- Дочери торговца шелком, #2
Глава 10
– В таком случае поскорее принесу воду, – заключил Рафаэлло и разомкнул объятия.
Чтобы не упасть, Франческе пришлось схватиться за стол. Колени внезапно ослабли. Рафаэлло – вовсе не ее Карло, но что-то в нем возбуждало. Поскольку он был ее мужем, она имела полное право удовлетворить любопытство, причем чем быстрее, тем лучше. Она слегка подогрела принесенную воду, торопливо помыла тарелки, глиняные кружки и ножи, а остатками сполоснула лицо.
Закончив работу, обернулась, чтобы посмотреть, что делает супруг, и обнаружила его в постели. Одежда была аккуратно сложена на одном из стульев. Судя по всему, он успел раздеться, пока она возилась с посудой. Неужели ей придется раздеваться перед ним?
– Умоляю, задерните шторы, – попросила Франческа.
– Только сегодня, – невозмутимо согласился Рафаэлло. – Потому что это наша первая ночь. Но больше никогда. Не хочу, чтобы жена от меня пряталась.
Бронзовые кольца зазвенели, и красный полог сомкнулся, укрыв от пронзительного взгляда.
Франческа медленно разделась, также аккуратно сложила вещи на втором стуле и осталась в одной полупрозрачной сорочке. Гребень она не взяла, так что причесаться было нечем. Немного подумав, все-таки вытащила шпильки из старательно уложенной Терцей прически и распустила волосы. Ничего, сейчас можно обойтись и пальцами, а утром достаточно будет заплести косу. Отважившись на несколько дней уехать из замка, она даже не подумала взять с собой самое необходимое, потому что привыкла, что нужные вещи появляются сами собой. Даже в лесной гостинице у Алонзы можно было найти все, что угодно. Франческа улыбнулась: оказывается, она безнадежно избалована.
– Жена! Я тебя жду, – послышался из-за занавески голос Рафаэлло.
– А я ждала вас вчера. – Ответ прозвучал резко, и герцог рассмеялся. – Женщине нужно время, чтобы подготовиться.
Шторы раздвинулись.
– Иди сюда, – строго позвал Рафаэлло.
– Вот как вы разговариваете с супругой? – Франческа внезапно осознала, что нервничает. Не такой она представляла свою первую брачную ночь. Да и способна ли девушка думать о столь значительном событии без трепета? Рафаэлло Чезаре, герцог Террено Боскозо, стал ее мужем, но она его почти не знала, если не считать нескольких коротких встреч почти год назад. И вот сейчас он требовал, чтобы она разделила с ним постель и как можно скорее подарила герцогскому роду наследника.
Рафаэлло заметил выражение ее лица: в нем читалось вызванное страхом нервное напряжение. Еще бы! Чего же иного он ожидал? Сейчас перед ним стояла вовсе не опытная, познавшая страсть женщина. Несмотря на острый язычок и флорентийскую светскость, супруга его оставалась юной девушкой. Невинным созданием, отказавшимся изменить ему и его семье с ним же в чужом образе. Рафаэлло протянул руку.
– А я и забыл, как ты молода и как чиста.
Она посмотрела на раскрытую ладонь.
– И все же прекрасно знаю, что от меня требуется, – произнесла гордо, хотя явно оцепенела от напряжения.
– Конечно, знаешь, – согласился супруг. – И все же первый раз всегда пугает. – Пресвятая Дева! Она стояла, как маленький солдат, готовый броситься в бой. Рафаэлло подавил смех. – Если пообещаю не проглотить тебя мгновенно, согласишься ли разделить со мной эту постель?
– Теперь вы насмехаетесь надо мной, синьор. А что, если бы я набросилась на вас и потребовала исполнить супружеский долг? Такое поведение вам понравилось бы больше?
– Нет. Сказать по правде, нахожу твою сдержанность очаровательной и вполне соответствующей обстоятельствам. Но, стоя босиком и в одной сорочке, недолго и простудиться. То, что должно быть исполнено, в конце концов случится. Не заблуждайся на этот счет, ведь мы оба понимаем долг перед семьей и герцогством Террено Боскозо. К счастью, в нашем распоряжении достаточно времени, чтобы осуществить то, что сейчас кажется тебе таким тягостным. Надеюсь, что когда главное произойдет, мне удастся изменить твое представление об отношениях супругов в постели. Так подойди же и дай руку.
Она понимала, что больше не в силах избегать его, находясь под одной крышей. Любопытство терзало. Судя по подслушанным разговорам, занятия любовью вовсе не внушали ужаса после того критического момента, когда юная женщина освобождалась от досадной помехи, называемой девственностью. Действительно ли она готова и дальше избегать супружеских обязанностей? Неужели настолько труслива?
Матушка вовсе не жаловалась на супружескую близость, а старшая сестра была готова на все, лишь бы разделить постель со своим турецким принцем. Франческа вложила руку в раскрытую ладонь и уступила настойчивым притязаниям мужа.
Он нежно поцеловал жену и неторопливо занялся крошечными перламутровыми пуговками на рубашке. Устранив помеху, с восторгом посмотрел на юную грудь. Франческа не остановила его, однако на бледных щеках вспыхнул румянец. Рафаэлло, не прикасаясь к ней, просто любовался безупречностью женственных форм, идеальную белизну которых нарушали лишь розовые вершинки.
На миг Рафаэлло представил у этой груди ребенка, но тут же решил, что, прежде чем младенец коснется материнской плоти, сделать это придется ему – чтобы не погибнуть от неутоленного желания. Он склонился, чтобы поцеловать белоснежные холмики, и заметил, как в узкой долине между ними трепещет сердце. Остановился и заглянул Франческе в лицо.
От смущения та зажмурилась. Она и сама не знала, чего ожидала, но только не этого медленного, методичного исследования. Трудно было сказать, каким она представляла супруга. Трудно было сказать даже, дышит ли она.
– Открой глаза, – то ли попросил, то ли приказал супруг.
– Не могу: вы смотрите на мою грудь.
– Но твоя грудь прекрасна, – с улыбкой возразил он.
С Карло она вовсе не проявляла подобной застенчивости. Но тогда ей казалось, что она влюблена в охотника. А влюбиться в герцога еще не успела.
– Я твой муж и имею полное право любоваться твоей красотой. Уверен, что ты и сама об этом знаешь.
– Наш супружеский долг – произвести на свет ребенка, синьор. Церковь учит, что соитие мужчины и женщины возможно только ради этой цели, чтобы мы могли продолжить святую католическую веру, – чопорно заявила Франческа.
Рафаэлло с трудом удержался от проклятия. Мать должна была хоть что-то рассказать дочке о радостях слияния мужчины и женщины. Невозможно было поверить, что Орианна Пьетро д’Анджело послушно родила своему Джованни семерых детей и при этом вовсе не испытала удовольствия. Но возможно, она не беседовала с Франческой на эту тему. Может быть, считала, что надежнее держать девочку в полном неведении.
– Близость мужчины и женщины такова, какой они ее сделают, – пояснил Рафаэлло. – Например, начисто лишенной чувства, как рекомендует церковь. Или полной счастья и восторга, когда каждый рад оценить достоинства другого.
– Значит, считаете грудь моим достоинством? – уточнила Франческа. Мысль показалась настолько забавной, что она захихикала.
– Да-да, считаю! Причем до такой степени, что готов поклоняться ей, одаривать поцелуями и ласками – только позволь.
– И тогда я наконец избавлюсь от девственности?
– О, прежде чем это произойдет, предстоит пройти неблизкий путь, однако восхищение грудью – отличное начало, – с улыбкой ответил Рафаэлло.
– А что еще мы должны сделать? – с безыскусной прямотой осведомилась Франческа.
– Трудно объяснить процесс с начала и до конца, но если доверишься, то покажу все, что необходимо знать, – пообещал он.
– Вы мой муж, – задумчиво произнесла Франческа. – Поэтому, наверное, у меня нет иного выбора, как позволить вам делать все, что угодно.
– Некоторые мужчины даже не стали бы с тобой разговаривать, а жестоко освободили бы от той самой девственности, которую ты так упорно защищаешь, и даже не спросили бы согласия. Я же буду нежен и осторожен, но к утру ты превратишься в настоящую женщину. Не заблуждайся на этот счет. Заберу и девственность, и много чего еще. Ты принадлежишь мне, жена.
– Не согласна считаться чьей бы то ни было собственностью, – упрямо возразила Франческа.
– Ничего удивительного. Насколько я понял, ты очень независима, и это одна из причин моего выбора. Считаешь, что я назвал невестой тебя, потому что выбирать было больше не из кого, однако это не так. Если бы решил, что Луиза мне подходит, не раздумывая выбрал бы, несмотря на ее детскую симпатию к Валианту. Но Луиза увяла бы в моих руках.
Ну а что касается мадемуазель, то мы оба знаем, что одного ее страстного стремления стать герцогиней оказалось мало, даже несмотря на красоту и солидное приданое. Злой язык и отвратительный нрав сделали ее совершенно невыносимой. Кому вместо жены нужна мегера? Но ведь выбор вовсе не ограничивался тремя молодыми особами. Если бы я захотел, отец немедленно отослал бы вас по домам и пригласил других девушек.
Но ты, Франческа Пьетро д’Анджело, привлекла мое внимание, восхитила умом, чувством юмора, безупречностью манер. Сквозь вуаль равнодушия мне удалось рассмотреть пылкое сердце, не желавшее оказаться в плену ни у церкви, ни у мужа. Но в конце концов тебя все равно заставили бы выйти замуж, и я выбрал тебя, чтобы не позволить совершить ошибку. С самого начала знал, что ты станешь моей женой, а потому не мог позволить вернуться во Флоренцию, где родители от отчаяния выдали бы тебя за первого встречного. И вот ты моя, а я твой. И сегодня наша первая брачная ночь.
Франческа долго молчала, пораженная внезапным откровением, а потом тихо произнесла:
– Могли бы сказать все это раньше.
Рафаэлло рассмеялся.
– Это тебе сейчас так кажется, но если бы я открыл свое чувство прежде, ты просто не поверила бы. И все же в тебе есть все, что я мечтал найти в жене.
– Не знаю, верю ли даже сейчас, – саркастически возразила Франческа. – Что же вы искали такого, что смогли обнаружить только во мне? Не думаю, что вас привлекла одна лишь красота. Этого слишком мало, да и остальные выглядели ничуть не хуже.
– Искал женщину, с которой можно разговаривать не только о детях и хозяйственных заботах, – попытался объяснить Рафаэлло. – Что, если когда-нибудь придется уехать и оставить герцогство? Тогда управлять им придется жене. Разве милая Луиза или несносная Аселин дю Барри справятся с задачей? Конечно, нет. А ты справишься. Вижу, что ты уверена в себе достаточно, чтобы принимать смелые решения.
– Значит, вы выбрали меня не за красоту. Просто решили, что смогу управлять чем-то еще, кроме собственного дома, – подытожила Франческа, не зная, обижаться или радоваться. Можно ли принять рассуждение как комплимент или в нем нет ничего, кроме сухого расчета? В словах не прозвучало даже намека на романтические чувства. Но ведь браки далеко не всегда основаны на чувстве; часто они построены на практических соображениях, а признание показалось правдивым.
– Должна ли я вам верить или нет? – спросила Франческа и посмотрела прямо в глаза.
– Ты уже мне веришь, – без тени сомнения ответил Рафаэлло. Не отвел взгляда, не прищурился и даже не моргнул. – Лед, сковывающий твое сердце, начал таять. Ты понимаешь, что слова мои правдивы. – Он склонился и поцеловал сначала одну вершинку, а потом другую. – Может быть, вернемся к делу? Утром, если пожелаешь, буду счастлив продолжить обсуждение, но сейчас есть занятия куда более интересные. – Новый поцелуй пришелся в узкую долину между холмами.
Франческа утратила дар речи; к тому же не смогла найти ни малейшего повода запретить мужу действовать по собственному усмотрению. Он не признался в любви, однако искренность следовало бы истолковать как проявление высоких чувств. Губы его сомкнулись и энергично втянули сосок. От неожиданности Франческа тихо вскрикнула: ощущение оказалось новым и возбуждающим.
– Рафаэлло!
Следовало немедленно его остановить. Да, обязательно. Но вот только почему-то делать это совсем не хотелось. Напротив, хотелось, чтобы ласки продолжались, чтобы восхитительное ощущение… Пресвятая Дева! Что же это такое? Она не знала и не понимала, но мечтала о продолжении. Пальцы вцепились в темные волосы, а с губ сорвался едва слышный стон наслаждения.
Рафаэлло опьянел от вкуса юного тела, от аромата чистой кожи. Прикосновение к волосам заставило вздрогнуть от острого удовольствия. Он познал немало женщин, но еще не испытывал той незамутненной радости, которая наполнила душу сейчас. Тихий блаженный стон подстегнул его.
Он выпустил на свободу сосок и провел языком по жемчужной коже. Трудно было удержаться, чтобы не спуститься ниже. Интересно, кто-нибудь из мужчин уже умирал от нестерпимого желания? Мужское естество стремилось ворваться в глубину прекрасного тела, чтобы раз и навсегда устранить преграду, мешавшую им наслаждаться друг другом. Но сейчас любимая сжалась и окаменела от неизвестности, страха и предчувствия боли. Чтобы отвлечь ее, он бережно обвел языком вокруг пупка.
Франческа совсем по-детски захихикала.
– Боишься щекотки? – спросил он голосом, который показался ей опасным.
– Нисколько! – малоубедительно попыталась солгать она.
– Обманщица, – промурлыкал он на ухо и снова пощекотал – теперь уже кончиками пальцев.
– Нет! Нет! – воскликнула Франческа и с беспомощным смехом попыталась увернуться. – Прекрати! Сейчас же прекрати!
Внезапно он накрыл ее губы своими и принялся страстно, жадно целовать. Всем своим существом она ощутила его голод. Но чего же он хотел? Она не знала и даже не стремилась узнать, а просто мечтала, чтобы он вечно продолжал целовать ее. Карло. Имя мелькнуло в уме и сразу пропало. Охотник оказался наивной фантазией, а вот этот человек, обжигающий огненными, полными желания поцелуями, стал ее мужем. Франческа осознала, что не испытывает по этому поводу ни малейшего сожаления. Она ответила на поцелуй с равным пылом и сама целовала его до полного изнеможения.
Когда же, тяжело дыша, они оторвались друг от друга, Франческа поймала руку мужа и благодарно прижала к сердцу.
– Как могло случиться, что ты знаешь меня лучше, чем я тебя?
Рафаэлло улыбнулся.
– Когда-нибудь открою свой секрет, – пробормотал он. В свою очередь, крепко сжал ее руку и прикоснулся губами к ладони, а потом деловито снял рубашку и бросил на кресло.
– Ну вот, теперь мы оба такие, какими нас создал Творец.
До этой минуты она не замечала его наготы, потому что ее скрывало одеяло, но он и вправду оказался совершенно голым.
– Ах, Господи! – воскликнула она и густо покраснела.
– Неужели мои поцелуи до такой степени завораживают, что ты даже не увидела, как я разделся? – усмехнулся Рафаэлло. – Видишь ли, молодожены, как правило, ложатся в постель без одежды.
– А откуда вам об этом известно? – недовольно проворчала Франческа. – Разве вы уже были женаты?
– Слишком много разговариваешь, женщина, – улыбнулся Рафаэлло и, опрокинув Франческу на подушки, снова принялся целовать.
Франческе очень хотелось немедленно выяснить источник подозрительной осведомленности, однако поцелуи и вправду заставили забыть обо всем на свете: она горячо отвечала на каждый, пока не закружилась голова. Теплые губы. Дерзкий язык, своевольно завладевший ее языком. Все это пьянило и лишало остатков воли. Она обняла его за шею, однако он тут же поймал ладони и, крепко сжав, проложил влажную дорожку вниз.
Губы мягко скользнули по груди и сосредоточились на животе. Горячее прикосновение оказалось необыкновенно волнующим – ничего подобного она не испытывала ни разу в жизни. Странно, неужели губы способны творить чудеса? Франческа открыла рот, чтобы спросить, однако он не позволил произнести ни слова.
– Тише, любовь моя. Просто наслаждайся впечатлениями, которые дарит страсть.
Рафаэлло накрыл ее собой, и Франческа провела ладонями по сильной спине, а потом, не удержавшись, сжала крепкие, мускулистые ягодицы. Он нежно подбадривал, нашептывая ласковые слова, дразня зубами мочки ушей, сжимая губами соски, так что набухшая грудь, казалось, с минуты на минуту лопнет.
Он прижался бедрами к ее бедрам. Ноги его были намного длиннее ее ног и несравнимо сильнее. Вот он прильнул животом и…
– О! – Короткое восклицание вырвалось невольно и прозвучало легким вздохом. Рафаэлло не произнес ни слова. Любая реплика послужила бы поводом для разговора, обсуждения новых вопросов, а мужское естество уже отказывалось мириться с его бесконечным терпением. Он снова потерся – уже настойчивее – и в ответ услышал возглас, похожий на стон. Благодатное лоно наполнилось горячей влагой. Сама того не сознавая, юная супруга жаждала познать истинную страсть.
Он взял член в руку и раздвинул интимные складки. Нашел самую чувствительную точку и настойчиво нажал, словно требуя позволения войти. Она едва слышно пробормотала что-то неопределенное. Он продолжал настаивать до тех пор, пока в ответ не ощутил легкой дрожи наслаждения, и только после этого, обуздав отчаянное желание, позволил себе медленно проникнуть в желанное лоно.
Едва схлынула первая волна удовольствия, Франческа внезапно осознала, что Рафаэлло упорно продвигается в глубину ее тела. Первой реакцией стала паника. Она представляла, что означают его действия, однако никак не могла предвидеть не изведанных прежде ощущений, а потому напряженно и испуганно замерла. Супруг зашептал ласково, стараясь успокоить:
– Не бойся, любовь моя. Время пришло, и я буду осторожен: в первый раз это может оказаться для тебя непросто. Если доверишься, то получишь новое удовольствие. – Он легко поцеловал Франческу в губы.
– Я… знаю, что без этого не обойтись. Просто…
Новый поцелуй заставил замолчать, но супруг не произнес больше ни слова.
Он продолжал размеренно наступать и отступать – поначалу сдержанно, а потом все более решительно и требовательно. Вдруг боль пронзила ее, и он оказался глубоко внутри. Франческа вскрикнула; по щекам потекли слезы. Рафаэлло на миг замер и начал стремительно, возбужденно двигаться. Удивительно, но боль постепенно отступила и даже сменилась новой, хотя и робкой волной удовольствия, а в следующий миг супруг громко застонал, вздрогнул и наполнил лоно горячим потоком.
Он упал без сил, придавив Франческу своим немалым весом. Наслаждение бесследно растаяло и сменилось тревожной растерянностью. Все, девственность утрачена, но она покривила бы душой, если бы сказала, что ласки мужа оказались неприятными. Интересно, с Карло было бы так же? Или еще лучше? Слава богу, что охотник проявил благородство и сохранил ей честь. Лучше не иметь поводов для сравнения.
– Как ты себя чувствуешь? – участливо поинтересовался супруг, как только вновь обрел голос. Лег рядом и крепко обнял.
– Больно, но, наверное, так и должно быть, мой господин, – честно и серьезно ответила Франческа.
– Чувствовал, что тебе было приятно.
– Да, но только до тех пор, пока вы не освободились.
– Прости, – извинился Рафаэлло, – но первая встреча взволновала и лишила терпения. Сейчас отдыхай, а завтра снова будем любить друг друга. Много раз, обещаю. Одно из преимуществ этого тихого уголка заключается в том, что никто нас здесь не побеспокоит. Спи, милая.
Много раз? А Франческа думала, что теперь, когда супруг излил семя, следует спокойно и терпеливо ждать, пока не выяснится, подарил ли он ей ребенка. Разве можно было предположить, что муж захочет часто проводить ночи с женой? Не зря же мужчины держат любовниц. Почему матушка ничего не объяснила? Или Терца? Каких еще важных вещей она не знает? И все же мысль о новых встречах с Рафаэлло не пугала и даже не вызывала неприязни. Даже сегодня, в первую ночь, случились моменты наслаждения, пусть и короткие. Жаль, конечно, что их было немного.
Но если задуматься о тех вольностях, которые она позволяла Карло, разве можно считать ласки мужа заслуженными? Нужно обязательно рассказать ему об охотнике. Рафаэлло, несомненно, рассердится, однако усомниться в ее честности все равно не сможет, потому что несколько минут назад сам лишил девственности. Она не изменила мужу, а значит, ему незачем знать, насколько глубоки ее чувства к молодому охотнику. Теперь она жена герцога Террено Боскозо, герцогиня, и у супруга нет и никогда не будет оснований для ревности.
Он разбудил ее страстными поцелуями, сгорая от нестерпимого желания. Франческа с готовностью его приняла, раскрылась навстречу и лишь слегка поморщилась, когда он с восторженным вздохом стремительно вонзился в ее плоть. Боль постепенно ушла. Рафаэлло нежно ласкал и уговаривал, помогая получить наслаждение прежде, чем освободился сам.
– Со временем научимся достигать вершины одновременно, – пообещал он.
– И тогда будет еще лучше? – уточнила она.
– Да, – ответил он с улыбкой.
– В таком случае готова начать обучение прямо сейчас, – серьезно заявила Франческа.
– Искусство непростое, любовь моя, но вместе мы обязательно его постигнем, – заверил Рафаэлло.
Они провели в постели добрую половину дня. Супруг научил Франческу интимным ласкам и тайным прикосновениям, доступным только двоим. Она же предоставила ему полную свободу действий и очень быстро поняла собственные предпочтения. В конце концов голод заставил встать и позаботиться о еде. В ход пошла вторая курица с хлебом и сыром. Они выпили вина, захмелели и задремали, а едва проснувшись, опять любили друг друга до изнеможения, пока вновь не сморил короткий сон. Так продолжалось далеко за полночь, когда наконец оба крепко заснули.
Открыв глаза, Рафаэлло обнаружил, что молодая жена уже встала и оделась.
– Разве я позволил тебе покинуть супружеское ложе? – сонно проворчал он.
– Сегодня необходимо вернуться в замок, мой господин, – спокойно возразила Франческа. – Мы провели здесь уже две ночи и если не вернемся по доброй воле, ваш батюшка обязательно кого-нибудь за нами пришлет. – Она улыбнулась. – К тому же еда почти закончилась, и мы пьем очень много вина. Вставайте! Как только вернемся в замок, я приготовлю вам ванну и искупаюсь сама. Надо смыть с себя этот особый запах страсти.
Рафаэлло усмехнулся.
– Ничего не поделаешь. Ты слишком обворожительна, жена, и сдерживаться просто невозможно.
Франческа рассмеялась.
– Вставайте скорее и одевайтесь! Хочу с вами поговорить.
– О чем же? – уточнил Рафаэлло, даже не шевельнувшись. – Лучше подойди и подари утренний поцелуй, любовь моя.
– Нет-нет! Знаю, что вы замышляете, синьор. В эту постель больше меня не заманите. Лучше приходите ко мне вечером.
– Прийти к тебе? Ну уж нет. Каждую ночь будем делить одно ложе. Никогда не поверю, что счастливые супруги могут спать в разных покоях. А мы ведь счастливы. Правда, Франческа?
– Думаю, да, – тихо ответила она. – Поднимайтесь же, мой господин.
Ему очень хотелось остаться в постели, заманить ее, стащить рубашку и кожаные штаны и снова сделать своей, однако она была права. Если продолжать прятаться в охотничьем домике, отец непременно занервничает и кого-нибудь пришлет. Что ни говори, а теперь он – герцог Террено Боскозо и обременен множеством забот. Рафаэлло неохотно встал с кровати, торопливо сполоснул лицо холодной водой в принесенном Франческой тазу и быстро оделся. Сел за стол и принялся за скромный завтрак – хлеб с сыром.
– Ешьте, а я буду говорить, – предложила Франческа. – Зимой, в гостинице Алонзы, я встретила молодого охотника Карло, и он очень мне понравился. Кажется, я ему тоже. В ночь свадьбы, когда вы остались в зале и напились допьяна, Карло сумел проникнуть в замок и каким-то образом попал в нашу спальню. Разумеется, я его прогнала, хотя он умолял уйти с ним.
– Значит, ты его любила? – прямо спросил Рафаэлло, с нетерпением ожидая ответа.
– Кажется, да. Недолго. Но ни разу не предала ни вас, ни ваше имя, мой господин. Вам лучше всех известно, что замуж я вышла девственницей. А его никогда больше не увижу.
– Откуда такая уверенность? – спросил Рафаэлло, пораженный искренним признанием, и задумался, пришло ли время ответной откровенности: не пора ли рассказать, кто исполнил роль Карло, и постараться убедить в бескорыстности намерений?
– Да, я уверена, так как сама велела ему больше никогда не приходить. Если действительно любит, то исполнит мое желание. А вам я поведала всю правду, потому что теперь, когда мы стали настоящими супругами, никаких секретов между нами быть не должно.
Рафаэлло кивнул, будто бы соглашаясь. Нет, пока нельзя признаться в обмане, пусть даже основанном на лучших побуждениях. Может быть, когда-нибудь потом, но не сегодня. Поведав о своей детской неосторожности, Франческа воспримет новость болезненно. Даже больше – почувствует себя неловко, глупо. Лучше не рисковать.
– Верю тебе, – лаконично ответил он.
– Больше не буду об этом говорить, – заключила Франческа.
– Конечно, – согласился он. – Мы оба не будем об этом говорить, потому что незачем вспоминать прошлое.
Рафаэлло закончил завтрак, и они пошли на конюшню, оставив уборку дома невидимым работникам. А их ждали сытые, хорошо отдохнувшие лошади и добрых полдня пути.
Рафаэлло уверенно нашел узкую тропинку, ведущую через лес прямо к замку.
Герцог и герцогиня приехали домой во второй половине дня и сразу отправились к синьору Титу, чтобы сообщить о своем прибытии. Бывший правитель встретил их тепло: одного взгляда на сына и его юную супругу оказалось достаточно, чтобы понять: все сложности преодолены и в отношениях молодоженов царит гармония.
– Дети мои, вижу, что отдых в охотничьем домике пошел на пользу. Очень рад. Однако в ваше отсутствие я получил крайне неприятное письмо от графа дю Барри. Тебе, Франческа, беспокоиться не стоит. Мы с Рафаэлло все обсудим и найдем достойное решение проблемы.
– Если дело государственное, – возразила Франческа к немалому удивлению мужа и свекра, – то как герцогиня нашей небольшой страны я обязана знать, что происходит. Особенно если мне предстоит родить наследника Террено Боскозо.
Поначалу Рафаэлло хотел отослать ее прочь, как сделал бы отец, останься он герцогом. Жену следовало оберегать от любых неприятностей. Однако один лишь взгляд на Франческу заставил изменить решение. Эта юная, полная сил красавица была его герцогиней. Если держать герцогиню в счастливом неведении, она не сможет управлять государством в случае его болезни или отсутствия. К тому же как защитить от опасности детей, не зная, что творится в этом тесном мире?
– Пусть Франческа побудет здесь, с нами, – со спокойной уверенностью возразил молодой герцог. – Может настать день, когда ей придется принять ответственность на себя. Невозможно заботиться о герцогстве, его жителях и наших будущих детях, оставаясь в неведении. Она не только моя жена, но и герцогиня, а потому должна занимать такое же положение, как и я сам.
– Современный взгляд, – заметил синьор Тит.
– История знает женщин, которым довелось править, – вступила в разговор Франческа. – Когда-то я пряталась в классной комнате во время занятий братьев и услышала немало интересного. Мудрая супруга должна разделять заботы мужа, особенно если эти заботы касаются государства.
Синьор Тит добродушно усмехнулся.
– А что тебе следовало делать в то время, пока ты подслушивала уроки братьев?
– О, – вздохнула Франческа, – заниматься множеством женских дел. Учиться красиво петь, играть на клавесине, варить в сиропе лепестки фиалок и роз. Вот только ни разу не слышала, чтобы девушку выбрали в жены за умение петь или готовить цветочный десерт. Поют обычно менестрели, а варенье варят служанки. Куда интереснее слушать взрослые разговоры и лекции по истории. А после того как сестра Бьянка убежала со своим турецким принцем, стало ясно, что важно разбираться не в лепестках, а совсем в других вещах.
Тит от души рассмеялся.
– Если подаришь нашей семье сыновей столь же энергичных и любознательных, как их мать, я буду счастлив!
– Постараюсь порадовать и вас, и супруга, – заверила Франческа с лукавой улыбкой, но тут же снова стала серьезной. – Расскажите скорее, что написал граф дю Барри. Ясно, что возвращение дочери его разочаровало, но ведь он должен был понимать, что если ее не выберут, то отошлют домой. Во всяком случае, мои родители знали об этом с самого начала.
– Вот в этом и заключается суть проблемы, – покачал головой Тит. – Дорога в поместье дю Барри занимает не больше двух недель, однако Аселин явилась домой только спустя шесть месяцев, в сопровождении одной лишь горничной и глубоко беременная, а недавно родила сына. Она заявляет, что младенец – твой ребенок, Рафаэлло, и обладает всеми правами наследника.
– Лжет! – воскликнул герцог.
– Сука! – воскликнула герцогиня.
– Разумеется, лжет, – кивнул синьор Тит. – Однако нам предстоит разоблачить несправедливое обвинение. Граф вне себя от гнева. Дочь утверждает, что ты ее соблазнил и целых полгода – до своей свадьбы – держал как тайную любовницу. А потом отослал домой с единственным приданым – большим животом.
– Но ничего этого не было и в помине, – возмутился герцог. – Дурной нрав и дерзость мадемуазель дю Барри практически сразу заставили меня от нее отказаться. И даже красота не вызвала ни малейшего желания ее соблазнить, тем более что с самого начала меня заинтриговала Франческа. Но как же, ради всего святого, можно опровергнуть наглую клевету?
– Очень просто: прямо высказать ее отцу то, что ты только что сказал нам, – ответила Франческа. – Он наверняка тебе не поверит, потому что это его дочь, хотя наверняка знает, какая она. Не может не знать. А если откажешься признать ребенка, что он сможет сделать? Только Пресвятой Деве известно, с кем она прижила младенца, но он не твой и не имеет права занять место, предназначенное нашему первенцу! – В голосе герцогини послышался нешуточный гнев, и муж снисходительно улыбнулся. – И как только она осмелилась вообразить, что способна затмить мою красоту и завоевать твое сердце?
– Вне брака и даже без обещания жениться мадемуазель дю Барри тщетно надеется навязать нам своего бастарда, – рассудительно заметил синьор Тит. – Однако одними лишь письмами дела не решишь. Придется пригласить графа в Террено Боскозо, чтобы обсудить ситуацию лицом к лицу. Кроме того, хотелось бы знать, куда подевались все богатые подарки, которые я отправил вместе с Аселин. Возможно, она найдет для нас убедительный ответ.
– Уж не собираешься ли ты пригласить ее вместе с отцом? – осведомился Рафаэлло. – Это вызовет грандиозный скандал, тем более что Франческа полгода пряталась в лесу.
– Где была Франческа, нам с тобой отлично известно, – возразил Тит. – Так же как и то, что под присмотром Алонзы девочка пребывала в полной безопасности. Да и вернулась она без ребенка от другого мужчины. К тому же никто не знал, почему именно отложена свадьба: все думали, что невеста ждет приезда из Флоренции родственников, а мы считаемся с ее желаниями.
– И все же зимой никто ее в замке не видел, – продолжал настаивать Рафаэлло. – Как ты сможешь это объяснить, не признавшись, что невеста сбежала?
– Ах, сын мой! Франческа так набожна, что предпочла провести зиму в уединении, в обществе священника и двух монахинь. Она без устали молилась за благополучие вашего брака и за здоровье детей, которых все мы с нетерпением ожидаем, – без тени сомнения солгал синьор Тит.
– А что же делать с беспокойством Терцы? Уж об этом-то знали все, – усомнился Рафаэлло.
– И никто не возразит, если я скажу, что Франческа оставалась здесь, но не хотела видеть никого, даже Терцу, – заверил отец.
– Обязательно поговорю с Терцей и объясню ситуацию, – пообещала Франческа. – Горничная умна и найдет что ответить, если ее спросят. Ну а священник и монахини отправились во Флоренцию вместе с моими родителями. Надеюсь, они все уехали?
Свекор снова рассмеялся.
– Да, – добродушно успокоил он. – Сам проводил их на следующее утро после вашего бегства. Все, кроме твоей матушки, спешили отправиться как можно раньше, потому что путь предстоял долгий. Кроме того, для охраны отец потребовал тот самый отряд Медичи, который сопровождал вас сюда ранней весной, а капитану требовалось как можно скорее вернуться к хозяину. Синьора Пьетро д’Анджело была недовольна, но как только ей напомнили, что предстоит выдать замуж еще двух дочерей, решила, что пора возвращаться домой.
– Лючана будет готова к браку лишь через несколько лет. Хотя о Бьянке у нас не говорят, сам факт ее замужества отрицать невозможно. А теперь вот вторая дочь стала герцогиней. Подбирать мужей Лючане и Серене матушка будет очень осторожно и тщательно. Она надеется, что никто из них не доставит такого беспокойства, как Бьянка или я.
– Вовсе не считаю тебя беспокойной, – усмехнулся Рафаэлло.
– Мы вместе лишь недавно, господин мой, – озорно улыбнулась Франческа, однако тут же серьезно посмотрела на свекра: – Так вы всерьез собираетесь пригласить графа дю Барри в Террено Боскозо?
– Не вижу иного выхода, – ответил тот. – Необходимо опровергнуть ложь прежде, чем Аселин дю Барри сделает очередной выпад.
Франческа кивнула:
– Понимаю.
– Сам напишу ему письмо, – решил Рафаэлло. – Теперь, когда я стал герцогом, ответ должен исходить от меня. Решительно отвергну все претензии наглой девицы и потребую, чтобы граф явился в Террено Боскозо для личной беседы. Иначе нельзя.
