• Дочери торговца шелком, #3

Глава 2

 Наутро она увидела его в церкви. Взгляды встретились, но он не подошел ни во время службы, ни позже, на улице. То же самое произошло и на следующий день.

 Лучиана не знала, как отнестись к подобному поведению. Для нее появление графа в церкви означало одно: лорд Лайл был человеком набожным. Но вот Балия сделала иной вывод.

 – Вы ему нравитесь! – провозгласила она по пути домой. – Если бы позволили, обязательно начал бы ухаживать: в его глазах горит стремление узнать вас ближе.

 – А в тебе бушует богатое воображение романтической натуры, – возразила Лучиана. – Мы разговаривали лишь однажды, и то недолго. Только о книгах – больше ни о чем. К тому же во время траура я не вправе показываться в обществе с посторонним человеком.

 – Вы – почтенная и добродетельная синьора, – продолжала Балия. – Мастер Альфредо не смог бы найти лучшей супруги, но ведь он был стариком, а вы и сейчас еще остаетесь юной девушкой. Разве теперь, когда он умер, не настало время немного подумать о себе?

 – Положено соблюдать траур по мужу в течение года, и я следую этому правилу, потому что мой супруг был достойным человеком.

 – В этом вы правы, – признала Балия.

 На следующий день граф Лайл пришел в магазин, чтобы забрать заказанную для королевы книгу.

 – Добрый день, синьора, – приветствовал он с улыбкой. – Полагаю, переплет уже готов. Можно посмотреть?

 Лучиана подала книгу и с интересом наблюдала, как покупатель внимательно, даже придирчиво ее изучает.

 – Надеюсь, милорд, вам нравится.

 – Великолепная работа. Кожа прекрасна, золотой обрез безупречен, а шрифт четок и в то же время изящен. Пожалуйста, передайте мастеру Норберто мою благодарность. Он настоящий художник. – Покупатель вернул книгу, чтобы Лучиана ее упаковала, и, ничуть не озадаченный немалой ценой, достал кошелек.

 – Хочется верить, что королева сумеет по достоинству оценить подарок, – заметила Лучиана. – Когда планируете вернуться в Англию, милорд?

 – Не раньше, чем через пару месяцев, – ответил граф. – Считаю необходимым посмотреть Рим и Венецию.

 – В Венеции живет мой дедушка. – Лучиана вздохнула. – А вот в Риме я ни разу не была.

 В этот момент над дверью звякнул колокольчик, и, к огромному удивлению хозяйки, в магазин вошла Орианна Пьетро д’Аджело собственной персоной. От неожиданности Лучиана растерялась, однако граф ни на миг не утратил уверенности и любезно попрощался:

 – Всего хорошего, синьора Аллибаторе. Надеюсь увидеть вас шестого числа следующего месяца.

 С элегантным поклоном он покинул магазин, вежливо кивнув новой посетительнице.

 – Кто этот представительный синьор и почему он не говорит по-итальянски? – немедленно заинтересовалась Орианна.

 – Это английский лорд, мама. Граф Лайл. Купил книгу стихов и заказал Норберто новый переплет, – терпеливо пояснила Лучиана.

 – Ах, значит, это тот самый человек, который утром приобрел у твоего отца большую партию лучшего шелка и заплатил золотом с такой легкостью, как будто отсчитывал пенсы, – заключила Орианна. – Джованни сказал, что ткани предназначаются английскому королю, а он, в свою очередь, намерен подарить их жене.

 – Книга тоже куплена для королевы, – пояснила Лучиана и добавила: – Я очень рада, что папа получил выгодный заказ.

 Орианна взглянула с особым выражением:

 – Уж не ты ли порекомендовала англичанину магазин Пьетро д’Анджело?

 – Возможно, имя промелькнуло во время беседы, – уклончиво ответила дочь.

 – Спасибо, – с улыбкой поблагодарила Орианна. – Сделка очень крупная, и отец доволен. Ты умеешь вести дела, дочка; во всяком случае, намного толковее Марко. Может быть, бросишь эти пыльные полки и поможешь брату? Разве Норберто без тебя не справится?

 – Он слишком стеснителен, мама, и не хочет заниматься ничем, кроме любимого переплетного дела. А Альфредо ценил свой бизнес и обожал книги.

 – Альфредо был добрым человеком и хорошо к тебе относился, – продолжала настаивать Орианна. – Однако детей от него у тебя нет, а значит, думать ты должна в первую очередь о кровных родственниках.

 – Обязательно учту твое мнение, мама, – сдержанно ответила Лучиана.

 Позже, вспоминая разговор, она осознала, что с удовольствием сменила бы торговлю книгами на торговлю шелком. Вот только возвращаться в родительский дом совсем не хотелось, ведь на самом деле Орианной руководило одно-единственное стремление: как можно скорее снова выдать дочь замуж за первого попавшегося приличного мужчину. Впрочем, ничто не мешало поступить более мудро: остаться в собственном доме, нанять человека для работы в магазине, а самой заняться бизнесом, который так тяготил Марко.

 Марко Пьетро д’Анджело был хорошим человеком. Старший из детей в семье, он опередил Лучиану на целых одиннадцать лет и уже успел обзавестись большой семьей: прелестная супруга Мария-Тереза подарила ему трех дочек. Но даже этого брату казалось мало: Лучиана знала, что он содержит любовницу по имени Кларинда Пизани. Марко отличался добрым нравом и обаянием; радости жизни привлекали его значительно больше, чем построенный отцом сложный громоздкий бизнес. Сам же Джованни Пьетро д’Анджело постарел и мечтал об отдыхе, однако полностью положиться на сына не мог. Вслух он об этом, конечно, не говорил, но Орианна чувствовала тревогу мужа и понимала, что тот нуждается в помощи.

 И вот неожиданно выяснилось, что Лучиана обладает серьезной деловой хваткой – должно быть, научилась у покойного мужа. Орианна считала, что дочь обязана поддержать семью. Хватило же у нее ума направить богатого англичанина в отцовский магазин, где тот оставил щедрую порцию доверенного королем золота. Красота Лучианы привлечет и других выгодных покупателей. Не исключено даже, что один из них посватается к молодой состоятельной вдове.

 Лучиана обещала матери подумать о помощи отцу и брату и теперь всерьез рассматривала такую возможность. Торговля в книжном магазине текла тихим ручейком: Флоренция переживала не самые благополучные времена, а книги вовсе не считались необходимостью и особым спросом не пользовались. Тратить деньги на роскошь люди не спешили. В конце концов после долгих размышлений Лучиана решила включиться в семейный бизнес, но при этом и дальше жить в собственном доме, доставшемся в наследство от мужа.

 – Если кому-то захочется купить книгу, – сказала она пасынку, – вам придется выйти из мастерской и помочь. Нанимать работников я не умею, да и вообще считаю, что платить постороннему человеку было бы напрасной тратой денег. Если не согласитесь, магазин придется закрыть, но тогда где же вы будете заниматься любимым переплетным ремеслом?

 Жена Норберто приняла новость в штыки.

 – Как вы можете вешать на моего мужа огромную ответственность? – возмущенно воскликнула она, явившись в магазин. – Вам же отлично известно, что Норберто очень замкнут и стеснителен. Впрочем, может быть, оно и к лучшему. Мир полнится слухами.

 – Слухами? – недоуменно переспросила Лучиана. – Но какими же?

 – Видите ли, – продолжила Анна-Мария, – трудно отрицать, что такая красавица, как вы, значительную часть дня проводит наедине с посторонним мужчиной. Мне уже не раз приходилось защищать доброе имя синьора Аллибаторе.

 Лучиана смеялась долго, до боли в боку, в то время как жена пасынка едва не лопалась от злости. Наконец она успокоилась и, едва отдышавшись, произнесла:

 – Если кто-то от безделья и скуки распространяет нелепые слухи, то меня они не касаются. Моя верность Альфредо и преданность его памяти не могут вызывать даже тени сомнения, и я решительно отказываюсь выслушивать досужие сплетни. Ни за что на свете не стала бы после смерти мужа кокетничать с его сыном. Своим ревнивым предположением вы глубоко меня оскорбили!

 – Всего лишь повторяю то, что слышала, – пожала плечами Анна-Мария. – Лично я не верю, чтобы вас заинтересовал такой тихий, незаметный и к тому же сутулый мужчина, как мой дорогой Норберто. Но если перестанете проводить дни под одной с ним крышей, разговоры стихнут.

 – Сплетни рождаются на пустом месте, – пробормотала Лучиана.

 – Вы намерены и впредь жить в этом доме? – сухо осведомилась сноха.

 – Разумеется. Куда же еще мне идти?

 – Если бы вы вернулись к родителям, наша семья могла бы переехать сюда.

 Лучиана снова рассмеялась.

 – Да избавят меня Господь и святая Анна! Снова жить с матушкой? Ни за что на свете! А если сплетни утверждают, что Норберто, как преданный сын, порою поднимается наверх, чтобы немного развеселить бедную одинокую вдову своего любимого отца, то назовите их досужим наветом.

 – Хотите, чтобы я одобрила подобное распутство? – в ярости закричала сноха. – Как вы смеете!

 – Возвращайтесь-ка лучше домой, Анна-Мария, – вздохнула Лучиана. – Разговор начинает действовать мне на нервы.

 – Вы меня прогоняете?

 – Наверное, да, – пожала плечами юная свекровь. – Прошу, уйдите немедленно.

 «Бедный Норберто, – подумала она. – Вечером, после работы, ему придется выслушать сцену в вольной интерпретации жены – несмотря на то, что сейчас от него не утаилось ни единое сказанное слово».

 – Хочу попросить прощения. – Едва за взбешенной супругой закрылась дверь, Норберто вышел из мастерской. – Я доказал Анне-Марии безосновательность сплетен, и она даже согласилась, но от глупых претензий все-таки не удержалась. Увы, чувство меры ей чуждо.

 – Сожалею, что вечером вам предстоит повторение спектакля, – заметила Лучиана.

 – Что ж, кажется, сегодня придется задержаться на работе, – с грустной улыбкой отозвался пасынок.

 – В таком случае прикажу служанке принести вам горячий ужин, – заключила мачеха. – Труд ваш нелегок.

 – Спасибо, – поблагодарил Норберто, вернулся в мастерскую и закрыл за собой дверь.

 Следующие несколько недель промелькнули незаметно. Лучиана нарушила режим строгой экономии и наняла двух носильщиков, чтобы пользоваться паланкином в любое время. Оба были родственниками преданных слуг, а потому заслуживали полного доверия. К тому же новые работники испытывали искреннюю благодарность за возможность заработка: в то время во Флоренции найти место было очень трудно.

 К счастью, взрослый образованный сын одного из носильщиков с удовольствием согласился заменить госпожу в книжном магазине. Норберто с женой очень обрадовались, а Анна-Мария заявила, что присутствие в доме еще одного мужчины репутации ее мужа не повредит. Правда, трудно предположить, что будут говорить о мачехе, но это ее не касается. В ответ Лучиана лишь рассмеялась.

 Каждое утро она начинала с посещения церкви и неизменно встречала там лорда Лайла. Граф приветствовал ее улыбкой и коротким, едва заметным кивком. Затем путь лежал в магазин отца, где предстояло сначала навести порядок в бухгалтерских книгах, а потом до вечера хозяйничать в торговом зале. Сам Джованни Пьетро д’Анджело появлялся все реже, а Марко предпочитал работе общество любовницы, так что бизнес сосредоточился в изящных ручках синьоры Аллибаторе.

 – Что ты будешь делать, если я вдруг заболею? – спросила Лучиана брата.

 – Это невозможно, – невозмутимо ответил тот. – Ты никогда не болеешь.

 – Но ведь может случиться так, что меня здесь не окажется, – возразила сестра. – Как поступишь тогда?

 – С какой же это стати тебя вдруг здесь не окажется? – удивился Марко. – Ты вполне здорова и сама сказала, что снова выходить замуж не собираешься. Что же еще способно помешать работе?

 – Например, могу отправиться в дальнее путешествие, чтобы навестить Бьянку в таинственном Эль-Динуте и Франческу в Террено Боскозо, – пояснила Лучиана. – Или уеду в Венецию, чтобы помочь Луке выбрать достойнейшую из невест. Не забывай, что мы с ним близнецы!

 – Бросить магазин все равно не сможешь, – важно заявил Марко, надеясь, что уверенный тон отметет все возражения.

 – Это почему же?

 – Потому что не позволю, – ответил он с лукавой улыбкой. – Поскольку я намного старше, а мужа у тебя нет, придется слушаться и подчиняться, сестричка.

 Лучиана осталась невозмутимой.

 – А вот мне почему-то кажется, что это я тобой руковожу. Если не пожелаешь меня услышать, придется обратиться за помощью к маме. Время траура подходит к концу. Нет ничего странного, если у меня появятся кавалеры, независимо от того, собираюсь я снова замуж или нет. Всегда найдутся мужчины, заинтересованные во мне и моем золоте. Я еще ни разу не любила, но разве можно зарекаться от любви? Вдруг она неожиданно придет? Так что советую проводить больше времени в магазине и меньше в уютном гнездышке Кларинды. Если торговля рухнет, на что собираешься жить? Сомневаюсь, что твоя жена согласится урезать расходы на наряды и на детей, а сам ты откажешься от привычных радостей. Синьора Пизани быстро найдет другого покровителя.

 Жесткие слова сестры шокировали. Марко даже в голову не приходило, что благосостояние способно пошатнуться: ни разу в жизни он не испытывал недостатка в средствах. Но выслушивать нотации младшей сестры, которая вдруг оказалась значительно умнее его самого, синьор Пьетро д’Анджело не собирался: женщина не имеет права распоряжаться в чужом доме, а этот бизнес принадлежит ему.

 – Готов приходить в магазин каждый день и проводить здесь все утро, – пообещал он. – Но во второй половине дня обязательно должен навещать Кларинду.

 – Что ж, для начала неплохо, – согласилась Лучиана. – Спасибо, дорогой брат. Во всяком случае, бизнес отца сохранит твое присутствие. Не забывай, что я все делаю от твоего имени.

 Марко самодовольно улыбнулся.

 – Так и должно быть, дорогая сестра.

 «Напыщенный дурак, – подумала Лучиана. – И когда только брат успел стать таким эгоистичным?» Отец никогда не проявлял подобной склонности: именно спокойная ровность в обращении и с аристократами, и со слугами принесла ему репутацию достойного, благородного человека.

 – Все мы – дети Бога, – любил повторять Джованни, – и равны в его глазах.

 – Но только не в моих, – неизменно возражала Орианна. – Право, Джио, глупо смотреть на поваренка или торговца зеленью, как на равного себе, а уж тем более мне! Уж не забыл ли ты, что я дочь князя?

 Отец тут же покорно заверял:

 – Что ты, дорогая, ни на миг не забываю о твоем высоком происхождении. Как можно?

 Подслушав разговор, дети начинали хихикать. Лучиана понимала, что старший брат унаследовал материнский характер. Джорджио вырос совсем не похожим на Орианну, поскольку рано попал под влияние церкви. А вот младшему, Луке, кое-какие черты все-таки достались: неслучайно он предпочитал строгую военную жизнь. Ну, а старший брат попросту не научился должным образом общаться с людьми. Он не всегда держался заносчиво, однако по мере того, как отец возлагал на него все больше ответственности, характер молодого человека менялся. Но все поправимо: если мягко направлять мысли и поступки брата, то, возможно, незаметно для себя он научится вести себя если и не благородно, то хотя бы прилично.

 Официальный траур подошел к концу. Лучиана не удивилась, когда однажды утром в магазине появился английский граф.

 – В последнее время в церкви вас не было видно, – заметила она.

 – Ездил в Рим и Венецию, – ответил лорд Лайл. – Пришла пора возвращаться на родину, пока море не разбушевалось всерьез, по-зимнему. Но прежде, синьора, нам предстоит вместе посетить мессу и прогуляться в каком-нибудь красивом парке. Не стану скрывать: хочу, чтобы мне завидовала вся Флоренция.

 Он улыбнулся. Чтобы не упасть, Лучиане пришлось крепко уцепиться за прилавок: при звуке глубокого, теплого, мягкого голоса колени ослабли.

 – Вы бесстыдно мне льстите, милорд, и все-таки буду рада послушать мессу вместе с вами и пройтись по парку. Кстати, я даже знаю один вполне подходящий.

 – Значит, завтра? – уточнил граф.

 – О нет, милорд. Завтра у меня работа, – возразила синьора Аллибаторе.

 – Из уст прекрасной леди подобные слова звучат странно, – признался англичанин. – Позвольте же узнать, почему вы здесь, в торговом зале отца, а не в своем уютном книжном магазине?

 – Отцу понадобилась помощь, так как брату трудно управляться со всеми делами. К тому же книжный магазин вполне может обойтись и без моего присутствия, хотя уверяю вас, что собираюсь каждую неделю внимательно проверять все счета. Жена моего пасынка чрезвычайно обрадовалась принятому решению, ведь, по ее словам, уже начали распространяться сплетни, – объяснила Лучиана с улыбкой.

 – Сплетни? По какому же поводу? – удивился граф с чисто мужской наивностью.

 – Всякие разговоры. – Лучиана театрально закатила глаза.

 – Ах, господи! – воскликнул лорд Лайл, наконец-то догадавшись, о чем идет речь. – Неужели вы и Норберто? Шутить изволите, синьора? Нечто подобное трудно даже предположить.

 – Знаю. – Лучиана засмеялась. – Мой бедный пасынок в шоке.

 Роберт Минтон, граф Лайл, от души расхохотался.

 – Отлично представляю его унижение. Что ж, синьора, решено: нас с вами должны увидеть вместе, причем не однажды и как можно скорее. Необходимо спасти и восстановить репутацию бедняги Норберто.

 – В воскресенье можно сначала вместе посетить мессу, а потом немного погулять.

 – Позволите ли зайти за вами домой? – уточнил граф.

 – Нет-нет, встретимся в церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио, – поспешно отказалась Лучиана. – Будет лучше, если я появлюсь там одна, иначе пойдут новые разговоры и мама очень расстроится. У нас во Флоренции люди склонны к поспешным и ошибочным выводам.

 – И не только во Флоренции. Матушка короля Генриха VII – достойнейшая леди Маргарет Бофорт – родила сына в четырнадцать лет. Его отцом стал ее второй муж, Эдмунд Тюдор, погибший в битве за несколько месяцев до рождения ребенка. Многие считают, что она оказывает на короля слишком очевидное влияние.

 – Неужели? – недоверчиво переспросила Лучиана, потрясенная рассказом о девочке, родившей единственного ребенка так рано, да еще и от второго мужа.

 – Если влияние действительно существует, – ответил граф, – то, как любящий сын, король прислушивается к мнению матери, однако решения принимает самостоятельно. В этом я не сомневаюсь. Когда приедете в Англию, поймете, что так оно и есть.

 – Не собираюсь в Англию, – пожала плечами Лучиана.

 – Полагаю, что когда-нибудь измените мнение, – уверенно возразил граф.

 – Вряд ли решусь покинуть Флоренцию и ближайшие окрестности. В отличие от мамы, обожаю свой город.

 – Англия вам тоже понравится. Красивая, уютная и зеленая страна.

 – Я люблю Флоренцию и останусь здесь, – повторила Лучиана.

 – Неужели никогда не путешествовали? – с легким удивлением уточнил лорд Лайл.

 – Путешествовали мои сестры Бьянка и Франческа, а я вышла замуж на родине и никуда не выезжала, – ответила Лучиана. – Супруг мой был пожилым человеком и не мог добраться даже до летней виллы моих родителей в Тоскане или до побережья, где у нас тоже есть дом.

 Признание удивило: молодая синьора казалась чрезвычайно образованной.

 – Полагаю, путешествия, описанные в книгах, в счет не идут, равно как и изучение глобуса, – добавила Лучиана, словно прочитав его мысли.

 – Это значительно лучше, чем ничего, – заключил граф. – Может быть, рассказать вам о Венеции и Риме?

 – О Венеции мне кое-что известно, так как моя мама – дочь князя Алессандро Веньера. С удовольствием послушаю рассказ о Риме, да и ваши впечатления о Венеции тоже очень интересны. Мама всегда считала родной город образцом совершенства, а старшие сестры вспоминали не столько о его красотах, сколько о своих приключениях в то время, когда жили у дедушки. Именно там Бьянке удалось убежать в Турцию со своим принцем, а Франческа, тогда еще почти ребенок, совсем запуталась в чувствах и из-за мнимой любви попала в забавную и неловкую ситуацию. – Лучиана рассмеялась.

 – Можно сделать вывод, что ваши сестры – особы весьма своевольные, – с улыбкой заметил Роберт Минтон.

 – Мама наверняка бы с вами согласилась, – кивнула Лучиана.

 В этот момент над дверью звякнул колокольчик, и в магазин вошел грузный господин.

 – Добрый день, синьор Пичелли, – любезно приветствовала Лучиана, выйдя из-за прилавка. – Отец предупредил, что вам нужен лучший шелк. – Она подвела покупателя к креслу. – Прошу вас, располагайтесь. Сейчас принесут все, что пожелаете.

 – Спасибо, синьора Лучиана, – отдуваясь, пробормотал толстяк. – Теперь мне удобно. – В зале появился слуга с подносом, и он взял стаканчик вина. – Пожалуйста, продолжайте беседу с вашим клиентом, я готов подождать.

 – Вы чрезвычайно добры, синьор, но граф уже закончил покупку шелка для английского короля, – ответила Лучиана и повернулась к Роберту: – Благодарю за щедрый заказ, милорд. – С этими словами, мило улыбаясь, она выпроводила его из магазина.

 – Мастерски исполнено, синьора. – Лорд Лайл с поклоном удалился.

 Возвращаясь к себе на квартиру по оживленным улицам, граф думал о том, что пришла пора уезжать в Англию. Он отсутствовал уже несколько месяцев, а чтобы не заставлять Генриха ждать, перед поездкой в Рим и Венецию предусмотрительно отправил шелка в Лондон под надежной охраной двух слуг. Король нечасто проявлял подобную щедрость, однако проницательный граф понимал, что бережливость – следствие сурового, скудного детства.

 Мало кто верил, что Генрих Тюдор, сын Маргарет Бофорт, когда-нибудь станет королем Англии. У его отца, короля Эдуарда, было два брата и два старших сына. Однако Эдуард внезапно умер, и на трон взошел Ричард III, герцог Йоркский, поскольку второй из братьев к этому времени уже скончался. Что же касается маленьких принцев, то они таинственным образом исчезли, освободив Ричарду путь к власти. Многие, особенно в окружении Тюдоров, считали, что нынешний правитель убил племянников, однако сам Минтон в это не верил.

 Ричард всегда был нежным, внимательным дядюшкой, и дети отвечали ему любовью. Скорее всего, жестокие слухи распустили те, кто стремился запятнать соперника и представить злодеем, чтобы подчеркнуть благородство Генриха. Если мальчиков действительно кто-то убил, то совершить преступление мог только приверженец династии Тюдоров. Впрочем, Роберт Минтон никогда не произносил своих мыслей вслух. Он вырос вместе с нынешним королем и отлично понимал, что, несмотря на честолюбие и жажду власти, Генрих VII ни за что на свете не опустился бы до убийства невинных детей. Но, как бы то ни было, Ричард III из династии Йорков предстал злодеем, наделив племянника лаврами спасителя нации. Генрих взошел на трон после гибели дяди в кровавой битве, а все остальные возможные претенденты на английский престол закончили свои дни в Тауэре.

 Среди разнообразных шелков, предложенных синьором Пьетро д’Анджелло, Роберт Минтон выбрал удивительной красоты рубиновую парчу и с комплиментами отправил лично леди Маргарет Бофорт. Матушка короля отличалась сдержанностью вкуса, однако ткань глубокого темно-красного цвета должна была ей понравиться. В детстве, когда Роберт был всего лишь младшим сыном графа, леди Маргарет относилась к нему с неизменной теплотой. В те безмятежные дни в Бретани, куда молодая мать отправила сына ради его же безопасности, будущего короля окружали мальчики куда более именитые и значительные.

 Интересно, что бы она сказала о восхищении придворного прекрасной Лучианой Пьетро д’Анджело? Наверное, заметила бы с лукавой улыбкой:

 – Итак, Робби, наши английские девушки уже недостаточно хороши для тебя?

 Однако Лучиана наверняка бы ей понравилась, ведь леди Маргарет и сама отличалась спокойной рассудительностью и уважением к традициям.

 Роберт Минтон ни разу в жизни не встречал девушки, похожей на Лучиану. Она была молода – должно быть, не старше двадцати. Боже милостивый, он даже не знал возраста той, по которой вздыхал! Прежде чем уехать из Флоренции, надо будет выяснить о ней как можно больше.

 Утром, едва войдя в церковь Сан-Пьетро-ин-Монторио, лорд Лайл увидел синьору Аллибаторе на обычном месте. Уверенно подошел, и их взгляды на миг встретились. Они стояли рядом и почти в унисон произносили слова молитвы. Но вот священник положил облатки в раскрытые рты, и на этом месса закончилась. Роберт взял Лучиану под руку и вывел из церкви. Спускаясь по ступеням, он не мог не заметить заинтересованных взглядов окружающих, громкого шепота и даже пальцев, бесцеремонно указывающих на платье его спутницы. Действительно, его небесно-голубой цвет уже не сообщал о трауре, а подчеркивал безупречность черт и роскошные золотистые, с рыжими искрами волосы.

 Синьора Аллибаторе вежливо отвечала на приветствия, с достоинством представляла своего кавалера и в то же время неуклонно продолжала путь. Оказалось, что она прекрасно умеет держаться под безжалостным обстрелом нездорового любопытства.

 – Скорее всего, с минуты на минуту встретим матушку, – заметила Лучиана с лукавой улыбкой. – Кто-нибудь наверняка поспешит сообщить о том, что видел нас вместе. Думаю, стоит облегчить ей задачу и прогуляться по парку возле дома родителей, а заодно показать, что ничего ужасного не происходит.

 – Неужели кто-то способен заподозрить обратное? – усмехнулся Роберт.

 – Разумеется. Не забывайте, что я – красивая и богатая вдова, а это означает, что мной заинтересуются охотники за состоянием, равно как мужчины почтенные и смертельно скучные, – насмешливо ответила Лучиана. – Орианна Пьетро д’Анджело не жалеет усилий ради безопасности и счастья своих детей – разумеется, такого, каким она его понимает. Двум старшим сестрам удалось устранить ее из своей жизни, хотя она активно сопротивлялась. Мне же остается только мечтать о независимости, потому что я рядом, во Флоренции, и мама может появиться в любой момент, как назойливая добрая фея. Так что лучше позволить ей верить в собственную власть надо мною, пусть даже это совсем не так.

 – Да, короткое знакомство с синьорой Орианной представило мне ее как даму строгих принципов, – согласился Роберт. – Забавно, однако, видеть, что вы прекрасно чувствуете характер матушки и знаете, как с ней обращаться.

 – На это ушло немало лет, но мне помог опыт старших сестер: училась на их ошибках, – призналась Лучиана. – Вам тоже не помешает узнать кое-какие важные подробности. Как правило, дочери венецианских князей не выходят замуж за флорентийских купцов, даже самых богатых; однако у дедушки много дочерей, а наша мама среди них младшая. Соответственно, ей досталось самое скромное приданое. Наш отец дедушке понравился, несмотря на низкое происхождение, и Алессандро Веньер предложил молодому торговцу шелком жениться на красавице-княжне. В то время мама была влюблена в женатого человека, так что назревал нешуточный скандал. Слухи уже заставили несколько благородных семейств отменить запланированное сватовство. Поэтому своевольную особу поспешно выдали замуж и отправили во Флоренцию. Орианна не забыла о том, что предосудительное поведение стоило ей брака с кем-нибудь из венецианских аристократов. Ну, а мы, ее дочери, обязаны быть безупречными.

 – И все же слышал, что старшая из ваших сестер сбежала с возлюбленным и только спустя некоторое время вышла за него замуж. Вряд ли подобный поступок порадовал матушку, – заметил граф.

 – О, это отдельная история, – с улыбкой уклонилась от ответа Лучиана. – Ну, вот мы и пришли. – Сквозь изящную кованую калитку она ввела спутника в тщательно ухоженный миниатюрный парк. – Жители Флоренции любят свои сады. Родители создали вот этот чудесный уголок и открыли его для всех. Репутация нашей семьи такова, что никому и в голову не придет что-нибудь здесь нарушить. Каждый, кто вздумает покуситься на установленный порядок, будет изгнан без права возвращения.

 Они медленно шли по посыпанной гравием аллее, по обе стороны которой росли липы. На разные голоса пели птицы. Повсюду пышно цвели розы, и в воздухе витал нежный аромат. Впервые в жизни Роберт попал в столь живописный и романтичный уголок. Увидев мраморную скамью, сел сам и пригласил спутницу опуститься рядом.

 – Наверное, это сон, – произнес он мечтательно. – А если так, готов спать вечно.

 Лучиана тихо рассмеялась.

 – Думаю, еще никто и никогда не отзывался о нашем маленьком парке так поэтично.

 – Он поистине чудесен! Настолько оригинален, что воссоздать его в каком-нибудь другом месте просто невозможно.

 – Если бы вы, милорд, оказались здесь зимой, под нескончаемым холодным дождем, впечатление сложилось бы совсем другое, – предупредила Лучиана. – О, не смотрите на аллею, как раз сейчас по ней идут мама и папа. Несомненно, наслаждаются своим творением.

 Роберт Минтон, граф Лайл, от души расхохотался.

 – Право, вы самая невероятная девушка на свете!

 – Я женщина, милорд. Приличная вдова, – возразила Лучиана.

 – Нет-нет, синьора, девушка, а вовсе не женщина, и ваш румянец лишь подтверждает правоту моих наблюдений. Не пытайтесь отрицать.

 – Ах, Лучиана! Лорд Лайл! – промурлыкала Орианна, подойдя ближе.

 – Дочка. Милорд, – лаконично приветствовал Джованни Пьетро д’Анджело.

 – Мама, папа, до чего же приятно вас встретить! После мессы Роберто предложил прогуляться, но признался, что не знает поблизости ни одного парка. А я ответила, что знаю лучший парк во всей Флоренции, и вот мы здесь!

 – Мне сказали, что вы пришли в церковь вместе, – осуждающе проговорила Орианна. – И что ты, Лучиана, одета неподобающим образом.

 – Ничего подобного, мама! Я явилась к мессе одна, а вовсе не с Роберто. Как низко со стороны клеветников распространять грязные слухи! Чувствую себя оскорбленной. Неужели не имею права на собственную жизнь? Траур по Альфредо окончен. Поверь, каждый искатель легкой наживы попытается взять меня штурмом. И что же, сплетням не будет конца? А что касается платья, разве тебе оно кажется неприличным?

 Орианна внимательно посмотрела на скромное голубое одеяние и покачала головой.

 – Не вижу ничего предосудительного.

 На мгновение умолкла и неожиданно предложила:

 – Граф, не желаете ли разделить с нами обед?

 – С огромным удовольствием, синьора Пьетро д’Анджело, – поспешно согласился Роберт Минтон. – Польщен тем, что вы сочли возможным пригласить к столу незнакомца и к тому же иностранца. – Он почтительно поклонился.

 – О, – кокетливо пропела Орианна, – это вы, милорд, оказываете нам честь своим присутствием.

 – Не будем спорить, моя дорогая синьора, – с улыбкой парировал граф.

 Лучиана поднялась.

 – В таком случае пойдемте. Умножим сплетни совместным входом в палаццо, – заключила она, стараясь скрыть раздражение. Какой цели матушка надеялась достичь этим приглашением? В полной мере исполнив долг перед покойным супругом, она мечтала о свободе, о собственной жизни. Обед в обществе родителей и лорда Лайла в ее планы вовсе не входил. Впрочем, относительно графа существовали кое-какие сомнения.