Глава 10
Безудержная страсть графа Данмора к молодой жене была предметом сплетен и пересудов при дворе, где редко чему-либо удивлялись. Ни один человек, кроме короля, не смел заговорить с Арабеллой Стюарт из страха быть тут же вызванным на дуэль — даже принц Джеймс Стюарт, казалось, находивший большое удовольствие в том, чтобы разыгрывать дядю. Джейми Стюарт обладал всеми качествами истинного принца эпохи Возрождения — был умен и хорошо образован. Но если король относился ко всему серьезно, принц отличался обаянием, живостью, весельем и добрым сердцем.
Король был сдержан со всеми, кроме своих любимцев, принц держался просто и доступно со всеми. Если у него и был недостаток — это чрезмерная любовь к дамам. Женщины вдвое старше принца вешались ему на шею, а он редко кому отказывал.
Графиня Данмор, однако, ухитрялась ускользать от Джейми, и такое поведение делало ее еще желаннее в глазах принца.
Шотландская знать, вечно недовольная, редко мирившаяся со своей участью, открыто предпочитала наследника королю, как раньше его братьев. Однако знатные дворяне и лорды пока еще не осмеливались выступать открыто. Кроме того, Джейми был слишком молод, несмотря на многочисленные похождения, всячески поощряемые врагами отца. Остальные дети короля были еще моложе, и никто не хотел регентства при несовершеннолетнем короле, памятуя об ужасной участи Бойдов. Шотландии нужен был сильный правитель, а Джеймс III несмотря на искреннюю любовь к искусству и наукам и способность сохранить мир, просто не годился на эту роль Арабелле нравился король — добрый и спокойный, хотя несколько нерешительный. Он с радостью согласился рассказать невестке об истории своей страны Каждый день, перед обедом, графиня Данмор приходила в личные покои короля в замке Стерлинг, обставленные покойным фаворитом короля Робертом Кохрейном, садилась у ног Джеймса и слушала его рассказы. Скоро Арабелла познакомилась с буйным и диким Малколмом Кэнмором и его королевой Маргаритой, причисленной церковью к лику святых. Именно добрая Маргарита Английская, потомок короля Альфреда, принесла в Шотландию первые ростки цивилизованной жизни и этим ослабила власть и влияние кельтов. Это было четыре столетия назад.
Два века спустя Уильям Уоллес из Элдерсли вошел в историю после жестокого порабощения Шотландии английским королем Эдуардом I. Уоллес, человек огромного роста, известный силой и мужеством, встал во главе борьбы за независимость против англичан. Он был взят в плен и принял мученическую смерть. Легендарная храбрость Уоллеса побудила шотландцев продолжить борьбу и избрать другого предводителя, Роберта Брюса. Дочь Брюса Марджери вышла замуж за Хая Стюарта, и от их брака произошли ныне царствующие Стюарты.
Арабелла была заворожена рассказами короля. Она не знала, что история обоих государств переплелась так тесно; и не вполне понимала причины глубоких и часто болезненных распрей между Англией и Шотландией, а теперь лучше осознала, почему король так желает мира с южным соседом. Англичане, объединившись давным-давно, теперь процветали, а Шотландия, разрываемая сварами и дрязгами, беднела и отставала больше чем на два века от Англии и других европейских стран.
Часто к королю и Арабелле присоединялся принц Джеймс.
Его любовь к отцу была, очевидно, любовью без уважения. Джейми не понимал стремления отца искать друзей среди простого народа, но принц не был снобом, хотя чувствовал себя неловко в присутствии любимцев короля — королевского врача Уильяма Шивиса и Уильяма Дифинстона, которого король возвысил от скромного служителя церкви до епископа Абердинскою собора. У этих людей не было ни власти, ни богатства, ни знатности. Принц являлся часто только для того, чтобы пофлиртовать с Арабеллой, которая против воли все больше поддавалась обаянию принца, правда, не одобряя его распущенности.
Как-то принц провожал ее в парадный зал замка Стерлинг после беседы у короля.
— Почему, — без стеснения спросил он, — ты не хочешь лечь со мной, Арабелла Стюарт? Разве я некрасив? Все дамы считают меня великолепным любовником.
Пораженная его дерзостью, Арабелла, невзирая на высокий сан, ответила в таком же тоне:
— Милорд! Я знаю, что женщины при дворе ведут себя непристойно, но я не из таких, потому что люблю мужа и чту его честь, как он чтит мою. Я считаю супружескую неверность тяжким грехом, хотя и желаю быть вашим другом. Если вы будете по-прежнему глупо и безрассудно преследовать меня, придется поговорить с мужем и вашей матушкой.
— Мадам, вы жестоки! — вздохнул Джейми Стюарт, прижав руку к сердцу.
— Милорд, не думайте завлечь меня нежными словами, — засмеялась Арабелла. — Я на вашу удочку не попадусь!
Принц остановился и, взяв ее за руку, произнес:
— Это не кокетство, мадам? Вы правду сказали? Значит, для меня надежды нет? — допытывался он, всматриваясь в нее, пытаясь найти хоть малейший признак поощрения.
— Я намерена быть верной мужу, ваше высочество, — спокойно ответила Арабелла.
— Счастливец! — вздохнул принц.
— Это я счастливица, милорд, — тихо ответила Арабелла.
— Если бы я смог найти любовь, подобную вашей, мадам… — задумчиво сказал Джейми Стюарт.
— Найдете, милорд… в свое время. Вы еще так молоды, несмотря на высокий рост и непристойные похождения! — пошутила Арабелла, и принц весело усмехнулся.
— Но я могу рассчитывать на вашу дружбу, Арабелла Стюарт?
— Да, милорд, — пообещала она.
В парадном зале их ждала новость — король Генрих VII восемнадцатого января наконец женился на принцессе Элизабет Йорк. Венчание состоялось в Вестминстере.
— Он не осмелился дольше ждать, — заметил лорд Энгус.
Представители третьего сословия пришли к нему с петицией еще в канун Рождества, умоляя не медлить больше и жениться на девушке. Претензии Генри Тюдора на трон довольно сомнительны Жена его имеет больше прав, но, честно говоря, юный Эдуард, граф Уорвик, должен был бы стать королем, ведь он последний потомок Плантагенетов мужского пола. Его покойный отец, герцог Кларенс, был старше короля Ричарда.
— Генри Тюдор, — подхватил король, — и его жена — оба праправнуки Иоанна Угрюмого и его третьей жены Кэтрин Суинфорд. У них было четверо детей, три мальчика и девочка, но все незаконные, потому что после смерти первой жены, Бланш Ланкастерской, герцог Ланкастер по политическим соображениям женился на Констанции Португальской, хотя и был влюблен в леди Суинфорд. После смерти второй жены Иоанн Угрюмый женился на той, которую любил, и узаконил детей, и они взяли семейное имя Бофор. Мать Тюдора, леди Маргарет Бофор, правнучка герцога, — отпрыск его старшего сына Джона Бофора, герцога Сомерсета, а Элизабет Йорк — потомок Джоан Бофор, единственной дочери Иоанна Угрюмого и Кэтрин Суинфорд. Она вышла замуж за Ральфа Невилла, графа Уэстморленд, и была его второй женой. Первая родила ему девять детей, а Джоан — четырнадцать. Младшая дочь, Сесили, вышла за Ричарда, герцога Йоркского, они-то и стали родителями королей Эдуарда IV и Ричарда III.
— Моя мать была Невилл, — вмешалась Арабелла, — выросла в доме графа Уорвика, Ричарда Невилла. Я много раз видела леди Сесили Невилл. В юности за необыкновенную красоту ее называли Нежной Розой. Она до сих пор жива, хотя и очень стара. Но все же не понимаю, почему король Генрих не спешил жениться на принцессе Элизабет.
— Думаю, — сказал король, — он хотел подтвердить свои права на английскую корону, прежде чем взять жену из Йорков.
Многие поддерживают его только ради семьи его супруги. Мужчине тяжело сознавать подобные вещи.
— Но тем не менее трон его пошатнулся, — сказал Энгус. — Молодой граф служит Тюдору постоянной угрозой, поэтому король заточил его в Тауэр, а сам женился на наследнице Йорков. Для Шотландии обстановка благоприятная, потому что, пока в Англии беспорядки, им не до нас. Может, именно сейчас самое время возвратить Бервик.
Остальные лорды согласно кивнули, но король сказал:
— Я хочу мира с Англией, Энгус. И не нужно качать головой. Кровавые насилия на границе должны быть остановлены раз и навсегда.
— Верно, но они прекратятся, только когда мы возвратим Бервик и отучим англичан вмешиваться в дела шотландцев! — заревел Энгус. — Ты слаб, Джемми Стюарт! Твои отец и дед, упокой Господь их души, не снесли бы такого унижения!
Король ничего не ответил, но в глазах появилась безнадежность — он понимал, что люди, подобные графу Энгусу, никогда не поймут его политики.
— Значит, вы хотите развязать войну на границе, милорд? — бешено вскинулась Арабелла. — Живи вы там, как я, всю жизнь, вы так не стремились бы затеять беспорядки! Как смеете вы критиковать короля за то, что он хочет сохранить мир! Сидите в своем крепком замке, чувствуя себя в безопасности, замышляете обрушить беду на головы невинных людей и самодовольно считаете себя лучше остальных, потому что хорошо орудуете мечом и оскорбляете по малейшему поводу. Никогда не ощущали запаха горящих домов? И вам все равно, когда копыта коней топчут огороды, где растут овощи, которыми вся семья должна кормиться целую зиму! Неужели крики несчастных женщин, которых насилуют ваши же люди, никогда не звучали в ваших ушах? Или жажда крови оглушает и ослепляет вас и даже вопли умирающих детей не трогают вашего сердца? Меня тошнит от вас и вашей своры, милорд, и чтобы не считали, будто я осуждаю только шотландцев, заявляю, что презираю и ненавижу англичан за подобные преступления в Шотландии. Это безумие должно быть остановлено, и я всем сердцем поддерживаю короля! Он лучше всех вас!
На какое-то время граф Энгус лишился дара речи, но, опомнившись, уничтожающе спросил:
— Данмор, ты что, не имеешь никакой власти над женой?
Тэвис Стюарт понял, что сейчас произойдет, но сделать ничего не успел. Графиня, не любившая оставаться в долгу, развернулась и отвесила Арчибалду Дугласу полновесную оплеуху, от которой тот пошатнулся, к своему великому удивлению и смущению Он едва не тал и, кое-как выпрямившись, покраснел как рак — Иисусе! — заревел он, схватившись за кинжал и оборачиваясь к графу Данмору — О нет, милорд! — завопила Арабелла. — Вы поссорились не с моим мужем, а со мной! Думаете, боюсь? Выбирайте, каким оружием драться, если считаете, что ваша честь задета!
Теперь у графа Энгуса и в самом деле отнялся язык, и не только у него. Придворные разинув рты в ужасе смотрели и пытались понять, что происходит Королева, закусив губу, с большим трудом удерживалась от смеха. Сколько раз ей хотелось самой ударить высокомерного Арчибалда Дугласа, но она даже не представляла, что женщина может сделать подобное. Тэвису Стюарту тоже ужасно хотелось засмеяться, но сейчас его тревожило другое как ему и его воинственной жене выйти из положения, в котором они оказались из-за ее буйного характера? Но тут в ссору вмешался король:
— Моя честь была оскорблена тобой, Арчибалд Дуглас, но графиня Данмор выступила в защиту своего короля. Значит, считаю дело законченным. Надеюсь, вы оба поняли меня?
Арабелла сделала изящный реверанс.
— Да, господин мой, — ответила она, улыбаясь.
— Да, — проворчал граф Энгус.
В душе он чувствовал облегчение и благодарность королю за мудрое решение. Проклятая злючка вызвала его на дуэль! Как ни смехотворно это звучало, все же граф совершенно растерялся, не зная, что ей ответить. Нельзя же в самом деле сойтись в поединке с женщиной, но и трусом прослыть невозможно!
Взглянув на графа Данмора, Энгус пробормотал:
— Лучше тебе взяться за палку, пока не поздно, Тэвис, иначе она в один прекрасный день наденет твой килт!
Сдержав гнев. Тэвис Стюарт дружелюбно улыбнулся и ответил:
— Ей очень пойдет килт, Энгус, таких изящных ножек ты еще не видел!
Шутка смягчила напряжение, сгустившееся в зале, послышался облегченный смех. Королева сделала знак ирландскому менестрелю, и тот заиграл на Лютне веселую мелодию.
— Просим позволения удалиться, Джемми, — сказал граф брату, и король кивнул, весело смеясь темными глазами.
— Не будь слишком строг к Арабелле, — тихо сказал он Тэвису. — Я уже много месяцев так не веселился. Кроме того, я ценю ее верность, но важнее всего — твоя жена так же умна, как и остроумна. Не такие уж плохие качества, даже в женщине.
Прежде чем граф успел ответить, Арабелла поспешно сказала;
— Если я оскорбила вас, сир, прошу простить меня за то, что позволила неприязни к графу Энгусу затмить мой здравый смысл и хорошие манеры!
Несмотря на покаянные речи, графиня Данмор вовсе не выглядела смущенной.
— Признаюсь, мадам, что с большим удовольствием провел бы спокойный вечер, но вы доставили нам огромное удовольствие!
— Больше этого не случится, Джемми, — спокойно сказал Тэвис и, поклонившись, проводил жену к выходу.
У ворот их ждал экипаж — погода стояла очень холодная, и ехать верхом было неприятно.
По дороге домой Арабелла молчала, выжидая, пока муж заговорит первым. Она не смогла не услышать угрожающих ноток в голосе Тэвиса, когда тот обещал королю, что не будет сердиться на Арабеллу.
— Энгус прав, — сказал наконец Тэвис. — Мне следовало бы избить тебя.
— Не осмелишься! — потрясение прошептала она.
— Нет, но нужно бы, — повторил граф. — Господи, мадам Вы с таким жаром протестуете против насилия на границе и тут же бешено набрасываетесь с кулаками на Арчибалда Дугласа.
— Он оскорбил короля!
— Джемми более чем способен сам справиться с Арчибалдом и его сворой. Всю свою жизнь он имел дело с подобными людьми.
— Арчибалд Дуглас — самый высокомерный человек из всех, кого я встречала, — кипела Арабелла.
— Нет, любимая, вовсе нет, — ответил Тэвис Стюарт. — Он просто горд, как все Дугласы, но любит Шотландию и неизменно верен ей.
— Вам это интересно? — спросила Арабелла.
— Никогда не упоминай об этом на людях, — предупредил граф. — Энгус по-своему желает добра шотландцам.
— А в чем заключается это добро, милорд? Я не дура и знаю, что есть те, кто хотел бы видеть на троне принца. Если начнется гражданская война, Тэвис Стюарт, на чью сторону вы станете? Брата-короля? Или племянника, который в один прекрасный день станет королем? Что же для Шотландии лучше всего? Еще один юнец? Кто же тогда будет править?
На такие вопросы было нелегко ответить, да у графа Данмора и не находилось ответа. Нужно было принять в расчет, что Англия, давнишний враг Шотландии, переживала смену династии. Генри Тюдор, несмотря на блестящую победу над Ричардом III при Босворте и брак с Элизабет Йорк, все еще нетвердо укрепился на троне. Считалось, что братьев королевы не было в живых, а Генри заключил единственного потомка Плантагенетов по мужской линии в Тауэр.
Из Ирландии доносились тревожные слухи. Говорили, что юный Эдуард Невилл, граф Уорвик, спасся и находится в безопасности, под опекой великого графа Килдера, а в Тауэре сидит самозванец.
Джералд Фитцджералд, восьмой граф Килдер, был наместником Ирландии, членом могущественного англо-нормандского семейства и имел больше земли, чем у любого ирландского лорда со времен славного короля Ирландии Брайана Бору. Будет ли он поддерживать юного претендента против династии Тюдоров? И в самом деле, этот мальчик — законный граф Уорвик или самозванец, как утверждали некоторые? Нет. Англия еще не освободилась от смут и раздоров.
Граф Данмор понимал доводы старшего брата. Англии не нужны были войны, и теперь самое время заключить мир с давним врагом. С другой стороны, именно сейчас неплохо бы нанести удар, поскольку Англия, раздираемая внутренними распрями, не могла оказать сопротивления… А если все же сумеет?
Тэвис Стюарт поморщился.
Каковы бы ни были англичане, трусами их нельзя назвать!
Граф и графиня Стюарт оставались при дворе, и Арабелле даже удалось ни разу не сцепиться с графом Энгусом, хотя это было не так-то легко. Арчибалд Дуглас, оправившись от потрясения, неожиданно понял юмор всей ситуации и находил огромное удовольствие в том, чтобы подшучивать над графиней Стюарт. Придворные с нетерпением ждали, когда разразится новый скандал.
— Он не оставит меня в покое, — как-то сказала Арабелла королю. — Я обещала Тэвису, что никогда больше не проявлю перед вами своего характера, сир, и постараюсь сдержать слово.
— Ты должна придумать другой способ, как остановить его, девочка. Уверен, ты найдешь выход, — отозвался король.
— И ваше величество не будет возражать? — спросила Арабелла. — Я знаю, граф — могущественный человек, и вам важна его поддержка.
Король хмыкнул:
— Энгус верен прежде всего Шотландии, но это не означает, что он предан мне.
— Но вы и есть Шотландия, сир! — воскликнула Арабелла.
Джеймс III печально улыбнулся:
— Я король Шотландии, а это не всегда означает одно и то же. — И, погладив маленькую ручку, которую Арабелла в расстройстве положила на его мантию, продолжал:
— Если вы собираетесь отомстить Арчи, дорогая, не раскрывайте ваш план заранее, чтобы я не чувствовал себя виноватым, и, главное, будьте осторожны. Очень трудно сердиться за хорошо разыгранную шутку, даже если смеются над тобой.
Несколько недель Арабелла обдумывала, как взять верх над Энгусом, и наконец придумала. Арчибалд Дуглас имел одну слабость. Он любил фрукты. Фрукты были большой редкостью в Шотландии, особенно зимой, а теперь к тому же наступил Великий пост. Церковь запрещала скоромное во все дни, кроме воскресенья, считавшегося Божьим днем.
Арабелле удалось через Флору, старшая сестра которой была экономкой в городском доме Стерлингов, достать свежих зеленых винных ягод.
Графиня Данмор в сопровождении Лоны самолично отправилась на кухню и сварила плоды в сладком сиропе, нафаршировала их миндалем и обваляла в сахарной пудре. Потом, взяв маленькую флорентийскую корзинку из филигранного серебра, выстелила ее ярким шелком и уложила туда ягоды.
Лона едва сдерживала нетерпение.
— Ох и сюрприз ждет его, миледи, пусть только попробует эти сладости, — хихикнула она.
— Думаю, после этого, — провозгласила Арабелла, — Арчибалд Дуглас оставит меня в покое. Не знаю, сколько еще смогу сдерживаться, но последние несколько недель он постоянно испытывал мое терпение.
— Надеюсь только, — вздыхала Флора, — что муж не слишком на вас рассердится, миледи!
— А по-моему, Тэвис обрадуется, — засмеялась Арабелла. — Он лучше всех знает, каково мне приходится.
В воскресенье в парадном зале замка Стерлингов граф Энгус снова попытался рассердить Арабеллу и заставить показать бешеный нрав, но графиня только рассмеялась:
— Милорд! Я не желаю ссориться с вами. Клянусь, не желаю! И чтобы доказать свои добрые намерения, собственноручно приготовила вам маленький подарок. Зная вашу любовь к фруктам, я сумела достать прекрасных винных ягод и приготовила их по рецепту своей матери. Лона! Принеси корзинку для графа Дугласа!
— О мадам! — растерянно пробормотал граф Энгус. — Это огромный сюрприз для меня!
Взглянув на графиню, он уже в который раз подумал, что не встречал женщины прекраснее. В отличие от великолепно-величественных шотландских женщин, к которым привык граф Энгус, в этой миниатюрности было что-то непереносимо возбуждающее.
На Арабелле было платье из алого бархата, в котором ее кожа казалась еще светлее. Таких бледно-золотистых волос он никогда не видел, а светло-зеленые глаза таинственно сияли.
— Сэр, — нежно сказала Арабелла, — мы не дети, и не стоит так ребячески ссориться перед их величеством. Я оскорбила вас при всех и считаю своим долгом публично положить конец раздорам.
Арчибалду Дугласу неожиданно захотелось поцеловать этот розовый ротик.
— Так вы сдаетесь, мадам? — спросил он, не в силах удержаться от последнего укола.
— Не думаю, что проявить добрую волю означает признать поражение, — спокойно ответила Арабелла, хотя все окружающие были поражены тем, что вспыльчивая графиня не выказала гнева. — А вот и Лона с корзинкой, милорд.
Графиня Данмор взяла прелестную серебряную безделушку и, улыбаясь, вручила ее лорду Дугласу.
Немного поколебавшись, лорд сказал:
— Откуда я знаю, мадам, что вы не собираетесь меня отравить?
Арабелла театрально подняла глаза к небу, приглашая всех убедиться, что граф ведет себя как неразумное дитя, и, вынув из корзины две самые спелые ягоды, сунула одну в рот, а другую предложила королеве, которая без колебаний приняла подарок.
Съев ягоду, Арабелла невинно улыбнулась лорду Дугласу:
— Ну вот, милорд. Убедились? Неужели думаете, я способна причинить зло королеве? Теперь примите мой дар в знак примирения!
Граф Энгус довольно улыбнулся графине Данмор.
— Прекрасно, мадам, — поклонился он и, откусив кусочек, широко улыбнулся:
— Клянусь Богом, мадам, это восхитительно! Никому не дам попробовать! Все съем сам!
И он быстро начал есть ягоды одну за другой, пока корзинка не опустела.
Арабелла сделала графу Энгусу реверанс и отошла с появившимся неизвестно откуда мужем.
Взяв жену за руку, Тэвис Стюарт прошептал:
— Ты не сказала мне, что собираешься помириться с Энгусом, дорогая. Что-то мне не по себе. Лучше признавайся, что затеяла?
— Не огорчайтесь, милорд, не отравила, просто дала слабительного.
— Что?! — охнул граф Данмор.
— Слабительного, — повторила Арабелла, — но ничего страшного. Те ягоды, которые ели мы с королевой, не содержали снадобья.
Граф Данмор, не в силах сдержаться, разразился громким смехом.
— Женушка, — еле сумел вымолвить он, — лучше уйдем отсюда, не то граф Энгус уж точно убьет тебя!
— Ему сейчас не до этого, — ответила мужу Арабелла, — а кроме того, я еще не попрощалась с их величествами и ни за что не хочу пропустить того, что сейчас последует! Неужели лишишь меня плодов победы?!
— Придется защищать твою жизнь, — хмыкнул граф, провожая жену к возвышению, где сидела королевская чета.
— Эти винные ягоды великолепны, — заметила королева. — Вы дадите мне рецепт, дорогая?
— Конечно, ваше величество, но те, что ели мы, немного отличаются от подаренных графу Энгусу. Боюсь, что ягоды, которые он так жадно поглощал, не пойдут ему на пользу, — ответила Арабелла.
Король расхохотался, и в ту же минуту из уст графа Энгуса вырвалось оглушительное рычание. В зале воцарилась мертвая тишина — придворные расступились, пропуская согнувшегося от боли Арчибалда Дугласа.
— Ты отравила меня! — кричал он, схватившись за живот.
— Ну что вы, сэр! — с притворным негодованием воскликнула Арабелла. — Разве вы видите, что королева или я больны?
Сильная судорога вновь согнула графа Энгуса.
— Ты меня отравила, — жалобно повторил он.
— Говорю же, сэр, вовсе нет! Я просто прочистила вас!
— Прочистила? — удалось пробормотать графу между приступами боли. — Ты меня прочистила?! — негодующе охнул он.
— Совершенно верно, милорд. Моя мать, да упокоит Господь ее добрую душу, учила меня, что когда в человеке разыгрывается черная желчь, лучше всего прочистить ему внутренности. Мне показалось, милорд, что это лечение вам необходимо, так что пришлось последовать совету матери. Однако вам, милорд, нужно бы извиниться перед их величествами и удалиться поскорее, пока еще можно. Торопитесь, времени совсем мало!
Словно в подтверждение ее слов, графа схватил очередной спазм. На красивом лице выступили крупные капли пота.
— Мадам, — охнул он, — я бы отдал вам свой меч, но не ношу его в присутствии их величеств. Сдаюсь, Арабелла Стюарт, ибо хотел бы иметь такого друга, как вы, а не врага.
Он весь позеленел и, поспешно поклонившись королю и королеве, почти выбежал из зала под громовые раскаты хохота.
— Не думаю, что Арчи еще хоть раз вас побеспокоит, мадам, — сухо заметил король.
— Согласна, сир, — кивнула Арабелла.
— Это очень злая шутка, дорогая, — упрекнула королева.
— Больше такого не произойдет, ваше величество, — торжественно пообещала графиня Данмор.
Королева не выдержала и засмеялась.
— Ах, дядя, должно быть, очень весело быть женатым на такой женщине, как тетя, — заметил подошедший принц Джеймс. — великолепный розыгрыш, мадам!
— Я думала, вам нравится граф Энгус, — заметила Арабелла.
— Нравится, — последовал ответ, — поэтому и знаю, что, когда внутренности его немного успокоятся, никто не оценит эту шутку выше, чем сам Арчибалд Дуглас.
— Такое поведение не приличествует графине Данмор, — проворчал Тэвис Стюарт.
— Я не навязывалась вам в жены, милорд, — резко парировала Арабелла. — Это вы, если помните, похитили меня из отчего дома и силой принудили пойти к алтарю.
— И тем самым спас от сэра Джаспера Кина, — заметил Тэвис, поскольку не нашел лучшего ответа. — Может, мне стоило допустить эту свадьбу, тогда месть была бы полной. Вы уж точно убили бы негодяя через несколько месяцев супружеского счастья.
— Тогда вам лучше поберечься, милорд. Всего несколько месяцев прошло со дня свадьбы, — издевательски усмехнулась Арабелла, по-кошачьи сузив глаза.
Граф неожиданно широко улыбнулся, чувствуя, как нарастает между ними напряжение.
— Может, мне удастся прикончить тебя раньше, любимая, — почти шепотом сказал он, — и я знаю, каким способом!
Арабелла тихо рассмеялась, так, словно вокруг никого не было.
— Да, милорд, — согласилась она, — вы воистину владеете искусством доводить меня до «малой смерти».
Страсть, владеющая ими, была почти физически ощутимой, и принц почувствовал укол зависти. Хотя Арабелла ясно дала понять, что не уронит чести мужа, желание Джейми Стюарта сделать графиню Данмор своей любовницей ничуть не унялось.
Он поклялся себе, что когда-нибудь овладеет ею, неизвестно каким способом, но овладеет! Королева Маргарита, однако, хоть и не говорила ничего, отлично знала наклонности сына и огорчилась, заметив выражение похоти, исказившее лицо Джейми.
— Ваше величество, — сказал граф Данмор, кланяясь сводному брату и невестке, — прошу разрешить мне и жене удалиться.
Король и королева согласно кивнули. Глядя вслед удалявшейся чете, Маргарита Датская заметила:
— Тэвис так влюблен в нее, что мне почти жаль его.
— Почему, мама? — потребовал ответа принц Джеймс.
— Ни один человек — все равно, мужчина или женщина — не должен любить другого так сильно, иначе будет обречен на разочарование. Ведь зачастую тот, кого мы любим, вовсе не такой, каким его представляют. Рано или поздно ты поймешь все и должен будешь жить с этим разочарованием, Джеймс.
— Но цена не так велика по сравнению с наслаждением, которое приносит любовь! — мудро возразил принц.
— Я говорю об истинном чувстве, сын, а ты о чем-то совершенно ином, — покачала головой королева, взъерошив рыжие волосы сына. — Ты все равно сделаешь по-своему.
— Разве не так должно быть, мать? — спросил он с улыбкой.
— Да, — ответила королева, улыбнувшись в ответ, но взгляд ее был устремлен на выходивших из парадного зала графа Тэвиса и Арабеллу.
— Ты злая, бессердечная женщина, — упрекнул жену граф, пока они шли к карете. — Надеюсь, Энгус не обиделся на тебя, потому что мне сейчас не хватало только ссоры с ним!
Супруги уселись в экипаж, и, не успела дверца захлопнуться за ними, Арабелла очутилась в объятиях мужа, подняла лицо и зазывно оттопырила губки, словно прося Тэвиса поцеловать их.
— Давай вернемся в Данмор, — пробормотала она, и дрожь возбуждения прошла по спине Тэвиса. — Чувствую, что зима будет суровой. Подумайте, милорд, какое счастье отгородиться от всего мира и остаться вдвоем, только вдвоем. — И Арабелла поцеловала Тэвиса долгим нежным поцелуем.
— Мадам, именно вы хотели появиться при дворе, — напомнил граф. — Я предпочел бы остаться дома.
Сильная рука, скользнув в вырез платья, сжала грудь, розовые губки обжег страстный поцелуй.
Арабелла, вздохнув, прижалась к мужу.
— Разве не может женщина передумать? — кокетливо спросила она.
— Но мы не сумеем покинуть двор сейчас — нет подходящего предлога, — пояснил граф с искренним сожалением. — Возможно, весной нам удастся вернуться в Данмор, потому что именно в это время обычно случаются набеги англичан, а я должен защищать границу.
Однако граф и графиня не вернулись весной в Данмор, так как Генри Тюдор, под которым шатался трон, был, как и Джеймс III, заинтересован в поддержании мира на границах.
Именно сейчас английскому королю не нужна была война с Шотландией, а Джеймс III, к негодованию многих придворных, не позволял развязать кровавую свару.
— Возможно, это будет началом долгого мира между нами, — сказал Джемми Стюарт младшему брату Тэвису. — Я должен ввести Шотландию в современный мир, но, пока страна попусту губит жизни своих сыновей в бессмысленных войнах, все мои усилия бесполезны. Почему они не видят этого, как вижу я? Почему должны жить в прошлом? Мне нужен мир и время, чтобы достичь его, а если не успею, может, хоть Джейми удастся. Он храбрый паренек, и они любят его, но я обучил сына всему, что знаю, хотя придворные и считают его себе подобным. Моя ошибка в том, что не смог притворяться, и они меня раскусили. Слишком был честен… и бескорыстен. Но с Джейми все будет по-иному.
— Да, — согласился граф. — Мой племянник обаятелен и силен.
— Когда повзрослеет, станет хорошим королем, Тэвис, но до тех пор я должен держаться. Знаю, есть такие, кто замышляет свергнуть меня и возвести на трон принца, но Джейми не предаст отца.
— Нет, конечно, ведь он любит тебя, даже если не понимает этого.
— А ты, Тэвис? Понимаешь?
— Иногда в чем-то, но не во всем, — признался граф, улыбаясь, и сделал большой глоток из кубка. — Но я тоже люблю тебя, Джеймс.
— А мог бы когда-нибудь предать? — спокойно спросил король.
Тэвис Стюарт, немного подумав, сказал:
— Не знаю, Джемми. Сейчас — ни за что, но время и обстоятельства меняются. Но в одном твердо уверен — никогда не предам Шотландию.
Король кивнул:
— Что ж, по крайней мере честно.
Вряд ли кто-то другой осмелится так с ним говорить.
— Твоя жена говорит, что я и есть Шотландия. — лукава объяснил он младшему брату.
— Арабелла молода — в ней бурлят страсти, которые я только начинаю познавать, — ответил Тэвис Стюарт. — Но не могу сказать, что понимаю ее или ее чувства.
Король расхохотался:
— Какой мужчина может понять женщину! Многие, и среди них, вероятно, граф Энгус, считают, что у женщин вообще нет ума. Только тело, как у этой хорошенькой потаскушки Сорчи Мортон, его кузины. Даже мой парнишка пасся в этом уже почти обобранном винограднике!
— И недешево заплатил за такую честь, — добавил граф. — У Сорчи дорогие прихоти и никакой верности, словно у уличной кошки, которая лижет руку того, кто ее кормит. Не думаю, что Джейми долго будет пахать это поле.
— Нет, — усмехнулся король, — и, кроме того, мальчик боится, что мать узнает, Энгус поощряет в нем похоть, и я не могу остановить Джейми — у него природная тяга к женщинам…
— Настоящий Стюарт, — ухмыльнулся граф.
— Но ты верен жене, Тэвис, как я — Маргарите!
— Может, мы единственные такие в семье?
Король улыбнулся себе под нос. Младший брат, Стюарт по матери и отцу, типичный представитель этого рода, обладал всеми его лучшими качествами — красотой, умом, верностью, был Прекрасным наездником, храбрым солдатом и, если верить слухам, непревзойденным любовником, обаятельным, добрым и… расчетливым. Очень расчетливым.
Король знал, что его неизменная верность жене в сочетании с радостью, которую доставила ему дружба с людьми искусства, породила непристойные слухи об извращенных склонностях монарха. Джеймс не пытался опровергнуть сплетни, потому что, поступи он подобным образом, все сразу бы поверили худшему, но понял сейчас, что даже брат не знал, правдивы ли они, хотя был слишком предан, чтобы хоть намекнуть на это. Таких, как он, слишком мало.
— Ты прав, Тэвис, — согласился он, — мы единственные в своем роде. Жаль, однако, что эти качества не ценятся знатными лордами с севера и их союзниками. Боюсь, из-за них не доживу отпущенного мне Богом срока. Хотя южане жалуются, но по крайней мере остаются верными.
— Ты словно по канату ходишь, Джемми, — заметил граф. — Все время боишься оступиться.
— Моли Бога, чтобы я не упал, братец, — вздохнул король, — хотя бы пока мой Джейми не станет настолько взрослым, чтобы править без вмешательства честолюбивых и безрассудных людей.
