Глава 13
Аспар вернулся на виллу Маре поздно вечером следующего дня и тотчас увлек Кейлин в постель. Рано утром, утолив желание, они лежали и беседовали.
— Я прибыл в Константинополь вчера днем, — рассказывал он, — и немедленно доложил Льву. Трудности в Адрианополе удалось преодолеть. В городе снова воцарился мир. Однако надолго ли, не могу сказать. У меня не часто хватает терпения слушать весь этот бред относительно веры. Как глупы люди!
— Таких очень много на свете, — ответила Кейлин, — я согласна с тобой, милый. Большинство людей считают, что жизнь — сложная головоломка, но я думаю, что это не так. Все мы повязаны одной ниточкой, все человечество. Если бы мы отбросили в сторону наши различия и объединили свои судьбы этой самой ниточкой, между нами больше не было бы противоречий.
— Ты слишком молода, чтобы быть такой мудрой. — Он поцеловал ее, а затем продолжил:
— Хочешь знать, какую награду я получил за услугу Византии? — Он улыбнулся, и его карие глаза озорно сверкнули.
Сердце Кейлин учащенно забилось. Она даже не могла спросить его вслух и только кивнула головой.
— Тебя должен крестить первого ноября сам патриарх в своей часовне в императорском дворце, — сказал Аспар. — Затем патриарх обвенчает нас. Лев и Вера согласились стать нашими официальными свидетелями. Разумеется, тебе надо выбрать византийское имя.
Она открыла рот. Это правда!
— Анна Мария, — произнесла она, справившись с волнением. — Анна — в честь твоей жены, матери твоих детей, а Мария — в честь матери Иисуса.
— Ты сделала хороший выбор, — одобрил он. — Никто не сможет возразить, но я всегда буду звать тебя Кейлин, любовь моя. В миру ты Анна Мария, жена Флавия Аспара, но влюбился я в Кейлин, и влюбился навсегда.
— Не могу поверить, что император и патриарх наконец согласились. — Глаза Кейлин были мокрыми от слез.
— Они не дураки, любовь моя, — заметил Аспар. — Твое вхождение в византийское общество едва ли можно назвать обычным, однако и Лев, и церковь знают, что твое поведение с тех пор, как я купил и освободил тебя, гораздо более осмотрительное, чем поведение большинства женщин при дворе, особенно в свете недавнего скандала вокруг жены Василия Евдокии. Что касается меня, я посвятил свою жизнь Византии, и если в оставшиеся годы я не смогу иметь то, что страстно желаю, как в дальнейшем я стану служить империи?
— Ты сказал им это? — спросила Кейлин, удивленная тем, что он так низко ценил свои заслуги перед императором и патриархом.
— Да, — признался Аспар, а затем рассмеялся:
— Угроза явно подразумевалась, любовь моя. У меня большое преимущество перед императором в том, что у него нет ни одного военачальника, способного возглавить армии империи. Если я уйду в отставку… — Он снова улыбнулся. — Последствия я предоставил их воображению. Льву не потребовалось много времени, чтобы принять решение и убедить патриарха согласиться с ним. Император недавно оценил верность и добродетель своей жены.
Получив то, что было желанно моему сердцу, я был вынужден остаться на банкете, вот почему я прибыл так поздно. Ты сильно скучала без меня, любовь моя?
— Ужасно, — сказала она с нежностью, — но я была не одинока. Аркадий закончил статую. Сейчас она стоит в саду, это мой свадебный подарок тебе, Аспар. Он также давал мне мудрые советы, касающиеся двора. Я останусь в стороне от всяких фракций, обещаю тебе.
— Ты хочешь появиться при дворе? — спросил он удивленно.
— Конечно, нет, — ответила Кейлин. — Аркадий говорит, это мой долг, если я стану женой первого патриция империи, но я предпочитаю оставаться здесь, за городом.
— Ну и оставайся! — рассмеялся он. — Аркадий — старый болтун. Конечно, ты можешь присутствовать на разных церемониях, где требуется и мое участие, но если хочешь жить спокойно, оставайся здесь. У тебя появятся дети, которых надо воспитывать, и ты должна заботиться обо мне — вот твои главные обязанности. Дни будут заполнены до предела, — сказал он мягко, поглаживая рукой ее плечо.
— А я хочу выращивать лошадей для скачек, — напомнила она. — Мы уже говорили об этом.
— Я предлагаю тебе воспитывать детей, а ты просишь лошадей! — Он притворился обиженным, но Кейлин поняла уловку.
Она повалила Аспара на спину среди подушек и поцеловала его, поглаживая рукой его могучую грудь.
— Я способная женщина, мой господин. Я могу выращивать и детей, и лошадей. Кельты умеют обращаться с лошадьми.
— Ах ты, бесстыжая девчонка, решила подлизаться ко мне?! — шутливо рассердился он, подминая ее под себя и вставляя свой кинжал в ее податливое тело. — Сколько жеребцов тебе нужно? — говорил он, нежно двигаясь в ней и с удовольствием наблюдая, как страсть отражается на ее лице. Как он соскучился по ней!
— Мне нужен только такой жеребец, как мой милый господин, — шепнула она, прижимаясь к нему, — но двух чемпионов достаточно для стада кобыл, которых мы соберем. — О боги! Она соскучилась по нему сильнее, чем предполагала!
Они тихо лежали, а его руки продолжали ласкать сладкие дыни ее грудей. Он хотел продлить наслаждение. Он давно не ощущал себя таким молодым. Это чувство не ослабевало уже несколько месяцев, проведенных с ней. К Анне он относился с уважением. С Флациллой ничего не было. Но с Кейлин! С Кейлин он нашел все! Он никогда не мог даже вообразить, что между двумя людьми возможна такая любовь, однако вот она.
— Ты уверена, что хочешь разводить лошадей? — спросил он. — Ты только один раз видела состязания колесниц.
Ее груди изнывали от блаженства под его нежными прикосновениями — Меня удивляет, что никто раньше не додумался до этого, — едва могла произнести она. — Это так естественно. О, любовь моя, ты доводишь меня до неистовства!
— А ты меня, — с трудом проговорил он и, не в силах более сдерживаться, наклонился вперед, прижался к ее губам и начал яростно, но осторожно вжиматься в ее мягкое тело, пока оба не достигли блаженства.
Когда Аспар вновь обрел способность говорить, он сообщил:
— Мы пойдем на осенние состязания. Посмотрим еще раз скачки и, если ты не изменишь своего решения, начнем готовиться к разведению лошадей.
— Но эти состязания организовал новый муж Флациллы! — Кейлин не скрывала своего удивления. — Стоит ли идти туда?
— Весь Константинополь будет там, — сказал Аспар, — включая всех бывших любовников Флациллы, можешь быть уверена. Флацилла и Джастин Габрас будут сидеть в императорской ложе с Львом и Верой. По крайней мере мы будем далеко от них, любовь моя.
— Могу я пригласить Касию? Она очень огорчилась, узнав, что я не иду на состязания, и сказала, что придется ей сидеть на трибуне с плебеями. Я не хочу порывать с ней отношения, когда стану твоей женой.
— Я был бы разочарован в тебе, если бы ты поступила по-другому, — ответил он. — Да, можешь пригласить Касию. Опять пойдут сплетни, но меня это не беспокоит.
— Я не хочу смотреть бои гладиаторов, — продолжала Кейлин. — Касия говорит, что это смертельные бои. Я не смогу вынести зрелища, когда несчастные люди умирают только потому, что оказались не такими быстрыми и ловкими, как их противник. Как же жесток муж Флациллы!
— Кровь доставляет удовольствие плебеям, — сказал Ас-пар сухо. — Посмотри один бой, Кейлин. Может быть, это покажется не таким ужасным, как ты думаешь. Если же зрелище действительно не понравится тебе, можешь уйти, но сделать это надо осмотрительно, любовь моя. Мы не можем оскорбить нашего презренного хозяина.
Кейлин отправила послание Касии в то же утро, приглашая ее завтра прийти к ним в ложу, когда начнутся состязания. Касия с восторгом приняла приглашение.
На следующий день Кейлин встала рано, потому что состязания начинались в девять часов утра, а скачки проводились до полудня. Она тщательно обдумала свой наряд. Ее стола с круглым низким вырезом и длинными узкими рукавами была сшита из прекрасного мягкого белого льняного полотна. Нижняя треть рукавов, широкая кайма, а также широкая полоса на верхней части юбки были сотканы из золотых и изумрудно-зеленых шелковых ниток. Стола плотно подпоясывалась на талии широким кожаным ремнем с золотой чеканкой, украшенной изумрудами, которые гармонировали с золотисто-зеленым воротником вокруг шеи и искусно сделанной парой сережек. В соответствии с временем года Кейлин считала необходимым взять какую-нибудь верхнюю одежду, но ей не хотелось закрывать свой наряд. Она выбрала ярко-зеленый плащ, который закрепила на правом плече заколкой с овальным изумрудом в золотой оправе. На ноги надела позолоченные туфельки; костюм прекрасно завершали украшенная драгоценными камнями лента вокруг головы и золотистая вуаль.
Аспар, в пурпурно-золотистой вышитой парадной одежде из белого шелка, которую он надевал с тогой из прекрасной, расшитой золотом пурпурной шерсти, одобрительно кивнул, увидев Кейлин:
— Сегодня ты заставишь многих чесать языки, любовь моя. Выглядишь великолепно!
— Как и ты, мой господин, — ответила она. — Ты уверен, что мы не вызовем зависти? Я видела императора; у тебя, мой господин, гораздо более царственный вид, чем у него.
— Ты не должна делиться такими мыслями ни с кем, кроме меня, — произнес Аспар серьезно. — Лев хороший император. Он как раз тот, кто нужен Византии.
— Лев может быть императором Византии, — сказала Кейлин искренне, — но правитель моего сердца — ты, Флавий Аспар. Это все, что меня волнует, мой дорогой господин. — Она нежно поцеловала его.
Он засмеялся:
— О, Кейлин, боюсь, ты правишь не только моим сердцем, но и душой. Какая ты милая кокетка, любовь моя!
Касия и Василий уже ожидали их на ипподроме. Когда Аспар и Кейлин вошли в отделанную щелком ложу первого патриция, толпа, увидев генерала, начала скандировать:
— Аспар! Аспар! Аспар!
Он вышел вперед и, приветствуя их, поблагодарил со скромной улыбкой. Затем отступил назад, и люди постепенно успокоились. Справа от ложи императора сидел патриарх со своими фаворитами, обозревая все вокруг.
— Он не поощряет их, — заметил секретарь патриарха.
— Пока нет, — ответил патриарх. — Но, думаю, когда-нибудь он сделает это. Все-таки он странный человек, не так ли?
Внезапно ипподром взорвался бурей аплодисментов: император и императрица в сопровождении организатора состязаний и их гостей вошли в императорскую ложу. Лев и Вера восприняли восторг толпы со снисходительной улыбкой, а затем представили собравшимся Джастина Габраса. Ему громко аплодировали, а Габрас вяло помахал рукой.
Под звуки фанфар Лев выступил вперед и исполнил ритуал открытия. Когда маппа затрепетала в его пальцах, двери конюшни ипподрома распахнулись и колесницы первого заезда устремились вперед. Толпы криками поддерживали свои команды.
— Ты только посмотри на это! — злилась Флацилла. — Как Аспар и Василий осмелились привести своих шлюх на наши игры?
— Состязания для всех, моя дорогая, — ответил Джастин Габрас, жадно поглядывая на Кейлин. «Какое великолепное создание, — подумал он. — Как бы я хотел, чтобы она оказалась в моей власти хоть на несколько минут».
— Не думаю, что первый патриций империи должен выставлять напоказ свою любовницу, — упорствовала Флацилла.
— О, Флацилла, — сказала императрица, — твоя зависть просто изумляет, особенно учитывая тот факт, что вы с Аспаром оба не могли терпеть друг друга.
— Это не важно, — ответила Флацилла. — Аспар не должен показываться на людях с этой женщиной.
— Так вот почему он никогда не показывался с тобой, моя дорогая! — пошутил Лев и вместе с Верой засмеялся над обиженной Флациллой.
Она начала плакать.
— О Боже! — воскликнул Джастин Габрас. — Избавь меня от избытка эмоций. — Он вытащил белый шелковый платок и протянул его жене. — Вытри глаза, Флацилла, и не будь дурочкой.
— Вы ждете ребенка? — поинтересовалась Вера. — Что ж, тогда понятно, почему Флацилла располнела в последнее время. Флацилла кивнула и засопела.
— Уже более четырех месяцев, — призналась она.
Со всех сторон посыпались поздравления Джастину Габрасу.
— Могло быть хуже, — заметил Лев. — Что, если бы девочка оставалась женой Аспара, моя дорогая? Она взяла бы верх над тобой. В ее настоящем положении она вполне безвредна.
Вера не могла противиться искушению. Она улыбнулась с притворной любезностью Флацилле:
— Боюсь, что слухи подтвердились. Император и патриарх дали разрешение Аспару жениться на Кейлин Друзас. Флацилла побледнела.
— Вы не можете допустить этого! — Она задохнулась от возмущения. — Она ведь не более чем проститутка!
— О, Флацилла, — ответила Вера спокойно, — тебе нечего расстраиваться. Конечно, вступление девушки в наше общество необычно, признаю, но она лишь недолгое время пробыла на вилле Максима. Ее происхождение достаточно высокое, выше, чем у многих из нас. Она ведет себя очень скромно, так что заслужила похвалу даже твоего дядюшки-патриарха. Она будет хорошей женой Аспару, и, поверь мне, через некоторое время все остальное забудется, особенно если ты по-прежнему будешь вызывать скандалы, как случилось прошлой весной. Ты гораздо более распутна, как и половина женщин двора, по сравнению с малышкой Кейлин Друзас. — Императрица улыбнулась и взяла предложенный служанкой бокал вина.
Прежде чем Флацилла попыталась ответить, муж сильно ущипнул ее за руку.
— Молчи, глупая женщина! — прошипел он. — Это не имеет значения.
— Для тебя! — сердито огрызнулась Флацилла. — Я никогда не уступлю Кейлин. Никогда!
— О, Флацилла, — повторила императрица, — не расстраивайся. Посмотри! Зеленые выиграли подряд две гонки на этот раз. — Она повернулась к мужу. — Ты должен мне новое золотое ожерелье, мой господин, и браслет!
— О, я ненавижу ее! — пробормотала Флацилла глухо. — Как мне хочется отомстить ей за ее нахальство!
— Хорошо, но сейчас нельзя, моя дорогая, — ответил муж тихо. — Как любовница Аспара она неуязвима, а в качестве жены Аспара она пока чиста. Посмотри на нее, Флацилла! Скромная. Красивая. Скоро, готов спорить, она прославится своими добрыми делами. Она станет образцовой матерью, не сомневаюсь. Я не вижу у нее недостатков. Если бы они были, мы нашли бы способ испортить жизнь Аспару, но у нее их нет. Ты должна учитывать ситуацию. Я не хочу, чтобы ты расстраивалась попусту, иначе потеряешь моего ребенка. Если это случится, я убью тебя своими руками. Ты поняла?
— Ребенок значит для тебя больше, чем я, мой господин?
— Да! Я никогда не имел законного сына, — сказал он.
— А я, мой господин? Я для тебя совсем ничего не значу, я для тебя просто кобыла, которая вынашивает твоего наследника?
— Ты моя единственная женщина, Флацилла. Я говорил тебе об этом много раз, но если ты хочешь снова услышать это, очень хорошо. Я никогда прежде не просил женщину выйти замуж за меня. Только тебя, но я хочу также ребенка, моя дорогая. Неужели твое плохое настроение испортит наши прекрасные отношения?
Она посмотрела на беговой круг, зная, что он прав, и ненавидя его за это. Она не решалась больше смотреть в сторону ложи Аспара, потому что не могла выносить вида своего бывшего мужа и Кейлин.
Состязания колесниц наконец закончились. Перерыв между скачками и боями гладиаторов длился целый час. Во всех трех ложах слуги подали легкий завтрак для своих хозяев. Когда они заканчивали есть, в ложе Аспара появился императорский стражник.
— Император и императрица хотят, чтобы вы и ваша госпожа почтили их своим присутствием, — сказал он, вежливо кланяясь.
— Ты не предупредил меня, — обратилась Кейлин к Аспару, давая знак Зиновию, чтобы тот принес тазик с душистой водой для мытья рук, и потом быстро вытерла их льняным полотенцем, которое Зиновий протянул ей.
— Я не знал, что они пригласят нас сегодня, — удивился Аспар. — Это большая честь, любовь моя. Таким образом они признают наши отношения! Назад нет пути, Кейлин!
— Ты прекрасно выглядишь, — прошептала Касия подруге. — Я наблюдала за Флациллой. Ее гложет зависть. Это твоя большая победа. Радуйся!
Аспар и Кейлин последовали за стражником в императорскую ложу. Там чета преклонила колени перед императором и императрицей. «Они так прекрасны! — подумала Вера, пока ее муж приветствовал гостей. — Я никогда не видела такой хорошей пары. Я почти завидую их любви друг к другу». Вера вернулась к действительности, услышав голос Льва:
— Моя жена тоже приветствует вас, госпожа Кейлин, не так ли, Вера?
— Разумеется, мой господин, — ответила императрица. — Вы можете добавить еще больше блеска нашему двору, госпожа. Мне говорили, вы из Британии, бывшей провинции. Это мрачная страна, по крайней мере мне так рассказывали.
— Это зеленая, плодородная страна, ваше величество, хотя там не столько солнца и света, как в Византии. У вас весна приходит раньше, а осень позже, чем в Британии.
— И вы соскучились по вашей зеленой и плодородной стране? — вежливо спросила императрица. — Осталась ли у вас там семья?
— Да, — ответила Кейлин. — Я иногда скучаю по Британии, ваше величество. Я была счастлива там, но… — добавила она с милой улыбкой, — теперь я счастлива здесь с моим дорогим господином Аспаром. Там, где он, — там мой дом.
— Хорошо сказано, госпожа! — одобрил император, улыбаясь ей. — Как она очаровательна, — продолжил Лев, когда счастливая пара вернулась в свою ложу. — Думаю, Аспар — счастливый человек.
Джастин Габрас предупреждающе сжал руку жены, чувствуя, что она готова взорваться от злости.
— Дыши глубже, Флацилла, — попытался он ее успокоить, — и контролируй свой скверный характер. Если нас отстранят от двора из-за твоего неуправляемого поведения, ты сильно раскаешься в этом, клянусь!
Пятна гнева постепенно сошли с ее лица и шеи, и, с трудом глотнув, она кивнула в знак согласия.
— Я не буду счастлива, пока не найду способ отомстить Аспару, — прошептала она.
— Пусть будет так, моя дорогая, — сказал он. — Ничего не поделаешь.
— Толстую корову сейчас хватит удар, — злорадно хихикала Касия в ложе Аспара. — Она вся красная от бешенства.
Что вам говорили император с императрицей, отчего она пришла в такую ярость?
— У нее нет причин злиться на нас, — сказала Кейлин, а затем повторила беседу, которую имела с царской четой.
Внезапно затрубили трубы, и Касия взволнованно воскликнула:
— О, состязания снова начинаются! Я побывала вчера с подругой Марой на вилле Максима и видела там гладиаторов. Джастин Габрас снял виллу на весь срок их пребывания. Туда никого не допускают. Он сказал, что гладиаторы должны иметь все самое лучшее, пока находятся в Константинополе. Иоанн гордится этими красивыми молодыми людьми, а Фока, как мне сказали, все время улыбается — ведь Габрас хорошо заплатил ему. Подожди, пока не увидишь чемпиона, которого называют Саксонцем! Я никогда прежде не видела такого красивого мужчину. Кастор, Поллукс и Аполлон бледнеют в сравнении с ним. О! — завизжала она. — Вот они!
Гладиаторы вошли строем на ипподром и, обойдя круг, остановились перед ложей императора. Подняв кверху оружие, они хором салютовали императору и своему великодушному патрону.
— Идущие на смерть приветствуют вас!
— Это Саксонец. — Касия указала на самого высокого мужчину в группе. — Разве он не великолепен?
— Что ты видишь? — улыбнулась Кейлин. — Ведь забрало фактически закрывает лицо.
— В самом деле, — согласилась Касия, — но ты увидишь, я права. У него золотистые волосы и голубые глаза.
— Саксонцы все такие, — ответила Кейлин. Аспар наклонился к Кейлин:
— Первые бои — с тупым оружием. Сейчас не будет крови, и ты сможешь получить представление об их мастерстве.
— Это еще ничего, — сказала Кейлин. — Эти мужчины должны сражаться до тех пор, пока только один останется живым?
— Нет, — объяснил Аспар. — Смертельными будут только шесть боев. Именно столько гладиаторов Габрас купил в особой команде. Два смертельных боя пройдут сегодня, два завтра и два в последний день состязаний. Саксонец, непобедимый чемпион, сражается сегодня и в последний день. Его главный соперник, человек по прозвищу Гунн, должен сражаться все три дня. Если он уцелеет в первые два дня, ему, вероятно, придется встретиться с Саксонцем в последний день. Это будет завершающий бой.
— Я с ужасом думаю о том, что кто-то должен умереть, — сказала Кейлин. — Они — молодые люди. Почему это происходит вопреки учениям церкви? Почему разрешают такое варварство? Впрочем, патриарх и все его священники сидят по правую руку от императора и наслаждаются этим зрелищем.
Аспар мягко притронулся к ее руке:
— Помолчи, любовь моя, тебя могут услышать. Смерть — это только часть жизни.
Началась схватка. Молодые люди с маленькими щитами и тупыми мечами бились друг с другом в групповом сражении. Толпе нравилось это, но в конце концов зрители начали уставать от имитации боя.
— Давай Саксонца! Давай Гунна! — кричали они. Трубы возвестили об окончании первого сражения, и бойцы покинули арену. Вперед вышли несколько человек и заровняли площадку. На ипподроме на несколько долгих минут воцарилась тишина. Внезапно ворота распахнулись и вперед вышли два человека. Толпа возбужденно зашумела.
— Это Гунн, — сказал Аспар. — Он будет сражаться с трасианцем.
— У него нет оружия, — заметила Кейлин.
— Ему ничего не нужно, кроме кожаных наплечников, любовь моя. Он сражается с сетью. Помимо сети, у него есть кинжал и копье. Я думаю, человек с сетью — самый опасный гладиатор.
Трасианец, на котором был шлем и латы на обеих ногах, держал в руках щит и кривой меч. Они показались Кейлин невзрачной парой, пока не начали сражаться. Гунн бросил свою сеть, но трасианец отступил в сторону и, прыгнув навстречу противнику, взмахнул мечом. Хитрый Гунн, очевидно предвидя этот маневр, мгновенно отскочил, и лезвие трасианца лишь слегка оцарапало его. Мужчины отступали назад и сходились, а толпа кричала, поддерживая своих фаворитов. Наконец, когда Кейлин начала думать, что свирепость этих бойцов явно переоценена, Гунн подпрыгнул и ловким движением изящно бросил сеть. Трасианец, не сумевший увернуться, запутался в сетке. Он отчаянно пытался разрубить ее своим мечом, а толпа пронзительно кричала, страстно желая крови. Гунн воткнул свое копье в землю, вытащил кинжал и кинулся на барахтающегося человека. Все произошло так быстро, что Кейлин была не уверена, видела ли она то, что случилось, но песчаная площадка арены вдруг окрасилась кровью, когда Гунн перерезал сопернику глотку, а потом победно поднялся под громкие крики одобрения.
Он был человеком среднего роста, могучего телосложения, бритый, только лошадиный хвост темных волос, плотно стянутых кожаным ремнем, торчал у него на голове. Он широким шагом обошел площадку по кругу, очевидно считая это своим долгом. Пока он совершал круг почета, вперед выбежали какие-то люди; двое из них уволокли безжизненное тело трасианца с арены через Ворота Смерти, двое других забросали кровь свежим песком и энергично разровняли его граблями.
Кейлин была ошеломлена.
— Это так быстро, — пробормотала она. — Какое-то время трасианец храбро защищался, а в следующий момент уже был мертв. Он даже не вскрикнул.
— Гладиаторы обычно не бывают жестокими по отношению друг к другу, — заметил Аспар. — Чаще всего они друзья или просто хорошие знакомые, вместе живут, едят, спят и принимают женщин. Смертельные схватки в настоящее время редки, и Джастин Габрас, должно быть, хорошо заплатил за них. Или, может быть, гладиаторы просто отчаянные люди, которые ни о чем не заботятся. Что-то вроде этого.
— Я хочу домой, — сказала Кейлин тихо.
— Ты не можешь сейчас уйти! — воскликнула Касия. — Вот-вот начнется последняя схватка дня, выступает сам чемпион. Гунн — любитель в сравнении с Саксонцем. Если схватка станет слишком кровавой, ты можешь не смотреть, но ты должна увидеть его без шлема. Он бог, я тебе говорю! — восторгалась Касия.
Аспар, засмеявшись, повернулся к Василию:
— Думаю, пора побеспокоиться о Касии, мой старый друг. Она, очевидно, увлечена, даже очарована, я бы сказал, этим гладиатором.
— На него приятно посмотреть, — ответила Касия прежде, чем принц мог что-либо сказать, — и я обычно отмечаю красивые лица и тела у всех мужчин, подобных Саксонцу. Больше ничего, ни ума, ни культуры. После того как насладишься играми в роще Купидона, приятно полежать на спине и поболтать, не так ли, мой господин?
Василий молча кивнул, но глаза его заблестели.
— О, посмотрите! — продолжала Касия. — Вот и бойцы. Мне не хотелось бы быть на месте несчастного парня, сражающегося с Саксонцем. Он должен знать, что у него нет шанса.
— Как жаль его, — ответила Кейлин подруге. — Как ужасно знать, что ты стоишь перед лицом смерти в такой прекрасный, светлый день!
Касия выглядела смущенной, но затем весело сказала;
— Ну, всегда есть шанс! Если только повезет, он может победить чемпиона. Разве это не захватывает? В любом случае это великолепное зрелище, можешь быть уверена.
Саксонец и его противник были вооружены. Каждый был в шлеме с забралом, каждый имел толстый нарукавник на правой руке и латы только на левой ноге. Талию опоясывали ремни. В руках они держали продолговатые щиты и короткие мечи. Их схватка должна была проходить в очень тесном соприкосновении. Поприветствовав императора и своего патрона, они тотчас начали бой. Несмотря на свои переживания, Кейлин была захвачена этой схваткой.
Слышался лязг металла, когда противники сталкивались и отражали удары своим оружием. Вскоре Кейлин поняла, что бой не такой уж равный, как ей показалось сначала. Соперник Саксонца уступал ему в мастерстве. Чемпион прыгал и кружился, умышленно совершая ряд маневров, чтобы доставить удовольствие толпе. Дважды противник оказывался открытым для атаки, но Саксонец делал ложные выпады, чтобы отвлечь внимание. Наконец толпа поняла это и начала вопить, выкрикивая оскорбления.
— Ему нет равных, — заметил Василий. — Он пытается показать хорошее представление, а они жаждут крови. — «Ну, сейчас они получат ее, — подумал он. — Саксонца берегут на последний день, вместо того чтобы использовать в сражениях два дня. Габрас, очевидно, хочет побольше заработать».
Теперь схватка приняла другой характер, поскольку Саксонец стал энергично атаковать соперника, в то время как тот отчаянно боролся за свою жизнь. Чемпион, однако, решил больше не тянуть. Он безжалостно гонял противника по арене, а тот, получив несколько ударов, старался закрыться щитом. Саксонец сыпал удар за ударом, пока наконец его противник не упал на спину, изможденный, и не выронил щит из своих рук. Саксонец мгновенно пронзил его сердце мечом. Затем прошел по арене под аплодисменты зрителей и приветствовал императора окровавленным оружием.
— Сними шлем. Саксонец, — сказал Джастин Габрас надменно, — чтобы император мог видеть твое лицо, поздравляя тебя с победой.
Саксонец снял шлем.
— Со слабым бойцом — это не победа, господин. Однако через два дня я буду сражаться с Гунном. Я принесу вам его голову на золотом подносе и тогда приму поздравления за настоящую победу.
— Ты не боишься смерти? — спросил император тихо.
— Нет, ваше величество, — ответил Саксонец. — Я уже потерял все самое дорогое, что имел. Что такое смерть, как не бегство? Но боги пока не желают, чтобы я умирал.
— Ты не христианин. Саксонец?
— Нет, ваше величество. Я поклоняюсь Вудену и Зору. Они мои боги, но я думаю, боги не интересуются такими маленькими людьми, как я, иначе у меня было бы то, что я желаю всем сердцем.
Кейлин не отрываясь смотрела на Саксонца, как загипнотизированная. Она не могла слышать, о чем идет речь, но понимала, что он говорит, по его губам. Не может быть. Он похож на Вульфа, но этого просто не может быть! Вульф в Британии, на их землях, с новой женой и ребенком. Этот человек не мог быть Вульфом Айронфистом, и все же… Ей надо услышать его голос, увидеть его поближе.
— Я говорила тебе, он великолепно сложен, — самодовольно мурлыкала Касия. — Даже потный и грязный, он красив, не правда ли, Кейлин? Кейлин? Кейлин! — Она дернула подругу за рукав.
— Что? Что такое, Касия? Что ты сказала? Я не расслышала. Прости меня. Я отвлеклась на минуту. Касия захихикала:
— Я вижу, конечно, но почему? Кейлин улыбнулась.
— Да, он красивый парень, — ответила она, взяв себя в руки, — но, несмотря на все это, мне не нравятся бои гладиаторов.
— Мой господин Аспар! — В ложу вошел стражник. — Император хотел бы поговорить с вами.
Аспар поспешно вышел из ложи. Через несколько минут он вернулся.
— Кейлин, — начал он, — сюда прибыли эмиссары из Адрианополя. Кажется, перемирие с каждым часом становится все более хрупким, снова возникла угроза столкновения между религиозными общинами. Я попытаюсь уладить конфликт здесь, во дворце, вместе с Львом сегодня вечером. Не возражаешь, если поедешь домой одна, любовь моя?
Кейлин кивнула головой. На самом деле она почувствовала облегчение. Ей требовалось время подумать. Сходство между Саксонцем и Вульфом поразительное, хотя его волосы светлее, чем пшеничные локоны Вульфа.
— Возьми паланкин, — обратилась она к Аспару. — Когда бы ты ни отправился домой, тебе понадобится транспорт. Я поеду с Касией к ней, а потом ее паланкин доставит меня на виллу Маре.
— Конечно, — согласилась Касия. — Кейлин всегда очень практична, мой господин. Василий, любовь моя, ты заедешь ко мне на ужин?
— Не могу, — ответил он с сожалением. — Моя сестра настаивает, чтобы я остался в ее компании сегодня вечером, ведь она принимает патриарха. Может быть, я приду позднее, моя милая. Тебя это устроит?
— Нет, — сказала Касия, — думаю, нет, мой господин. Если ты не можешь приехать на ужин, я воспользуюсь этим и высплюсь. Я не могу этого сделать, когда ты со мной, — добавила она, чтобы смягчить свой отказ. Поднявшись, она поцеловала его. — Пойдем, Кейлин. А то будет трудно пробираться через толпу. Арена пустеет, как чаша, наполненная вином.
— Удачи, мой господин, — пожелала Кейлин Аспару. Он наклонился и нежно коснулся губами ее губ.
— Когда я смотрю на тебя, любовь моя, — сказал он, — моя преданность долгу становится все слабее и слабее.
— Не обманывай меня! — Кейлин улыбнулась. — Империя — твоя первая любовь, я хорошо знаю это. Я согласна делить тебя с Византией, мой милый.
Он тоже улыбнулся:
— Тебе нет равных среди женщин, Кейлин Друзас. Я счастлив, любя тебя.
Кейлин и Касия покинули ипподром в большом и удобном паланкине.
— Почему ты отказалась принять принца попозже? — спросила Кейлин подругу. — Я думаю, он действительно любит тебя.
— Я не хочу цепляться за Василия, как лоза, — сказала Касия. — А также не хочу, чтобы Василий злоупотреблял моей любовью к нему. Я любовница, а не жена. Я не хочу довольствоваться только частью вечера на его усмотрение. Мне нужен весь вечер. Несомненно, он знал заранее, что будет сегодня с сестрой, но не сказал мне. Он предполагал, что я стану дожидаться его, а я отказалась, разве я не права?
Кейлин не ответила, и Касия, внимательно посмотрев на нее, добавила:
— Ты слышала, о чем я говорю? Что с тобой, Кейлин? Кейлин вздохнула. Ей надо с кем-то поделиться, и Касия ее единственная подруга.
— Это Саксонец, — сказала она.
— Да, он великолепен! — согласилась Касия.
— Не в этом дело, — ответила Кейлин.
— Тогда в чем же?
— Мне кажется, что Саксонец — это Вульф Айронфист.
— Твой муж из Британии? Ты уверена? О боги!
— Я не уверена, Касия, — сказала Кейлин возбужденно, — но я должна знать точно! Мы поженились, потому что он устал от сражений и хотел вести спокойную жизнь. Мои земли привлекли его внимание ко мне. Все эти месяцы я думала, что Вульф Айронфист в Британии. Я даже решила, что теперь у него другая жена и есть ребенок. Мне надо знать, кто этот человек по прозвищу Саксонец! Я так или иначе должна узнать правду.
— О, Кейлин, ты хочешь открыть ящик Пандоры, — предупредила Касия. — А что, если этот человек окажется Вульфом Айронфистом? Что ты будешь делать? Ты все еще любишь его? А как же Аспар?
— Не знаю, что и сказать, Касия. У меня нет ответов на твои вопросы. Я должна знать, действительно это он или глаза обманывают меня. — Она выглядела такой растерянной, что сердце Касии дрогнуло. — О, что же мне делать? — Кейлин заплакала.
— Хорошо! — Касия оживилась. — Мы должны удовлетворить твое любопытство, не так ли? — Отодвинув шторки паланкина, она высунулась и позвала главного носильщика:
— Отправляйся на виллу Максима, Петр!
Кейлин открыла рот:
— О нет, Касия! Ты сошла с ума! Что, если меня увидят? Особенно сейчас, когда я должна выйти замуж за Аспара.
— Кто нас увидит? — усмехнулась Касия. — Иоанн и Фока закрыли виллу Максима для постоянных клиентов, пока гладиаторы развлекаются там. Я пойду, а ты останешься в паланкине с плотно закрытыми шторами. Я отыщу Иоанна, а он найдет способ узнать, является ли Саксонец твоим Вульфом Айронфистом. Мы не станем рисковать, — пообещала Касия. — Потом ты сможешь спокойно отправиться домой.
— А что, если это Вульф? — Кейлин не находила себе места. Лицо Касии стало серьезным.
— Ну тогда, подруга, ты должна решить, чего же ты хочешь — красивого, но дикого Саксонца, который, очевидно, без гроша в кармане и желает рисковать своей жизнью на арене, или образованного, богатого первого патриция империи. На твоем месте, Кейлин Друзас, я бы повернула носилки назад и немедленно отправилась на виллу Маре. Если бы такой мужчина, как Флавий Аспар, любил меня, я бы каждое утро, проснувшись, благодарила Бога всю свою оставшуюся жизнь. Думаю, ты сошла с ума, так испытывая судьбу. Позволь сказать Петру, чтобы он повернул. Я поеду с тобой домой и составлю компанию на этот вечер. Саксонец не может быть Вульфом Айронфистом.
— Я должна знать, Касия. Увидев его на расстоянии, я стала сомневаться. Если я не разрешу эти сомнения, как могу я брать обязательство быть верной Аспару? Что, если Саксонец не Вульф, но однажды в будущем Вульф появится у моего порога? Что, если я все еще люблю его?
— Боги не допустят этого, глупое создание! — воскликнула Касия.
Паланкин продвигался вдоль Мизы, а затем по широким улицам. Женщины молчали. Касия теребила тонкими пальцами платье. Она уже раскаивалась, что затеяла все это. Не только Кейлин открывала ящик Пандоры. Она глубоко вздохнула. Ничего не выйдет из этого. Кейлин волновалась, как невеста перед свадьбой, и была ужасно бледна. Однако и Касия начала нервничать, когда паланкин опустился и главный носильщик отодвинул шторы, показывая, что они уже во дворе виллы Максима. Кейлин, протянув руку, ободряюще коснулась руки Касии.
Касия кивнула:
— Я поищу Иоанна. Оставайся здесь и ни в коем случае не открывай шторы. Пусть все думают, что паланкин пуст. — Она сошла с изящных носилок. — Петр, никто не должен знать, что со мной спутница. Я быстро.
— Хорошо, госпожа, — ответил он. Касия быстро прошла в великолепный атрий виллы. Слуга вышел вперед, и его глаза широко раскрылись, когда он узнал посетительницу.
— Добрый день, Михаил, — сказала Касия. — Позови хозяина Иоанна. Я подожду его здесь. Ты был сегодня на состязаниях? — весело спросила она. — Разве Саксонец не прекрасен?!
Михаил позволил себе слегка улыбнуться. Касия имела свойство производить хорошее впечатление на мужчин. Он вежливо кивнул:
— Сейчас, госпожа. Не хотите ли чего-нибудь освежающего? Жарковато для осени. Может быть, охлажденного вина?
— Благодарю, не надо, — ответила Касия. — Я подожду хозяина Иоанна. — Она села на мраморную скамью, наблюдая за тем, как удалялся слуга, и размышляя, сколько времени пройдет, прежде чем появится Иоанн. О боги! Зачем она предложила пойти сюда?
В атрий вошел Иоанн, но, к ее большому огорчению, он был не один. Она мысленно проклинала себя за глупость.
— Касия, моя милая! — Иоанн расцеловал ее в обе щеки. — Что привело тебя сюда сегодня? Я очень удивлен, увидев тебя.
— В самом деле, Касия, — промурлыкал Джастин Габрас. — Я тоже удивлен. Думаю, и принц Василий также удивился бы.
— Нет, не удивился бы, — ответила Касия спокойно, вновь обретая хладнокровие. — Я пользуюсь определенной благосклонностью принца, мой господин, но не принадлежу ему. К тому же он не позволяет себе препятствовать моим давнишним связям. — Она повернулась к Иоанну:
— Могли бы мы поговорить наедине?
Однако прежде, чем Иоанн ответил, вмешался Джастин Габрас:
— Секреты, моя милая? Я заинтригован. Какие секреты могут быть у проститутки? Я думал, все, касающееся тебя, всем давно известно.
Касия почувствовала, как растет ее возмущение.
— Мне интересно знать, мой господин, как скоро вы отравитесь собственным ядом! — резко оборвала она его. — Иоанн, где мы можем поговорить?
— Нет, нет! — продолжал хихикать Габрас. — Я должен знать ваши секреты. Я не оставлю вас с Иоанном, пока не узнаю.
Иоанн беспомощно посмотрел на Касию, а она пожала плечами:
— Ну что же, хорошо! Если вы хотите знать, мой господин, я приехала поближе посмотреть на гладиаторов. Ну что, теперь вы удовлетворены?
Джастин Габрас рассмеялся:
— Все вы, женщины, одинаковы. Посмотреть, говоришь? И это все, Касия? Может быть, на самом деле ты хотела испытать их страсть? Какой из них поразил твое воображение? Саксонец? Гунн? Если бы ты была обитательницей этого дома, ты могла бы выбрать их сегодня ночью, не так ли?
— Громадные потные мужики с большим членом и детским умом не бывают особенно хорошими любовниками, — ответила Касия хладнокровно. — Однако их тела красивы, а я знаток красивых мужчин, мой господин. Я мало что видела из нашей ложи на ипподроме, вот почему и приехала на виллу Максима. Может быть, я выбрала неподходящее время. Я могу прийти утром.
Иоанн, пораженный речью Касии, наконец подал голос.
— Да, моя милая, так действительно было бы лучше, — согласился он. — Их день длится долго: они наслаждаются прекрасной едой, развлекаются. Приходи утром, и я всем представлю тебя. Ты даже можешь посмотреть на них в бане. — «Что с Касией? — подумал он. — Ее поведение так не вяжется с ее характером». — Я провожу тебя до паланкина.
— Благодарю, дорогой Иоанн, — улыбнулась Касия.
— Я тоже пойду с вами, — не отставал Джастин Габрас.
— В этом нет необходимости, мой господин, — ответила Касия быстро.
— Но я настаиваю, — не сдавался Джастин Габрас. Когда они дошли до паланкина, Касия громко сказала:
— Я приеду утром, Иоанн, тогда и посмотрю на их красивые тела.
Прежде чем она смогла остановить его, Джастин Габрас наклонился и раздвинул шторы паланкина. Его глаза расширились, и, нырнув внутрь, он вытянул оттуда за руку сопротивляющуюся Кейлин.
— Так, так, так! Что у нас здесь? Будущая невеста Аспара явилась домой? Ты тоже пришла посмотреть на гладиаторов, моя милая? Или цель твоего визита — вспомнить старые времена?
Кейлин вырвала руку и холодно посмотрела на него.
— Это моя вина! — вспыхнула Касия. — Аспара сегодня после состязаний вызвали во дворец. Я обещала доставить Кейлин на виллу Маре, но мне так захотелось взглянуть на этих великолепных мужчин. Я завернула мой паланкин сюда. Кейлин не хотела идти и, как вы видите, оставалась в паланкине. Если Аспар узнает, он не разрешит нам больше дружить!
— Если Аспар узнает, свадьба, вероятнее всего, не состоится, — усмехнулся Джастин Габрас.
— Думаю, что это не так, мой господин, — возразила Кейлин. — Я не сделала ничего предосудительного, и мой господин Аспар знает, что я не лгунья. Если я расскажу ему правду обо всем, он поверит мне.
— Вероятно, — согласился Джастин Габрас, — но поверит ли императорский двор? Или патриарх? Все они готовы верить худшему о вас, Кейлин Друзас. — Он засмеялся. — Только сегодня я сказал своей жене, что вы неуязвимы. Кажется, я ошибся.
— Кто может подтвердить, что мы были здесь сегодня? — спросила Касия. — Кем бы ни была ваша жена, мой господин, вам не поверят, если вы станете сплетничать. — Она протиснулась и взяла Кейлин за руку. — Пойдем, я должна доставить тебя на виллу Маре до наступления темноты, пока видна дорога.
— Нет! — Джастин Габрас крепко ухватился за другую руку Кейлин. Он уже придумал коварный план, как вернее всего дискредитировать ее.
— Иоанн! — обратилась Касия к хозяину дома.
— Иоанн не поможет вам, мои дорогие! — злорадствовал Габрас. — Чего вы ждете от него? Вы пришли сюда по собственному желанию. Я не заставлял вас. А теперь вы останетесь и развлечете моих гостей.
— Господин Габрас, — обратилась к нему Кейлин, — зачем вы делаете это? Я едва вас знаю, почему вы так ненавидите моего господина Аспара?
— Я недостаточно хорошо знаю Флавия Аспара, чтобы ненавидеть его, — последовал холодный ответ, — но я устал слушать нытье Флациллы; ей так хочется отомстить ему за брак без любви. Не говорите, что она не любила его. Она сама мне говорит об этом достаточно часто, но ненависть к Аспару — а она у нее очень сильна — является обратной стороной любви, Кейлин Друзас. Уверен, вы знаете об этом. Гнев Флациллы так силен, что я опасаюсь за моего ребенка. Я хочу этого ребенка! До этого момента я не мог сделать для моей жены того, что она требовала. Ваша глупость, приведшая вас сюда, предоставила мне возможность, которой я не ожидал. — Жестокая улыбка играла на его губах. — К завтрашнему утру Флацилла насладится местью и, думаю, успокоится.
— Пощадите ее, — попросила Касия, — и я лично развлеку гостей любым способом по вашему желанию! Только освободите Кейлин, прошу вас, мой господин Габрас! Иоанн, что же вы молчите?!
— Я не могу помочь вам, — сказал Иоанн, и его глаза наполнились слезами. — Он убил бы меня, попытайся я это сделать, не так ли, мой господин? Даже если бы я послал за помощью, через некоторое время сюда прибыл бы Аспар и было бы поздно. Вам не следовало приходить сюда вечером, Касия, и уж тем более брать с собой Кейлин.
— Михаил! — позвал Джастин Габрас слугу, который быстро подошел к нему. — Помоги мне принять наших гостей и запри их, пока мы не приготовимся. — Он втащил Кейлин в атрий, она тщетно пыталась освободиться от его сильных пальцев.
— Ну что ж, пошли! — в отчаянии закричала Касия, когда Михаил подтолкнул ее вслед за Кейлин.
— И запри носильщиков паланкина этой проститутки, пока мы не решим освободить ее, — приказал Джастин Габрас Иоанну.
— Госпожа, прошу извинить меня за это, — сказал Михаил, вталкивая Кейлин вслед за Касией в скудно обставленную комнату без окон. Он закрыл за ними дверь, и они услышали, как громко щелкнул замок.
— Прости меня! — Касия бросилась к Кейлин. — Я сделала глупость, предложив прийти сюда! Но боги помогут нам!
— Это и моя вина, — возразила Кейлин. — Надо было оставить в покое Саксонца, а не гоняться за ним, тогда бы мы не попали в такое неприятное положение. Что, ты думаешь, они собираются сделать?
— Тут все ясно, — сказала Касия. — Габрас отдаст нас гладиаторам. Для меня это не имеет значения. Я проститутка, но ты, моя несчастная подруга! — Она заплакала, к большому удивлению Кейлин, ведь Касия была не из тех женщин, которые плачут.
— Не плачь, — успокаивала Кейлин подругу. Странно, но сейчас она ничего не чувствовала. Даже страха.
— Габрас разболтает об этом по всему Константинополю, — всхлипывала Касия. — Василий никогда не простит мне этого!
— Ты любишь его? — Кейлин снова была удивлена.
Касия кивнула:
— О, боги помогут мне, я верю! Он, конечно, не знает.
Печально, но он не тот человек, чтобы верить в такие чувства. Он никогда не допустит, чтобы я стесняла его. Боюсь, я больше никогда не увижу его после этой ночи! Я испортила и твою, и свою жизнь!
— Может быть, мы сможем убежать, — произнесла Кейлин с надеждой.
Касия перестала плакать и посмотрела на подругу:
— Как? В комнате нет окон и только одна дверь, и та заперта. Они скоро придут за нами, и все кончится. Отсюда не убежишь, Кейлин. С этим надо смириться.
