- Наследницы Фрайарсгейта, #3
Глава 6
Путешественники приехали в столицу в середине декабря и только там узнали, что за последние несколько месяцев здоровье королевы заметно пошатнулось. Мало того, врачи в один голос утверждали, что королева больше не способна иметь детей, и это не радовало короля. Тревоги и заботы его величества наложили отпечаток на рождественские развлечения. Да идо веселья ли было? У Генриха Тюдора нет сына. Нет наследника. За что Господь его наказывает? Разве его можно назвать плохим христианином? Нерадивым королем? Всякий скажет, что это не так, и все же Бог покарал его, не дав сына. Его жена стара и бесплодна, как высохшее дерево. Не способна дать силу жить уже родившимся детям, из которых удалось сохранить только Марию. Его корона перейдет к девчонке?! Никогда! У него будет законный сын и наследник! Он исполнит свой долг!
Сейчас он думал только о новой любовнице, которая утолила его печаль, прошептав на днях, что носит его ребенка. Ребенка, который родится в начале лета.
Филиппа огорчилась, узнав, что шумных празднеств не предвидится, правда, скорее за Бэнон, чем за себя..
— Рождество — самая веселая пора, а после Двенадцатой ночи наступает долгий пост. Весной ты вернешься домой, и все кончится. Ты даже повеселиться не успеешь!
— Думай о своей бедной госпоже, — посоветовала Бэнон. — У меня сердце чуть не разорвалось, когда я ее увидела. Такая слабая и печальная… И все же приветствовала меня благосклонно и с улыбкой. Должно быть, в молодости она была красивой.
Так и мама говорит. Но при этом добавляет, что королева Маргарита была лучше, — сообщила Филиппа. — А теперь поспеши одеться, Бейни. Нам нужно быть при дворе к полудню. Найди что-нибудь потеплее. На реке дует холодный ветер.
— Как по-твоему, Сесилия и Тони успеют приехать к Рождеству? — спросила Бэнон.
— Надеюсь, — рассеянно обронила Филиппа, закрепляя на талии пояс-цепочку вместе с изящным футляром для ароматического шарика. Сегодня она выбрала модное платье из фиолетового бархата, со вставками из фиолетовой, кремовой и золотистой парчи и квадратным вырезом. Узкие рукава расширялись у локтя и были отделаны широкой полосой меха. Нижние рукава из парчи заканчивались кокетливой кружевной оборкой. На голове красовался французский чепчик, обшитый крошечными жемчужинками и кружевом, с которого свисала маленькая вуаль из тонкого атласа. Люси застегнула на ее шее тонкую золотую с жемчугом цепочку с усыпанной изумрудами и жемчугом брошью, переделанной в подвеску. Филиппа очень гордилась этой драгоценностью, которую прислала Розамунде бабушка короля, поздравив с рождением первой дочери, и охотно рассказывала эту историю всем окружающим. Под конец Филиппа вдела в уши золотые с жемчугом серьги, посмотрелась в зеркало и отошла взглянуть на Бэнон.
Платье сестры было сшито из простеганного бархата персикового цвета, с нижней юбкой из кремовой с золотом парчи. Из разрезов перевязанных золотыми шнурами рукавов выглядывал кремовый шелк. Квадратный, как у сестры, вырез был обшит жемчугом, а талию обвивал золотой пояс с тесьмой. Сегодня она тоже надела французский чепец с вуалью. С шеи свисала длинная жемчужная нить с золотой, усыпанной жемчугами подвеской в форме креста. В ушах тоже блестели жемчужины.
Лорд Кембридж уже ждал их в зале.
— Дядя! — воскликнула Филиппа. — Твой сегодняшний наряд еще великолепнее вчерашнего! Ты самый элегантный джентльмен при дворе, если не считать короля, — поддразнила она.
— О нет, я куда элегантнее! — отозвался лорд Кембридж. — Но не будем уклоняться от сути вопроса. Как тебе мои шоссы? Я выбрал самые простые, чтобы не отвлекать внимания от великолепия моего колета и короткой куртки.
Он повернулся, чтобы дать им полюбоваться вышитыми рукавами.
— А мои туфли? Я специально выкрасил их в тон плащу. Лучше взгляни на мои вышитые перчатки!
— Небесно-голубое с золотом и белым идет тебе, дядя, — похвалила Филиппа. — Особенно мне нравятся гофрированный воротничок и плюмаж на берете.
— Я специально выбрал эти цвета, чтобы подчеркнуть светлые волосы и голубые глаза, — похвастался он. — На свете так мало настоящих блондинов! Бэнон, а тебе нечего сказать?
— Дядюшка, у тебя поразительное чувство моды, — призналась она. — И хотя ты всегда одевался хорошо, даже в Камбрии, но я и не подозревала, что на свете может существовать такая роскошь!
— Верно! — усмехнулся он. — Оттерли не место для таких костюмов, и я почти забыл, с каким наслаждением надевал подобную одежду. Увы, это недолго продлится.
Слуги принесли им подбитые мехом плащи и накинули на плечи. Они вышли из дома на причал, где была пришвартована барка лорда Кембриджа.
— Ты не жалеешь, что уехал на север, дядюшка? — спросила Филиппа.
— Нет, дорогая моя девочка. Придворная жизнь слишком утомительна для человека моего возраста, а твоя мать значит для меня больше, чем все старания увиваться вокруг короля. Нет, Оттерли и его покой куда больше мне подходят. Я и приехал ко двору только для того, чтобы устроить твою жизнь, Филиппа Мередит.
Она поцеловала его в щеку.
— Я так люблю тебя, дядя Томас! Тот довольно улыбнулся.
Сегодня они во второй раз посещали двор, которому вскоре предстояло переехать из Лондона в Гринвич. Томас Болтон только начинал вживаться в полную интриг атмосферу двора. Он уже слышал восхитительную сплетню о новой таинственной любовнице короля, великолепной мистрис Блаунт. Говорили также, что Бесси ждет ребенка. Том не отговаривал Филиппу от дружбы с очаровательной Бесси. Мало того, из кожи вон лез, стремясь как можно чаще оказываться в ее обществе. Генрих Тюдор к нему не приревнует, особенно если лорд Кембридж будет на глазах у всех ухаживать за девушкой, помогая опровергнуть особенно злостные сплетни, которые вполне могут достичь ушей королевы и будут стоить Бесси потери места фрейлины. Разумеется, она и без того лишится места, но чем позже, тем лучше. Сейчас еще рано об этом говорить.
Екатерина очень любила Томаса Болтона, и хотя до нее доходили кое-какие слухи о его не совсем обычных пристрастиях, она отказывалась им верить, поскольку не видела ничего особенного в поведении лорда Кембриджа. Она судила его по поступкам, а не по гнусному шепотку окружающих.
Рождество, проведенное в Гринвиче, было тихим и простым. Празднества для каждого из двенадцати последующих дней тоже не были шумными из уважения к здоровью королевы. Но король, все еще пребывавший в дурном настроении, не стеснялся танцевать с хорошенькими женщинами, а чаще всего с мистрис Блаунт. Бесси, от природы не злая и не жестокосердая, продолжала обращаться с госпожой почтительно, с полным уважением и немедленно спешила к ней, едва смолкала музыка. Кое-кто считал ее за это дурочкой. Но королева Екатерина в душе понимала, что происходит, хотя не показывала виду, и была благодарна Бесси за хорошие манеры и доброе сердце. На такую милую, прелестную девушку, как Бесси, сердиться было невозможно. Сам король выбрал ее, а Бесси с рождения учили повиноваться его величеству.
В первый день нового, тысяча пятьсот двадцатого года лорд Кембридж услышал известие, весьма его заинтересовавшее. Лорд Мелвин умер, не оставив наследников, так что его маленькое имение в Оксфордшире либо перейдет к Короне, поскольку там прекрасные охотничьи угодья, либо будет продана в пользу казны. Имение располагалось достаточно близко к Лондону, так что Филиппа могла оставаться на службе у Тюдоров. Кроме того, оно считалось процветающим. Яблоневые сады лорда Мелвина были знамениты по всему королевству, поскольку из урожая получался великолепный сидр, а пастбища сдавались за неплохую цену соседу, выращивавшему скот. Обо всем этом лорда Кембриджа уведомил Уильям Смайт, один из королевских секретарей.
— А если бы я захотел приобрести это имение? — осведомился Томас.
Мастер Смайт, высокий худощавый человек с плоским невыразительным лицом, пожал плечами:
— Король желает сделать из него олений парк.
— У короля много оленьих парков, — возразил Томас.
— Верно, милорд, — кивнул секретарь. — Возможно, оно будет продано, ибо его величество ценит полный кошелек так же высоко, как и хороший олений парк, а расходы в последнее время все возрастают.
Намек был достаточно ясным.
— Я бы с удовольствием купил, — пробормотал лорд Кембридж, — разумеется, выделив вам хороший процент за посредничество. Очень хороший процент.
— Но имением интересуется еще один джентльмен, — заметил мастер Смайт. — Тот самый, что арендовал пастбища у лорда Мелвина.
— Я заплачу больше, — пообещал лорд Кембридж и, сунув руку за пазуху, вынул маленький замшевый мешочек, который протянул секретарю. — Небольшой знак моей признательности, который я оставлю у вас, пока не осмотрю собственность лорда Мелвина в Оксфордшире. И я расскажу королю о моем желании купить имение, так что у вас не будет затруднений.
— Вы знаете короля достаточно хорошо, чтобы говорить с ним? — уважительно прошептал мастер Смайт. Не все придворные пользовались подобными привилегиями. Только очень немногие.
Смайт молча взял кошель с золотом.
— Я разговаривал с королем уже много лет назад, мастер Смайт, а моя кузина, госпожа Фрайарсгейта, для старшей дочери которой я и хочу купить усадьбу, — добрый друг королевы. Эта самая дочь — фрейлина ее величества, — с улыбкой объяснил Томас Болтон, смахивая невидимую пылинку с изукрашенного золотым шитьем колета.
— Имение не будет продано, пока вы его не осмотрите, милорд, — пообещал секретарь. — Но вы, надеюсь, понимаете, что я должен принять самое выгодное предложение ради блага своего повелителя. Таков мой долг.
Однако, говоря это, он уже успел спрятать кошель, втайне наслаждаясь его приятной тяжестью.
— Разумеется, — кивнул лорд Кембридж, удаляясь из тесного помещения, где сидели секретари. Взятка была щедрой. Настолько, чтобы обеспечить время для осмотра имения. Январь — не слишком подходящий месяц для путешествий, но Томас Болтон при необходимости мог одолеть дорогу и потяжелее. Предупредив Филиппу, что уедет по делам на несколько дней, он оставил двор и в сопровождении двух вооруженных стражей из Оттерли отправился в Оксфордшир.
Мелвил, усадьба лорда Мелвина, находилась к северо-западу от Оксфорда. В городе было полно гостиниц с превосходным выбором блюд и напитков. Лорд Кембридж заплатил за лучший номер в «Гербе короля» и объяснил своим людям, что, если выехать с утра пораньше, они смогут легко добраться до Мелвила и к ночи вернуться в город.
Удача сопутствовала Томасу. Хорошо выспавшись, он улыбкой встретил холодный, но ясный зимний день, велел кухарке дать им с собой еды и приказал конюхам седлать коней. Ко времени возвращения в Оксфорд он уже успел понять, что нашел для Филиппы настоящее сокровище. Дом лорда Мелвина требовал ремонта, но это можно было легко осуществить. Земли же были в прекрасном состоянии.
Наутро, к удивлению своих людей, он вскочил рано, готовый вернуться в Лондон.
— Похоже, я нашел тебе имение в Оксфордшире, — сообщил он Филиппе. — Но не успокоюсь, пока все не будет улажено. Все зависит от прихоти одного из королевских секретарей. Кроме меня, есть и другой покупатель, хотя вряд ли у него найдется столько же денег. И все же на душе тревожно.
— Так вот где ты был, старичок мой милый! — улыбнулась Филиппа. — Ты пропустил самое важное. Бэнон встретила своего молодого человека. Он из обедневших Невиллов, но образован и с очаровательными манерами. Тебе он понравится.
— А тебе, дорогая? И что говорит Бэнон? Неужели одна из моих проблем уже решена?
— Да, мне понравился. И Бэнон тоже, хотя она отмалчивается. Но расскажи о моем новом имении, дядюшка.
— Ни за что, крошка моя, пока не удостоверюсь, что оно твое, — отказался Томас. — Не хочу, чтобы ты расстраивалась. Мастер Смайт, королевский секретарь, утверждает, что на усадьбу зарится сосед, арендовавший пастбища у бывшего владельца. Не знаю, так ли это или он хочет получить цену повыше, чтобы потом разницу вместе со взяткой положить в свой карман. Это хорошее имение, ангел мой, но я не хотел бы, чтобы меня обманывали и принимали за дурака, в противном случае мы с твоей матерью давно бы разорились. Завтра я встречусь с мастером Смайтом и, будем надеяться, завершу переговоры.
— Спасибо, дядя, — поблагодарила Филиппа. — Никто не был так добр ко мне, как ты. Мама тоже говорит о тебе только хорошее.
— Вы моя единственная семья, — ответил лорд Кембридж. — Без вас мне пришлось бы плохо.
Сразу же после мессы, еще до завтрака, хозяин Оттерли-Корта встретился с королевским секретарем. Но у того уже сидел другой посетитель, скромно одетый, с обветренным лицом человека, большую часть жизни проводящего на свежем воздухе. Он с открытым ртом уставился на лорда Кембриджа, великолепного в алой бархатной куртке до колена, со складками и расширенными книзу, отороченными мехом рукавами. Вдоволь наглядевшись, он перевел взгляд на расшитые драгоценными камнями кожаные туфли лорда, выкрашенные в цвет куртки.
— Доброе утро, мастер Смайт. Надеюсь, вы готовы заключить сделку? — любезно начал Томас, кивая незнакомцу.
— Это Роберт Бертон, секретарь и агент лорда Уиттона. Он тоже хочет купить усадьбу лорда Мелвина для своего хозяина. Не хотите ли начать торги, милорд? — широко улыбнулся секретарь, к великому удивлению лорда Кембриджа. Он в жизни не видел, чтобы кто-то из королевских секретарей раздвигал губы в улыбке.
— Сто пятьдесяттиней, — начал Томас. Цена была более чем щедрой, и он не собирался затягивать торги. Роберт Бертон прикусил губу.
— Двести гиней, — выдавил он наконец.
— Триста, — бросил Томас.
— Милорд! Имение того не стоит! — вскричал агент.
— Прошу прощения, мастер Бертон, — спокойно ответил лорд Кембридж.
Агент покачал головой и взглянул на мастера Смайта.
— Я не могу предлагать больше, чем имею, сэр.
— В таком случае усадьба остается за лордом Кембриджем, — пожал плечами секретарь. — Могу я увидеть цвет вашего золота, милорд?
Томас вытащил из колета большой кожаный мешок и вручил секретарю.
— Сосчитайте, мастер Смайт, и возьмите себе еще десять гиней. Я был готов заплатить и больше, если понадобилось бы. В отличие от графа Уиттона. Подожду, пока вы дадите мне купчую.
— Милорд, могу я спросить, зачем вам понадобилось это имение? — вежливо осведомился мастер Бертон.
— Для подарка родственнице, — коротко объяснил лорд Кембридж.
Агент тяжело вздохнул.
— Мой хозяин очень огорчится, — пробормотал он и, поклонившись, удалился.
— Я хотел бы поговорить с глазу на глаз, — крикнул вслед ему Томас.
Агент поднял руку в знак того, что услышал, и закрыл дверь.
— Что вы знаете о графе Уиттоне? — полюбопытствовал лорд Кембридж, обратившись к Смайту.
— Почти ничего, милорд. Одно время он был на службе у короля, но мы почти не знакомы.
Секретарь закончил пересчитывать монеты, отложил десять гиней для себя и отдал кошель Томасу вместе с купчей и документом на право владения имением Мелвил. Лорд Кембридж с улыбкой принял бумаги.
— Вы знали, что я дам большую цену, мастер Смайт. Умный вы человек, — заметил он.
— Квитанция выписана на ваше имя, милорд, а документы на право владения — на имя вашей кузины, мистрис Филиппы Мередит, — объявил секретарь.
Томас с уважением покачал головой.
— Вы довольны службой у короля, мастер Смайт?
— Для человека моего положения трудно получить повышение, милорд. Я не принадлежу к людям кардинала. Несколько лет назад меня рекомендовал лорд Уиллоуби, муж Марии де Салинас, ближайшей подруги королевы. Но у меня нет влиятельного покровителя, который помог бы делать карьеру.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, Смайт. Так вы довольны службой у короля? Или предпочли бы уйти туда, где больше ответственности и уважения? — допытывался лорд Кембридж.
— Если бы почтенный, богатый человек предложил мне такую должность, я бы с чистой совестью оставил королевский дворец. Человек я простой, один из многих.
— Я тоже не так уж знатен, — ответил лорд Кембридж. — Зато богат, занимаюсь торговлей и нуждаюсь в людях вроде вас. До моего возвращения на север мы еще потолкуем, Уильям Смайт. Не возражаете против жизни на севере?
— Нисколько, милорд, — заверил мастер Смайт, улыбаясь во второй раз за этот день и, очевидно, удивленный тем, что лорд Кембридж запомнил его имя. Отчего-то он внезапно преисполнился уверенности в том, что, несмотря на повадки фата и щеголя, лорд Кембридж — весьма умный и проницательный джентльмен.
Томас кивнул и вышел в коридор, где все еще стоял Ричард Бертон.
— Спасибо, что подождали, мастер Бертон. Давайте пойдем туда, где мы сможем быть одни.
Они нашли уединенную нишу у окна, выходящего на внутренний двор, и уселись на скамью.
— А теперь, мастер Бертон, расскажите о своем хозяине, графе Уигтоне. Он служил королю? В каком качестве? И зачем ему понадобились земли графа Мелвина?
Бертон поколебался. Он дождался лорда Кембриджа из чистого любопытства, хотя спешил вернуться домой и рассказать господину, что земли лорда Мелвина для них потеряны.
— Ну, ну, мастер Бертон, — уговаривал лорд Кембридж, — поверьте, я смогу успокоить вас, если дадите мне правильные ответы. Ваш хозяин женат?
— Нет, сэр.
— Сколько ему лет?
— Не знаю, сэр, но графом он стал только в прошлом году, когда его отец умер от оспы. Мой хозяин не стар, но и не молод.
— Почему же не женат?
— Милорд! Я не осведомлен о таких вещах. Что может знать простой секретарь?
— Бросьте, сэр, слуги всегда знают больше хозяев, — усмехнулся Томас Болтон. — И вы не можете припомнить, когда граф родился?
— В тот год мне исполнилось двенадцать, сэр, — сообщил Бертон.
— А сколько лет вам?
— В сентябре прошлого года было сорок два, сэр.
— Значит, вашему хозяину тридцать. Хороший возраст. А теперь ответьте, ваш хозяин ни с кем не помолвлен?
— О нет, сэр, но он ищет невесту. По крайней мере так утверждает моя сестра, которая служит в доме.
— Прекрасно. В таком случае скажите, ваш хозяин крепок душой и телом и приятен на вид?
— Он добр и справедлив, милорд, а девушки считают его красивым.
— Но зачем ему понадобился Мелвил? — не унимался Томас.
— Мы много лет арендовали пастбища лорда Мелвина, милорд. А когда он умер, не оставив наследников, господин посчитал, что сейчас самое время купить имение. Кому еще оно понадобится? Но, увы, понадобилось. Граф очень расстроится.
— Возможно, я сумею уладить все его неприятности, — заверил лорд Кембридж. — Передайте своему хозяину, чтобы навестил меня. Есть способ получить Мелвил. Я Томас Болтон, лорд Кембридж. Мой дом на берегу реки недалеко от Ричмонда и Вестминстера. Болтон-Хаус. Любой лодочник его знает.
Роберт Бертон встал.
— Благодарю, милорд, я все передам своему хозяину. Думаю, он приедет, поскольку очень хочет приобрести земли старого лорда Мелвина. Новый владелец; возможно, захочет сам разводить скот и откажется сдавать их в аренду.
Он вежливо поклонился и поспешил прочь, оставив Томаса Болтона размышлять о том, что, может быть, все их проблемы разом решатся, при условии, конечно, что граф окажется сговорчивым.
Роберт Бертон немедленно покинул Лондон и отправился в Оксфордшир, где находилось имение графа Уиттона — Брайарвуд. Он, не жалея, гнал коня, остановившись, только когда стемнело, чтобы поесть и отдохнуть. С первыми лучами солнца он был уже на ногах, а добравшись до Брайарвуда, отдал измученного коня конюху и поспешил в дом. Он нашел графа в библиотеке. Заслышав шаги, Криспин Сент-Клер поднял глаза.
— Во сколько оно обошлось, Роб? Бертон покачал головой:
— Мы проиграли торги, сэр.
— Что? — вскричал граф. — Разве я не велел тебе поднять цену до двухсот гиней?
— Появился еще один покупатель. Лорд Кембридж. Он предложил сто пятьдесят. Я сразу же сказал «двести», не желая тянуть. И тут лорд Кембридж выложил триста. Что я мог поделать?
— Но усадьба столько не стоит! — воскликнул граф.
— Так я и сказал лорду Кембриджу. Но он ответил, что это его дело. Пока королевский секретарь отсчитывал деньги и еще десять гиней, которые подарил ему лорд Кембридж, тот попросил меня подождать. Я согласился.
— И что он тебе сказал? — спросил граф с любопытством.
— Расспрашивал о вас, милорд. И сказал, что если вы навестите его, то он найдет способ передать вам имение. Добавил, что каждый лодочник в Лондоне знает его дом, Болтон-Хаус. Имя его — Томас Болтон.
— Возможно, хочет перепродать усадьбу за более высокую цену! — раздраженно выпалил граф. — И скорее всего успел по этому поводу договориться с королевским секретарем. Но я не позволю провести себя какому-то пройдохе придворному, черт бы меня побрал!
— Не думаю, что он пройдоха, — возразил секретарь. — Его одежда роскошна до такой степени, что выглядит он настоящим фатом, но уверенность и твердость говорят об обратном. Сопоставить столь противоположные вещи весьма трудно, но должен сказать, что мне он понравился. И я не считаю его нечестным.
— Интересно, Роб… Я всегда думал, что ты разбираешься в людях, — усмехнулся граф. — Полагаешь, мне стоит повидаться с этим лордом Кембриджем?
— Сейчас зима, милорд, пастбища занесены снегом, скот в загонах, и дел в это время мало. Самое время отправиться ко двору. Что плохого в разговоре с лордом Кембриджем? Думаю, никакого вреда не будет, если вы узнаете, что он может предложить.
— Но я могу влезть в огромные долги, — возразил граф.
— Земля стоит не больше, чем я предложил, милорд, и глупо было бы влезать в долги, чтобы ее получить. Я оставил ваши деньги у лондонского ювелира до тех пор, пока они вам не понадобятся.
— Признаюсь, меня разбирает любопытство, — медленно произнес граф, — а ты останешься здесь за меня, Роб. И все же я поклялся, что не вернусь в Лондон, пока не найду жену.
— Проще найти жену при дворе, чем здесь, милорд, — возразил секретарь. — Ни у кого из соседей нет дочерей подходящего возраста.
— Не желаю венчаться с избалованной девицей, думающей только о нарядах и о том, как бы половчее потратить мои денежки. Мужчина должен иметь жену, с которой можно поговорить, а придворные девушки — легкомысленные особы, занятые только танцами и развлечениями. Хихикают, флиртуют, целуются с каждым встречным-поперечным во всех темных углах. И все же ты прав: там может найтись такая, которая мне подойдет. Послушная, сговорчивая девушка, которая сможет управлять моим домом и без жалоб рожать мне детей.
— А вот этого вы никогда не узнаете, пока не вернетесь ко двору, милорд, — заметил Роберт. — Сами знаете, что король вам будет рад. Вы честно служили ему восемь лет.
— Так-то оно так, — согласился граф. — Дипломат на службе у Генриха Тюдора — работа нелегкая. Но я с честью исполнял свой долг в Сан-Лоренцо, после того как этого идиота Говарда отослали домой, да и в Клеве тоже.
— И не нашли подходящей девицы ни в том, ни в другом месте, милорд? Какая жалость! Мы были бы счастливы приветствовать вашу жену, пусть даже и иностранку.
— Южные дамы из Сан-Лоренцо слишком вольно дарили свою благосклонность, а в Клеве они чересчур громоздки и неуклюжи. Нет, подайте мне добрую английскую жену. Если смогу отыскать таковую, разумеется.
— Оставайтесь при дворе до конца зимы, милорд, — посоветовал секретарь. — Узнайте, что нужно лорду Кембриджу. И поищите хорошенькую девицу, которая станет достойной женой.
Роберт Бертон был верным и надежным слугой, имевшим полное право свободно говорить с хозяином, поэтому тот не обиделся.
— Что же, придется поехать в Лондон, хотя бы для того, чтобы узнать намерения лорда Кембриджа. Может, я и сумею уговорить его отдать то, что мне куда нужнее, чем ему. Ах, если бы я только смог убедить лорда Мелвина продать мне земли! Но под конец жизни он совсем спятил и только твердил, что все вокруг его обкрадывают. Я так и не смог его урезонить.
— Он был очень стар, милорд, — напомнил Роберт Бертон. — Иногда в таком возрасте люди действительно понемногу сходят с ума. Не все, но некоторые.
Через несколько дней граф Уиттон отправился ко двору, но, оказавшись в Лондоне, узнал, что их величества перебрались из Гринвича в Ричмонд. Прежде всего граф представился мажордому кардинала Вулзи и попросил приюта. Именно кардинал давал ему различные назначения и посты, и граф сомневался, что король вообще знает о его существовании. Зато кардинал хорошо его помнил. Графу выделили крошечную клетушку, где он мог оставить свои пожитки и приклонить голову по ночам. О еде приходилось заботиться самому. Впрочем, он мог питаться в доме кардинала, если, конечно, найдет место за столами. Граф поблагодарил мажордома, настояв, чтобы тот в знак признательности принял маленький кошель с медной монетой.
Наутро он оделся тщательно, но скромно и, наняв лодочника, попросил отвезти его в Болтон-Хаус. Лодочник кивнул и принялся грести вверх по течению. Они отплыли довольно далеко от Ричмонда, когда барка подошла к берегу, где в обширном саду стоял прекрасный дом в несколько этажей с крышей из сланцевого шифера. Барку пришвартовали к маленькому причалу, и граф вышел, бросив лодочнику большую монету.
— Подождать вас, милорд? — спросил тот.
Заметив две большие барки, привязанные по другую сторону причала, граф покачал головой:
— Нет. Думаю, хозяин доставит меня обратно, когда понадобится.
Некоторое время он наблюдал, как лодочник с трудом выгребает против течения, борясь с наступающим приливом, и только потом направился к дому по чистенькой гравийной дорожке. Навстречу поспешил слуга.
— Я граф Уиттон и приехал по делу к лорду Кембриджу, — объявил граф.
— Да, милорд, мой господин вас ожидает. Пожалуйста, идите за мной, — кивнул слуга.
Граф последовал за ним и, к своему удивлению, оказался в прекрасной комнате, занимавшей, казалось, весь первый этаж дома. По одной стене тянулись окна, выходившие на реку. Комната и потолок были обшиты панелями. Дорогие восточные ковры устилали деревянный пол. В дальнем конце два больших железных мастифа охраняли огромный камин, где ревело буйное пламя. Элегантная дубовая мебель была натерта воском, и повсюду стояли чаши со смесью высушенных цветов. На массивном буфете красовался серебряный поднос с такими же кубками и хрустальными графинами.
Неожиданно дверь в стене открылась, и в комнату ступил джентльмен в длинной куртке из темно-красного бархата, подбитой мехом, с верхними рукавам и буфами и нижними рукавами из черного шелка, отделанными кружевом. По вырезу куртки шел красивый меховой воротник.
— Дорогой лорд Сент-Клер, — приветствовал он, протягивая руку с таким количеством колец, какого граф не видел за всю свою жизнь. — Добро пожаловать! Я Томас Болтон, лорд Кембридж. Пожалуйста, давайте сядем у огня. Хотите пить? У меня есть превосходное испанское вино… но нет… возможно, лучше выпить потом, чтобы скрепить наше соглашение.
Граф взял протянутую руку и был изумлен силой рукопожатия.
— За какое же соглашение мы будем пить, милорд? — выдавил он, откровенно пораженный приемом и внешностью лорда Кембриджа.
— Если все пойдет как надо, — усмехнулся тот, — вы получите земли лорда Мелвина, то есть то, что вы хотите. А взамен дадите мне то, чего хочу я. Все очень просто, милорд.
— Не знаю, смогу ли я раздобыть сумму большую, чем вы заплатили за Мелвил, — признался граф.
— Дорогой мой, имение не стоит того, что я за него отдал, — рассмеялся Томас.
— В таком случае зачем было предлагать столь непомерную цену? — удивился граф.
— Разумеется, потому, что усадьба была так необходима вам, — спокойно пояснил Томас. — Искренне рад, что ваш агент смог убедить вас приехать. Он толковый человек и верно вам служит. И с тех пор как он вернулся в Брайарвуд… — ведь так называется ваше имение, верно? — я навел о вас справки.
— Неужели? — пролепетал граф. До чего же странной получается беседа! Такого он не ожидал.
— Вы — четвертый граф Уиттон. Происходите из старой, почтенной, верной монархам семьи. Мудрые принципы, ничего не скажешь. Несколько лет вы служили Генриху Тюдору в качестве посла и посредника при переговорах. Ваша мать умерла, когда вам было два года. Отец скончался год назад, и по этой причине вы вернулись домой. У вас две старшие сестры — Марджори и Сюзанна. Обе замужем за почтенными, но не слишком знатными людьми, ибо приданое им было выделено скромное. Вы известны как честный, умный и порядочный человек. Никогда не были женаты и даже помолвлены.
— Времени не было, — вздохнул граф, словно защищаясь, и тут же спросил себя, почему должен обороняться.
— Я ничего не забыл? — спросил лорд Кембридж вслух и сам себе ответил: — По-моему, нет.
Граф невольно рассмеялся:
— Так что же вам нужно, милорд?
— Хочу отдать вам земли лорда Мелвина. Разве они вам не нужны? — улыбнулся Томас.
— А что же вы хотите взамен, милорд? — не выдержал Криспин, пронзив лорда Кембриджа откровенным взглядом. — Что же вам понадобилось от меня настолько, что вы готовы заплатить невероятную цену за Мелвил?
— Вам нужна жена, милорд граф. Готовы ли вы жениться и взять в приданое Мелвил? Который, по странному совпадению, принадлежит отныне моей молодой родственнице Филиппе Мередит.
Граф на несколько мгновений потерял дар речи. Всего он ожидал, но такого…
— А что с девушкой? — насторожился он. — В чем тут загвоздка? Лучше вам признаться сразу.
— Совершенно ничего. Ей пятнадцать. Красива. Умна. Добродетельна. А в ее приданое, помимо Мелвила, входят золотые и серебряные монеты, драгоценности, одежда, белье, словом, все, что полагается иметь молодой женщине.
— Повторяю, что с ней неладно? Ее соблазнили? Скомпрометировали? Погубили репутацию? Я не желаю брать в жены потаскуху!
Господи! Конечно, он и не думал принимать столь возмутительное предложение, но серые глаза задумчиво сощурились.
— Филиппа Мередит — наследница огромного имения в Камбрии. И должна была выйти за второго сына графа Ренфру. К несчастью, поучившись в Риме, парень решил, что более всего подходит для службы церкви. Вскоре после дня рождения Филиппы он вернулся домой и объявил о намерении принять сан священника. Филиппа несколько лет была фрейлиной королевы. Даю вам слово, она чиста, но, должен сознаться, упряма. Поэтому вдолбила себе в голову, что Джайлз Фицхью так отчаянно пытался избежать жизни на севере, так искренне ненавидел Фрайарсгейт, что предпочел стать священником, чем жениться на ней.
Граф снова рассмеялся:
— Бедняжка! Но зачем ей Мелвил при таком большом имении?
— Она отказалась от Фрайарсгейта, хотя мать до сих пор не смогла с этим смириться. И поскольку я обожаю свою кузину Розамунду и ее дочерей, пришлось искать усадьбу поближе к столице. Вот и подвернулось имение лорда Мелвина. Но Филиппе нужен муж, а вам — земли, оказавшиеся чересчур дорогими. Поэтому я нашел идеальное решение, которое устроит всех. У вас — древнее, уважаемое имя. У Филиппы — богатство. Прекрасный союз для вас обоих. Уверен, что Розамунда и ее муж, лэрд Клевенз-Карна, тоже с этим согласятся. В подобных делах они мне доверяют.
— Так девушка наполовину шотландка? О нет, друг мой. Ни за что.
— Нет, лэрд — отчим Филиппы. Ее отцом был покойный сэр Оуэн Мередит, рыцарь на службе дома Тюдоров. Мать — Розамунда Болтон, госпожа Фрайарсгейта. Некоторое время опекуном Розамунды был король Генрих VII. Именно его мать и устроила брак между моей кузиной и Оуэном. Розамунда была подругой королевы Екатерины и шотландской королевы Маргариты, с которой они вместе росли. Поэтому Филиппа и получила место у королевы.
— Но семья девушки вряд ли может считаться ровней моей, — запротестовал граф.
— Тут вы правы, — согласился лорд Кембридж. — И все же у вас нет родственников, кроме двух сестер, а мать Филиппы произвела на свет семерых детей, из которых выжили шестеро, и сейчас носит восьмого. Подумайте! Я предлагаю вам плодовитую молодую девушку из хорошего рода, с богатым приданым и пользующуюся благосклонностью как короля, так и королевы.
— Соблазнительное предложение, — признал граф, — но, как вы понимаете, я не могу так легко на него согласиться даже для того, чтобы получить Мелвил. Сначала нужно встретиться с вашей родственницей. Узнать ее получше. Ни за что на свете я не хотел бы раздоров в доме. Мне нужна покорная жена, которая будет мне повиноваться.
— Обещаю, Филиппа будет хорошей женой, но она умна, милорд, и хорошо образованна. Едва ли она во всем будет послушна вам, но я до сих пор не видел жены, полностью согласной со своим мужем, не так ли?
— Умеете вы уговаривать. И аргументы достаточно веские. Я не говорю «нет», но и согласия пока не даю. Сначала нам нужно познакомиться, а там посмотрим, что из этого выйдет, лорд Кембридж. Девушка сейчас дома?
— Нет, при дворе, со своей госпожой. Она преданно служит королеве, точно так же, как ее отец — Тюдорам.
Граф кивнул:
— Это говорит в пользу вашей родственницы. Но где же мы можем встретиться?
— В моем распоряжении есть барка, — пояснил лорд Кембридж. — Если вам будет угодно подождать, пока я переоденусь, мы поплывем в Ричмонд вместе, милорд. Слуги принесут вам обед. Где вы остановились?
— Мне выделили крошечную каморку в доме кардинала. Но вот с едой дело обстоит неважно. С удовольствием бы съел что-нибудь… но скажите, сэр, зачем вам понадобилось переодеваться? Ваш костюм — само совершенство.
— Дорогой мальчик, не появлюсь же я при дворе в домашних обносках! — воскликнул лорд Кембридж. — Как вы скоро увидите, мне следует оправдывать свою репутацию. Сейчас слуги принесут еду и вино, пока я буду готовиться к отъезду. Поговорим об остальном по дороге.
С этими словами Томас Болтон поднялся и оставил несколько ошеломленного столь бурным развитием событий гостя.
Почти сразу же появились слуги с маленьким столиком, застеленным белой тканью, с вином и подносом, на котором теснились блюда с яйцами в сливочном соусе с марсалой, толстым ломтем деревенской ветчины, небольшим караваем только что вынутого из печи хлеба, кусочком масла и кувшинчиком вишневого джема. По правую руку гостя поставили кубок.
— Вина или эля, милорд? — вежливо осведомился слуга.
— Эля, — не раздумывая ответил граф, принимаясь за еду. Он и сам не сознавал, до чего голоден, тем более что утром, не позавтракав, сразу отправился в Болтон-Хаус. Заботливость и деликатность лорда Кембриджа произвели на него огромное впечатление. Если таинственная родственница также внимательна к гостям, она, несомненно, станет хорошей хозяйкой, женой и графиней Уиттон.
Странно… раньше ему и в голову бы не пришло думать о браке с дочерью простой землевладелицы и незнатного рыцаря. Его собственная семья приехала в Англию за несколько веков до появления короля Вильгельма Завоевателя. В жилах графа текла кровь Плантагенетов, поскольку один из его предков женился на побочной дочери короля Генриха I.
И все же девушка… как там ее… Филиппа, да, Филиппа Мередит владела собственностью, которую ему необходимо было получить, и, если верить лорду Кембриджу, была богата. Впрочем, какие у него причины не верить Томасу? Да и есть ли кто-то еще, на ком он хотел бы жениться? По правде говоря, нет. Рано или поздно все равно придется искать жену, о чем ему постоянно твердили сестры. Он был последним мужчиной в роду Сент-Клеров. Но, вернувшись домой после смерти отца, он не делал ни малейших усилий, чтобы найти подходящую невесту, так что эта девушка послана самим провидением. Уважаемое семейство. Неплохие связи. Земля, которая позарез ему необходима, и богатое приданое. Что еще человек может требовать от жены?! Если она к тому же и хорошенькая — это всего лишь дополнительное, но совершенно необязательное преимущество. Да и лорду Кембриджу нет необходимости что-то объяснять. Человек он достаточно проницательный и сам понял, что нужно выждать, дабы пощадить гордость Криспина Сент-Клера, но последний непременно примет выгодное предложение. Да, он женится на Филиппе Мередит и сделает ее графиней, так что свидание превращается в простую формальность.
Граф вытер миску последним кусочком хлеба, осушил кубок и, откинувшись на спинку стула, довольно вздохнул. Хороший выдался денек. Очень хороший.
Дверь снова открылась, и на пороге появился лорд Кембридж.
— Надеюсь, вы сыты, дорогой мой? — заботливо поинтересовался он.
— О да, — кивнул граф, потрясенно вытаращившись на хозяина. Тот снисходительно хмыкнул:
— Я великолепен, не так ли, милорд? Короткая широкая куртка в складку из темно-синего бархата была отделана и подбита серым кроличьим мехом. Подбородок подпирал воротник-брыжи. Из разрезов небесно-голубого колета выглядывала золотая парча. Шоссы из тонкой шерсти украшали чередующиеся полосы различных оттенков голубого цвета. На левой ноге блестела золотая подвязка. Гульфик переливался драгоценными камнями. С шеи свисала длинная цепь из ажурных квадратиков ирландского червонного золота.
— Клянусь Богом, милорд, — проговорил граф, — если ваша родственница хотя бы вполовину так красива, как вы, я немедленно на ней женюсь. По сравнению с этим нарядом ваша темно-красная куртка выглядит чуть ли не затрапезной. Я и не думал, что мужчина способен так хорошо одеваться. Даже король… хотя я этого не говорил.
— А я не говорил вам, что король частенько советуется со мной по поводу своего гардероба. А теперь, дорогой Криспин, если вы готовы, мы отправимся ко двору, чтобы посмотреть на Филиппу Мередит. Но у меня нет ни малейших сомнений, что вы решитесь повести ее к алтарю.
