугом французский капюшон с кремовой батистовой вуалью. Так ты будешь выделяться из толпы, но не затмишь королеву.

 Наконец все было готово к отъезду. Нэнси предстояло сопровождать хозяйку. Как-то днем Альберт подошел к Элизабет и попросил разрешения жениться на ее служанке.

 — Я должна подумать, — ответила Элизабет и немного погодя отвела Нэнси в сторону: — Альберт хочет жениться на тебе. Ты согласна?

 Нэнси покраснела.

 — Он немного старше меня, но мужчина и должен быть старше своей жены. Я никогда не слыхала про него ничего плохого. Мы равны по положению, хотя он немного выше, но так и полагается. Думаю, из нас выйдет хорошая пара. Но я подожду, пока мы не вернемся домой.

 Элизабет не спросила, любит ли Нэнси Альберта. В подобных браках любовь вовсе не была решающим фактором.

 — Значит, ты согласна? — уточнила она.

 — Согласна, — кивнула Нэнси.

 — Тогда мы скажем ему вместе, — решила Элизабет и послала за Альбертом.

 Он мгновенно пришел.

 — Нэнси говорит, что хочет выйти за тебя, но оглашение будет сделано только после нашего возвращения из Лондона. Верно, Нэнси?

 — Да, леди. Я еще раз побываю в большом мире, а потом вернусь и выйду за тебя, Альберт. Если тебе это по душе, значит, мы помолвлены.

 — Конечно, по душе! — воскликнул мажордом.

 Элизабет соединила их руки.

 — Идите и подумайте, как праздновать свадьбу.

 Теперь оставалось ждать королевского эскорта, и в один прекрасный день во Фрайарсгейт прибыл отряд вооруженных всадников, на бляхах которых красовалась роза Тюдоров. Была уже вторая половина апреля.

 Главный вежливо представился капитаном Ярдли и сообщил Элизабет, что нужно выезжать завтра же.

 — Королева приказала, чтобы мы поспешили в Гринвич. Ей не терпится увидеть вас.

 Капитан был седым старым солдатом, который, очевидно, много лет служил королю.

 — Я готова, — сказала Элизабет. — Повозка с моими вещами была выслана вперед несколько дней тому назад. Завтра мы остановимся в Оттерли, а потом мой дядя лорд Кембридж договорится о ночлеге по всему пути.

 — Прекрасно, мадам, — кивнул капитан Ярдли. — Повозка задержала бы нас в пути.

 — Я еду ко двору по приглашению королевы, сэр, и не могу захватить с собой всего одно платье. Повозка сейчас в Оттерли. А потом уже вашей обязанностью станет охранять мои вещи. Если мы и задержимся, королева простит меня, поскольку ответственность буду нести не я, — резко сказала Элизабет, глядя в глаза капитану.

 — Да, мадам, — лаконично ответил он, решив, что подружка королевы так же вспыльчива, как и новая жена короля.

 — Мама уезжает? — спросил Том, прощаясь с матерью.

 — Да, но я скоро вернусь, солнышко мое, — пообещала Элизабет, целуя его розовые щечки. — Будь хорошим мальчиком, малыш Том.

 Она поставила его на пол, и он ушел вместе с Сэди, которая из девчонки, качавшей колыбель, была возвышена в ранг няни.

 У Элизабет сжалось сердце. Слезы покатились по щекам.

 Ей не хотелось уезжать. Не хотелось покидать мужа и сына. Почему, во имя всего святого, Анна приказала ей приехать, зная, как она ненавидит двор? Впрочем, она не узнает ответа, пока не окажется в Гринвиче.

 Элизабет, вздохнув, вскочила в седло.

 Лорд Кембридж и Уилл ехали вместе с ними до Оттерли. Бэн тоже решил проводить жену.

 — Давно пора повидаться с твоей сестрой и ее мужем, — заявил он. — В конце концов, мы родственники.

 Элизабет не стала его отговаривать.

 — Фрайарсгейт переживет день-другой без нас, сэр, — кивнула она.

 — Но если хочешь, я останусь, — сказал он.

 — Нет! — воскликнула она, но, поняв, что он шутит, замахнулась на него. — Шотландский негодяй!

 — Кровь Христова! — ахнула Бэнон, когда младшая сестра с мужем вошли в дом. — Я все еще не могу привыкнуть к виду твоего мужа-великана. Да еще такого красавца!

 Обняв сестру, она прошептала:

 — Он весь такой большой?

 — Да, — выдохнула Элизабет. — Завидуешь?

 — Может быть, немного, — хихикнула Бэнон и, взглянув на Бэна, добавила: — Добро пожаловать в Оттерли, брат. Я рада нашей встрече. Роб, поздоровайся с мужем Элизабет!

 — Ты так же прекрасна, Бэнон, как в прошлую нашу встречу, — заверил Бэн, целуя ее в обе щеки, после чего пожал руку зятя.

 Бэнон покраснела от удовольствия. Пусть он и шотландский горец, но манеры его идеальны. Похоже, его мачеха была хорошей наставницей.

 — Дядя, вы с Уиллом поужинаете с нами? — спросила она.

 — Разумеется. Твоя сестра с эскортом должна выехать на рассвете, и поэтому я попрощаюсь с ней сегодня. Как странно, Элизабет! Я должен был бы завидовать твоему визиту ко двору, но почему-то испытываю лишь облегчение оттого, что не еду.

 — Поверить невозможно! — поддела его Бэнон, и все рассмеялись.

 После ужина лорд Кембридж отвел Элизабет в сторону, чтобы пожелать ей счастливого пути.

 — Будь добра к Филиппе, — тихо посоветовал он. — И попробуй использовать свою удачу, чтобы помочь ей. Ты знаешь ее преданность принцессе Арагонской. Но если даже завтра Анна Болейн умрет, он не примет Екатерину обратно. Он хочет сына, а она не может, просто не может дать ему наследника. И радуйся, что король и королева благоволят к тебе. Твое отсутствие не будет вечным.

 — Но я все-таки не понимаю, почему она хочет меня видеть, — вздохнула Элизабет.

 — Ты, дорогая девочка, вполне возможно, единственный верный друг, который когда-либо был у Анны Болейн. Она человек сложный. Выказывай ей доброту и сочувствие, но возвращайся домой как можно скорее.

 Томас Болтон обнял племянницу, расцеловал и прижал к сердцу.

 Элизабет снова сморгнула слезы.

 — Спасибо, дядя, — выдавила она, целуя его.

 Уилл тоже пожелал ей благополучного путешествия, и они с лордом Кембриджем вышли из зала.

 Две молодые пары немного посидели у огня. Бэнон и Роберт решили, что им нравится Бэн Маккол, простой человек от земли и без особых претензий. Они и сами сельские жители. Филиппа и ее муж каким-то образом принижали их чувство собственного достоинства. А вот Бэн — нет: он был идеальным спутником для хозяйки Фрайарсгейта.

 Вскоре Элизабет и Бэн удалились в отведенную им комнату. Она села у огня, а он взял щетку и принялся расчесывать ее длинные волосы. У обоих это уже вошло в привычку, и она очень любила такие спокойные минуты у очага.

 — Мне будет не хватать этого, — тихо призналась она.

 — Мне тоже, — согласился он, отводя густые пряди и целуя ее в затылок. — Не задерживайся дольше, чем это необходимо, милая. Без тебя я не существую.

 Отложив щетку, он поднял ее и притянул к себе.

 — Ты самая прекрасная из всех женщин на свете, — страстно прошептал он. — Не могу поверить, что тебя не похитили, пока ты была в Гринвиче.

 — У меня недостаточно голубая кровь. И мои поместья находятся на дальнем севере. Таковы уж мужчины при дворе. И я их не виню. Но к тебе возвращусь, как только смогу. Придворная жизнь не для меня.

 — И все же ты едешь.

 — Неужели ты не понимаешь, почему Анна приказала мне ехать? Она знала, что ее просьбу я бы отклонила. Другое дело — приказ. И потому она просто повелела мне явиться ко двору.

 Бэн вздохнул, но Элизабет притянула его голову к себе.

 Они стали целоваться. Сначала медленно, потом все более пылко. Их языки сплетались в любовном танце. Он сжал ее лицо ладонями и покрывал поцелуями. И она жадно возвращала эти поцелуи.

 Ее сорочка и его длинная рубаха упали на пол. Он был тверд и напряжен в своей потребности к ней. Она была жарка и влажна в своей потребности к нему.

 Он перегнул ее через подлокотник диванчика и, сжав бедра, ворвался в горячую лаву ее лона.

 Элизабет выгнула спину. Ее страсть была равноценна его желанию. Она закрыла глаза, наслаждаясь его резкими движениями, издавая тихие, мяукающие звуки, когда наслаждение неспешно овладевало ее телом.

 — Не останавливайся! — выдохнула она. — Только не останавливайся.

 Господина как она будет жить без него эти месяцы?

 Но сейчас Элизабет не будет думать об этом! Будет просто наслаждаться этими минутами с ним. И тут она вообще потеряла способность думать. Осталось только сладостное наслаждение их взаимного слияния.

 Бэн громко вскрикнул, и она ощутила, как его соки наполняют ее. Несколько долгих моментов его сильные руки стискивали ее тело. Элизабет знала, что теперь она будет вся в синяках, но какое это имеет значение?

 Наконец он выпрямился, подхватил ее на руки и молча понес к постели, которую они будут делить сегодня ночью.

 Упав на постель, они целовались и ласкали друг друга. Ночь еще только начиналась…