- Сага о Скай О`Малли, #6
Часть 2. ЖАСМИН. Англия. 1606 — 1607
Глава 8
— Тиетлвуд! — Скай О'Малли де Мариско еле удалось высунуться из окошка кренившейся на лондонской дороге кареты. Рядом с ней в экипаже спокойно сидел муж, едва заметно улыбаясь. — Черт возьми, Тиетлвуд, неужели ты не можешь ехать быстрее, — закричала она кучеру, который нахлестывал скачущих галопом лошадей и пытался при этом удержаться на сиденье.
— Лошади выдохлись, миледи, — донесся краткий ответ.
— Боже, мы опоздаем, — воскликнула Скай, опускаясь на подушки и поднимая стекло. Ворча, она запахнула на коленях бобровую полость:
— Вот какой прием мы окажем нашей маленькой принцессе, которая почти шесть месяцев в море. Замечательный прием! Она приплывет в Лондон, и никого не будет, чтобы ее встретить. Она подумает, что мы ее не ждем. Адам! Несчастный мой мальчик. — Ее голубые ирландские глаза увлажнились.
— Сядь-ка лучше как следует, дорогая девочка, — посоветовал ей муж и взял за руку. — Адали выехал из Молверна еще до того, как шторм перерезал дорогу между нашим поместьем и Лондоном. Если торговые корабли прибудут раньше, он встретит молодую госпожу и отвезет в Гринвуд-Хаус, где она спокойно дождется, пока мы не приедем в Лондон. Ты ведь отправила слугам распоряжение, чтобы приготовили к нашему приезду дом. У миссис Винтере достаточно вымуштрованных лакеев, а Дэвису придется разыскать своих конюхов. А для миссис Эванс составление меню будет звездным часом. — Он похлопал жену по маленькой заледеневшей руке. — Мы скоро уже приедем, Скай. Но неужели ты всегда будешь такой нетерпеливой, стремясь заполучить то, что хочешь? Ведь никто лучше меня не знает, как ты желала захапать именно эту внучку. — Он насмешливо улыбнулся.
— Неужели, старый безумец, ты пытаешься убедить меня, что не хочешь встретиться с Ясаман? Не радуешься тому, что наконец она будет жить с нами? Она — первенец Велвет!
— Не буду врать, мне не терпится встретить девчушку, посмотреть, какая она. Не хочу скрывать.
— О, Адам, я ведь чуть с ума не сошла, когда на Рождество Адали приехал в Молверн. А слуги! Я думала, глаза у них вылезут на лоб, когда он явился в великолепном пальто на меху и в тюрбане на голове. Удивляюсь еще, как им удалось сохранить в тайне от семьи его приезд. — Она рассмеялась тем смехом, какой даже в ее возрасте муж считал очаровательным. — А семья нас до сих пор считает немного свихнувшимися из-за нашей выходки в Грейт-Холле после крещения ребенка Адама — малость не в своем уме со всеми нашими подковырками о сорока шести внуках. А как горячо дочери и жены сыновей стали утверждать, что ни одна из них не беременна. В зале просто вопль стоял. — Она прыснула от воспоминаний.
— Особенно, — согласился муж, — когда ты не пожелала объясниться с Виллоу, несмотря на ее напор. Как же твоя старшая дочь не любит, когда ее держат в неведении. Ну ничего, скоро она все узнает. И я первый хочу быть там, когда она встретится с Ясаман. — Он снова усмехнулся. — Наша дорогая старшая дочка, наша добропорядочная Виллоу будет потрясена.
— Надеюсь, путешествие было приятным. Помнится, как скучно тянулись дни, когда мы плавали в Индию с королевой Бесс9.
— Адали рассказывал, что все было хорошо до того самого дня, когда он расстался с ними. Ясаман и отец Куплен коротали дни, обучая служанок английскому. Сам он еще раньше выучил язык с Велвет и священником. Вот почему правитель доверял ему писать письма. Со стороны Адали было очень умно предложить капитану Смоллу отправиться на одиночном корабле, а не ждать целого флота. Это дало нам месяц, чтобы подготовиться к приезду внучки.
— Да, — согласилась Скай, — Адали — умный парень. И всегда стремился облегчить жизнь принцессе. Он говорил, что с ее рождения он в первый раз так надолго расстался с хозяйкой. Он страшно предан девочке. Надеюсь, в Англии он будет счастлив. Его отец — французский моряк, и у него самого, за исключением смуглой кожи, внешность галла. Он мне нравится, и я ему верю. А ты, Адам?
— И я, — отозвался муж. — Он и английским слугам пришелся по вкусу. Твоя камеристка Дейзи сообщила мне по секрету, что он настоящий джентльмен. Более высокой оценки нельзя услышать из уст достопочтенной Дейзи, — с улыбкой добавил Адам де Мариско.
Карета влетела в Лондон. День был холодный, но ясный. Несколько дней назад прошли сильные снегопады, и теперь все вокруг сверкало ослепительной белизной. Черные голые стволы деревьев выделялись на фоне голубого неба. С кучерского места на верху кареты Тистлвуд уже мог различить шпиль Вестминстера и свистнул лошадям, понукая их быстрее бежать вперед.
Торговый флот компании «О'Малли-Смолл» медленно продвигался вверх по Темзе к Лондонскому Пулу10, где все пятнадцать кораблей должны были бросить якоря. Жасмин де Мариско с двумя служанками стояла у большого носового окна капитанской каюты и разглядывала проплывающие пейзажи.
— Не видно никакой зелени, — нервно вымолвила Рохана. — Земля вся застыла, и очень холодно.
— Сейчас зима, но мне рассказывали: Англия — зеленая, красивая страна, — успокоила служанку Жасмин. — Чего ты так испугалась? Ведь в Кашмире ты тоже видела снег, Рохана.
— Это правда, — согласилась она. — Но Кашмир я знала, а это место незнакомое.
— Скоро узнаем, — живо откликнулась Торамалли. Из близнецов она была смелее. — Я уже счастлива, что наконец вижу землю! После стольких месяцев в море сойти бы хоть на необитаемый остров, хоть на снежную гору и снова увидеть нашего старого доброго Адали — без него так непривычно.
В дверь каюты постучали. Рохана открыла и впустила Куплена Батлера. Одет он был очень необычно: в черные шерстяные панталоны и черный бархатный камзол со скромной золотой вышивкой и плоеным жестким воротником. На ногах — кожаные сапоги до колен, на голове плоская черная бархатная шляпа с белым пером.
— Служители Святой Матери Церкви сейчас в Англии не в почете, — ответил он на их удивленный взгляд. — Лучше уж я сохраню в тайне свое призвание.
Жасмин кивнула:
— А мне называть вас кузеном Кулленом?
— Да, так будет лучше, а прислуга будет звать меня мастером Батлером.
— Понятно? — спросила Жасмин служанок, и те утвердительно кивнули. — Думаю, — продолжала она, — вам лучше уехать домой в Ирландию. Если я в безопасности под покровительством бабушки, вам ведь больше ни к чему меня здесь опекать? По отношению ко мне вы выполнили свой долг, кузен. Я знаю, вы мечтаете об Ирландии и о маленькой каменной церковке на холмах. Да и мать будет счастлива вас увидеть. Она, наверное, не рассчитывала встретиться снова.
— Конечно, не рассчитывала. Но готов биться об заклад, она уже знает, что я еду. Твоя бабушка, должно быть, написала ей. Ты права, Жасмин, я тебе больше не нужен. Ты образованна и выросла красивой женщиной. Твое образование я могу поставить себе в заслугу, что же до твоего состояния духа, то тут я потерпел полное фиаско.
— А бабушка — верующая женщина? — спросила священника Жасмин.
— Она верит по-своему, — ответил он хмуро.
— Вы хотите сказать, как я, — девушка откровенно дразнила Куплена Батлера.
С минуту он раздумывал, а потом рассмеялся:
— Наверное, ты угадала, кузина. В тете Скай есть высшая вера в Бога и в свои способности управлять всем, что вокруг. Как-то она заявила, что Бог не дал бы нам того, с чем мы бы не справились. Это было еще до моего отъезда в Индию, и я очень боялся, что не понравлюсь правителю, что иезуиты будут препятствовать моему назначению и что ты не захочешь меня в учителя и духовные наставники.
— Ну и глупо, — засмеялась Жасмин. — Я сразу вас полюбила, и мне будет нелегко расстаться с вами. Но вы священник, кузен Куплен, и прежде всего должны хранить верность Богу и ему служить. Вот почему я отсылаю вас домой в Ирландию. Я в вас не нуждаюсь, но знаю, есть много душ, которым вы нужны.
Проницательные слова девушки тронули священника:
— Может быть, я не вовсе потерпел с тобой неудачу. Жасмин де Мариско, — тихо сказал он.
Раздался стук в дверь, и Рохана впустила капитана Смолла.
— Через пару минут мы встанем на якорь, — сказал моряк. — Баркас Гринвуд-Хауса уже поджидает тебя, госпожа. Я принес тебе накидку на меху. На реке пронизывающий ветер, а тебе предстоит плыть к берегу. — И, отдав одежду Торамалли, он поклонился и вернулся к своим обязанностям.
— Наша одежда недостаточно тепла, кузен, — забеспокоилась Жасмин. На ней и служанках были собранные на щиколотках шаровары из мягкой кашмирской шерсти, а поверх них — ягули. Куллен Батлер дал девушкам по несколько пар носков, чтобы сохранить ноги в тепле в их изящных туфельках, но в такую, как сегодня, особенно холодную погоду этого было явно недостаточно.
— На баркасе печка и теплые кирпичи для ног, завернутые во фланель. — Он набросил накидку на подопечную и проводил женщин на палубу. Наверху дул легкий бриз, и вскоре Жасмин почувствовала, как он продувает ее до костей. Взглянув на служанок, она заметила, что и они дрожат. «Ничего не поделаешь, — подумала она, — будем надеяться, что удастся быстро доехать до Гринвуд-Хауса». Девушка подошла к палубному ограждению и перегнулась через поручни. Внизу на волнах прыгал элегантный баркас. Он был большим, с каютой, в окнах которой блестели стекла.
Из-под деревянного навеса вынырнула голова в тюрбане, на лице расплывалась знакомая улыбка:
— Добро пожаловать в Англию, милостивая госпожа. Ваши бабушка и дедушка должны ждать в Гринвуд-Хаусе.
Жасмин возбужденно кивнула, ощутив нетерпение. Отвернувшись от поручней, она поблагодарила капитана Смолла и его корабль «Розу Кардиффа» за то, что они благополучно доставили ее из Индии, а зардевшегося младшего сына Майкла, служившего стюардом в каюте, поцеловала в щеку и подарила на память маленького изящного костяного слоненка.
— Что-нибудь передать бабушке? — спросила она моряка.
— Передай, что все прошло удачно и путешествие оказалось выгодным. Завтра с утра я буду ждать ее вызова. И не беспокойся, госпожа, о своих вещах. Их немедленно доставят вверх по реке в Гринвуд-Хаус.
Рохану и Торамалли уже спустили в баркас. Куплен Батлер помог Жасмин устроиться на сиденье, закрепленном на тросе, и как только она была готова, стрела вынесла ее за борт судна и начала опускать в баркас, где Адали помог ей сойти. Сиденье тут же подняли за Кулленом Батлером, и священник вскоре присоединился к остальным.
Жасмин и служанок усадили в каюте на обитой бархатом скамье, укрыли меховыми накидками, обложили ноги теплыми кирпичами. На полу согревала морозный воздух жаровня с углями. Весь светящийся от радости Адали и Куплен Батлер опустились на скамью напротив женщин.
— Не верится, что наконец ты здесь, милостивая госпожа, — проговорил евнух. — Я здесь уже больше месяца — попал в Королевский Молверн как раз на Рождество: так называется местечко, где живет твоя бабушка. В тот день крестили твоего нового двоюродного братика. У тебя большая семья, милостивая госпожа. Все такие симпатичные, только очень крикливые.
— Они знают про меня? — спросила Жасмин.
— Пока нет, — ответил Адали. — Бабушка пожелала оставить это в секрете, пока не известят твою мать. Госпожа де Мариско просто грандиозна. Под шелковой накидкой у нее мраморный кулак, но семья любит ее и уважает. Твоему приезду она очень рада и расплакалась, когда я сообщил ей о нем. Дедушка, милостивая госпожа, величественный пожилой джентльмен. И ему не терпится увидеть тебя.
Баркас Гринвуд-Хауса поднялся по реке до Чисвика-на-Стрэнде, где располагался дом. С реки Жасмин подметила, что в отличие от своих фешенебельных соседей он был элегантным, но небольшим, выложен из кирпича сочного красного цвета, а одна стена увита темно-зеленым плющом. Потом она обнаружила, что он стоял посреди хорошо ухоженного парка.
Баркас осторожно причалил к небольшой пристани. Ожидающий там лакей закрепил швартовые и помог сойти на берег пассажирам. В первый момент Жасмин покачнулась, не в состоянии сразу обрести равновесие на суше, но в следующую секунду уже твердо ступала по заснеженной лужайке. За ней следовали девушки, священник и Адали.
— Сюда, госпожа, — вежливо указал дорогу лакей, спрашивая себя, что это за существа. В своих ярких одеждах и шалях они походили на цыганский табор. Но он тут же тряхнул головой: ему платили за службу, а не за то, чтобы он совал нос в дела господ. Леди де Мариско была хорошей хозяйкой. И лакей повел приезжих к дому.
Внезапно оттуда появилась женщина. Она почти бежала, и ее темно-зеленые юбки из бархата развевались на ветру. Она была высокой, скорее худощавой. Черные волосы, в которых над ушами белели две седые пряди, были уложены в элегантную прическу и украшены цветами из шелка. На лице сияла улыбка. Мгновение Жасмин размышляла, не Кандра ли это.
Обогнав всех, священник поспешил навстречу женщине.
— Тетя Скай! — воскликнул он, целуя ее руку. — Вы все такая же молодая. А вот моя мать и ваша сестра, ждущая меня в Ирландии, — седовласая пожилая женщина.
— Если бы мне суждено было постареть. Куплен Батлер, — рассмеялась госпожа де Мариско, — я бы состарилась давно, в годы моих приключений. Но я все такая же. — Она поцеловала священника в щеку и легонько оттолкнула в сторону, направляясь к Жасмин.
Казалось, что очень долго женщины внимательно изучали друг друга. Голубые ирландские глаза Скай жадно скользили по хрупкой девичьей фигуре в поисках знакомых черт дочери, но не находили их. А Жасмин была поражена, что эта элегантная моложавая дама и есть ее бабушка. Мариам Макани по сравнению с ней выглядела старухой. Интересно, Кандра похожа на нее?
— Как вы красивы, — наконец прервала молчание девушка.
— И ты тоже. — Губы Скай растянулись в улыбке, но она кусала их, чтобы не расплакаться.
— Я похожа на Кандру? На мать, — поправилась Жасмин, покраснев. — Я стараюсь думать о ней как о матери.
— Нет. Да. Немного. — Скай громко рассмеялась. — Твое лицо, как мое, в форме сердца, но рот матери, и нос такой же длинный и тонкий, как у нее. Разрез глаз, как у Велвет, но взгляд другой. И цвет глаз другой! Персидская бирюза. Родинку на верхней губе под левой ноздрей я совсем не узнаю, но уверена, джентльмены найдут ее восхитительной. Ты похожа сама на себя. Я так счастлива, что ты наконец со мной. Добро пожаловать в Англию, Ясаман Кама Бегум.
— Ясаман Кама Бегум осталась в Индии, бабушка, — ответила девушка. — Если ты не против, пусть меня называют Жасмин де Мариско.
Слезы чуть не задушили госпожу де Мариско:
— Так тому и быть. Добро пожаловать в Англию, Жасмин де Мариско, дорогая девочка, — и не в силах больше сдерживаться, схватила девушку в объятия и принялась целовать ее мягкую надушенную щеку.
— Пойдем в дом. — Наконец она отпустила ее. — Ты со своими дамами замерзла на ветру. Дедушка ждет. Я не позволила ему выйти, потому что хотела первой на тебя посмотреть. Если мы тотчас же не явимся, он выскочит во двор и простудится, а потом неделями будет лечиться. — Она взяла Жасмин за руку, и обе женщины поспешили в Гринвуд.
Адам де Мариско наблюдал за ними сверху, из окна библиотеки. Даже не обладая таким острым зрением, как у него, можно было сказать, что девушка невероятно мила. Она была его первой внучкой, и сейчас он думал, какой найдет ее Велвет. Он хотел написать дочери тут же, после приезда Адали, но жена ему не позволила.
— Давай сначала сами посмотрим на девочку, — рассудительно заметила она. — Может быть, она не говорит по-английски или не знакома с английскими манерами. Если так, мы научим ее всему, чтобы потом она показала себя матери с лучшей стороны.
— А если с ней все в порядке? — спросил Адам жену.
— Зачем так спешить? Велвет с Алексом и детьми, как всегда, приедут на лето в Англию. Времени будет достаточно, чтобы мать встретилась с дочерью. Зато какой будет сюрприз, когда Велвет познакомится с ребенком, которого была вынуждена оставить в Индии. Никогда не забуду, как она была несчастна, Адам.
— Я тоже помню. Но послушай, девочка, ты думаешь, сюрпризы такого рода — хорошая штука?
— Не дождусь, чтобы увидеть ее лицо, — весело ответила Скай. — Ведь Велвет сама так любит сюрпризы.
Адам и до сих пор не был уверен, что выдумка жены хороша, и продолжал раздумывать над этим, нов этот миг дверь библиотеки открылась и на пороге появилась Скай с внучкой. Без слов Адам де Мариско протянул навстречу девушке руки, и она рванулась к нему. Он попытался сдержать слезы, но они сами покатились по его морщинистым щекам. «Ну и старый дурак!» — думал он, но ничего не мог с собой поделать.
— Дорогая внучка, — наконец вымолвил он. — Вот уж никогда не рассчитывал заключить тебя в объятия. Теперь можно счастливо умереть.
— Ни слова о смерти, Адам де Мариско! — упрекнула мужа Скай. — Тебе хоть и семьдесят пять, но ты живее и здоровее многих мужчин, которые вполовину тебя моложе! Перестань тискать Жасмин, отпусти ее. Ты еще как следует на нее не посмотрел, а то бы увидел, какой она удивительной красоты. Стоит мужчинам ее разглядеть, и нам придется нанимать солдат, чтобы ее охранять. Нынешний двор не такой блестящий, и манеры там не такие изысканные, как в лучшие времена королевы Бесс.
Адам де Мариско выпустил внучку, которая вся скрывалась в его объятиях, и повернулся к жене:
— Двор? Мы целую вечность не появлялись при дворе. Почему ты вдруг о нем заговорила?
— Мы не появлялись при дворе, потому что мне запретила Бесс, — беззаботно ответила Скай. — Но этот король из Стюартов11 меня даже не знает. Как же мы найдем Жасмин мужа, если не будем ездить ко двору?
— Жасмин? — озадаченно поднял глаза Адам.
— Наша внучка переделала свое имя на английский манер: из Ясаман в Жасмин — и взяла твою фамилию. Теперь она Жасмин де Мариско. Разве это не чудесно, Адам?
— Замечательно. — Он одобрительно улыбнулся и, переведя взгляд на девушку, принялся изучать ее своими дымчато-голубыми глазами. — У нее твой взгляд, Скай, — наконец проговорил он.
— Ты правда так думаешь? — Бабушка приняла гордый вид.
— А у тебя есть внучки, похожие на тебя? — спросила Жасмин.
Скай на минуту задумалась:
— Может быть, твоя кузина Лаура Саутвуд и еще Талия Блейкли, но они совсем маленькие, точно нельзя сказать. Малютка Бесси похожа на меня характером. — Она расплылась в улыбке. — Знаешь, девочка, в Англии у тебя большая и любвеобильная семья. Все влюбятся в тебя, как я, с первого взгляда!
— А сколько у тебя внуков, бабушка?
— Дай-ка посчитать. У старшего сына Эвана О'Флахерти восемь детей вместе с Аденом, с которым ты познакомилась в Камбее. У брата Эвана Мурроу — шесть, у твоей тетки Виллоу — восемь, у дяди Робина, графа Линмутского, — восемь: трое от первого брака и пятеро от второго, у тети Дейдры — семь и у дяди Патрика, лорда Бурка, который поздно женился, только двое. На Рождество, когда приехал Адали с вестью о твоем возвращении, крестили Адама Бурка.
— А мама? Сколько у нее теперь детей? — спросила Жасмин.
— Там у тебя пять единоутробных братьев и сестра, дорогая, — ответила Скай. — Братьев зовут: Сэнди, Адам Чарльз, Роберт и Генри — близнецы и младший Эдвард. Они приятные мальчики, только чуть-чуть грубоваты, потому что растут в Шотландии. А сестра Сибилла Александра Мери Гордон на шесть месяцев старше тебя. Надеюсь, вы подружитесь. Мать с семьей приедет в конце апреля. Первого мая у Велвет день рождения. В этот день мы всегда стараемся быть вместе. И ты, девочка, будешь лучшим подарком, какой когда-либо получала мать! Не представляешь, как она горевала, когда вернулась в Англию без тебя.
— А как она сейчас выглядит? — спросила бабушку Жасмин. — Когда мы отплыли из Индии в нашу первую ночь в море, Адали дал мне вот это. — Девушка вынула из кармана миниатюру матери и подала Скай. — Он получил ее от Кандры, когда та покидала Индию. Она просила отдать ее мне, когда я стану достаточно взрослой. Но со временем Адали о ней совершенно забыл и вспомнил, лишь наткнувшись на нее, когда собирал вещи в Англию.
Скай взглянула на крошечный портрет и улыбнулась:
— Так твоя мать выглядела в пятнадцать или шестнадцать лет. А в этом году ей исполнится тридцать три. Здесь изображено совсем девичье лицо, невинного, не познавшего мира человека. Сейчас она интереснее, а черты более зрелые, чем на картине. Но ты узнаешь ее, когда увидишь.
— Весной? — Нетерпение отразилось на лице Жасмин, и впервые, подумал Адам, она стала похожа на маленькую девочку. А ведь такой она и была.
— Да, весной, — пообещала Скай. — А до тех пор мы должны хранить твой приезд в секрете. Я не хочу, чтобы испортили мой чудесный сюрприз. А если о тебе узнает кто-нибудь из твоих тетей или дядьев, то узнает вся семья. До середины апреля мы поживем в Лондоне. Если вернуться домой в Королевский Молверн, живущая рядом Дейдра тут же обнаружит тебя, расскажет обо всем брату Патрику, а тот даже во спасение собственной души не может хранить секретов. Как только узнает он, узнают и Робин, и Виллоу, и оба О'Флахерти. Да и тебе необходимо оправиться от длительного путешествия, купить подходящий для Англии гардероб для себя, одежду для слуг. Так с чего мы начнем?
Адам улыбнулся внучке, которую бабушка вовсе подавила:
— Лучше ей не мешать. Она начнет и, так или иначе, доберется до конца.
— Мне уже сказали, что бабушка грандиозна, — весело сказала Жасмин. Ее очаровал этот большой человек с дымчато-голубыми глазами и копной серебристо-седых волос.
— Грандиозна? Я? — Скай сделала вид, что обиделась, но, посмотрев на девушку и мужа, не выдержала и рассмеялась.
Де Мариско были поражены богатством, которое привезла с собой Жасмин. Если бы они и раньше не были уверены в любви Акбара к дочери, то оно послужило бы надежным тому доказательством. Масса разнообразных дорогих пряностей после продажи в Англии сделают девушку богатой на всю жизнь. Но, кроме пряностей, были и ткани: хлопок и шелка привели бабушку в восторг и, хотя она и владела одной из лучших в Европе коллекций драгоценностей, отделанные и необработанные камни Жасмин ее просто потрясли. Богатство было сказочным.
— А вот это подарил мне муж Ямал. — Жасмин показала бабушке ожерелье из «Звезд Кашмира».
Скай внимательно рассмотрела украшение.
— Это лучшие сапфиры, которые я когда-либо встречала, и каждый без изъяна, — честно призналась она. — Видишь зеленый огонек в камнях? Только в лучших сапфирах горит такое пламя. — Она отдала девушке нить. — Ты любила его, дорогая?
— Кажется, это было так давно, — ответила внучка, — он умер почти год назад. Не знаю даже, смогу ли я вспомнить его лицо. Это ужасно, ведь правда, бабушка? Любила ли я его? Да, любила. И он меня любил. Он был умным, обаятельным и честно служил отцу и брату, но брат устроил его убийство. Даже если доживу до ста лет, никогда не прощу Салима!
Жасмин неохотно говорила о своей жизни в Индии, но на прямые вопросы отвечала, а сама никогда не начинала разговор.
— Она мучается, — заметил Адам жене. — Ей проще примириться с собой и нынешней жизнью, отбросив прошлое.
Зима прошла быстро. Особых занятий не было, и дни незаметно бежали один за другим. Подыскали и пригласили в дом опытную портниху, которая жила там и мастерила гардероб для Жасмин. Платья из бархата, парчи, тафты и дамасской ткани. К яркой внешности девушки особенно шли сочные оттенки красного, зеленого, фиолетового, бледно-лилового, переливчато-синего и белого. Скай настояла, чтобы все было сшито по последней моде. Юбки по-прежнему носили в форме колокола, но чуть короче, до щиколоток, и уже, чтобы подчеркнуть фигуру, с меньшими, чем раньше, фижмами. Вырез платья оставался квадратным и глубоким.
— Но так будет видна грудь, — воскликнула слегка пораженная Жасмин на первой примерке.
— Такова уж мода, — заключила бабушка. — У тебя красивая грудь, дорогая. Да и чтобы поймать богатого мужа, нужна приманка.
Жасмин рассмеялась, и даже портниха хихикнула.
— Но я не уверена, что мне хочется мужа, — ответила девушка.
— А чего же тебе хочется? — терпеливо спросила Скай.
— Еще не знаю, — призналась Жасмин. — Для меня здесь все так ново. Нужно все изучить.
— Но, покончив с учением, ты захочешь мужа, с которым можно обосноваться в жизни и завести детей, — рассудительно заметила Скай. — Что для женщины значит больше, чем семья? Или в твоей родной Индии было по-другому? Не думаю. Разве не порадуется мама Бегум, если узнает, что ты вновь обрела любовь и счастье? Конечно, порадуется. Ты ведь мне рассказывала, какая она милая и замечательная женщина. — Да, — согласилась Жасмин, — она обрадуется, если узнает, что я счастлива с любимым мужем. О, бабушка, как я по ней скучаю. Вот еще одна боль, которую причинил мне Салим. Он мой брат и утверждает, что любит меня, но принес только горе. Он любит и отца, но никогда не удовлетворялся положением наследника, а всегда хотел стать Моголом. Меньшего он не желал. Сколько несчастья он доставил отцу, хотя тот его так любил. Что это за человек, который причиняет горе тем, кого любит?
— Не знаю, — ответила Скай. — Но все-таки, девочка, кое-что хорошее из этого вышло. Ты приехала в Англию.
Примерки продолжались: ночные рубашки, сорочки, блузки, нижние юбки — все это нужно было сшить Жасмин. Мода на корсет из пластин шириной в два дюйма, скрепленный шелковыми лентами, недавно пришла из Испании. Несмотря на ворчание портнихи. Жасмин не согласилась его надеть.
— Не могу в этой штуке дышать, — сказала девушка.
— Ну и не надевай, — согласилась Скай.
Портниха с помощницей продолжали трудиться. Сшили плащи с высоким поясом и широкими рукавами для верховой езды, накидки с капюшонами на дождливые дни. Купили шелковые чулки и заказали туфли и сапоги. Жасмин рассказала, как измеряли ногу ей в Индии, портниха слушала с вытаращенными глазами. В Англии требовалась одежда на зиму, лето, весну и осень. Платья Жасмин украсили вышивкой и пуговицами из слоновой кости, жемчугом и драгоценными камнями. Дошла очередь и до перчаток, снабженных монограммой «Ж де М», расшитых платков и всевозможных лент.
— Я столько заработала у вас, — призналась портниха, покидая их дом, — что смогу купить лавку.
В один из дней в начале апреля приехали сразу два гонца: один с севера, другой с только что прибывшего из Индии корабля. Первый, одетый в ливрею графа Брок-Кэрна, привез письмо для Скай. Вскрыв его, она пробежала содержание.
— Можно ехать домой, — сказала она Жасмин. — Через две недели Велвет с семейством будут в Королевском Молверне. Устроим семейную вечеринку! — Она посмотрела на внучку, которая внезапно побледнела, прочитав весточку, доставленную другим гонцом. — В чем дело, дитя мое? — Отец умер, — ответила Жасмин. Она держала нить великолепного черного жемчуга. — Ален отправил нам это известие с задержавшимся торговым судном. — Слезы струились по ее лицу. — А с отцом мы условились, что я получу жемчужины в подтверждение того, что гонец не лжет.
Скай любовно обняла девушку.
— Смерть — всегда потрясение. Даже когда она приближается, до конца в это не веришь. Я никогда не забуду смерть моего отца. Я стояла у его кровати, и он поручил мне заботиться о благополучии семьи к великому потрясению сестер и их мужей. Лишь мачеха Анна поддержала меня. — Бабушка гладила Жасмин по голове. — Ален пишет, что правитель умер?
— Он умер 15 октября 1605 года. Вечером. В день своего шестидесятитрехлетия. С ним были мама Бегум и Иодх Баи, Ален пересказывает официальное сообщение. — И девушка разрыдалась на груди у Скай.
Но уже через несколько дней Жасмин стала приходить в себя. Она не могла забыть любимого отца, но Скай старалась так ее занять, чтобы для горя не оставалось времени.
Пришел проститься Куплен Батлер, все еще в костюме джентльмена средней руки. Он задержался в Англии, чтобы помочь Жасмин привыкнуть к новой жизни. Пора отправляться в Девон и отплывать в Ирландию.
— Не знаю, встретимся ли мы еще, принцесса, — серьезно сказал он, — но ты должна знать, что я благодарен судьбе, что прожил эти годы с тобой. Встань на колени, дитя мое, и позволь мне тебя благословить.
Поднявшись, Жасмин поцеловала кузена в щеку.
— Без вашей помощи. Куплен Батлер, мне пришлось бы намного труднее здесь, в Англии. Спасибо вам. Желаю, чтобы мой двоюродный дед отдал вам ту каменную церковку, о которой вы так мечтали все эти годы.
— Майкл О'Малли говорил, что для Ирландии наступают трудные времена, совсем не такие, как тогда, когда она жила под скипетром старой доброй Бесс, — вступила в разговор Скай. — Напомни ему, что теперь только он остался О'Малли — без меня, — и попроси, чтобы его долг перед церковью не затмил в нем долга перед семьей. Когда был жив наш отец, О'Малли и епископ были двумя разными людьми. Я знаю, Майклу трудно. — Скай поцеловала племянника. — Передай привет матери и скажи, что она может гордиться своим младшим сыном, как гордится им вся семья. Спасибо тебе. Куплен Батлер уехал, а через час и де Мариско отправились в Королевский Молверн. Хотя их сопровождало несколько карет, Адам, Скай и Жасмин предпочли скакать верхом. Девушке дали изящную черную кобылу, которую она назвала Эбони12. Ей нравилось лететь впереди всех, позволяя лошади обгонять других, и ощущать на лице теплый весенний ветерок. Склоны были усеяны нарциссами, красным маком, желтыми горными розами, фиолетовым утесником. Скай показывала внучке незнакомые ей полевые цветы. Ее восхищали аккуратные, крытые соломой выбеленные домики.
— В Индии живет больше людей, чем здесь, в Англии, — рассуждала Жасмин. — Но у наших крестьян нет таких чудесных домов. Там вся земля принадлежит Моголу, и он дает ее знати в обмен на военные отряды. Знать, в свою очередь, передает участки земли помещикам и низшим крестьянским общинам. В обмен они расплачиваются частью урожая и дают людей в войско. Все это очень запутано. Если Могол гневается на какого-нибудь знатного человека и передает его земли другому, возникает хаос. А ваши крестьяне владеют землей или только возделывают ее для знати? Смотрите! Смотрите! — Она махнула рукой. — А скот? Это их скот? А сады? Какая интересная страна!
— Некоторые арендуют землю у знати, другие владеют своей землей, фруктовыми садами, стадами. В Англии и мужчины, и женщины свободны, — объяснила Скай.
— Куплен так мне и рассказывал, — вспомнила Жасмин. — Адали и служанок я освободила еще до того, как мы покинули Индию.
Всадники приближались к графству Мидленд. Ясным солнечным днем в конце апреля Жасмин де Мариско впервые увидела Королевский Молверн. Выстроенный во время правления Эдуарда IV, он был даром любви жене Елизавете Вудвил13. Расположенный на Молвернских холмах между реками Северн и Вай, он напоминал букву Е и всегда принадлежал королевскому дому. Позднее последняя королева Елизавета I предоставила его Скай в обмен на принадлежащий Адаму остров Ланди. А в последние годы правления, вечно нуждаясь в деньгах, продала Молверн семье де Мариско.
Две стены дома из розоватого теплого кирпича были увиты темным блестящим плющом. Окна, хотя и забранные металлическими переплетами, были высоки и широки и пропускали достаточно света. Когда они подъезжали по гравийной дорожке к дому, опередив громыхающие кареты. Жасмин подметила, что на окрестных полях, разделенных изгородью, пасутся кобылы и жеребята.
— Мы выращиваем лошадей, — объяснила Скай. Парадная дверь открылась, и из дома поприветствовать путешественников вышли лакеи. Вместе с ними появилась щербатая женщина.
— Госпожа Скай! — закричала она. — Давно вам пора вернуться домой. Я уж подумывала, что опять наступили старые деньки и вы уехали, бросив меня здесь.
— Что ты, Дейзи, разве я могу тебя бросить? — Скай рассмеялась и, остановив лошадь, медленно сошла с нее. — Я уж не такая прыткая, как раньше, — грустно пожаловалась она.
— Идемте, миледи. Сейчас согрею вам ванну. — Вдруг острым взглядом Дейзи заметила рядом со Скай Жасмин. — А это кто? — Она вгляделась в девушку. — Кажется знакомой. — В глазах засквозило удивление. — Я ее знаю, госпожа Скай?
— Нет, Дейзи, — ответила она старой камеристке, взяла ее под руку и вместе с ней вошла в дом. — Пойдем-ка в библиотеку, верный дружочек, 1и там поговорим, кто она такая.
Как только дверь за ними закрылась, Скай усадила служанку на стул и устроилась напротив. Муж встал рядом, а Жасмин опустилась на скамейку у ног бабушки. Девушка выглядела особенно привлекательной в темно-голубом бархатном платье для верховой езды и изящно сшитом шелковом жакете, украшенном жемчужными пуговицами.
— Это старшая дочь Велвет, Дейзи. Ты хоть и молчала, но я знаю, что Пэнси тебе о ней рассказывала, — просто сказала Скай и повернулась к Жасмин. — Дочь Дейзи — Пэнси — камеристка твоей матери. В Индии она тоже была с ней.
— Боже всемогущественный! — всплеснула Дейзи руками. — Так вот с чем приехал на Рождество этот язычник Адали. А мы-то гадали. — Она вновь принялась рассматривать Жасмин. — Неудивительно, что девочка показалась мне знакомой. Она похожа и на мать, и на бабушку. Но, думаю, больше на бабушку. Я была с ней уже до того, как родилась госпожа Виллоу, а она родилась вот уже пятьдесят лет назад. Я помню мою госпожу, когда она была в цвету, такой же свежей, как ты. Но почему же дочка мне об этом не черкнула ни словечка? Закрутилась в замке Брок-Кэрнов с неугомонными сыновьями Дагальда Гедда — у нее их семь, но теперь, когда родилась дочь, Пэнси покончила с детьми. Будьте уверены, Блоссом — ее последняя.
— Велвет ничего не знает, — спокойно прервала Скай излияния камеристки.
— Что? — Дейзи ошарашенно застыла. — Девочка у вас уже больше двух месяцев, а мать ничего не знает? Постыдитесь, госпожа!
— Велвет приедет к первому мая — своему дню рождения — и останется в Англии на лето. В этом году я подарю ей Жасмин, Дейзи. Вот это будет сюрприз! Я послала приглашения Робину и Эйнджел в Девон и Мурроу с Джоан. Детей им придется оставить. Для детей это будет уж слишком. Пусть сначала попривыкнут сыновья и дочери. И раз я дома, можно посылать за Дейдрой и Джоном и Патриком с Валентиной. И Дейзи… ни слова другим слугам, — предупредила Скай. — Ох, не могу дождаться, чтобы посмотреть на лицо Велвет, когда она впервые встретится с дочерью! Она уж не надеялась ее увидеть, а ведь я много раз говорила, что судьба — пройдоха капризная, но милостивая.
Когда Дейзи увела Жасмин, чтобы показать ее комнаты и выполнить миллион других поручений, которые надавала ей госпожа, Адам налил жене и себе по бокалу терпкого красного аршамбольского вина.
Подавая бокал Скай, он спросил:
— Ты по-прежнему считаешь, что разумно так огорошивать Велвет? Я ни разу не слышал, чтобы она заговорила о ребенке с тех самых пор, как вернулась к Алексу. — Он задумчиво пригубил вино, глядя на жену.
— Если она о ней не говорила, это не значит, что она о ней не думала, Адам, — ответила Скай. — Ни одна мать не забудет ребенка, которого родила и растила, даже так недолго, как она Жасмин. Обещаю тебе, она будет в восторге.
— А Алекс? Он, думаешь, обрадуется? Он хоть знает о девочке?
— Конечно, знает, — заверила мужа Скай. — Велвет обещала мне все ему рассказать. Жасмин будет для него неожиданностью, но не забывай, Велвет вырастила ребенка Алекса, родившегося от любовницы, пока жена была в Индии. Сибилла считает Велвет своей матерью и даже зовет ее мамой. Наверное, на Сибиллу Гордон Велвет обратила всю свою любовь, предназначавшуюся Жасмин.
— Что ж, все должно пройти хорошо, — заключил Адам, — даже если поначалу вызовет в семье легкое потрясение.
Он улыбнулся своим мыслям, а Скай подумала, какой же он привлекательный мужчина, несмотря на возраст. Некоторых время сгибает, но не Адама. Он остался прямым и высоким, как в молодости. Дымчато-голубые глаза не потускнели, а то, что когда-то черные волосы превратились в серебристо-белые, ее не тревожило. В сентябре исполнялось тридцать пять лет, как они женаты, и все эти годы она была счастлива с этим огромным человеком. В те давние времена, когда он нежно, но твердо соблазнил ее, она еще не представляла, что он станет ее драгоценным мужем, не только любовником, но и другом. И теперь, просыпаясь по ночам, она прислушивалась к его дыханию, боясь, как бы он не ушел от нее. Но тут же возобновлялся его звучный храп, и Скай подталкивала мужа, заставляя перевернуться и приутихнуть. Она не представляла жизни без любимого супруга.
Последующие дни слуги старательно готовили дом к приезду гостей. Вечером накануне прибытия Гордонов из Брок-Кэрна Скай и Адам позвали внучку.
— Мы всегда думали оставить Королевский Молверн твоей матери, — начала Скай. — Мы знали, что раз Бесс из дома Тюдоров не вышла замуж, английский трон когда-нибудь перейдет Якову, сыну Марии Стюарт. Поэтому мы выдали замуж твою мать в шотландскую семью с хорошими связями, рассчитывая, что однажды она с Алексом и детьми переедет в Англию. Но когда три года назад Яков прибыл в Англию, он притащил за собой толпы младших сыновей и титулованных искателей приключений, которые только и делали, что смотрели по сторонам и искали, на что бы наложить руки. Англичане и шотландцы стали косо смотреть друг на друга. Через год, после восшествия на трон, Яков заключил мир с Испанией, традиционным врагом Англии. А в прошлом ноябре был раскрыт заговор: заговорщики собирались взорвать короля вместе с его парламентом.
Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский, муж твоей матери, кровно связан с королевским домом, но предпочел остаться у себя в Дан-Броке. Ко двору он особенно никогда не стремился, и жизнь, которую ведет, устраивает Велвет. В юности она обожала двор, но больше не любит. Ей нравится Шотландия, но на лето она приезжает в Англию, где климат мягче.
Поэтому глупо оставлять наш дом Гордонам из Брок-Кэрна. И мы переписали наши завещания. Когда-нибудь, Жасмин, ты унаследуешь и этот дом, и Гринвуд в Лондоне. Мы уверены, что ты с радостью примешь любого члена семьи, когда бы он того ни пожелал, но и сама должна пустить в Англии корни. Таким образом, ты всегда останешься независимой. Ты уже знаешь, девочка, что состояние позволяет вести ту жизнь, какая тебе нравится.
— А моя мать не огорчится, если вы оставите мне Королевский Молверн? — спросила Жасмин. — Она ведь здесь выросла. А братья? Разве никто их них не рассчитывает унаследовать этот дом?
— Пока жив Александр Гордон, твоя мать не будет жить в Англии. А если ничего не случится, он должен дотянуть до преклонных лет, — ответила Скай. — Мы, дорогая, уйдем намного раньше. Что же до братьев, Сэнди унаследует Дан-Брок, и от Королевского Молверна ему не будет проку. А младшие, как здесь принято, должны пробиваться в жизни сами. Насколько я знаю Велвет, она думает женить их на наследницах с землями.
— А дочь?
— Сибилла? — Скай поморщилась. — Велвет вырастила ее почти с младенчества, но она не ее дочь и не нашей крови. Я ни за что не оставлю ей Королевский Молверн.
Жасмин вздохнула;
— Я благодарна вам, но не хотела бы обидеть ни мать, ни кого-либо другого из семьи.
— Ты никого не обидишь. — Скай похлопала девушку по руке. — Ведь правда, Адам? Мать поймет и, наверное, одобрит наше решение. Ни мальчики, ни Сибилла даже не надеются унаследовать наше имение. Я чувствую большое облегчение, сознавая, что ты теперь устроена. Через несколько часов приезжает Велвет. Я никак не дождусь, а ты?
Когда сообщили, что Брок-Кэрны уже у главных ворот имения. Жасмин со слугами поднялась в свои комнаты, где должна была оставаться до назначенного часа. От возбуждения девушка чуть не падала в обморок. Если бы окна были с фасада, думала она, можно было бы краем глаза взглянуть на Велвет и ее семью. Но окна выходили на красивые сады, а за ними виднелись поля и перелески.
Тем временем кареты прогрохотали по дорожке, верхом ехали сам граф Брок-Кэрнский и пятеро его сыновей; остановив лошадь, Александр Гордон сорвал широкополую шляпу с пером и из седла поклонился теще и тестю. Сыновья воспитанно последовали примеру отца.
— Добро пожаловать в Королевский Молверн, милорд! — пригласила Скай.
Граф соскочил на землю и поцеловал ее:
— Госпожа Скай, вы по-прежнему не старитесь. Клянусь, в Шотландии начнут шептаться, что вы ведьма. — Он обернулся. — Ребята, здоровайтесь с бабушкой!
Пока мальчики, окружив бабушку, наперебой требовали ее внимания, подъехала карета с Велвет, ее младшим сыном Эдвардом и падчерицей Сибиллой. Лакей бросился открывать дверцу и опускать лесенку.
— Бабушка! Дедушка! — Маленький Эдвард кубарем выкатился из экипажа. Адам де Мариско подхватил его на руки:
— Недди, мальчик мой, как я рад снова тебя видеть. Ну-ка беги, поцелуй бабушку. — И он опустил мальчугана на землю.
— Сибби так тошнило. Она испачкала всю карету, — счастливо наябедничал Недди. — Все там провоняла. А сама стала вся зеленая.
Адам, не удержавшись, прыснул со смеху, представив, как зеленеет падчерица Велвет — леди Сибилла Александра Мери Гордон не была его любимой внучкой. Неизвестно, как это получилось, но Сибилла выросла ужасно заносчивой, гордилась родством отца, связанного кровью не только с самыми могущественными кланами Шотландии, но и с самим королем.
А то, что ее родная мать была дочерью лондонского серебряных дел мастера с сомнительными моральными устоями и сейчас замужем за каким-то бандитом, это она старательно забывала. Для леди Сибиллы Александры Мери Гордон какой-то там Аланны Вит Шо никогда не существовало. Она считала своей матерью Велвет де Мариско Гордон со всеми ее достойными предками.
Адам часто удивлялся, какое мягкосердечие дочь проявила в отношении Сибиллы Гордон. Зять по своей доброте удочерил незаконнорожденную девочку, а Велвет вырастила ее и безбожно избаловала. Если бы она родила Алексу еще одну дочь, Сибилла не была бы такой испорченной. Но у Велвет рождались только сыновья, и они с мужем воспитали из дочери маленькую госпожу. Единственно, что извиняло Сибиллу в глазах Адама, это то, что она больше всех на свете, даже больше отца, любила мачеху.
— Папа!
Адам де Мариско тряхнул головой, отбрасывая эти мысли, и широко улыбнулся.
— Велвет, дорогая! — Он протянул ей руки, и дочь грациозно спустилась к нему из кареты.
Они поцеловались.
— Ты очаровательнее, чем прежде, Велвет, — заметил он, отстраняя дочь и разглядывая ее.
Услышав комплимент отца, Велвет де Мариско зарделась от удовольствия. Это была красивая женщина с чистой кожей, золотисто-каштановыми волосами. Глядя на ее соблазнительную фигуру, никак нельзя было сказать, что она родила шестерых детей. Лицо ее имело форму овала с высоким лбом и скулами. Длинный нормандский нос она унаследовала от отца, а маленький квадратный подбородок выдавал в ней женщину прямых суждений и твердого характера. Широкий чувственный рот говорил о другой стороне ее натуры. Она была высока, но тонка в кости.
— А ты по-прежнему не стареешь, папа. — Ее глаза заискрились.
— Недди сказал, что Сибилле стало плохо в карете? — переспросил отец.
Велвет рассмеялась:
— Только в первый день. Недди никак не переживет, что Сибби запачкала свое новое дорожное платье. Ты знаешь, они не очень-то ладят, и я подозреваю, ему было приятно наблюдать, как кумир свалился с пьедестала. Вот какой несносный мальчишка. Не знаю, что с ним и делать.
— Нормальный мальчуган, — ласково заметил дед.
— Бабушка, дедушка. — Леди Сибилла Александра Мери Гордон изящно вышла из кареты, помедлив немного, давая всем возможность увидеть ее и оценить. Она была небольшой девочкой, всего около пяти футов трех дюймов ростом. Глаза, которые она все время таращила, отливали небесно-голубым цветом, каждый золотой завиток на голове — тщательно уложен. Ее дорожный наряд был сшит из бледно-голубого бархата, и, хотя в последний день апреля сильно потеплело, казалось, что в этом платье леди Сибилле прохладно.
— Добро пожаловать в Королевский Молверн, Сибби. — Адам запечатлел поцелуй на девичьем лбу. — Не может быть! С прошлого года ты еще похорошела! Скоро джентльмены выстроятся в очереди на ваш холм в Дан-Броке.
Сибби хихикнула. Она так любила комплименты!
— Один джентльмен, дедушка, у меня уже есть, — призналась она ему. — Джеймс Лесли, граф Гленкирк. Он тоже родня королю, как и я. Его жена и дети умерли пять лет назад. Его жена была моей кузиной; все говорят, что ему пора перестать горевать и жениться вновь. Он состоит при дворе, а мама говорит, что и мы можем ездить ко двору! Папа собирается переговорить с лордом Лесли об этом браке. Правда, здорово! Я буду графиней Гленкирк. — В отличие от братьев в речи Сибиллы не чувствовалось шотландского акцента. Она успешно научилась подражать в разговоре матери.
— Ты будешь графиней Гленкирк, если лорд Лесли решит, что ты подходящая для него женщина, — подошла к ним Скай. — Велвет, дорогая, тебе надо запретить Сибби так много болтать. Одно лишнее слово, и она погубит себя.
Ты же знаешь!
Сибилла Гордон презрительно сморщила нос. Бабушка вечно ее одергивала. Вздорная старуха, что она могла знать о жизни! Безвыездно живет в деревне, не бывает при дворе. «А я все равно буду графиней Гленкирк, — думала Сибилла. — Буду!» И она, сладко улыбнувшись Скай, грациозно поклонилась.
— Я так счастлива, бабушка, что опять в Англии. Госпожа де Мариско холодно поцеловала ее в щеку и буркнула:
— Беги скорее в дом, Сибби. Тебе нужно поспать, если хочешь хорошо выглядеть на мамином празднике. — Затем повернулась к дочери:
— В этом году я пригласила твоих братьев и сестер. Патрик и Валентина уже у Конна и Эйдан в Пеаррок-Ройале. Виллоу, Мурроу и Робин едут из Девона и должны быть здесь после обеда, — Боже мой, мама. Дом будет полон родственниками и их отпрысками, как на прошлое Рождество! Меня хоть и не было здесь, но Дейдра с Виллоу написали, что ты поклялась больше такого сборища в Королевском Молверне не устраивать.
— В этот раз я просила их оставить внуков дома, кроме, конечно, твоих детей и грудного Адама Бурка.
— Ну ладно, — согласилась Велвет, — если это только мои родичи со своими супругами, тогда не страшно.
— К тому же, — продолжала мать, — я устроила так, чтобы Дейдра пригласила твоих трех младших в Блекторн-Холл, пока не разъедутся другие гости.
— Спасибо, мама, ты обо всем позаботилась. — Велвет обняла Скай. — Как я рада, что снова в Королевском Молверне! Здесь не у себя дома, и у меня не будет забот. Не представляешь, как трудно содержать Дан-Брок! А теперь, когда король уехал из Шотландии, кажется, еще труднее, чем когда он жил в стране. Должна тебе сказать, что мы стали ходить в другую церковь. Яков уехал, и для нас так лучше. Старая церковь и ее община постоянно висят на волоске. И мы с Алексом не хотим подвергать опасности наших детей. А что королева Бесс говорила о религии?
— Есть только один Господь — Иисус Христос. А все остальное пустяки, — ответила Скай и, взяв дочь за руку, повела в дом.
