- Сага о Скай О`Малли, #4
Глава 2
Роберт Джеффри Джеймс Генри Саутвуд, граф Линмутский, носил свой титул с трех лет. Он не помнил своего отца, на которого поразительно походил. В возрасте шести лет он стал личным пажом ее величества королевы и вошел в дворцовую жизнь с легкостью, обусловленной самим его происхождением. В восемнадцать уехал учиться в Сорбонну, исколесил всю Европу. Именно там, в Сорбонне, он познакомился с Александром Гордоном, наследником шотландского графского титула Брок-Кэрн.
Алекс был тремя годами старше белокурого английского графа, но сдружились они очень быстро, как если бы были разлученными в детстве братьями. Они решили объединить свои финансы и разделить одни апартаменты на двоих. Они вместе учились, вместе пили и даже вместе волочились за девушками; иногда, когда их финансы оказывались на нуле, они делили одну девицу весьма легкого поведения на двоих, и та бывала не только не рассержена тем, что получала плату за две услуги только один раз, но и, наоборот, очень довольна тем, что заполучила двух таких пылких и многоопытных любовников. Алекс и Робин были знакомы уже около года, когда встал вопрос о женитьбе.
Робин объяснил другу, что с детских лет обручен с дочерью друга семьи и по возвращении домой женится на ней. Алекс признался, что находится точно в таком же положении, но заметил, что его нареченная на тринадцать лет моложе его и что брачный контракт не разрешает ему жениться на ней до ее совершеннолетия. Но пока что, заявил он, он совсем не торопится стать женатым человеком. Госпожа Велвет де Мариско может спокойно расти дальше, во всяком случае, в том отношении, насколько это касается его.
— Как, ты сказал, ее имя? — Робин неожиданно вскочил Как зовут с кровати, на которой до этого лежал, твою нареченную?
— Велвет. Велвет де Мариско, — ответил тот.
— Господи Боже! Велвет де Мариско! — Робин начал смеяться.
— Ты знаешь ее? — Алекс с любопытством уставился на друга. — Она что, переболела оспой и стала рябой? Или у нее вырос длинный нос? Я помню, она была очень хорошенькой девочкой.
— Да, я знаю ее! Она моя сестра, Алекс! Моя единоутробная сестра, и она чертовски хороша. Так вот почему ты всегда казался мне знакомым. Мы уже один раз встречались несколько лет назад на празднике обручения в имении моей матери и отчима, в Королевском Молверне.
Теперь, спустя шесть лет, Робин успел уже жениться на своей нареченной, Алисой де Гренвилл, родившей ему троих детей и умершей почти два года назад. Он до сих пор не мог спокойно думать об Алисон, этой хорошенькой, не очень умной, но очень упрямой молодой женщине, которая родила ему первую дочь Элизабет день в день через девять месяцев после их свадьбы; десятью месяцами позже — Кэтрин, а через год после рождения Кэтрин его жена умерла при родах Сесили, зачатой вопреки всем советам докторов.
Алисон очень гордилась своими детьми, но с каким-то маниакальным, почти фанатичным упорством считала себя обязанной подарить мужу сына. Он знал, что его семя очень сильное, а его жена — очень плодовита. Он пытался избегать спать с ней после рождения маленькой Кэтрин, но она однажды ночью обманом напоила его, и под влиянием винных паров он решил, что от одного раза вреда не будет…
Робин использовал свою скорбь, чтобы удалиться от двора и вообще всей светской жизни в родной Девон. Через год его сестра Виллоу начала одолевать его настойчивыми требованиями жениться во второй раз, но не сломила его сопротивления. Умом он понимал, что не был прямым виновником смерти жены, но совесть говорила иное. Будь он более выдержанным человеком, контролируй он свою необузданную, низменную натуру, Алисон была бы жива. Он не любил ее по-настоящему, но они были добрыми друзьями.
Сейчас волей обстоятельств Робин возвращался к мирским заботам. Предполагавшаяся поездка королевы по Девону делала настоятельно необходимым приглашение ее в гости, ибо хлебосольство его отца было широко известно, и он, будучи истинным сыном Джеффри Саутвуда, не мог ударить лицом в грязь. Потом, когда было решено, что королеве следует вернуться в Лондон из-за испанской угрозы, он почувствовал себя обязанным отправиться в столицу во главе отряда своих людей, чтобы встать на защиту Англии, а заодно развлечь королеву. Робин получил несколько отчаянных писем от членов своей семьи, в которых те жаловались на поведение его младшей сестры. В отсутствие матери и отчима братья и сестры Робина, как младшие, так и старшие, смотрели на него как на главу семьи, отчасти и под влиянием его высокого положения при дворе.
Он не пробыл в Лондоне и нескольких дней, как получил довольно забавное послание от Александра Гордона, нынешнего графа Брок-Кэрнского. Граф прибыл в Королевский Молверн и нашел там вместо рдеющей от смущения невесты рассыпающегося в извинениях лорда Блисса. Он бы хотел быть представленным при дворе, чтобы получить доступ к своей не желающей идти под венец нареченной. Не поможет ли ему Робин?
Робин ответил немедленно, приглашая своего старого друга в Лондон, к себе, а уж потом они вместе подумают, как выбраться из той переделки, в которую их затащила Велвет. Она, конечно, не была точной копией своей матери, но в ней, подумал Робин, достаточно своеволия.
Алекс приехал в Лондон верхом, сопровождаемый только слугой, плутовато выглядевшим мошенником по имени Дагалд. Алекс ловко спрыгнул со своего коня и обернулся с улыбкой на красивом лице, чтобы поприветствовать хозяина, спешившего ему навстречу от дома. Вид Робина вновь напомнил Алексу, что в Париже знакомые дамы называли их между собой Архангел и Люцифер из-за резкого контраста между высоким белокурым англичанином и загорелым темноволосым шотландцем.
— Алекс! Черт побери, ты выглядишь все так же. Добро пожаловать в Лондон, мой друг, — приветствовал его Робин. Граф Брок-Кэрнский пожал протянутую руку.
— Я рад попасть сюда. Когда я смогу увидеть твою сестру? Робин усмехнулся, вспомнив привычку Алекса всегда идти напрямую к цели. Он ввел гостя в дом, приказав Дагалду следовать за дворецким. Усадив лорда Брок-Кэрна в библиотеке с большим серебряным бокалом крепкого бургундского в руке, он сказал:
— Это все не так просто, Алекс. Ты не можешь заявиться ко двору, представиться Велвет и увести ее под венец.
— А почему нет?
Робин расхохотался. Он просто не мог удержаться. Алекс всегда знал, как использовать свое оружие в обращении с женщинами, но у него абсолютно не было изящества и такта по отношению к прекрасному полу. Он не знал, как ухаживать за дамой, считая, что его удали в постели более чем достаточно. Проблема состоит в том, решил Робин, что у его друга никогда не было девственницы. Он заговорил, тщательно подбирая слова:
— Алекс, моя сестра по натуре девушка очень независимая. Ее избаловали родители, и, несмотря на ваше обручение, моя мать всегда обещала ей, что она выйдет замуж только по любви.
— Чертовски глупое обещание, сказал бы я, — последовал угрюмый ответ. Граф Брок-Кэрнский метнул на Робина мрачный взгляд.
Робин спрятал улыбку.
— Возможно, — сказал он, — но первое замужество моей матери было обговорено, когда она еще лежала в колыбели. Они никак не подходили друг другу, и до его смерти ее жизнь была сущим адом. Моя мать всегда помнила об этом. Велвет была рождена по большой любви и очень дорога отцу и матери. Они предполагали, что ты приедешь к шестнадцатилетию Велвет в будущем году, у вас будет несколько месяцев и вы узнаете друг друга. Всю свою жизнь она прожила очень уединенно и, по всей вероятности, легко влюбилась бы в тебя. Эта неожиданная перемена в твоей жизни, твое настоятельное желание жениться напугали ее. Она совсем не знает тебя, Алекс. Да и ты ни разу не видел ее со дня обручения. Теперь же, когда родители в отъезде, она почувствовала себя чуть ли не затравленным зверьком, получив твое письмо. Да еще и наш дядя Конн оказался неспособным что-либо предпринять.
— Я должен жениться, Робин! Я последний в роду по мужской линии, и сама мысль о том, что Дан-Брок унаследует мой кузен, этот идиот с трясущимися поджилками, просто бесит меня. Я не могу ждать!
Напряженность в лице его друга была столь очевидной, что Робин смягчил тон:
— Послушай, Алекс. Я унаследовал Линмут, едва покинув колыбель. Мой отец и младший брат умерли в одну зиму от эпидемии, я остался последним мужчиной в семье. Но прошло почти двадцать лет, прежде чем я женился и обзавелся детьми. Надо быть терпеливым, Алекс, только терпением и деликатностью ты сможешь завоевать сердце моей сестры, а ты должен сделать это, если хочешь счастливой семейной жизни. Тебе, мой старый друг, придется ухаживать за ней по всем правилам. Родители вернутся через несколько месяцев, и, я уверен, они поймут и поддержат тебя. Если, конечно, Велвет полюбит тебя.
— Под «ухаживанием» ты, конечно, понимаешь следование всем этим вашим английским правилам обращения с девушкой?
Робин рассмеялся:
— Не ворчи на меня, Алекс. Это не я отправлял в Королевский Молверн коротенькую записку с требованием выдать невесту. Тебе чертовски повезло, что Велвет не попросилась на службу к своей второй крестной матери, королеве Франции Марго! Пожалуйста, не будь таким упрямым шотландцем, когда речь идет об этом деле. Ваш король Джемми в один прекрасный день станет королем Англии, и тогда мы все будем едины.
— Черт побери, Роберт, я никогда по-настоящему не ухаживал за женщиной. Когда мы учились в университете в Париже и путешествовали по Франции и Италии, не было нужды ни в каком ухаживании. Нужда была в деньгах, чтобы расплатиться с потаскушкой за ее услуги. В Дан-Броке мне не надо беспокоиться и об этом. Пока я был просто сыном своего отца, они и тогда так и висли на мне, а теперь, когда я стал хозяином, и подавно.
— Тогда сейчас как раз твой шанс, я бы даже сказал — последний шанс научиться хорошим манерам, Алекс. Не так уж это и трудно, знаешь ли. Поэзия и цветы, маленькие подарки, остроумие, ласковые слова, предназначенные ей одной.
— Она так красива, — сказал лорд Брок-Кэрнский почти про себя, вынимая из кармана камзола миниатюрный портрет Велвет и рассматривая его.
— Да, она хороша, — согласился Робин, всячески сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. — К тому же весьма умна, независима и вконец избалованна.
— Господи Боже, ты напугал меня до смерти! — взорвался Алекс. — И как же я, простой горец, справлюсь со всем этим?
— Всемогущий Боже, тебе ни в коем случае нельзя показывать ей, что ты ее боишься, — забеспокоился Робин. — Она девушка, девственница, непорочное создание. Ухаживай за ней нежно, но твердо. Раньше у нее не было поклонников, мать с отцом очень строги в этом отношении.
— Мне бы хотелось, чтобы она не знала, кто я такой, Робин. Во всяком случае, не с самого начала.
Если бы я мог встретиться с ней так, чтобы она не знала, что я граф Брок-Кэрнский!
Зеленоватые глаза Робина на мгновение сузились, затем он произнес:
— Если верить моему дяде, она не пожелала ничего знать о тебе, так была напугана неожиданным замужеством. Она может вспомнить Брок-Кэрна, но, держу пари, не знает, что Брок-Кэрн и есть Александр Гордон. Давай я представлю тебя как лорда Гордона, и, если она не припомнит этого имени, у тебя будет какое-то время, чтобы спокойно поухаживать за ней. Если Велвет не будет знать, кто ты такой, тогда, возможно, она почувствует себя с тобой в безопасности и сможет получше тебя узнать.
— Но если она не будет знать, что я Брок-Кэрн, позволит ли она мужчине, который с ней не обручен, ухаживать за ней?
— Но это же будет не более чем легкий флирт, Алекс, а все девушки любят летом пофлиртовать, — легко рассмеялся Робин. — Для них полезно думать, что они успели перебеситься, прежде чем вышли замуж. Тогда они испытывают большее удовлетворение в браке.
Теперь пришла очередь Алекса Гордона рассмеяться.
— Черт побери, ты набрался знаний за последние годы! — поддразнил он приятеля. — Я считал, что я старше тебя.
— Да, ты старше меня на три года, Алекс, но я уже был женат, стал отцом, потом овдовел за то время, пока мы не виделись, — тяжело вздохнул Робин. — Опыт дает знания.
— Мне очень жаль Алисон, — сказал Алекс тихо. — Жаль, что мы с ней не были знакомы, но, судя по твоей глубокой печали, она была прекрасной женщиной, Робин.
— Она была хорошей девочкой, — ответил его друг. — Если бы ты не был во Франции во время нашей свадьбы, вы бы встретились.
— Да, но моя поездка во Францию была вызвана интересами короны, а я не так-то много делаю для Стюартов. — Он улыбнулся ободряюще. — Ты еще встретишь девушку, Робин.
— Нет, я никогда не женюсь во второй раз, — твердо, но спокойно раздалось в ответ.
Алекс не стал больше давить на друга и спросил:
— Ты не хочешь показать мне Лондон, Робин?
— Конечно, я покажу тебе Лондон, Алекс, и, уж коль я взялся развлекать королеву, ты побываешь и при дворе. Через несколько дней я запланировал дать большой прием. Отец всегда устраивал грандиозный праздник на крещение, маскарад, которого одновременно боялись и которым восхищались все портные Лондона, потому что на костюмы было боязно даже смотреть. После его смерти мать редко пользовалась этим домом — у нее свой по соседству, который, как я подозреваю, в один прекрасный день отойдет Велвет.
— Когда я встречусь с Велвет?
— Она приедет и останется здесь в доме накануне королевского приема. Смелее, Алекс! Я знаю, «то Велвет способна швыряться вещами и визжать, но никогда не слышал, чтобы она кого-нибудь укусила. — И пока его друг сердито смотрел на него, Робин озорно рассмеялся.
Несколькими днями позже, проводив Велвет в Линмут-Хаус, Робин думал, сможет ли Алекс научиться искусству ухаживания и даст ли ему Велвет вообще такую возможность. Ее переполняли впечатления от двора и Лондона, чего, впрочем, следовало ожидать, принимая во внимание спокойную жизнь, которую она вела до того.
Велвет была просто очарована элегантностью родового поместья и дома брата. Она громко высказывала восхищение, что вызывало улыбки на лицах слуг, которые служили здесь еще во времена ее матери.
— В доме живет еще один гость, Велвет, — сказал Робин как бы между делом.
— Кто он?
— Александр Гордон, мой шотландский друг еще по Сорбонне. Может быть, ты помнишь, я упоминал о нем. Мы повстречались в университете, вместе жили и вместе путешествовали по Европе.
— М-м-м, — промычала Велвет, гораздо больше заинтересованная в этот момент полупрозрачными фарфоровыми вазами с красными и алыми розами, наполнявшими своим ароматом весь огромный зал дворца.
— Ты, возможно, встретишь его вечером за обедом, Велвет.
— Кого? — Велвет неожиданно поняла, что недостаточно внимательно прислушивалась к словам брата.
— Алекса Гордона, моего приятеля.
— Извини, Робин. Твой дом так чудесен, что я не могу наглядеться. Обещаю, вечером буду более внимательной. И конечно, буду вежлива с твоими друзьями. Пэнси уже приехала из Уайтхолла?
— Я спрошу у домоправительницы, а потом покажу тебе твои апартаменты. — Он проводил ее в библиотеку, налил ей бокал легкого ароматного золотистого вина и, позвонив лакею, послал его за домоправительницей. Та появилась через мгновение, неуклюже присела в приветствии и заверила госпожу Велвет де Мариско, что ее камеристка, конечно же, благополучно прибыла со всем гардеробом своей хозяйки и в данный момент как раз готовит ванну для леди.
Велвет встала, поцеловала брата и позволила увести себя кланяющейся домоправительнице, на ходу развлекавшей ее рассказами о тех временах, когда ее мама бывала в этом доме еще невестой.
Апартаменты Велвет были обширны и состояли из передней, красивой светлой спальни с окнами, выходящими на реку и в сад, гардеробной и даже маленькой отдельной комнаты с окном для Пэнси. Пэнси, которой исполнилось всего четырнадцать, была тем не менее хорошо обучена своей матерью. У Пэнси так ловко получались прически, что, когда это умение было раскрыто, ее стали нарасхват приглашать фрейлины. Но, к их величайшему раздражению, занималась она этим только с разрешения своей госпожи. А это значило, что те, кто находился в немилости у Велвет, не могли ожидать помощи от преданной Пэнси.
Велвет чуть не вскрикнула в восторге при виде ванны, полной горячей воды. Во дворце ванных было мало, они располагались далеко друг от друга. Даже когда у нее оставалось немного свободного времени, что бывало совсем не часто, нужно было еще подкупить королевских лакеев, чтобы те принесли воды, хорошо если чуть теплой.
Воздух в ее спальне в Линмут-Хаусе благоухал ароматом левкоев, и Пэнси развешивала перед камином два больших мягких полотенца, чтобы согреть их, — О, я хотела бы жить здесь, в доме Робина! Принимать каждый день ванну — это райское наслаждение!
— Да, — согласилась Пэнси. — Я не слишком-то высокого мнения об этих дамах во дворце, которые обливаются духами, чтобы отбить запах немытого тела, вместо хорошей порции воды и мыла. Пойдемте, госпожа Велвет, я помогу вам раздеться.
Велвет стояла, пока ее камеристка быстро и умело снимала одежду с ее стройного тела.
— Ты захватила мое новое голубое платье, Пэнси? Я хочу надеть его сегодня вечером. Пусть Робин посмотрит, какой взрослой я стала. — С этими словами Велвет вошла в ванну и села. — Ум-м, — промурлыкала она, закрывая глаза, и по ее лицу разлилось блаженное выражение.
Пэнси весело рассмеялась и продолжала оживленно болтать:
— Да, я привезла голубое платье и золотистое шелковое с топазами для завтрашнего приема у графа, где вы будете хозяйкой дома. Знаете, госпожа, готова поспорить, что его высочество лорд захочет, чтобы этот прекрасный дом стал вашим на время пребывания двора в Лондоне. Почему бы вам не спросить у него? Никогда не слышала, чтобы он был жадным, а вы всегда наравне с его сестрой, леди Виллоу, были его любимицей.
Велвет кивнула. Встав на колени, Пэнси взяла кусок мыла кремового цвета и начала мыть свою госпожу. Затем вымыла волосы Велвет, вылив несколько кувшинов теплой воды, чтобы хорошенько промыть. После этого Велвет выбралась из ванны, завернулась в огромное теплое полотенце и села на маленький деревянный стульчик перед камином, пока Пэнси вытирала волосы и душила их любимыми духами. Накинув розовый шелковый халат, Велвет прилегла на роскошную широкую кровать с мягчайшими пуховыми подушками, решив поспать до обеда.
Когда Пэнси разбудила ее, она чувствовала себя отдохнувшей и освеженной. Она надела шелковое нижнее белье; вызывающе экстравагантные розовые шелковые чулки, расшитые листьями в форме сердечек, с серебряными кружевными подвязками; несколько нижних юбок, маленькую юбку с фижмами и, наконец, свое новое голубое платье. Тесный корсаж охватил ее тело как вторая кожа, а вырез пришелся как раз по верхней части ее маленьких полных грудей. Велвет уставилась на себя в зеркало, покраснела и спросила неуверенным голосом:
— Пэнси, ты не считаешь этот вырез слишком низким? Пэнси отступила назад и критически оглядела свою госпожу.
— Нет, как раз так, как диктует мода. Вы просто еще не привыкли к ней.
Велвет еще с минуту смотрелась в зеркало. Платье было чудесным. Рукава расшиты крохотными бледно-зелеными стеклянными бусинками в форме листочков и виноградных лоз, так же как и светло-зеленая нижняя юбка. Кайма нижней юбки отделана маленькими золотыми бантами. Она не надела никаких драгоценностей за исключением крупных жемчужин в ушах, присланных родителями из Индии к ее последнему дню рождения. Прибыли они совсем недавно и были пересланы ей леди Сесили.
Усевшись перед туалетным столиком, Велвет молча смотрела, как Пэнси укладывает ей волосы: разделяет их посредине, укладывает в мягкий пучок на затылке и выпускает по бокам ее прелестного личика несколько локонов. Велвет принюхалась к своим духам и осталась довольна их пьянящим ароматом.
— Его высочество лорд будет в восхищении от вас, — сказала Пэнси с благоговением, когда Велвет встала и обула зеленые шелковые туфельки.
— Мне бы не хотелось, чтобы Робину было стыдно за его приглашение меня в качестве хозяйки дома на завтра. Он действительно очень элегантный джентльмен. Сегодня я испытаю свои чары на нем и его приятеле лорде Гордоне. Возможно, я рискну даже немного пофлиртовать с ним.
— Я считала, что вам этого хватает при дворе, — ответила Пэнси.
— Ха, — перебила ее Велвет, — с Уолтом и Скэмпом, столь неутомимо охраняющими мою добродетельность? Большинство джентльменов боятся даже просто подойти ко мне, опасаясь оказаться вызванными на дуэль.
Пэнси улыбнулась:
— Вот и хорошо, госпожа. Вы как-никак обрученная молодая леди, насколько я помню.
Выходя из своей комнаты, Велвет обернулась и скорчила камеристке сердитую гримасу. Обручена! Господи Боже! Как она ненавидела саму мысль об этом! Интересно, приехал ли этот дикий шотландец в Королевский Молверн и как он воспринял ее отсутствие? Ну что же, хватило ведь у него нахальства подумать, что высокорожденная молодая англичанка будет сидеть и ждать, пока он приедет и увезет ее! Ни разу за все эти долгие годы, прошедшие с обручения, не приехать повидаться с ней или хотя бы написать! Не сделать ни одного подарка или к ее дню рождения, или Новому году, или Крещению. А теперь! Холодное, короткое письмо, объявляющее о его приезде аж за год до предварительно обговоренного времени свадьбы и о том, что ему надо жениться немедленно. Это непереносимо. Грубый олух, неотесанный мужлан!
Какое нахальство! Пусть убирается к дьяволу!
Велвет не представляла, что ее молчаливая ярость добавила румянца к ее щекам, пока она спускалась по лестнице, придав ей в этот вечер еще больше прелести. Следя за тем, как она сходит вниз, Робин страшно удивился. Куда делась та прелестная маленькая девочка, которую он так любил! В Велвет появилось нечто такое — возможно, посадка головы, — что напомнило ее мать в давние годы, когда она сердилась на что-то.
Александр Гордон почувствовал, как его сердце бьется от волнения все быстрее. Она в тысячу раз красивее, чем это мог передать любой портрет. И при виде ее он понял, что должен обладать ею. Он не может позволить никому другому заполучить ее. Внезапно он задался вопросом, сможет ли он вообще заговорить с ней, ибо чувствовал, что голос у него пропал. Господи! Что же он — зеленый мальчишка, чтобы так взволноваться при виде маленькой девчонки?
Спустившись до второй ступеньки лестницы, Велвет остановила взор на двух мужчинах и улыбнулась.
— Ну что, Робин, — спросила она, — что во мне такого удивительного — я плохо выгляжу? Граф Линмутский рассмеялся.
— Дражайшая Велвет, — сказал он, — ты не просто хороша. Ты чертовски хороша, сестричка, и стала совсем взрослой.
— У меня было достаточно времени, чтобы вырасти, не так ли? — мягко сказала Велвет.
— Интересно, согласятся ли с этим наша мать и Адам, сестра? Ты их бесценное дитя, а эта перемена произошла за время их отсутствия.
Мгновение брат и сестра смотрели друг на друга в полном молчании, а потом Велвет спокойно спросила:
— Ты не представишь меня своему другу, Робин? Вспомнив о своих обязанностях хозяина, тот сказал:
— Велвет де Мариско, позвольте представить вам Александра, лорда Гордона. Лорд Гордон, Алекс, моя сестра Велвет.
Велвет царственным жестом протянула свою тонкую руку точно так же, как, когда-то она видела это, делает королева. Когда Алекс поцеловал ее и выпрямился, Велвет с удивлением обнаружила, что их глаза оказались на одном уровне. Затем, легко пожав ей пальцы, он помог ей сойти с лестницы, и опять она удивилась, что ей приходится смотреть на него снизу вверх, хотя сама она была достаточно высокая.
Его янтарные глаза, смотревшие в ее зеленые, озорно подмигнули, когда он до конца ощутил свое преимущество и почувствовал, как к нему возвращается уверенность.
— Господи, фу, милорд, уж не намерены ли вы пофлиртовать со мной? — спросила Велвет с тем же озорством, взмахнув своими густыми ресницами.
— Невозможно не пытаться флиртовать с вами, — быстро ответил он, и Велвет рассмеялась.
— Вас ждет большой успех при дворе, милорд, вы быстры, — сказала она и, почувствовав, что пожатие руки Алекса ослабело, изящным жестом освободила свою.
Робин Саутвуд вздохнул с облегчением. Велвет не заподозрила в лорде Гордоне графа Брок-Кэрнского и, кажется, отнеслась к нему вполне благосклонно. Более того, совершенно очевидно, что Алекс потерял голову при виде девушки, помоги ему Господь.
Когда вечер столь же благополучно подошел к концу, Робин не мог поверить в такую удачу. Они ели, беседовали, смеялись, шутили.
Велвет беззастенчиво кокетничала с Алексом. Они сыграли в карты, и затем она ушла спать, чувствуя огромное удовлетворение от силы своих женских чар, находившихся в полной боевой готовности.
— Как ты думаешь, может, стоит сказать ей, кто я есть? — спросил Алекс, когда они с Робином сидели перед камином в библиотеке, потягивая прекрасное виски, принесенное хозяином. — Она прекрасная девушка, а совсем не то страшное чудовище, каким я ее себе вообразил.
— Нет, — ответил Робин. — Если ты расскажешь, она опять почувствует себя загнанной в ловушку и опять убежит от тебя. Вы только сегодня вечером познакомились.
— Но, кажется, я понравился ей, Робин, и она так очаровательно кокетничала со мной.
— Она молоденькая девушка, впервые пробующая подчинять мужчин, Алекс. Я знаю, ты очарован ею, вижу это в твоих глазах, но будь терпелив, мой старый друг. Она настолько невинна, что почувствует себя преданной, если ты скажешь ей обо всем сейчас. Познакомьтесь поближе.
Александр Гордон вздохнул, но согласно кивнул. Нелегко быть терпеливым теперь, когда он познакомился с Велвет. Боже, несколько раз за сегодняшний вечер он был опасно близок к тому, чтобы заключить ее в объятия и поцеловать соблазнительные губки. Интересно, что бы она сделала, уступи он своему желанию? Растаяла бы в его объятиях или рассердилась на его явную вольность? В конце концов, она была его по праву обручения. Она — его, и ни один другой мужчина не получит ее! Раздраженный внезапным приступом ревности, он плохо спал в эту ночь.
На следующее утро Линмут-Хаус выглядел так, как будто вот-вот взлетит на воздух. Взад и вперед метались лакеи, следя за тем, чтобы все серебро, золото и хрусталь были протерты и сверкали. Все свечи, начиная с самых простеньких и кончая теми, которые предназначались для главной люстры, были заменены на новые восковые. Столы выносились в сад, где накрывался ужин для двора. Вокруг суетились служанки, занимаясь мытьем, чисткой, наведением лоска. Гости начнут прибывать во второй половине дня, и к этому времени все должно быть готово.
Робину очень хотелось, чтобы Елизавета Тюдор получила как можно больше удовольствия от грядущего празднества. Она была большим другом его отца и самого Робина, и, несмотря на постоянные стычки с его матерью, королева Англии так и осталась не только его другом, но и покровительницей.
Последние месяцы были отмечены для королевы непрерывной чередой бед и несчастий. В конце концов ей пришлось признать, что ее кузина Мария Стюарт представляет для нее серьезную опасность. Ей пришлось устранить эту угрозу, оборвав жизнь Марии. Это было нелегким решением, и до сих пор совесть мучила ее.
Теперь же ее зять, Филипп Испанский, собрал огромную армаду кораблей и готовился направить ее против Англии. Из всех сообщений и докладов следовало, что положение Испании неуязвимо, у них есть возможность покорить Англию. Но пока королева была твердо убеждена, что ни одной иностранной державе никогда не одолеть ее королевства. За последнее время она счастливо избежала нескольких заговоров с целью ее убийства благодаря прекрасно организованной секретной службе сэра Фрэнсиса Волсингама, но напряжение начало прорисовываться достаточно явно. Ну уж по крайней мере сегодня, думал молодой граф Линмутский, королева наконец сможет почувствовать себя в безопасности среди друзей и хорошенько развлечься.
Робин улыбнулся, глядя на роскошный сад, раскинувшийся по берегу реки, украшенный фонариками, которые вечером будут мерцать, как светлячки. Деревья увешаны серебряными клетками с певчими птицами. Столы покрыли снежно-белыми скатертями камчатного полотна с ярко-зелеными шелковыми полосами — цвета Тюдоров Там и сям на них стояли серебряные вазы с розовыми и алыми розами Выкрашенное в серебряный цвет возвышение для музыкантов было воздвигнуто в центре сада, с тем чтобы каждый мог слышать музыку. Робин нанял еще и труппу актеров, которые должны были разыграть сцены из истории правления королевы. Маэстро Марло, известнейший лондонский драматург, написал для этого представления роли и сам собирался участвовать в нем. Робин договорился с итальянскими мастерами об устройстве грандиозного фейерверка, который порадует в полночь королеву и ее двор. В общем, вечер обещал быть прекрасным.
— Робин, как ты красив!
Граф обернулся и ласково улыбнулся своей младшей сестре.
— Значит, тебе нравится мой наряд, малышка? — Он был облачен в кремовый бархат и шелка, расшитые золотыми нитями и украшенные небольшими бриллиантами, жемчугом и бледно-голубыми цирконами. Золотистые волосы очень походили на волосы его покойного отца своим шелковистым блеском и естественной волнистостью. Они были аккуратно подстрижены, но одна непокорная прядь падала на лоб.
— Могу я вернуть комплимент, госпожа Велвет де Мариско? Ваше платье великолепно! — Зеленоватые глаза Робина блеснули с одобрением.
Велвет склонилась перед ним в изящном поклоне.
— Платье сшили в Королевском Молверне уже после моего отъезда и прислали мне в Лондон. Я нашла эту материю в кладовой.
Робин улыбнулся.
— Ты нашла то, что надо, моя дорогая, — сказал он, и Велвет почувствовала себя окрыленной под его одобряющим взглядом.
Платье было, если можно так выразиться, самым» взрослым» из всех, которые она носила до сих пор. Она уже перестала стесняться чрезвычайно низкого выреза на груди, который диктовала мода ее времени. Платье мерцало золотистым шелком, нижняя юбка вышита медной нитью, отделана мелким жемчугом чистейшей воды и крохотными топазами, ограненными в форме цветков и бабочек. Пышные рукава у запястий обшиты золотистыми кружевами, и по всей их поверхности нашиты крошечные золотые шарики. Такими же шариками украшена и юбка в форме колокола. Ее роскошные золотисто-каштановые волосы собраны в пучок и тоже украшены золотыми шариками.
— Ты не надела драгоценностей, — заметил Робин.
— Только жемчужные серьги, которые мама и папа прислали мне к дню рождения.
Робин подозвал одного из лакеев.
— Найди мистера Брауна, — сказал он, — и скажи ему, чтобы принес для госпожи де Мариско нить черного жемчуга.
— О Робин!.. Как мне отблагодарить тебя за это! Этот жемчуг сделает меня неотразимой, а такой я и должна быть, стоя рядом с вами, милорд.
— Я их тебе не одалживаю, Велвет, это подарок. Ведь я ничего не дарил тебе ни в этом году, ни в предыдущем, а ведь раньше я никогда не забывал о твоем дне рождения.
Велвет поцеловала брата в щеку.
— Ты оплакивал Алисон, Робин, и в твоем сердце больше ни для кого не было места. Я знаю. Мы все знаем. — Затем она крепко обняла брата. — Благодарю тебя, дорогой брат! Жемчуг — самый прекрасный подарок.
— Ну, Уилл, что я тебе говорил? Предложи девушке красивую побрякушку, и она наградит тебя поцелуем или даже чем-нибудь большим, — проговорил кто-то сзади насмешливо, растягивая слова.
Граф и Велвет отступили друг от друга и обернулись на голос. Лицо Робина осветилось радостью при виде одного из двух мужчин, стоявших там.
— Черт меня побери, Кей Марло, ты ничуть не изменился, а? По-прежнему никакого уважения к своим друзьям, не так ли?
— Конечно, Робин Саутвуд, ибо я не отношу все это мелкопоместное дворянство к своим друзьям. А кто эта девушка?
— Моя младшая сестра Велвет де Мариско. Велвет, этот негодяй — мистер Кристофер Марло. Не верь ни слову из того, что он говорит, ибо он драматург и, что гораздо хуже, он еще и актер.
Джентльмен, стоявший перед ними, одарил их ослепительной белозубой улыбкой, особенно яркой на довольно смуглом лице. Его глаза напоминали черные вишни и так и светились дерзостью.
— Это уже вторая ваша сестра, с которой я встречаюсь, и обе красавицы. — Он отвесил Велвет элегантный поклон, сдернув с головы маленькую мягкую черную шапочку с довольно изящным пером. — Ваш раб на всю жизнь, госпожа де Мариско. Просите все что угодно, и я исполню.
Велвет хихикнула.
— Я думаю, вы немного сумасшедший, мистер Марло, — ответила она и опять улыбнулась.
— Абсолютно с вами согласен, но в этом лежат истоки моей гениальности.
— Представь нас твоему другу, Кей, — попросил граф мягко, заметив, что товарищ Марло потихоньку отступает в сторону, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
Даже не обернувшись, Марло протянул руку и подтащил к себе застенчивого приятеля, высокого, стройного мужчину с серьезным и задумчивым лицом.
— Ох уж эти неотесанные провинциальные мужланы! — горестно вздохнул он. — Когда они впервые приезжают в Лондон, они такие застенчивые и скромные, но уже через год он будет таким же дерзким нахалом, как и я, гарантирую. Это Уильям Шекспир, только что прибывший из Стратфорда-на-Эйвоне. Как и я, он претендует быть писателем, но пока что простой актер.
— Надеюсь, мистер Шекспир, вы найдете в Лондоне все, что хотели, — сказал Робин мягко.
Уильям Шекспир, вежливо поклонившись, ответил:
— Благодарю вас, милорд.
— Я тоже впервые в Лондоне, мистер Шекспир. — Велвет решила вслед за братом поддержать актера. — Я одна из фрейлин королевы.
— Но только до тех пор, пока твои родители не вернутся из путешествия и не будет сыграна свадьба, — напомнил Робин сестре.
— О, Робин Саутвуд, опять ты вспоминаешь этого неизвестного мне нареченного супруга! — с раздражением воскликнула Велвет. — Я не пойду замуж без любви.
— — Милорд, вы посылали за жемчугом? — Рядом с ними стоял мистер Браун с маленьким красным сафьяновым футляром в руках.
— Встретимся позже, Роб, — сказал Марло. — Надеюсь, вам понравятся сценки, написанные мной для королевы. Госпожа де Мариско, желаю вам оставаться при своих непорочных и чистых идеалах. Пошли, Уилл! — С этими словами он и его приятель направились к другим гостям.
Робин протянул руку и взял футляр с драгоценностями.
— Благодарю вас, мистер Браун. — Он открыл футляр, вынул из него нитку жемчуга и вернул пустой футляр стоявшему в ожидании мистеру Брауну. — Передайте футляр камеристке моей сестры. Я дарю этот жемчуг госпоже де Мариско.
— Очень хорошо, милорд. — Мистер Браун поклонился и вышел.
Робин протянул жемчуг Велвет.
— Тебе, дорогая, со множеством наилучших пожеланий. Вспышка гнева, охватившая Велвет, быстро прошла, и она приняла подаренные братом драгоценности с сияющими от счастья глазами.
Она обмотала жемчуг вокруг шеи. Но нитка была очень длинная и опустилась на грудь.
— Как они смотрятся? — спросила она, стараясь говорить спокойным голосом.
— Прекрасно, — сказал ее брат.
— Но им очень далеко до вашей красоты, госпожа де Мариско, — сказал, подходя к ним, Александр Гордон. Черный бархат, в который он был облачен, придавал ему какую-то суровую элегантность.
Глаза Велвет перебегали с брата на его друга.
— Вы выглядите как Архангел и Люцифер, стоя рядом, — промолвила она несмело.
— Сравнение, которое делалось уже не однажды в прошлом, госпожа де Мариско, — проговорил Алекс, приподняв ее руку и запечатлев на ней теплый поцелуй. Его глаза пылали жаром, одновременно пугающим и ласкающим.
Велвет отдернула руку, как она надеялась, с приличествующей случаю поспешностью.
— Я думаю, вы можете называть меня по имени, если брат не усмотрит в этом нарушения приличий.
— Думаю, это вполне прилично, — сказал Робин спокойно.
— Милорд, гости начинают прибывать, — провозгласил мажордом.
— Мы будем встречать их здесь, на террасе, ведущей в сад, — ответил Робин.
Кивнув, служитель вернулся к своим обязанностям.
— Некоторые гости приплывут по реке, а другие приедут берегом, — объяснил Робин сестре. — А терраса как раз посредине. Кроме того, ее величество приплывет из Уайтхолла на своей яхте, и я смогу незамедлительно приветствовать ее.
И, как будто по тайному сигналу, понятному только посвященным, начали прибывать приглашенные, следуя как со стороны реки, так и дороги, в казавшейся бесконечной процессии усыпанных бриллиантами платьев, камзолов, драгоценных украшений и ароматов благовоний — от самых легких до одуряющих. Велвет казалось, что ее лицо сведет от бесконечных улыбок, и правда, в конце концов щеки у нее занемели. Рука уже поднималась с трудом и была влажной от поцелуев, которые достались на ее долю. Стоя рядом с братом, она впервые в жизни увидела, какие обязанности приходилось исполнять ее красавице матери в то время, когда она еще была при дворе. Знала она теперь, что те же самые обязанности придется когда-нибудь исполнять и ей, после того как она станет женой какого-нибудь знатного лорда. Ребенку здесь не место; осознание этого факта привело Велвет в замешательство.
Наконец донеслись крики, предупреждающие о том, что королевская яхта появилась из-за поворота реки и направляется к Линмут-Хаусу. Робин взял Велвет под руку и прошествовал через сад мимо гостей вниз к причалу. Увидев брата и сестру, стоящих рядом, Елизавету Тюдор пронзило невероятное чувство, что все это когда-то уже происходило. Молодой граф, вне всякого сомнения, был точной копией своего покойного отца, и, хотя она знала Робина всю его жизнь, это сходство поразило ее только сейчас. А дорогая маленькая Велвет напомнила королеве Скай, хотя она вообще-то была и не так уж похожа на нее. Возможно, эта надменная посадка гордой юной головки . На мгновение Елизавете показалось, что время остановилось. Вид пары, стоящей в ожидании, навеял на королеву воспоминания более чем двадцатилетней давности, когда ее дорогой ангелочек, граф Джеффри Саутвуд, и его прелестная графиня, ее бывшая подруга Скай, жили тут, в Линмут-Хаусе.
— Ты видишь. Роб? — обратилась она к старому графу Лестерскому, сопровождавшему ее.
Он мгновенно понял, что она имеет в виду.
— Да, — ответил он, — сходство есть.
— Мы становимся старыми, Роб, — вздохнула королева.
Он взял ее руку и поднес к губам:
— Нет, Бесс. Это я становлюсь старым, а ты не состаришься никогда.
Она смерила его едва ли не циничным взглядом, но потом ее серые глаза потеплели. Они так давно вместе, с самого детства. Они даже родились в один день. Она похлопала его по руке.
— Знаешь, что молодой Саутвуд написал мне сегодня утром? Что нынешним вечером я буду в безопасности, окруженная только теми, кто любит меня. И что я не должна бояться Испании. — Она мягко рассмеялась. — Он в точности такой же придворный льстец, как его отец, но не настолько закоренелый еще, как покойный граф. А потом я вскрыла депеши, принесенные секретарем, и узнала, что испанский флот готовится к отплытию. Ну не смешно ли, милорд? Это празднество может стать последним, на котором я присутствую в качестве королевы Англии, если король Филипп не изменит своих намерений.
— Нет! — с чувством воскликнул Роберт Дадли. — Испанцам никогда не одержать победу над Англией, Бесс. Их единственным шансом была Мария Стюарт, и они упорно разжигали в ней огонь измены и злобы. Сейчас, когда она мертва, католическая Англия сплотится только вокруг тебя и никого другого. Случись выбирать между Бесс Тюдор, столь мудро правившей все эти годы, и Филиппом Испанским, народ встанет на твою сторону. — Он опять поцеловал ей руку. — Испания настаивает на том, что это религиозная кампания, но в наши дни и в нашем веке такого понятия просто не существует.
Королевская яхта мягко ткнулась в берег, где была быстро причалена линмутским лакеем. Елизавета Тюдор поднялась, расправляя складки ярко-малинового платья. На причале пред ней присела в реверансе Велвет и склонился в поклоне граф.
Выпрямившись, Робин подал руку королеве и помог ей сойти на берег.
Потом поцеловал ее все еще красивую руку, проговорив при этом:
— Добро пожаловать в Линмут-Хаус, ваше величество! Королева улыбнулась, обвела окрест нежным взором.
— Много же лет прошло с тех пор, когда меня в последний раз принимали здесь Саутвуды. Не думаю, что бывала здесь со времен твоего отца. Но все так же красиво, как мне запомнилось.
Предложив королеве руку, граф провел ее с причала в сад, где дожидались все придворные. Граф Лестерский предложил свою руку Велвет. Она холодно посмотрела на него, но руку приняла. Ее покоробил его нагловатый взгляд.
— О, — прошелестел он едва слышно, — ваша мама наверняка рассказывала вам обо мне, моя любовь. Очень жаль, что меня не было при дворе, когда вы приехали. Я Дадли.
— Я знаю, кто вы, милорд. Должна сказать, что ваш взгляд чересчур интимен для такого короткого знакомства. А моя мать никогда не говорила мне о вас.
Ее тон был довольно суров, но граф не обиделся. Скорее, это его позабавило, ибо она так молода. Его немного смутило, что Скай никогда не упоминала его имени, но, если принять во внимание его отношения с леди де Мариско, этого следовало ожидать.
— Ваши родители все еще в отъезде? — спросил он, переводя разговор на другой, более безопасный предмет.
— Да, милорд. Их ждут не раньше осени.
— Жаль, — проговорил лорд Лестерский задумчиво. — Мы могли бы использовать корабли вашей матушки в войне с Испанией.
Велвет резко вскинула глаза.
— О'Малли, — сказала она, — не вмешиваются в политику.
— Разве О'Малли не верноподданные королевы? — спросил он мягко.
— Я, милорд, не О'Малли, так как же я могу знать ответ на ваш вопрос? Что же касается меня, то я предана моей крестной, а мои родители преданы короне, но кроме этого, я ничего не могу сказать. В конце концов, милорд, я всего лишь молодая девушка, недавно принятая ко двору. Я не знаю света, ибо меня всю жизнь старательно оберегали от него.
Роберт Дадли хрипло рассмеялся, затем, остановившись, взял Велвет за подбородок и заглянул в глаза.
— Я бы сказал, моя крошка, что, хотя вы и недавно прибыли ко двору, учитесь вы очень быстро. Как я посмотрю, вы многое взяли от вашей матушки.
Она вырвалась, ее глаза сверкали:
— Сэр, вы позволяете себе вольности! Дадли рассмеялся еще раз:
— Моя крошка, вы, как я посмотрю, не имеете ни малейшего представления о том, что входит в понятие «вольности». Увы, я слишком стар и болен, чтобы просветить вас, но были времена, Велвет де Мариско, о да, когда-то были времена… — Его голос затих.
— А, любезный отчим! Мне следовало бы знать, что вы захватите себе прекраснейшую девушку этого вечера. Однако мы вам не отдадим Велвет. Боюсь, что Уолт и я назначили этой леди свидание несколько раньше вас.
Перед ними стоял граф Эссекский, и хмурый вид Велвет сменился радостной улыбкой.
— Скэмп! Где вы были? Королева уже здесь! Просто неприлично приезжать так поздно! — отчитывала она его.
— Королева уже простила меня, Велвет, дорогая, и я бы не опоздал, но этому Уолту не понравилось, как сшит его камзол. Нам пришлось ждать, пока его не переделали. Чертов щеголь!
— С каких это пор ты и Рэлей стали закадычными друзьями? — спросил граф Лестерский.
— Угроза войны и красивая женщина — вот залог дружбы, дорогой отчим. Между прочим, а где моя мать?
— Леттис? Ха! Ищи своего друга Кристофера Блаунта, и рядом с ним, могу побиться об заклад, ты найдешь и свою матушку, глупо улыбающуюся, как семнадцатилетняя девчонка, хотя ей уже за пятьдесят, — отвечал Дадли с кислой улыбкой.
— Спасибо, дорогой отчим, — ясным голосом сказал Эссекс и, схватив Велвет за руку, потащил ее прочь. — Пошли, Велвет! Начинаются танцы, и мне надо засвидетельствовать свое почтение вашему брату.
— Милорд, здесь все к вашим услугам, — сказала Велвет Дадли уходя.
Граф Лестерский смотрел ей вслед с улыбкой уставшего от жизни человека, а затем присоединился к королеве. Елизавету окружили фавориты, как новые, так и старые. Сэр Кристофер Хаттон рассказывал что-то веселое. Даже на суровом лице старого лорда Берли промелькнуло подобие улыбки. Был здесь и второй сын Берли, Роберт Сесил, которого прочили в преемники отцу. Валсинхэм тоже был здесь. Лестера интересовало, какие новости об испанском флоте принесла его разветвленная сеть шпионов. В этой же группе стояли братья Бэконы — Энтони и Фрэнсис, а также фатоватый и невыносимый граф Оксфордский. Бросилось в глаза отсутствие пасынка Дадли Эссекса и сэра Уолтера Рэлея. Да вот они, в саду, разговаривают с Велвет и молодым Саутвудом! Дадли протолкался через толпу, окружавшую королеву, и встал рядом с ней. Не говоря ни слова, королева погладила его по руке.
Сумерки перешли в вечер, ясный и теплый. На ветвях распевали птицы в клетках, забывшие о наступивших сумерках из-за яркого света фонарей, раскачивавшихся на легком ветерке. Повара наготовили огромное количество еды, и гости отдавали должное хлебосольству графа Линмутского. На столах громоздились горы мяса: запеченная на вертеле говядина, окорока молодых барашков, приготовленных с чесноком и розмарином, шестьдесят жареных молочных поросят с подливкой из меда, апельсинов и черешни, каждый из которых держал во рту зеленое яблоко. Здесь были утки и каплуны в лимонно-имбирном соусе; свежая розовая ветчина, сдобренная гвоздикой и вымоченная в мальвазии; лососи и форели на листьях кресс-салата, обложенные дольками лимона, креветки, сваренные в белом вине с травами, на серебряных подносах. Три оленьи туши, приготовленные, на открытом огне, украшали стол. Пироги с зайчатиной и дичью, множество деревянных тарелок с маленькими сочными крабами, к которым подавался соус с толченой горчицей, чесноком и уксусом; блюда с перепелами, куропатками и жаворонками, зажаренными до золотистого цвета и уложенными в гнезда из зеленого салата.
Тушеные артишоки из Франции подавались с оливковым маслом и настоянным на полыни уксусом; на столах стояли большие чашки с горохом, морковью на меду, салатом-латуком, редиской и молодым луком-пореем, наряду с бочонками со сливочным маслом и кругами острого английского чеддера и мягкого бри, привезенного из Нормандии. В вазах лежали свежие вишни, персики, ранние груши и яблоки, поздняя клубника. На десерт подавали сладкий сливочный крем, посыпанный тертым мускатным орехом, и крошечные пирожные, вымоченные в кларете или шерри, огромные пироги с персиками, яблоками, ревенем и клубникой, а также взбитые сливки. Вина — белое и красное — наряду с кларетом и пивом подносились непрестанно, чтобы утолить жажду гостей.
Когда собравшиеся уже насытились, на сцене появились мистер Марло со своей труппой. Началось представление. Королеву представили как доброго, великодушного и мудрого монарха. Она была явно довольна щедрой лестью, которая успокаивающе подействовала на ее растревоженный ум. Кея Марло и его артистов благодарили по окончании представления щедрыми аплодисментами.
Начались танцы. Небо над садом стало уже совсем черным с россыпью ярких звезд. Елизавета Тюдор любила танцы.
Робин нанял искусных и неутомимых музыкантов. Королева меняла одного за другим партнеров. Хозяин празднества стал ее первым партнером и не ударил лицом в грязь. Сэр Кристофер Хаттон, ее лорд-канцлер, был вторым на очереди. Злые языки поговаривали, что своему высокому посту сэр Кристофер был в немалой степени обязан искусству танцора. Это было не совсем так. Возможно, он привлек к себе внимание королевы своим умением выделывать антраша лучше многих других, но на своем посту лорда-канцлера Англии он зарекомендовал себя как способный и умный человек.
У Велвет недостатка в партнерах тоже не было. Она любила танцы так же, как ее крестная, королева. Она была быстра и легка на ногу. Но в конце концов и она устала и, тихонечко ускользнув, чтобы перевести дыхание, никем, по-видимому, не замеченная, не торопясь спустилась вниз, на берег реки, заросший величественными старыми ивами, ласкавшими воду своими нежными ветвями. Она первый раз присутствовала на таком восхитительном празднестве, и не только присутствовала, но и выступала в качестве хозяйки дома. Это было тяжелым испытанием для молодой девушки, просто входящей в свет. Прислонившись к дереву, она прислушивалась к едва долетавшим сюда из сада слабым звукам музыки и следила за пятнами лунного света, игравшими на поверхности Темзы.
— Приди, живи со мной и будь моей любовью. Мы испытаем все радости жизни, — донесся вдруг до нее глубокий, низкий шепот.
Велвет подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, увидела Кея Марло.
— Господи, мистер драматург, как вы меня напугали! Марло сделал шаг вперед, чтобы поддержать девушку, чья нога, как он заметил, чуть не соскользнула с мшистого берега. Мягко заключив ее в свои объятия, он победно улыбнулся ей.
— Осторожнее, любовь моя, вы чуть не упали. — Его объятия стали крепче.
«В его облике есть что-то цыганское», — подумала она.
Велвет почувствовала, как ее сердце забилось сильнее. Необычайно приятно находиться в крепких объятиях, да и сам мистер Марло такой необыкновенный. Однако его поведение слишком развязное. Респектабельная девушка не должна этому потакать. А посему она решила дать отпор.
— Я признательна вам за своевременное спасение, сэр, — сказала она сурово, — но, не напугай вы меня, оно было бы ненужным. Теперь вы можете меня отпустить.
Актер и драматург мягко рассмеялся:
— Какую же чопорную маленькую кошечку вы разыгрываете, мисс. Но я знаю все о королевских фрейлинах. Вы — компания веселых шлюшек, всегда готовых к любви, но посаженных в клетку вашей суровой хозяйкой. Думаешь, ты первая фрейлина, с которой я когда-нибудь имел дело? — Его губы приблизились к ее лицу, но Велвет увернулась, и его губы только скользнули по ее шее.
Она давно хотела, чтобы ее кто-нибудь поцеловал, но не таким образом и, уж конечно, не этот человек. Ее трясло от отвращения, но он принял ее волнение за пробуждающуюся страсть и усилил натиск под аккомпанемент ее криков.
— Сэр, немедленно отпустите меня. Я расскажу брату о вашем возмутительном поведении! — Она уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть.
Марло рассмеялся, в восхищении от того, что он считал притворным сопротивлением.
— Черт меня подери, прелестная крошка, если все твои протесты не разогревают мне кровь еще сильнее и не делают мое желание обладать тобой более сильным! — Его опытные пальцы принялись расшнуровывать ее корсет.
Велвет охнула от удивления, не в силах представить, что мужчина может быть таким бесстыдным по отношению к девушке. Она почувствовала прикосновение прохладного ночного воздуха к обнаженной груди, и в этот момент Марло, видя ее растерянность, воспользовался своим преимуществом и погрузил лицо в вырез платья, вдыхая опьяняющий аромат ее духов. Велвет взвизгнула, необычайно испуганная и столь же разозленная, продолжая бесполезное сопротивление. Она почувствовала, как по ее щекам побежали слезы отчаяния. Доведенный почти до сумасшествия желанием, он попытался опрокинуть ее на мох. Велвет сопротивлялась, пытаясь освободиться, молотила по нему кулачками, царапала, а затем, набрав побольше воздуха, попыталась кричать, но Марло зажал ей рот рукой. Разъяренная, Велвет укусила его и была вознаграждена его криком боли. Он отдернул окровавленную руку от ее лица.
— Ты укусила меня, ты, маленькая сучка! — воскликнул он в ярости. — Я же пишу этой рукой! — Он держал руку с укушенным пальцем на отлете, глядя на него столь драматически, как будто был смертельно ранен, однако другая его рука продолжала крепко держать свою жертву.
— Отпустите меня сейчас же! — рыдала Велвет. — Королева узнает о вашем поведении, мистер Марло! Отпустите меня!
— И не подумаю, мисс, ибо теперь ты моя должница за нанесенное мне серьезное ранение. — Его хватка стала крепче. — Я получу с тебя прекрасную компенсацию.
— Черт побери, Марло! — по привычке растягивая слова, с удивлением произнес Александр Гордон, выходя из тени на залитый лунным светом берег. — Я слышал, что вы большой охотник до женщин, но не думал, что вы опуститесь до изнасилования сестры человека, в чьем доме вы находитесь. Отпустите девушку, или я буду вынужден действительно изувечить вашу драгоценную пишущую руку, если не отрубить ее совсем.
Внешне лорд Гордон выглядел совершенно спокойным, но внутри весь кипел от ненависти к этому подлому мошеннику, осмелившемуся посягнуть на его, Брок-Кэрна, собственность. Необходимо остановить Марло, защищая честь Зелвет, но затевать драку неразумно — это вряд ли будет способствовать благоприятному разрешению того дела, с которым он прибыл к английской королеве.
— Эта шлюха хотела меня соблазнить, а потом прикинулась скромницей, — заявил драматург, но руку с талии Велвет убрал.
Она немедленно отбежала от него.
— Это не так! — крикнула она. — Я вышла в сад, чтобы немного прийти в себя, а он последовал за мной.
Янтарные глаза Александра Гордона опасно сощурились, когда он взглянул на Кристофера Марло.
— Ваша репутация дебошира и дуэлянта известна, сэр, но я сомневаюсь, что вашей карьере пойдет на пользу еще один скандал, особенно в присутствии королевы. Предлагаю вам уйти тихо и сейчас же!
Марло несколько секунд взвешивал слова лорда Гордона, а потом рассмеялся:
— Вы мудрее, чем я, милорд. Да, ни одна девка не стоит всей этой суматохи. — Его глаза нагло вспыхнули, когда он бросил прощальный взгляд на полуобнаженную грудь Велвет. Затем с шутовским поклоном повернулся и исчез.
Повисла долгая тишина, и только когда Алекс сделал шаг, Велвет испуганно вскрикнула:
— Что вы делаете? — Его руки были на ее корсаже.
— Зашнуровываю вас, дорогая. Думаю, это первое, что надо сделать, пока кто-нибудь не наткнулся на нас и не погубил вашу репутацию. — Его пальцы уверенно приводили ее платье в порядок, пока она наблюдала за ним. Закончив, он спокойно обнял ее и сказал:
— Теперь можете поплакать, Велвет. — Она так и сделала, уткнувшись в мягкую ткань его камзола.
— Я н-не соблазняла е-его, — проговорила она, шмыгая носом, — не соблазняла!
— Я знаю, девочка, — прошептал он. — Марло прекрасный писатель, но подлый человек. У него ужасный характер, который в один прекрасный день сослужит ему дурную службу. А его репутация в отношении женщин еще хуже. Не сомневаюсь, что, увидев вас удаляющейся из зала, он последовал за вами, чтобы воспользоваться вашей невинностью.
— Меня даже никто не целовал, — прошептала Велвет.
— Он хотел больше, чем поцелуй, девочка, и вы знаете это, не так ли?
— Да… — Она на мгновение подняла на него глаза и тут же опустила их, вспыхнув от осознания того, что он имел в виду.
— Наверняка у вас уже возникали подобные проблемы раньше, Велвет. Возможно, при дворе? И что вы делали в таких случаях?
— Со мной никогда не обращались так по-хамски, тем более при дворе. Королева не жалует джентльменов, которые волочатся за ее придворными дамами, хотя я знаю там и таких — и мужчин, и женщин, — которые, рискуя навлечь на себя ее гнев, все-таки отваживаются и на свидания, и на поцелуи, и на объятия. Я, однако, не принадлежу к их числу, и, кроме того, никто не отваживается подступаться ко мне с такими предложениями, зная необузданный нрав моих родителей. — Она начала приходить в себя, уютно устроившись в его больших сильных руках. — Я нахожусь под лучшей защитой, чем сама испанская инфанта, имея двух таких суровых дуэний, как сэр Уолтер Рэлей и граф Эссекс. — Она рассмеялась, и он был очарован этим тихим, мелодичным смехом. — Они отваживают каждого, кто осмеливается подойти ко мне хотя бы с намеком на неуважение.
Алекс покачал головой в восхищении: в Велвет было нечто, что превращало мужчин в галантных рыцарей. Они стремились защитить ее, как только что сделал он сам. Она была еще слишком невинна, чтобы состоять при дворе. Сегодня ей повезло. Он вышел прогуляться и отдохнуть от толкотни, когда услышал крики о помощи, а потом визг Mapло, Он понял, что произойдет дальше. Он не знал, что женщиной, попавшей в беду, была Велвет. А что, если в следующий раз его не окажется рядом?
Однако, прежде чем он смог как следует обдумать эту мысль, она оправилась от испуга и проговорила несчастным голосом:
— Мне уже пятнадцать лет, и никто никогда не целовал меня. Никто!
— Вы же обручены, во всяком случае, я это слышал от вашего брата, — сказал Алекс осторожно.
— Да, обручена! — в раздражении бросила Велвет. — Обручена в возрасте пяти лет с человеком, который не удосуживался даже признать мое существование вплоть до последних недель. Десять лет он игнорировал меня, но теперь вдруг обнаружилось, что он остался единственным мужчиной в роду. Он прислал письмо, в котором сообщил, что приезжает жениться на мне. Ему, видите ли, необходимо немедленно обзавестись сыновьями!
— Очевидно, он оказался в трудном положении, Велвет, — начал Алекс.
— Он оказался в трудном положении? — В ее голосе прозвучало презрение. — А я? Родители обещали мне, что я никогда не выйду замуж без любви. Но они в отъезде! Неужели человек, у которого никогда не хватало деликатности хотя бы вспомнить о моем дне рождения, рассчитывает, что я захочу выйти за него замуж, особенно сейчас, когда отца с матерью нет рядом? Я в этом очень сомневаюсь!
— И поэтому вы решили пойти ко двору? — спросил он, заранее зная ответ.
— Да. Рядом с королевой я могу не опасаться своего незнакомого и нежеланного нареченного. Когда мои родители вернутся, все это дело можно будет разрешить ко всеобщему удовлетворению раз и навсегда.
— Но этот джентльмен имеет полное право жениться на вас, Велвет.
— Я не выйду замуж ни за кого, пока не вернутся родители, и я не выйду замуж ни за одного мужчину, пока не полюблю его, — повторила она твердо. Потом она подняла голову и взглянула на него. — Давайте не будем больше говорить об этом неприятном деле. Лучше поговорим о том, как бы мне сорвать свой первый поцелуй. Вы — мужчина, Алекс, и, конечно, гораздо более опытны, чем я. Скажите, как девушка может поощрить мужчину, чтобы он поцеловал ее?
— Велвет, дорогая, — запротестовал он. — Это не тот предмет, который вы должны обсуждать с мужчиной.
— Почему же нет? — настаивала она. — Всех фрейлин королевы уже целовали, кроме меня. Почему никто не хочет поцеловать меня?
Она впилась в него взглядом, а он не знал, что ответить.
Ему доставляла тайное удовольствие мысль о том, что она принадлежит ему. Он был рад узнать, что до сих пор ни один мужчина еще не вкусил ее сладости. Но вдруг ему пришло в голову, что она вполне созрела для любви, и, если он не сорвет этот плод, кто-нибудь другой рискнет пренебречь всеми запретами Елизаветы Тюдор, обойти охрану в лице Уолтера Рэлея и Роберта Деверекса и завладеет Велвет де Мариско!
— Первый поцелуй — это очень важно, — произнес он в раздумье. — В первый раз вас должен поцеловать кто-нибудь, кто имеет в этом деле богатый опыт.
— Уверена, у вас опыт достаточно большой, — сказала она мягко.
— Вы просите, чтобы я поцеловал вас, Велвет?
— А мне надо просить? — спросила она в ответ и опять покраснела.
Он хрипло рассмеялся, неожиданно осознав, что все время, пока длился этот разговор, она стояла, заключенная в его объятия. Теснее прижав ее к себе одной рукой, другой он нежно поднял ее за подбородок. Она посмотрела ему прямо в лицо.
— Нет, Велвет, дорогая. Вам не надо просить меня поцеловать вас. Это то, чего я хочу с того самого момента, когда впервые увидел вас.
Он наклонил голову, и Велвет показалось, что ее сердце выпрыгнет из груди, когда ее изумрудные глаза утонули в его золотистых. Медленно его губы встретились с ее. Все ее существо пришло в испуганно-радостное состояние возбуждения. Глаза сами закрылись, и она задрожала от наслаждения, когда губы мужчины коснулись ее в первом нежном прикосновении. Какое-то мгновение Велвет не знала даже, дышит ли она еще, почти уверенная, что умирает, когда силы покинули ее. Ее руки обвили шею Алекса, и он прижал ее к себе еще крепче.
Алекс не подозревал, что губы женщины могут быть такими податливыми и ласковыми. Вначале он старался быть только нежным, но она не проявила испуга и не оказала сопротивления. Он принялся целовать ее более страстно, ее губы набухли и раскрылись ему навстречу. Он дрожал от поднимающегося желания, хотя и понимал, что прекратить их объятия, пока они не переросли во что-нибудь большее, должен именно он. С большой неохотой он оторвался от Велвет и посмотрел на ее бледное лицо. Медленно-медленно глаза девушки открылись, и она взглянула на него.
По его губам пробежала улыбка, он нежно погладил ее по щеке.
— Надеюсь, первый поцелуй был удачный, Велвет? — спросил он спокойно.
Стараясь удержаться на ногах, она молча кивнула. В словах нужды не было, ибо он прекрасно видел, как потемнели ее глаза от просыпающегося желания. Она несколько раз глубоко вздохнула, что вроде бы помогло ей прийти в себя.
Заметив, что она пытается восстановить равновесие, Алекс сказал успокаивающе:
— Когда вы будете готовы, я провожу вас на празднество.
Наконец она обрела голос.
— Это всегда бывает так? — спросила она.
— Как так?
— Так… — Она запнулась в поисках нужного слова. — Так волнующе?
Он был очарован ее честностью.
— Я не могу сказать, что чувствует женщина, Велвет, но для меня наш поцелуй тоже был волнующим. Вы очень милая девушка. — Потом взял ее за руку и повел наверх, в сад, где еще продолжались танцы.
— Вы бы хотели поцеловать меня еще? — вдруг удивила она его неожиданным вопросом.
Он остановился и, взяв ее за плечи, посмотрел на нее сверху вниз, чем-то озабоченный.
— Да, я поцелую вас еще, Велвет, но за это вы должны мне кое-что обещать!
— Что?
— Мне бы хотелось, чтобы вы не просили других джентльменов целовать вас.
— Вы опасаетесь за мою репутацию, милорд, или считаете, что я еще не умею хорошо целоваться? — дерзко спросила она.
— И то и другое, — ухмыльнулся он, забавляясь ее нахальством.
Велвет обрадовалась.
— Вы мне нравитесь, Александр Гордон, — заявила она. — Вы будете мне другом, таким же, как и Робин?
— Да, дорогая, я буду вашим другом. — Он почувствовал, как внутри у него поднимается тепло от ее слов. Робин был прав, уговаривая его подождать. Он понравился Велвет! Скоро он научит ее любви.
— Я не поцелую больше никого, кроме вас, Алекс, — сказала она мягко. — По крайней мере до тех пор, пока не научусь целоваться хорошо, — добавила она со смехом.
Алекс заметил, что Роберт Деверекс после их с Велвет возвращения поглядывает на него ревниво. Граф Эссекский с раздражением заметил, что щечки Велвет горят, а губы припухли. Подойдя к лорду Гордону, он прошептал низким голосом:
— Вы знаете, что королева неодобрительно относится к тем, кто заигрывает с ее придворными дамами, милорд. Кроме того, девушка помолвлена.
— Все это мне известно, милорд, — спокойно ответил Алекс. — Осмелюсь вам напомнить, что я друг брата Велвет и не стану подвергать эту дружбу испытанию, чем-либо навредив его сестре. Со мной девушка в полной безопасности.
— Боже мой! — взорвалась Велвет. — Вы хуже, чем какой-нибудь родитель, Скэмп. Принимая во внимание вашу репутацию в отношении женщин, эта постоянная забота о моем целомудрии становится невыносимой! Я решила состоять при дворе для того, чтобы хоть немного повеселиться, прежде чем мне придется остепениться и превратиться в старую замужнюю женщину! Я не потерплю больше этой постоянной слежки!
— Я стремлюсь только охранить вас от тех, кто может испортить вашу репутацию, — проговорил Эссекс угрюмо.
Велвет вдруг почувствовала раскаяние. Она знала, что человек, которого она звала Скэмп, — один из наиболее могущественных английских придворных — настоящий ее друг.
— Я знаю это, — сказала она, — но иногда вы чересчур усердны, дорогой Скэмп. Лорд Гордон для меня друг, и я рада этому. — Она положила свою ручку на руку Эссекса. — Теперь пойдем и поищем чего-нибудь освежающего. Я плохая хозяйка дома, и Робин будет мной недоволен.
Эссекс повеселел от ее мягкой лести и позволил увести себя. Уолтер Рэлей улыбнулся Александру Гордону:
— Девочка умеет побеждать, не так ли, милорд? Алекс замер.
— Сэр, — начал он, — я думаю, вы меня с кем-то путаете.
— Не думаю, — ответил Рэлей. — У меня хорошая память на имена и титулы. Вы — граф Брок-Кэрнский, нареченный супруг Велвет, и она об этом не знает, не правда ли?
Так как отрицать что-либо было бесполезно, Алекс просто ответил:
— Нет, она не знает. Ее брат и я считаем, что сначала мы должны подружиться, а уж потом говорить о свадьбе. Рэлей кивнул:
— Она вас никогда не видела, получается?
— Ей было пять лет, когда я видел ее в последний раз. Рэлей удивленно посмотрел на него:
— За десять лет вы ни разу не видели девочку? Я знаю, что вы живете на севере, лорд Гордон, но неужели за все эти годы нельзя было выкроить время и взглянуть на Велвет? Теперь я понимаю, почему она так упирается.
Алекс вспыхнул:
— Большую часть этого времени я провел во Франции и Италии, а потом мне пришлось выполнять кое-какие поручения моего короля. Кроме того, мой отец нуждался во мне. Время промелькнуло так быстро. Отец распорядился, чтобы я женился на Велвет и сохранил наш род.
— Итак, — сухо заметил Уолтер Рэлей, — хороший сын, каким вы, по-видимому, являетесь, поспешил выполнить волю своего отца, даже не дав себе труда подумать о чувствах девушки в этом вопросе. У вас не очень много такта, не так ли, милорд?
— Пожалуй, — усмехнулся Алекс с несколько унылым видом. — Робин уже устроил мне хорошую выволочку. Боюсь, я ошибся, послав то злополучное письмо. Теперь мне придется потрудиться, чтобы завоевать расположение Велвет, прежде чем я осмелюсь открыть ей, кто я есть.
— Я намерен раскрыть ваше подлинное имя королеве, — заявил сэр Уолтер. — Чтобы добиться Велвет, вам понадобится ее помощь. Королева ревниво охраняет своих фрейлин, но, если она будет знать, что ваше ухаживание носит честный характер и вы имеете на это право, она окажет вам неоценимую помощь. Елизавета Тюдор может быть и настоящим другом, и заклятым врагом.
— А как быть с Эссексом?
— Роберт Деверекс — молодой человек с горячей головой, — спокойно сказал Рэлей. — Обычно мы с ним мало общаемся. Ему совсем не нужно знать, кто вы есть на самом деле. В запале он может легко выдать вас и все разрушить, сам того не желая. Роберт — человек беспечный. Позвольте мне поговорить с королевой прямо сейчас, а потом, с ее разрешения, я представлю вас ее величеству. — Уолтер Рэлей отошел, а Алекс отправился на поиски хозяина.
Рэлей легко проник внутрь кружка, собравшегося вокруг королевы, осторожно прокладывая себе путь сквозь толпу, пока не оказался рядом с ней. Королева слушала одного из своих молодых фаворитов — Энтони Бэкона, но, как всегда, замечала все происходящее вокруг. Она, не торопясь, взяла Рэлея под руку и улыбнулась ему, ни на секунду не оставляя своим вниманием молодого Бэкона.
— Мне нужно несколько секунд для конфиденциального разговора, — тихо прошептал он ей на ухо, и она кивнула в знак согласия.
Когда рассказчик закончил свою историю, встреченную довольным смехом, королева отправилась на прогулку по дорожкам сада, по-прежнему держа Рэлея под руку. Остальные джентльмены следовали за ними, пока она не обернулась и не сказала кокетливо:
— Господа, держитесь в отдалении, я хочу побыть вдвоем с моим Уолтером.
Разочарованные кавалеры вынуждены были плестись позади на приличном расстоянии.
— Благодарю вас, мадам, — сказал сэр Уолтер.
— Что вы хотите попросить у меня на этот раз, сэр? Я часто спрашиваю себя, перестанете ли вы когда-нибудь попрошайничать? — поддразнила его королева.
— Я перестану попрошайничать, когда вы перестанете быть столь щедрой, — быстро нашелся он с ответом, и королева от всего сердца рассмеялась.
— Бог свидетель, Уолтер, вы проворны! — Королева стала серьезной. — Это не испанская угроза, надеюсь? Господи, еще один заговор?!
— О нет, дражайшая леди! — поспешил он успокоить ее. — То, что я хочу рассказать вам, — это любовная история, в которой ваше величество может сыграть важную роль и помочь обрести счастье двум людям.
Затем Рэлей объяснил, что произошло между Велвет и графом Брок-Кэрнским. Он умолчал кое о чем, и королева не заподозрила, что Велвет напросилась во фрейлины только из-за того, чтобы спастись от Алекса.
По мере того как он говорил, лицо Елизаветы Тюдор смягчалось. За те несколько недель, что она знала Велвет, она положительно влюбилась в нее. Девочка умна, забавна и очень мила, но без той слащавой красивости, которая так раздражала ее в женщинах. Королеве был понятен испуг, с которым Велвет встретила известие о том, что некий незнакомец приезжает, чтобы жениться на ней и увезти неизвестно куда, особенно сейчас, когда любимые родители находятся на другом конце света. Она была молода и жаждала получить от жизни все удовольствия, прежде чем остепениться и перейти на попечение мужа до конца жизни.
Королева знала, что ее собственная судьба, как и судьбы некоторых других, очень немногих независимых женщин в ее королевстве, редкость. Большинство женщин до замужества целиком зависели от семьи, а вступая в брак, становились собственностью мужей. Елизавета Тюдор знала лучше других, какой может быть мужская власть над женщиной. Она видела, как ее отец уничтожил многих женщин. Только две из ее многочисленных мачех спаслись от гнева Генриха Тюдора.
Герцогиня Клевская добровольно согласилась на развод и таким образом избежала участи матери Елизаветы, Анны Болейн. Королева Кэтрин Парр избежала ужасного конца только благодаря тому, что Генрих Тюдор умер раньше ее. Да, Елизавета понимала, как тяжело женщинам в этом мире, где правят мужчины.
Однако Рэлей представил графа Брок-Кэрнского совсем не таким плохим человеком, а Велвет в конце концов неизбежно должна была выйти за него замуж. Помолвку твердо обговорили много лет назад и одобрили лорд и леди де Мариско. То, что шотландский граф приехал в Лондон с намерением познакомиться и расположить к себе Велвет, говорило в его пользу. Однако она не видела причин, почему он не мог подождать со свадьбой до возвращения родителей невесты. Это дало бы возможность Велвет побыть при дворе, сохраняя при этом всю законность ситуации, что казалось королеве удачным решением.
— Давай-ка я встречусь с этим джентльменом, Уолтер. — Королева любила произносить имя Уолтера Рэлея с протяжным девонширским акцентом. Многих своих приближенных она звала ласкательными именами. Так, Лестер был ее «глазами», Хаттон «ресницами», Сесил «душой».
— Я тотчас же приведу его к вам, ваше величество!
— Нет, пошли за ним кого-нибудь другого. Ты останешься со мной, — повелела она.
Рэлей обернулся к остальным кавалерам, следовавшим за ними в отдалении.
— Бэкон, — позвал он, — королева приказала, чтобы вы привели к ней лорда Гордона. Он гость графа Линмутского. Довольно высокий, с каменным лицом.
— Интересное описание, — заметила королева. — Он и правда такой каменный, этот шотландец?
— У него довольно приятное лицо, которое кажется вырубленным из гранита его родных утесов, — ответил Рэлей.
— У меня нет ни малейшего сомнения, что все придворные дамы будут добиваться его расположения.
Елизавета Тюдор хмыкнула на это замечание.
— Жаль, что он совсем отстал от моды, — продолжал Рэлей. — Его гардероб очень прост.
Королева рассмеялась и отступила на шаг, чтобы рассмотреть пышный, чуть ли не павлиний наряд самого сэра Уолтера Рэлея. Его камзол был расшит таким количеством золотых бусинок, жемчужин и топазов, что королева едва могла рассмотреть под ними материю. Рэлей, конечно, законодатель мод при дворе. Поговаривали, что он давно уже сделал бы своего портного богатым человеком, если бы только платил по счетам.
— Уо-олтер, — протянула она, — при моем дворе еще никогда не появлялось человека, который мог бы дать вам фору по части моды. Однако не сомневаюсь, что ваш граф понравится мне так же, как и всем этим распутным девкам при дворе. Но как же они будут разочарованы, когда обнаружат, что все его внимание целиком отдано только моей крестнице Велвет.
Они продолжали весело болтать еще несколько минут с фамильярностью, присущей старым и добрым друзьям. Затем внимание королевы переключилось на Энтони Бэкона, возвращающегося в компании необычайно привлекательного джентльмена. «Вот он какой, этот шотландский граф», — подумала Елизавета Тюдор и ощутила мимолетное сожаление, что она — не простая фрейлина, как Велвет.
Ей понравилась весьма приятная внешность молодого человека, прямой взгляд серьезных янтарных глаз. Она увидела в них твердость, преданность и надежность. Его сильные руки с длинными изящными пальцами были как будто созданы для того, чтобы держать меч. Это были руки мужчины, а не какого-нибудь мягкотелого хлыща. Он встретил ее изучающий взгляд спокойно, не трясясь, как заячий хвост. Елизавета Тюдор инстинктивно доверяла людям, которые смотрели ей прямо в глаза.
— Мадам, — сказал Рэлей, — позвольте представить вам графа Брок-Кэрнского, Александра Гордона, джентльмена, о котором я говорил.
— Добро пожаловать к моему двору, милорд, — спокойно проговорила королева. — Как поживает мой юный кузен Джеймс Шотландский?
— Я едва ли могу дать вам отчет из первых рук, — ответил Алекс, — ибо взял себе за правило не появляться при дворе Стюартов слишком часто. Дела моей семьи большую часть времени удерживают меня в Дан-Броке или Абердине, но я слышал, что король чувствует себя хорошо.
«Так вот она какая, эта Елизавета, которая приказала умертвить Марию Стюарт», — подумал Алекс. Как отличались друг от друга эти две женщины! Он, правда, никогда не видел покойной королевы шотландцев и знал о ней только из рассказов отца.
Ангус Гордон был ревностным приверженцем своей единоутробной сестры Марии Стюарт, но считал ее слишком опрометчивой женщиной, руководствовавшейся в своих решениях скорее чувствами, чем умом. Узнав о ее смерти незадолго до своей собственной кончины, отец устало покачал головой и сказал:
— С самого начала было ясно, что этим все и кончится. Но не держи зла на королеву Англии, Алекс, сын мой. В конце концов Шотландия победит, ведь в один прекрасный день на английский престол взойдет сын Марии.
Сейчас, когда Алекс произносил перед Елизаветой Тюдор какие-то приличествующие случаю слова, он понял, что и правда не затаил против нее зла. Скорее, он чувствовал, что в этой хрупкой женщине скрыт огромный интеллект и острый ум. Он знал, что полюбит ее.
Королева взяла его под руку, и они отправились гулять по освещенному факелами саду.
— Скажите, когда вы были помолвлены с моей крестницей, милорд? — спросила она.
— Это было летом, когда ей исполнилось пять лет, мадам. Я приехал вместе с отцом из Дан-Брока в Королевский Молверн. Мой отец и Адам де Мариско дружили с детства, еще с Франции. Они надеялись, что этот брак объединит наши семьи. Когда мой отец умер, я вдруг обнаружил, что остался единственным прямым наследником по мужской линии в семье, и понял, что должен немедленно жениться. Я отправил письмо лорду де Мариско, но он оказался в отъезде. Мое послание вскрыл лорд Блисс и уведомил Велвет о приближающейся свадьбе. Боюсь, это ее напугало.
Королева хихикнула.
— И она убежала от вас ко мне, — закончила она кисло.
— Да, она убежала от меня, — согласился он. — Должен признаться, что меня необычайно раздосадовало ее поведение. Смею заверить, она нанесла моей гордости чувствительный удар'. Тем не менее надеюсь, что, если Велвет получит возможность узнать меня получше, возможно, она не будет так бояться нашей свадьбы. Я очень хочу видеть ее счастливой, мадам.
— Думаю, моя крестница обретет свое счастье в муже, милорд, — спокойно сказала Елизавета. — Очень хорошо, сударь! Вы можете ухаживать за девушкой с моего на то разрешения. Обещаю никому не раскрывать ваш секрет. Я нахожу мудрым план, разработанный вами и Робином Саутвудом. За то короткое время, что я знаю Велвет, я поняла, что она весьма упряма. Это к лучшему, что она узнала Александра Гордона как Александра Гордона, а не отвернулась от него просто потому, что он Брок-Кэрн. Я дам Велвет, однако, одно маленькое преимущество. Я не отпущу ее со службы до возвращения лорда и леди де Мариско. По последним сведениям, их приезд ожидается где-то осенью. Думаю, вы можете подождать до осени, а тогда и предъявите права на вашу невесту и… затащите ее в постель.
Алекс остановился и, взглянув на королеву, схватил ее руку и поднес к губам.
— Весьма признателен, мадам, — пробормотал он. Она улыбнулась, и на какое-то мгновение он увидел в этой стареющей женщине молоденькую девушку.
Затем он предложил ей свою руку, и они продолжили прогулку по чудесному летнему саду Линмут-Хауса. Он заставил Елизавету Тюдор на несколько коротких минут забыть об испанской угрозе, которая нависла не только над ее любимой Англией, но и над ее собственной жизнью.
