• Хроники границы, #2

Глава 15

 – Вижу, все ваши расходы оправдались с лихвой, – объявил граф Босуэлл королю. – Скоро настанет время покончить с этой шарадой.

 Мужчины стояли в парадном зале замка Стерлинг, наблюдая за смазливым мальчишкой, называвшим себя законным королем Англии. Тот уже успел обзавестись чем-то вроде собственного двора, и теперь так называемые придворные толпились вокруг него, стараясь снискать милость будущего английского монарха.

 – Да, – пробормотал Яков Стюарт. – Но я стал задаваться вопросом, стоили ли злоба и страх Генриха Тюдора тех денег, которые я потратил на этого молодца.

 – А по-моему, тот факт, что король Фердинанд и королева Изабелла попытались вмешаться, служит достаточным доказательством вашего успеха, сир, – возразил Патрик.

 Яков тихо усмехнулся:

 – Я был уверен, что возненавижу испанского посла с первого же взгляда, но, черт возьми, мне пришелся по душе Педро де Айала. Что-то в нем напоминает моих островных вождей. И в то же время этот орлиный нос и гордый вид истого мавра!

 – Да, он человек неплохой, – согласился Патрик. – Безупречно честный, что я нахожу весьма интересным, особенно если вспомнить его господина. Есть ли во всем христианском мире человек коварнее короля Фердинанда? И все же я верю каждому слову, срывающемуся с губ де Айалы. Ни капли хитрости!

 – А мне нравится, как подергиваются его губы и брови, когда он передает очередное послание из Испании. Особенно такое, которому сам не верит, – рассмеялся король. – Когда он сказал, что в Испании рассматривается брак между мной и одной из инфант, я сразу понял, что он тоже считает это наглой ложью.

 – Рано или поздно, – изрек граф Босуэлл, – тебе, Джейми, придется жениться.

 – Лучше поздно, – ухмыльнулся король. – Испания не отдает мне одну из своих дочерей, ибо считает Шотландию слишком варварским местом для своих избалованных принцесс. Во Франции нет незамужних принцесс, а мой друг Генрих Английский отказал мне. Кроме того, его девочки слишком молоды.

 – Пока, – тихо и многозначительно заметил граф.

 – Ах, Патрик, единственным ценным достоинством английской принцессы будет мир между нашими странами. Пока что с меня хватает и горячей любовницы.

 К ним стремительно приблизился Херкьюлиз Хепберн и, поклонившись королю, что-то прошептал на ухо брату. Друзья немало удивились при виде Херкьюлиза, поскольку он не слишком любил придворную жизнь.

 – Скажи королю, – велел граф брату.

 – Милорд, – заговорил Херкыолиз, – вам известно, что несколько месяцев назад англичанин похитил жену лэрда Даффдура. Чуть больше недели назад ей удалось убежать из плена. Она и принесла нам крайне тревожные новости. Ее похититель, сэр Роджер Колби, принимал посла короля Генриха. Сэр Роджер впал в немилость у короля, поскольку приграничные шотландцы положили конец его набегам и прошлой весной нанесли серьезный удар англичанам. Но посланец сообщил, что он может вновь заслужить королевское благоволение, если вырвет занозу из лапы льва. Сэр Роджер заключил, что король Генрих поручил ему убить вас. И он пойдет на любое преступление, лишь бы вернуться ко двору. Поэтому и стал готовить покушение, предварительно заручившись помощью предателя Йена Джонстона. Леди Даффдур не знает, когда и где произойдет покушение, но она хотела известить вас.

 Херкьюлиз снова поклонился.

 – Но как ей удалось скрыться от Колби? – удивился король. – И где он ее прятал все это время? Мне точно известно, что Дункан Армстронг обыскал всю территорию границы, но не смог найти жену.

 – Как выяснилось, у него есть маленький замок в северо-восточной Камбрии, на море, около залива Солуэй. Леди издевками склонила его к странной игре. К чему-то вроде охоты. Он должен был выпустить ее за ворота замка, дав час форы, а потом преследовать, как дикое животное. Но она сумела пересечь Солуэй в самом узком месте, по обнажившемуся после отлива дну. Ей едва удалось спастись от начавшегося прилива. Монахи из монастыря Святого Эндрю спасли даму, приютили и отвезли к Роберту Фергюсону, лэрду Олдклуна, а уж тот вместе с кузеном доставили ее в Клайт, который был ближе к ним, чем Даффдур. Туда и приехал Армстронг. Они вместе с Брюсами и Фергюсонами сразу же отправились мстить Роджеру Колби. Но в замке его не оказалось, как, впрочем, и Джонстона. Они куда-то подевались. Мы считаем, что оба уже в Шотландии, где попытаются привести в действие свой дьявольский план. Я отослал Армстронга с друзьями домой, а сам пообещал явиться сюда и предупредить вас.

 – Кто-нибудь видел этого Колби? – спросил король. – Сможете ли вы узнать его при встрече?

 Собеседники дружно покачали головами.

 – В таком случае, Херкьюлиз, срочно скачи в Даффдур, и если Армстронг еще не прикончил этого англичанина, пусть сюда прибудет Эллен Макартур. Только она сможет указать на убийцу, – решил король.

 Херкьюлиз замялся, неловко переступая с ноги на ногу.

 – Милорд, леди не была дома несколько месяцев. И у нее маленький ребенок.

 – Да, моя красотка будет недовольна, что я вызвал ее сюда из теплого гнездышка, но она должна приехать. Эллен мне как сестра и не позволит причинить зло своему брату, если от нее зависит его жизнь. Когда она начнет протестовать и жаловаться – а это обязательно произойдет, – передай, что я нуждаюсь в ней, как когда-то она нуждалась во мне.

 Яков слегка улыбнулся. Эллен ужасно разозлится, потому что он знал лучше других, что ей не стоит напоминать о долге перед королем. Она с радостью заплатит в сотни раз больше. И все же его слова спасут Хепберна от долгой и неприятной сцены.

 Король оказался прав. Слова действительно спасли Херкьюлиза, когда тот передал их взбешенной Эллен.

 – Он это сказал? – взорвалась она, пронзив несчастного посланца уничтожающим взглядом. – Он действительно так сказал, Херкьюлиз?

 Вид у нее был самый что ни на есть мрачный.

 – Д-да, миледи, так оно и было, – нервно ответил великан. Эта малышка вселяла ужас, особенно когда металась перед очагом в шелесте юбок, путавшихся у нее в ногах. – Король велел мне проводить вас в Стерлинг.

 – Это в последний раз, – грозно изрекла Эллен. – Будем считать, что мой долг выплачен сполна. Надоело болтаться по белу свету из-за мужчин, играющих в свои странные игры.

 Позвав служанку, она велела ей собирать вещи.

 – Мы едем ко двору, – пояснила она удивленной девушке.

 – Не расстраивайся, голубка, – утешила Пейги. – Мы присмотрим за малышом.

 – О нет, Уилли поедет со мной! – яростно прошипела Эллен. – Я свиделась со своим сыном после долгой разлуки. Бедняжка не узнает собственной матери! Черт бы меня взял, я больше не покину свое дитя. Если я так уж нужна королю, пусть принимает и моего сына! Да, нужно сказать Лерайе, чтобы взяла все необходимое для себя и Уилли.

 Дункан спрятал легкую улыбку.

 – Я тоже поеду, – спокойно объявил он.

 – Разумеется! – отрезала Эллен. – Я не останусь без твоей защиты и покровительства. Не намереваюсь снова покидать тебя! А ты, Херкьюлиз Хепберн, садись и жди. Пройдет не менее двух часов, прежде чем все приготовления будут закончены. Дункан, пошли гонца к королю в Стерлинг. Передай, что мы приедем всей семьей, и я ожидаю, что на этот раз нам отведут просторные покои. Хоть мы не знатны и не влиятельны, я не стану тесниться в одной комнатке вместе с мужем, ребенком и служанками! Если от нас зависит безопасность Якова Стюарта, пусть позаботится о наших удобствах!

 Хепберн невольно улыбнулся. Кому, как не ему, знать, как плохо со свободными комнатами в королевском дворце, особенно теперь, когда Кэтрин Гордон и ее муж, будущий король Англии, заняли покои, подобающие их высокому положению. Интересно, кого выгонят, чтобы освободить комнаты для Армстронгов из Даффдура?!

 Но вслух он ничего не сказал и приготовился наслаждаться искренним гостеприимством хозяев. А тем временем он рассказывал им о последних событиях, поскольку новости доходили до Даффдура с большим опозданием.

 Ранней осенью, после сбора урожая, король Яков вместе со своими графами и молодым человеком, называвшим себя Ричардом IV, пересек реку Твид и вошел в Англию с восточных границ. Те последователи Йорков, которые до сих пор находились в ссылке, заверили «законного» короля, что англичане поспешат собраться под его знаменами, после чего войско направится на юг и скинет с трона Тюдора-узуртатора.

 Но захватчики оказались в настоящей пустыне. Люди попрятались в замках, выстроенных местными лордами, в надежде найти убежище от нападения. Мало того, увели за собой скот и лошадей, унесли зерно и даже сено. При обычных обстоятельствах нападающие обошли бы замки стороной. Но шотландская армия захватила в поход осадные орудия, один выстрел которых разрушал башни. Люди и животные в ужасе вопили, не находя ни укрытия, ни защиты. Скот был угнан, защитники перебиты. Но тут «законный» король Англии восстал против убийства своего народа, велел свернуть лагерь и отправился назад в Эдинбург для воссоединения с женой.

 Собравшиеся в зале Даффдура неодобрительно зашипели.

 – Так что наша попытка посадить дружественного нам англичанина на английский трон превратилась всего лишь в свирепый приграничный набег, – продолжал Херкьюлиз Хепберн. – И конечно, боюсь, мы разочаровали «законного» короля, забрав все, до чего дотянулись руки: скот, сено, зерно, после чего благополучно разъехались по домам. Но чего он ожидал? Так всегда бывает при набегах с обеих сторон границы.

 Присутствующие дружно закивали.

 – А пока ваш добрый лэрд искал свою жену, король и его друг, испанский посол, снова отправились на границу, чтобы проверить, укреплены ли наши дома, поскольку король Генрих наверняка отомстит за вторжение в его земли. Но худшее ожидало его впереди. – Херкьюлиз ехидно хмыкнул. – С самого своего возвращения несчастный был принужден выслушивать трескотню Кэтрин Гордон, перечислявшей добродетели своего мужа и певшей дифирамбы любви последнего к своим подданным.

 В зале раздался громовой хохот.

 – На мой вкус, Кэтрин Гордон чрезмерно горда, – заметила Эллен. – Даже когда мы жили при дворе леди Маргарет, она вечно ставила себя выше всех девушек. Не могу сказать, что она мне особенно нравится. Хотя мы обе родились в горах, она считала дикарями всех тех, кто жил на западе, И она не стала лучше от того, что вообразила себя английской королевой.

 – Вы правы, леди, – улыбнулся Хепберн. – Теперь она совсем нос задрала. Что же, если захотите, можете совсем не иметь с ней дела. Уверен, что тетка короля будет счастлива снова вас увидеть. Вот Маргарет Стюарт – та истинная леди, И она уж позаботится, чтобы вам отвели уютные покои, где можно будет приклонить голову.

 Когда неделю спустя они прибыли ко двору, Херкьюлиз узнал, что его брат, граф Босуэлл, принес немалую жертву, уступив Армстронгам личные покои. Король вел себя почти смиренно, когда Эллен появилась в его кабинете вскоре после того, как устроилась в просторных комнатах. Он предупредил свою личную стражу, что Эллен будет его искать, и здоровенные парни покорно отступили перед миниатюрным вихрем, ворвавшимся в кабинет его величества.

 – Красотка моя! – тепло приветствовал он. – Я едва дождался твоего приезда!

 – Никаких красоток, Джейми Стюарт! – отрезала Эллен, ничуть не умиротворенная комплиментом.

 – Надеюсь, покои пришлись тебе по вкусу? – продолжал король, словно не замечая настроения Эллен.

 – Неужели никто во всем мире, кроме меня, не сможет узнать Роджера Колби? – наступала она. – Меня держали в плену свыше трех месяцев, и я спаслась только чудом. Я не пробыла дома и двух недель! Мой собственный ребенок не узнает меня и плачет при виде родной матери! А теперь вам понадобилось призывать меня ко двору?!

 Эллен раскраснелась и задыхалась от ярости. Король подумал, что в гневе она еще красивее.

 – Садись, красотка, и мы обо всем поговорим. Ты привезла с собой малыша? Вскоре он начнет тебя узнавать и полюбит, как любим мы все.

 – Милорд, вы действительно считаете меня дурой, способной растаять от сладких слов?

 Эллен уселась на стул с высокой спинкой у пылающего очага и, протянув руки к огню, прислушалась к вою ветра за окном.

 – Эллен Макартур, моя милая сестра, а я считаю тебя сестрой, – заговорил король самым искренним тоном, – все мы знаем о репутации сэра Роджера. Но только ты одна дольше всех знакома с ним, можешь узнать в толпе, можешь крикнуть: «Это убийца!»

 – Все приграничные лорды знают Джонстона, – возразила Эллен.

 – Поэтому Джонстон вряд ли будет рядом с ним, когда он решится на покушение. Ты единственная знаешь Роджера Колби в лицо.

 – Это правда, – вздохнула Эллен. – Я никогда его не забуду. Но не может же этот англичанин нагло явиться ко двору!

 – Он придет переодетым и, конечно, не как англичанин. Потребует помощи у какого-нибудь молодого повесы, который проиграл ему в кости. Тот согласится провести его во дворец в счет долга. В отличие от тебя, моя красотка, некоторые так и рвутся ко двору.

 Король чарующе улыбнулся, и Эллен невольно рассмеялась. Разве можно устоять перед Джейми Стюартом?!

 – Он может притвориться слугой, – задумчиво заметила Эллен. – На его месте я сделала бы точно так же. Вы почти не замечаете слуг, милорд. Бьюсь об заклад, вы даже не можете назвать их по именам.

 – Ошибаешься, красотка, я знаю лица тех, кто мне служит. Но в остальном ты права. Я немедленно потолкую со своим управителем и прикажу тщательно проверять всех новых лакеев. Ему потребуются лишние руки: во время рождественских праздников здесь яблоку будет негде упасть.

 – Милорд, это очень опасный человек, – предупредила Эллен. – Он всеми средствами будет добиваться благосклонности короля Генриха. Умоляю вас, не стоит недооценивать сэра Роджера. И не позволяйте этого другим.

 – Он что-то сделал тебе?

 – Нет, – коротко ответила Эллен, по мнению короля, чересчур резко и быстро.

 Но он не стал допытываться. Не имел на это права. Кроме того, что бы она ни сказала своему мужу, это не ослабило его преданности. Король видел это собственными глазами. Приграничный лорд любил жену беззаветно и всем сердцем.

 В конце декабря начались приготовления к рождественским праздникам. Хотя Эллен мечтала оказаться в Даффдуре, все же должна была признать, что искренне наслаждалась праздничной атмосферой в Стерлинге. Днем, пока стояла хорошая погода, они охотились. В плохую же погоду гости собирались, сплетничали, играли в кости и угощались. В парадном зале устраивались танцы.

 Эллен часто любовалась прекрасной обстановкой зала.

 Выстроил его всеми презираемый король Яков III, отец нынешнего короля. В нем было пять больших каминов. Лимонно-желтые стены замка, того яркого цвета, что был известен как «королевское золото», вызывали восхищение всех, кто приезжал в Стерлинг. Высокие окна были украшены прекрасной работы витражами, и солнечный свет, проникая сквозь них, красочными пятнами ложился на пол. В самом большом очаге весело горело гигантское рождественское полено. Остальные очаги тоже излучали тепло.

 Яков IV посылал послов в разные страны Европы, и теперь в зале звучали речи на многих языках: французском, немецком, итальянском, испанском, кельтском и латинском…

 Злым языкам в эти дни выпало много работы, поскольку жену лэрда Даффдура постоянно видели в обществе короля. Леди Маргарет Стюарт, тетка его величества, твердила всем, кто хотел слушать, что его племянник очень симпатизирует мистрис Эллен.

 – Она ему все равно что сестра, – добавляла она. – Или вы не помните, что перед замужеством Эллен была его любимой партнершей в шахматной игре? Именно он посватал ее за Даффдура. Недавно бедняжка сбежала из английского плена, и король вознаградил ее за храбрость, пригласив на праздники.

 Придворные выслушивали объяснения принцессы, но не знали, что и думать. Действительно, на первый взгляд казалось, что между королем и Эллен Макартур нет ничего, кроме истинно дружеских чувств. Да и муж всегда был рядом, как и очаровательная Мег Драммонд, нынешняя фаворитка короля. Но многие злорадно ухмылялись, считая, что королю уже надоела мистрис Драммонд. Правда, находились и такие, которые напоминали сплетникам, что Мег беременна и король по-прежнему любит ее. Ходили даже толки о том, что она скоро станет королевой Шотландии, а почему бы и нет? Две женщины рода Драммондов уже носили на головах корону. Мег может оказаться третьей. Что ни говори, а истинная шотландка куда лучше чужачки из другой страны.

 В Двенадцатую ночь король повелел устроить маскарад в парадном зале Стерлинга.

 – Маскарад? – с отчаянием выпалила Эллен, оставшись наедине с мужем. – Наша одежда и без того бедна в сравнении с той, что носят здешние придворные! Что нам делать? А ведь я должна быть в зале! Какой же костюм мне надеть?

 – Пойди поговори с леди Маргарет, – посоветовал муж.

 – Верно! – обрадовалась Эллен. – Она знает, что делать! Тетка короля предложила Даффдурам одеться древними греками.

 – Белая ткань. Простой покрой. Никаких ухищрений. Мои служанки помогут вам сшить костюмы. На Дункане будет короткая туника, тем более что у него красивые ноги.

 Служанки дружно захихикали.

 – А тебе, Эллен нужно надеть хитон в дорическом стиле. Пойдем! – деловито пригласила леди Маргарет, вставая. – Сейчас совершим набег на кладовые. – И она вышла из комнаты в сопровождении Эллен и служанок.

 В кладовых замка они нашли то, что искали: тонкую, легкую, белую шерсть – и, немедленно забрав ткань, отнесли в покои леди Маргарет. Сняв мерки с Эллен, принцесса отослала ее в зал. Она, одна из немногих, знала истинную причину присутствия леди Даффдур при дворе. После ухода Эллен она велела служанке позвать лэрда, чтобы снять мерки и с него.

 В ночь праздника Дункан с женой вошли в парадный зал Стерлинга, где уже веселились гости, одетые в самые причудливые костюмы. На Дункане была белая туника с короткими рукавами, доходившая до колен. Круглый вырез был отделан лентой с бело-черным зубчатым орнаментом. Такая же отделка шла по рукавам и подолу. Голова была повязана серебряной лентой. На ногах красовались греческие сандалии, совершенно неуместные в этом климате, тем более что по полу гуляли сквозняки, холодя ноги и ступни. Эллен была одета в дорический хитон, верхняя часть которого была собрана в виде блузки, называемой «колпос». Хитон завязывался на плечах лентами и был отделан по линии бюста, талии и подолу лентой с крохотными фиолетовыми кругами. Волосы были забраны в золотую сетку, а на ногах блестели позолоченные сандалии. Их костюмы по сравнению с нарядами окружающих казались совсем простыми.

 Король облачился в одежду своих предков: грубый шерстяной плед, голая грудь, круглый кожаный щит, усаженный медными шипами, и копье из ясеневого дерева с железным наконечником. В этом виде он был поистине великолепен!

 Рядом стоял испанский посол, дон Педро де Айала, в костюме знатного мавра: длинное одеяние из полосатого шелка и золотой тюрбан с огромным рубином в центре.

 – Он не может быть настоящим! – ахнула Эллен, любуясь камнем, ярко сверкнувшим, когда дон Педро повернул голову и улыбнулся ей.

 – Это подделка, леди, – объяснил он и снова одарил ее чарующей улыбкой.

 Эллен оглядела бурливший весельем зал.

 – Поразительно, ваше величество. Прекрасно, порочно и, возможно, немного опасно.

 – Для некоторых, моя красотка. Для некоторых это действительно опасно, – согласился король.

 – Идеальная ночь для покушения, – пробормотал граф Босуэлл, одетый в длинный темный балахон, усеянный звездами, полумесяцами и кометами. – Я волшебник Мерлин, – пояснил он, – и мой долг – заботиться о безопасности короля.

 В эту ночь давался роскошный пир. Говяжьи туши обваливали в каменной соли и жарили над открытыми ямами, пока от углей не стали подниматься снопы искр при каждом падении капли сока в огонь. Подавались также оленина, утки с поджаристой корочкой, в сладком соусе из корицы и слив, форель и лососина, мидии и морские гребешки, блюда с плавающими в вине артишоками, миски с овощным супом, каплуны, пироги с крольчатиной и мелкими птицами, большие караваи, головы сыра, мягкого и твердого. В центре столов стояли солонки и тарелки со сливочным маслом. Вино и эль лились рекой. Эллен с мужем сидели на дальнем конце высокого стола, как приглашенные королем гости.

 В завершение обеда один из слуг дона Педро принес сахарные вафли и графин со сладким испанским вином, которое специально для короля велел подать испанский посол. Слуга тоже был одет мавром. Когда он нагнулся, чтобы налить вина в чашу Эллен, она случайно поймала его взгляд. Слуга на миг оцепенел, но тут же пришел в себя и, выпрямившись, отступил. Дон Педро поднялся, чтобы произнести тост.

 – Нет! – вскрикнула Эллен, вскакивая. – Подождите! – Взяв чашу, она отдала ее слуге и велела: – Пей!

 – Сеньора? – недоуменно переспросил мужчина, пожимая плечами.

 – Мои слуги не говорят на вашем языке, – пояснил дон Педро. – Что случилось, миледи? Неужели мой слуга оскорбил вас? Этого просто быть не может!

 – Он не ваш слуга, милорд посол, – покачала головой Эллен. – Перед вами Йен Джонстон, и вино, которое он разливал, наверняка отравлено. Он убил бы всех сидящих за высоким столом, чтобы покончить с его величеством. Где твой хозяин, ты, вероломный трус?

 Вместо ответа Йен проворно повернулся и спрыгнул с возвышения.

 – Схватить его! – велел король.

 Далеко уйти не удалось: сразу несколько человек схватили Джонстона. Когда мнимого слугу снова подвели к высокому столу, дон Педро подался вперед и пристально вгляделся в его лицо. Провел пальцем по его щеке и удивленно уставился на коричневое пятно.

 – Это действительно чужак. Но в таком случае где же мой слуга?

 Дункан поднялся и встал перед Джонстоном:

 – Где Колби?

 – Не скажу! Никому ничего не скажу! – завизжал тот. – С чего я должен с вами откровенничать?! Вы отвергли меня! Свели жену в могилу! Убили моего сына! Я ничего не скажу!

 – Ты безумец, Йен! Это ты предал приграничных лордов! – усмехнулся лэрд Даффдура. – Избил жену до смерти. И твоя жена выкинула ребенка еще до последнего набега Колби. Ты сговорился с ним и предал свою страну и короля! А потом еще задумал убить своего повелителя!

 – Он поимел ее! – злорадно ухмыльнулся Джонстон. – Ты знал это, Армстронг?! Колби сам мне сказал.

 – Лжешь! – холодно бросила Эллен.

 – Разве? – с широкой улыбкой спросил Джонстон. – Поклянешься ли ты именем Господа, что вернулась к мужу такой же, какой оставляла его?

 – Поклянусь! – не задумываясь ответила Эллен громко и уверенно. Она не позволит ранить сердце Дункана подлыми обвинениями. Не позволит лживому негодяю очернить его имя. – Пусть Господь и Пресвятая Матерь его будут мне свидетелями: я не обесчещена сэром Роджером Колби и никогда ему не принадлежала. Единственный мужчина, которого я знала, – это мой муж, Дункан Армстронг!

 – По-моему, ты позоришь ни в чем не повинную даму, – мягко заметил дон Педро, – и за это заслуживаешь смерти.

 – Верно, – кивнул король. – Но если откроешь, где находится сэр Роджер, может, мы и пощадим тебя, Йен Джонстон.

 – Никогда, – повторил тот, сплюнув на землю у ног короля. – Никогда!

 – В таком случае ты сам выбрал собственную судьбу, – объявил король. – И поскольку есть гораздо более достойные вещи, на которые я мог бы потратить деньги, сэкономим на палаче и веревке. Дайте ему один из кубков. Пусть выпьет. Если ему суждено умереть, он умрет.

 В этот момент Йен отчаянным усилием вырвался из рук державших его людей и, снова спрыгнув с возвышения, попытался выбежать из замка. Но огромное помещение было загромождено раскладными столами, скамейками, и, кроме того, повсюду сидели люди. Он стал проталкиваться к выходу, но Херкьюлиз Хепберн с ревом вскочил на ноги и швырнул предателя на один из столов, с которого двое пирующих успели смести чаши и хлебные корки с едой.

 – Свернуть ему шею, милорд? – крикнул он королю.

 – Нет, но держи его крепче, Херкьюлиз. Сейчас он выпьет свой последний кубок вина, – велел король.

 Несколько придворных выступили вперед и схватили Йена за руки и за ноги. Пленник сыпал грязными ругательствами, изнемогая от страха и ярости. Но дон Педро де Айала спустился с возвышения с чашей вина в руке и медленно подошел к пленнику, все еще пытавшемуся вырваться.

 – Мне только что сообщили, что мой слуга убит, – произнес он, – и поскольку на тебе его костюм, предполагаю, что именно ты задушил его. Значит, мстить – мое святое право. Херкьюлиз Хепберн, надеюсь, вы сумеете раздвинуть ему челюсти?

 Эллен отметила, что голос испанского посла был на удивление мягок.

 – Разумеется, милорд, – ответил Хепберн. Огромные руки легко раздвинули челюсти пленника. Тот безуспешно пробовал вертеть головой и сжать губы. Все было зря. В глазах Джонстона стоял смертельный ужас. От него исходила ужасная вонь: очевидно, он от страха наложил в штаны.

 Дон Педро медленно раздвинул губы в жестокой улыбке, после чего перекрестился и стал молча лить содержимое кубка в рот Джонстона. Одновременно он свободной рукой зажал ноздри Йена. У пленника не было иного выхода, кроме как проглотить вино, иначе он просто задохнулся бы. Когда первый кубок опустел, испанский посол щелкнул пальцами. Слуга немедленно вложил кубок в его пальцы. Он снова стал лить вино в глотку беспомощного пленника, и когда в кубке осталось всего несколько капель, тело Йена Джонстона изогнула судорога.

 Мужчины отпустили его, и жертва завопила от боли: похоже, яд сжигал ему внутренности. Йен с воем скатился со стола на пол и свернулся клубочком. Окружающие в ужасе отступили.

 Агония длилась недолго. Йен Джонстон содрогнулся и с пронзительным воплем умер.

 Эллен с каменным лицом следила за происходящим. И не пролила ни слезинки, хотя некоторые женщины в зале бились в истерике. Но что они могут знать? Йен Джонстон пытался уничтожить ее. Разрушить ее брак. Опозорить Дункана. Он был негодяем и злобным чудовищем, избившим жену до смерти. Он заслужил свои страдания и смерть от отравленного им же самим вина. Йен Джонстон ничуть не лучше сэра Роджера Колби, и она рада, что он мертв! Она надеялась, что он будет гореть в аду до Страшного суда!

 Дон Педро вернулся к высокому столу.

 – Ваша честь отомщена, мадам, – тихо сказал он, целуя ее руку.

 – Спасибо, мидорд, – прошептала Эллен. – Но, откровенно говоря, честь, которая не была потеряна, невозможно замарать даже такому злодею, как Джонстон.

 Дон Педро поклонился и ответил с ослепительной улыбкой:

 – Я восхищаюсь вашим неукротимым характером, сеньора. Вижу, что вы не из тех женщин, которых можно безнаказанно оскорблять. Я завидую вашему мужу, которому посчастливилось получить столь отважную и сильную духом жену.

 Эллен слегка улыбнулась:

 – Вы льстите мне, милорд. Но мы еще не поймали Колби.

 – Рано или поздно поймаем, – заверил король. – Ах, моя красотка, сегодня ты спасла мне жизнь. Жизни всех, кто сидел за этим столом. Мы все в долгу у тебя.

 – О да! – неожиданно вскричала Кэтрин Гордон. – Что, если бы ты не узнала убийцу?! Это все проделки Генриха Тюдора, подлого узурпатора, задумавшего убить моего любимого мужа, законного короля Англии! Но в будущем году мы пойдем на Англию и сбросим его с трона, не так ли, кузен Яков?

 – Конечно, кузина, так и будет, – кивнул король, но подумал, что это единственная причина, по которой он будет продолжать поддерживать того труса, за которого вышла замуж Кэтрин. Если им удастся посадить его на трон, у Якова будет ручной король, всем ему обязанный. Но если его замысел не удастся, тот, кто сейчас сидит на английском троне, заключит мир с Шотландией, ибо он не может позволить себе большую войну. В любом случае выигрывает шотландский король. Но на этот раз самозваный Ричард не покинет войска под предлогом, что не может выносить вида убиваемых англичан. Возможно, узнай Генрих Тюдор, как узнал он, какие несчастья несут с собой пограничные стычки, он с большей готовностью заключил бы мир с Шотландией. Но так или иначе, а он, Яков Стюарт, получит свой мир не долее как к следующему Рождеству.

 – Ты заслужила награду, – обратился он к Эллен.

 – Тогда я прошу вас разрешить Дункану надстроить стены Даффдура, – тут же нашлась Эллен. – И укрепить Клайт, потому что весной опять начнутся набеги англичан.

 – Согласен, – кивнул Яков. – И заплачу за новые укрепления. А теперь унесите тело этой твари и похороните в неосвященной земле. Думаю, с нас на сегодня хватит еды, питья и развлечений. Эту Двенадцатую ночь мы не скоро забудем. А сейчас – все по домам или по своим покоям.

 Сжав руку прелестной любовницы, Мег Драммонд, король вышел из зала.

 – Мы не можем ехать домой, – с отчаянием прошептала Эллен, повернувшись к мужу.

 – Да. Ты должна остаться. Но я не могу так долго находиться вдали от Даффдура. Спасибо за то, что выпросила позволения на новые укрепления Даффдура и Клайта и деньги на постройку.

 Они направились в свои покои. Лерайи, Макары и малыша нигде не было видно. К ней подбежала Гунна, но Эллен сделала ей знак уйти. Ее сердце сжимала ледяная рука.

 – Ты хочешь меня оставить? – пробормотала она.

 – Я не могу все время жить при дворе. Сейчас январь, а мне нужно увеличить высоту стен, прежде чем начнется весна и растает снег. И я должен заехать в Клайт, передать Коналу, что ему тоже разрешено укрепить дом. Из-за трусливого самозванца, которого король использует, чтобы вразумить короля Генриха, весной границы охватит пожар войны. Кому я могу поручить столь важное дело? Я не знатный лорд, и у меня нет слуг, готовых исполнить каждое мое желание. Я всего лишь лэрд Даффдура. И на мне лежит ответственность за него и за моих людей.

 – Ты оставляешь меня, – глухо повторила Эллен.

 – Знаю, жена, – вздохнул Дункан, – что ты не можешь ехать со мной, пока не поймают сэра Роджера. Но я не могу сидеть здесь и ждать, когда объявится ублюдок.

 – Слова Йена Джонстона дали тебе возможность хорошенько поразмыслить! – выпалила Эллен. – Еще несколько недель назад ты был готов прикончить Колби собственными руками. Почему же внезапно отступил? Считаешь меня недостойной твоей мести, Дункан Армстронг? Может, предпочитаешь, чтобы я навсегда осталась при дворе и больше не позорила Даффдур своим присутствием?

 Ее вдруг охватил смертельный страх. Что, если она его теряет?

 – Но это совсем не так! Я хочу, чтобы ты жила дома, однако ты должна остаться с королем, пока не увидишь своими глазами труп Колби! – уверил Дункан и, обняв жену, привлек к себе. Но она оставалась равнодушной и холодной в его объятиях. – О, милая, не сердись на меня! – взмолился он и стянул сетку с ее головы. Роскошные волосы разметались по плечам. Его ладонь легла на ее затылок.

 – Я не хочу, чтобы ты уезжал, – тихо попросила Эллен.

 – Ты знаешь, что иначе нельзя. Можешь быть уверена, что весной англичане придут в Даффдур, поскольку всем известно, что именно я вел шотландцев в набеги против армии сэра Роджера. Если я увеличу высоту стен, мы будем в безопасности.

 Эллен заплакала, хотя знала, что Дункан сказал ей правду. Ему действительно необходимо вернуться в Даффдур. Лэрд сжал лицо жены и стал сцеловывать слезы.

 – Не плачь, милая! – взмолился он, но нежные слова заставили ее разрыдаться еще сильнее. Наконец Дункан поступил так, как любой мужчина на его месте, мужчина, безумно влюбленный в жену. Взял Эллен за руку, увлек в спальню и уложил на постель. Вскоре ее простой хитон сполз к талии, обнажив груди. Он долго ласкал мягкие полушария, прежде чем покрыть их поцелуями. Эллен вздохнула. Его ласковые прикосновения немного смягчили грусть.

 Губы Дункана сомкнулись на соске, и Эллен вздохнула снова. Он стал сосать тугие бугорки, время от времени осторожно прикусывая. Эллен откинула голову.

 – О, это так приятно, – пробормотала она, гладя его волосы И невольно подумала, что муж давно нуждается в стрижке. Но он рывком задрал ее подол, и все мысли вылетели у нее из головы.

 Он стал целовать ее живот, и Эллен задохнулась. С тех пор как она вернулась из Англии, они почти не ласкали друг друга. О, разумеется, несколько раз он брал ее, но поспешно, без любовных игр, и почти не даря ей наслаждения. И все же сейчас он не торопился и думал не столько о себе, сколько о ней. Он целовал ее, дотрагивался, но никогда не узнает той боли, которую она до сих пор испытывает. Того страха, от которого нет спасения. Кое о чём вообще лучше не упоминать…

 Эллен заставила себя не думать о собственных бедах и наслаждаться прикосновениями теплых губ и языка.

 – Подожди! – внезапно попросила она и, когда он поднял голову, столкнула свой хитон на пол. – А теперь твоя очередь. Хоть твоя туника и коротка, предпочитаю ощущать твое нагое тело.

 Он поспешно сбросил тунику и, скользнув между ее бедрами, стал жадно целовать. Его губы обжигали, язык вел сладостную дуэль с ее языком. Эллен вытянулась под ним, что-то несвязно бормоча, гладя его плечи и шею, ослабев от желания.

 Дункан ощутил ее трепет. Она чего-то боится? Или так сильно возбуждена его ласками? Почему в мозгу звенят подлые слова Джонстона? «Он поимел ее!» Каждое кинжалом вонзалось в сердце. И все же Эллен отрицала, что Колби ее изнасиловал. Рассказала о поцелуях, о гнусных прикосновениях, но твердила, что насилия не было. И он ей верил. До сегодняшнего вечера, когда чертов негодяй обвинил ее. Способен ли лгать человек, стоящий на пороге смерти? Трудно сказать.

 – Что с тобой? – спросила Эллен, внезапно поняв, что он о чем-то задумался.

 – Почему Джонстон сказал, что Колби тебя изнасиловал? – выпалил Дункан. Не успели слова слететь с губ, как он понял, что совершил непоправимую ошибку. Почему он допрашивает собственную жену? Что это с ним стряслось? Как у него язык повернулся?!

 – Может, потому, что его поймали и приговорили к смерти? – спокойно предположила Эллен. – Некоторые люди перед лицом смерти исповедуются в своих преступлениях и грехах. Других неминуемая гибель злит и выводит из себя. Они хотят нанести последний удар и причинить боль окружающим. Йен Джонстон не тот человек, чтобы каяться в дурных поступках. Он убил свою жену и обвинил в ее гибели других. Йен знал, что мы с тобой счастливы, муж мой, вот и задумал ранить нас как можно больнее. Когда сэр Роджер объявил о своем намерении сделать меня своей любовницей Джонстон нагло спросил, поделится ли он с ним моей благосклонностью. Пусть простит его Господь за то, что он сказал сегодня. Пусть простит Господь и тебя – за сомнения в моей чистоте. Сомнения, которые он пробудил в твоем сердце и уме, Дункан.

 – Не сердись, – прошептал он, обнимая ее. – Но дело в том, что его слова породили в моей голове образы, которые никак не стереть.

 – Люби меня, – приказала Эллен.

 – Что?! – удивленно переспросил он, не веря своим ушам.

 – Люби меня, – повторила она. – Давай вместе сотрем эти мерзкие слова, чтобы ты мечтал обо мне, когда мы будем в разлуке.

 Нагнувшись над ним, она стала целовать и лизать его соски. Потребовались все силы обольщения, чтобы пусть временно, но уничтожить память о непристойных картинах, созданных Джонстоном. Она проводила по его телу длинными прядями рыжих волос, сейчас мягких и душистых. Закрыв глаза, он наслаждался ее страстными ласками. Она продолжала лизать его тело, обводя пупок медленными, ленивыми движениями. Дункан громко вздохнул, когда ее голова опустилась ниже и горячие губы прижались к поросли волос внизу живота.

 – Возьми меня в рот, – умоляюще попросил он. Дункан научил жену этой восхитительной игре после рождения Уильяма. Тогда она была более уверенной в себе, а он становился все смелее в своих ласках.

 Эллен рассмеялась и, взяв его мужское достоинство двумя пальцами, подняла словно для того, чтобы получше разглядеть. И снова стала лизать, от головки до корня. Он застонал, не в силах сдерживаться. Под прикосновениями ее язычка плоть с каждой секундой все больше твердела. Но тут она взяла его в рот и стала сосать, как вкусное лакомство, которое собиралась проглотить. Дункан снова застонал.

 Когда его плоть восстала, Эллен подняла голову, оседлала мужа и вобрала в себя.

 Пока она объезжала его, Дункан стал ласкать ее груди. Подавшись вперед, она припала к его губам жгучим поцелуем, прикусила мочку уха и стала двигаться все быстрее и быстрее. Он зарычал, достигнув пика разрядки, но хотя излил в нее свои любовные соки, по-прежнему оставался твердым.

 – Ты, муж мой, – единственный мужчина, чья плоть побывала в моем лоне, – прошептала она. – И если еще раз усомнишься во мне, я покину тебя, Дункан. Навсегда. Ты понял?

 Вместо ответа он перевернул Эллен на спину и снова стал вонзаться в нее. Она не получила высшего наслаждения в первый раз, но сейчас он сделает все, чтобы дать ей это наслаждение.

 – Я все понял, жена, – вздохнул он, продолжая яростно врезаться в нее, пока Эллен не воспарила в небо, где царило чистое, незамутненное наслаждение. И он взлетел вместе с ней.

 Потом они заснули в объятиях друг друга, и все страхи и сомнения растворились в их взаимной любви. По крайней мере на время.

 Морозным зимним утром Дункан Армстронг готовился к отъезду в Даффдур. Он оставил Эллен двух солдат для охраны, но остальных людей взял с собой. За час до рассвета он попрощался с женой, ребенком и слугами. Поцеловав Эллен и в последний раз поклявшись в вечной любви, он выехал из замка Стерлинг и направился сначала на юг, а потом на запад.

 После мессы Эллен отправилась в кабинет короля и умоляла его величество простить лэрда за то, что он отправился в путь, не попрощавшись со своим повелителем.

 – Нет, красотка моя, ничего страшного, – заверил король. – Вчера я так и подумал, что он поспешит домой. Погода сейчас переменчива, а ему нужно дня два добираться до дома и многое сделать, когда он там окажется. Насколько высоки ваши стены?

 – Десять футов, милорд. Но Дункан хочет увеличить их высоту до пятнадцати или даже двадцати футов. У нас еще остался камень, да и каменоломня совсем близко. Холод его людей не остановит. Только снег.

 – Мне очень жаль, красотка, что тебе пришлось расстаться с мужем. Но, как ты сказала прошлой ночью, Колби еще не пойман, – вздохнул Яков Стюарт.

 – Думаю, некоторое время он будет скрываться, – сказала Эллен. – Он потерял сообщника, да и покушение его не удалось Он человек умный и все тщательно рассчитает, прежде чем снова ударить. Но, боюсь, он обязательно ударит.

 – Знаю, – кивнул король. – А король Генрих подождет исхода дела, прежде чем снова двинуть на меня свои войска. Он сделал бы это еще осенью, когда мы вторглись в Англию, но кое-кто из его подданных был против. Похоже, все короли одинаковы, как и их народы.

 Он усмехнулся и покачал головой.

 – Что случилось? – встревожилась Эллен.

 – Корнуольцы не желают платить налоги на войну с шотландцами, живущими на северной границе. Видишь ли, сами они обитают на южном конце Англии. Большой отряд корнуольцев добрался до самого Лондона, вынудив Генриха Тюдора воевать с собственными подданными, вместо того чтобы ополчиться на моих. В благодарность я поставил множество свечей святому Ниниану. – Король снова усмехнулся: – Но английский король попытается добиться от меня перемирия, при условии, что я выдам ему человека, называющего себя Ричардом Четвертым. Он уже потребовал этого, но я отказался. Как бы ни хотелось мне избавиться от своего гостя, было бы бесчестным предать его. Теперь советники предлагают мне поехать в Лондон и лично вести переговоры с Генрихом Тюдором. Конечно, я на такое не пойду, потому что раньше или позже любой мой визит в Лондон будет объявлен частью феодальной повинности, а меня назовут вассалом Англии. Любые встречи с королем Англии будут проходить на нашей общей границе, но что мне делать с Кэтрин Гордон и ее муженьком?!

 – Почему бы не предложить ему титул шотландского графа? – предложила Эллен. – Вы слышали слова Адэр, жены Конала Брюса, и знаете, что она не солгала. До сих пор вы использовали претендента Йорков в своих интересах, кем бы он, в сущности, ни был, милорд. И не сомневаюсь, что его прихоти обошлись вам в кругленькую сумму. Что бы он там ни воображал, никогда ему не быть королем Англии, и мы оба это понимаем Дайте ему графство. Тем самым вы осчастливите Гордонов из Хантли, поскольку это будет означать, что их дочь останется в Шотландии.

 – А я должен провести остаток дней своих, слушая, как она превозносит мужнины добродетели? – с улыбкой пожаловался король. – Но это весьма неглупое решение неприятной проблемы, красотка моя. Ты мудра, моя маленькая девочка с гор. Как тебе пришел в голову столь идеальный ответ на мои трудности? А вот мои советники ничего подобного предложить не догадались.

 – Вы забываете, мой добрый повелитель, что последние несколько лет я часто бывала при вашем дворе. И хотя мне неинтересны сплетни, чужие любовные связи и моды, но я всегда внимательно слушаю, что говорят окружающие. И весьма немногие обращают на меня внимание, так как большинство мужчин не считают женщин способными разбираться в политике и действиях правительства. Но я разбираюсь. И конечно, обладаю здравым смыслом, которого у женщин намного больше, чем у мужчин. Надеюсь, с этим вы согласитесь?

 – Бьюсь об заклад, Дункан Армстронг не знает собственную жену и понятия не имеет, какое счастье ему выпало! – рассмеялся король. – Думаю, он в большом долгу у меня, поскольку именно я устроил этот брак.

 Эллен не успела ничего сказать. Яков, внезапно став серьезным, спросил:

 – Слова Джонстона его расстроили? Я видел, как ты побледнела и как исказилось его лицо, когда он услышал слова предателя.

 – Да, он был глубоко ранен и не скрывал этого, – призналась Эллен. – Но он также знает, что я не лгу. Роджер Колби не насиловал меня, милорд. Да, он ласкал меня и действительно намеревался сделать своей любовницей, но ничего не вышло, потому что этот человек позволил своей гордости взять над ним верх.

 – И ты сбежала, – добавил король. – Мне говорили, что ты перешла по дну залив Солуэй во время отлива.

 – Да, но сделала это из чистого отчаяния и едва не утонула. Я издевками заставила Колби отпустить меня, предложив через час поохотиться с собаками, как на загнанное животное. Он был так уверен в победе, что лично проводил меня за ворота замка, правда, оставив босой и в одной сорочке. Но он понятия не имел, что я часто охотилась вместе с дедом и знала, как сбить гончих со следа. Для этого нужно идти по воде. Сержант сэра Роджера рассказывал, что замок стоит не на Ирландском море, а на заливе Солуэй-Ферт. На мою удачу, оказалось, что он находится в самом дальнем конце залива. Только я понятия не имела, что прилив вот-вот начнется. Прожив в горах почти всю свою жизнь, я ничего не знала о приливах и отливах. Оказавшись в самом узком месте и сообразив, что на другом берегу находится Шотландия, я отважилась перейти Солуэй по дну. И почти добралась до суши, когда услышала оглушительный рев и увидела, как на меня накатывается гигантская волна. Хорошо, что в это время меня заметили монахи, случайно оказавшиеся на берегу. Один из них не побоялся волн и спас меня. Несколько последних ярдов мы плыли вместе, но без брата Гриогера я утонула бы. Господь не позволил мне погибнуть.

 – Поразительно! – воскликнул Яков Стюарт. – Я не слышал всей этой истории. Мне сообщили только, что ты сумела ускользнуть от похитителя. Полагаю, сама судьба привела тебя к моему двору, Эллен Макартур. Ты знаешь, что у меня есть дар предвидения и я часто вижу то, что не дано другим. Так вот, я думаю, что судьбой тебе было суждено попасть в плен к сэру Роджеру, с тем чтобы ты смогла узнать его и спасти мою жизнь. Ты уже ее спасла, когда узнала Йена Джонстона под краской из ореховых скорлупок и в обличье мавританского раба.

 – Знаете, милорд, я предпочла бы, чтобы сэра Роджера Колби вообще не существовало на свете. Но я останусь с вами, пока он не будет пойман и казнен, – пообещала Эллен. – Вы тоже спасли меня от ужасной участи, и я у вас в долгу. Но после казни сэра Роджера мы квиты. Сумеете ли вы это понять?

 Она смело заглянула в глаза королю. Тот улыбнулся:

 – Да. Могу. И согласен, красотка. После казни твой долг будет выплачен сполна, поскольку ты дважды спасла мне жизнь.

 – Прекрасно! – воскликнула Эллен. – Вряд ли я смогу стать достойной женой Дункана Армстронга, если буду жить вдали от него. Да и моему сыну пора вернуться домой, в Даффдур, о котором ему когда-нибудь придется заботиться. Ведь он – будущий защитник Даффдура.

 – Ты очень любишь мужа, верно? – неожиданно спросил король.

 – Да, – кивнула Эллен. – Очень.

 В конце января королевский двор перебрался из замка Стерлинг в Линлитгоу, где предстояло провести конец зимы. Хотя Эллен находила очаровательной королевскую фаворитку, Мег Драммонд, все же предпочитала общество Маргарет Стюарт, тетки короля. Она много времени проводила с сыном, малышом Уилли, который, к ее восторгу, уже узнавал мать и трогательно тянулся к ней, прося взять его на руки. Маленькое личико светилось радостью, и Эллен не могла устоять перед сыном. Подхватывала его, подбрасывала в воздух, играла, осыпала нежными словечками. С каждым днем он все больше походил на отца, а Эллен ужасно скучала по мужу. И хотя часто писала ему, у него не было времени отвечать.

 Единственное, чего страстно желал Дункан, – скорейшего возвращения жены. Не будь он занят надстройкой стен, сам отправился бы на розыски сэра Роджера Колби.

 Зима уже близилась к концу, когда лэрд Даффдура узнал, что несколько последних недель в Дьявольской долине кто-то живет. Он сразу послал в Линлитгоу, чтобы уведомить короля. Яков Стюарт явился со всей возможной поспешностью и, к восторгу лэрда, привез с собой Эллен.